- К обеду не опоздайте, ваше величество, - усмехнулась она. - Невежливо было бы заставить ждать столь высокую особу, как королева Британии… Хоть и бывшая королева.
Она разминулась в дверях с отцом Патриком, демонстративно отвернувшись в сторону. Впрочем, на лице священника тоже нельзя было найти теплых чувств по отношению к рыжеволосой ведьме.
- Вы уже знаете, что она натворила? - кивнул он вслед Моргане.
- Теперь знаю…
- Вы слишком многое ей позволяете, ваше величество. Добром это не кончится.
- Мне жалко ее, Патрик, - признался я. - Если б ты знал, что ей пришлось пережить в юности… Артур сам виноват.
- Вот поэтому не месть, а всепрощение считается высочайшей христианской добродетелью. Друзей любить легко. Ты попробуй полюбить врагов. У многих это даже в голове не укладывается. Мало на земле людей, не столкнувшихся со злом. Сами таким сделали этот мир. Бог дал его нам как рай, а мы… Врем, предаем, убиваем… Потом мстим… И опять, по кругу. Не бороться со злом надо, а добро умножать… Укрывательство Гвиневеры - повод для войны. Она просто втягивает вас в беду.
- И как же они будут штурмовать Аввалон? - приподнял я бровь. - Если признаться, Патрик, я и впрямь не испытываю к Артуру большой симпатии. И мне глубоко наплевать, что там происходит у него в королевстве. Не может уследить за собственной женой - его проблемы. Я обещал в свое время защиту Мелвину, и я сдержу слово.
- Он совершил преступление, - напомнил отец Патрик. - Артур и Гвиневера обвенчаны.
- У вас было ко мне какое-то дело, - сухо напомнил я.
Отец Патрик как-то разом обмяк и со вздохом кивнул:
- Да, ваше величество. Я уезжаю. Рим отзывает меня.
- Как отзывает?! - опешил я. - Какой, к чертовой бабушке, Рим?!
- Папа римский прислал приказ, в котором требует немедленно прибыть к нему с отчетом о происходящем на Аввалоне. Видимо, какие-то дошедшие слухи не слишком ему понравились…
- Но как?! Аввалон - закрытый остров. Я до сих пор не могу понять, как появились здесь вы, но слухи-то каким образом отсюда расползаются?!
- У Церкви есть свои возможности… Не о том говорим, ваше величество. Так много дел незаконченных!
- Так не уезжайте, - сказал я. - Уверяю, что несмотря на немалые возможности Рима, я найду способ оградить вас от его недовольства. Вас ведь не на пироги зовут… Да и мне без вас… Да что мне?! Ты об Аввалоне подумай!
- Я все понимаю, Максим, - тихо сказал Патрик. - Ты даже не представляешь, как я не хочу уезжать. Столько дел здесь… Аввалону нужна вера, нужна духовность, а я не успел подготовить достаточно учеников… Но я не могу ослушаться. Каждый из нас выбирает свою дорогу, свое служение, и мы не имеем права отступать от них даже в мелочах. Да и вас я не хочу одного оставлять… Особенно памятуя о ваших знакомых…
- Ты о Деннице?
- О Дьяволе, о Сатане, о Деннице - называй как хочешь. Видите ли, ваше величество… он ведь не любит людей. На самом деле не любит.
- И что?
- А вы - человек.
- Я понимаю, о чем ты. Но я не работаю на него. Я не дружу с ним и не набиваюсь в партнеры. У нас с ним контракт. Он вытащил меня из весьма неприятной ситуации, а я согласился управлять Аввалоном… какое-то время.
- Так обычно и бывает, - кивнул Патрик. - Но он обманет. Готов ручаться, он уже обманул. Не знаю в чем - он на много тысяч лет умнее и опытнее, чтоб пытаться разгадать его интриги, - но то, что он обманул, - несомненно. Он всю жизнь пытается доказать Богу, что люди - низшие существа. Он нам завидует. Он нас ревнуют к Отцу. Он нас не любит, сир.
- А вы любите людей, отец Патрик?
- Я не Бог, чтобы любить людей, - сказал священник. - Они слишком разные. Я верю в людей. Верю Богу, сказавшему, что человек создан Им как вершина творимого. Верю, что Господь знает, для чего он нас создал, для чего обрек на этот путь и что нас ждет в конце дороги. А дьявол не верит. И пытается это доказать.
- Мне уже поздно что-либо менять, - сказал я.
- Никогда не поздно, в том-то и дело. Все, не знающие христианство, считают эту религию учением каких-то немыслимых подвижников… А ведь именно эта религия - религия раскаяния, религия надежды… Есть такая притча, сир. Она не вполне канонична, ибо вышла из народа… точнее, ее придумали русские. Вы слышали о такой нации?
Я посмотрел в насмешливые глаза монаха и неопределенно пожал плечами:
- Рассказывайте.
- Умер бражник. Неплохой был когда-то мужик, но по своим причинам залез в бутылку и пил беспробудно - день и ночь, - Патрик опять окинул меня насмешливым взглядом. - Так вот… Умер он и попадает, естественно, в ад. Кипят котлы, грешники вопят, над воротами начертано: "Оставь надежду, всяк сюда входящий". А пьяница от чертей аж отплевывается: "Подите прочь, алкогольные галлюцинации! Мне не сюда, мне в рай!" Черти смеются: "Ты же бражник, алкоголик! Какой тебе рай! Кто тебя туда пустит?!" - "В рай мне, - твердит мужик. - Пустят!" - "Хорошо, - веселятся черти. - Ступай. Посмотрим, как тебя твои же дружки оттуда взашей выгонят. Славный анекдот получится. Мы не торопимся. Но уж когда вернешься… Получишь втройне!" Мужик плечами пожал и побрел потихоньку до рая. Долго шел, но все же до самых райских врат добрался. Стоит Петр, ключи на пальце вертит, святых и праведников встречает, случайных гостей взашей гонит. Увидел бражника, аж изумился: "Ты-то куда?! - говорит. - Ты же пьяница, бражник! Ты куда попасть возмечтал?!" - "Петр, - отвечает бражник, - я о тебе в Библии читал. Не ты ли самого Христа трижды за ночь предал, отрекаясь? А ты ведь здесь. Я же всего лишь пьяница…" Смутился Петр, заозирался в поисках подсказки, а тут Моисей мимо проходит. Важный, насупленный. "Моисей, - окликает его Петр. - Тут бражник в рай просится. Что делать?" - "Нельзя! - восклицает Моисей. - Бог заповеди дал, там все по закону прописано: кому в ад, кому в рай…" - "И о тебе я в Библии читал, - говорит ему бражник. - Ты когда заповеди от Бога получил и к своему народу вернулся, что сделал? Увидел, что ослушавшиеся тебя, перепуганные люди снова к старой вере пытаются вернуться, взял стражников и убил несколько тысяч своих друзей и соплеменников. А египтянина, тобой убитого, из-за которого ты в пустыню бежал, - помнишь? Но ты - здесь. А я всего лишь бражник". Слетела спесь и с Моисея. Переглядываются с Петром, молчат. Тут царь Давид мимо идет. Кудри по ветру развеваются, пальцы арфу перебирают, глазки в синь райскую устремлены… Петр с Моисеем к нему: "Тут бражник в рай рвется. Скажи, как быть?" - "Нельзя! - отвечает Давид. - Я сколько псалмов про это слагал. Не должны неправедные царствие небесное унаследовать". - "И о тебе читал, - кивает бражник. - Тебе девушка понравилась, и, чтоб ее получить, ты ее мужа убил. И здесь, однако же, ходишь, на арфе играешь… А я всего лишь бражник". Чувствуют столпы церкви - беда нешуточная на них надвигается. Начинают голову ломать - кого бы против нахала выставить, дабы устыдить и не пустить в царствие небесное. Вспоминают о Ное и Лоте. Эти-то, вроде, не предавали, не убивали, не прелюбодействовали. Может, их позвать? "Ной и Лот?! - радостно вопит бражник. - Читал я о них! Они лозу виноградную растили, вино из нее делали, а потом так… кхм-м… что ни себя, ни мира Божьего уже не помнили. Они здесь?! Зовите же скорее! Их двое, а я - третьим буду!" Рассердились небожители. Воззвали к Богу: "Господи! Бражник в рай рвется и нас грехами нашими стыдит! Что делать, подскажи!" - "Пропустите его", - раздается с неба. "Но как же, Господи?! Да, мы грешили! Но мы не только каялись, но делами благими свое раскаяние подтверждали! А у него-то что за достоинство, единственно ради которого можно царствие небесное получить?!" - "Есть у него целых два достоинства, - отвечает Создатель. - Он не впал в уныние - это первое. Но главное - второе. Он не утратил надежду!"
- Хорошая притча, - согласился я. - И?..
- Над рыцарями короля Артура будут часто смеяться, - задумчиво предрек Патрик. - Чувства вообще скоро станут объектом насмешек для всего логичного, рассудительного, выгодного… Вера, Надежда, Любовь… И все же где-то в глубине души самый отпетый вор и негодяй будет жалеть об утраченных мечтах детства и будет знать, что накопленные им связи и богатства, власть и престиж лежат совсем в иной области, нежели преданность, верность, честь… И после рыцарей Артура воины уже не будут отождествляться только с яростью боя, крепостью мускулов и бездушным механизмом службы. Рыцарь будет ассоциироваться с романтикой и любовью, ветром странствий и честью. А вы просто строите разумный механизм управления… Как вас и просили.
- Наверное, вы правы, отец Патрик. Но разве я поступаю неправильно?
- Этого мало! Вы все делаете отлично, сир. Но… Вы как-то рассказывали мне о своем кумире, у которого и взяли манеру построения государства. Какая-то странная фамилия у него была…
- Сталин.
- Вот-вот… Он взял все лучшее: экономику, армию, даже идеологию, идентичную Новозаветной. Вы говорили, что он учился в семинарии?
- Да.
- Тогда понятно… Да, он тоже делал все правильно. Защищал страну, учил людей мечтать, приветствовал книги и спектакли о дружбе, верности, доблести… Вот только одну "маленькую" деталь он убрал из этой идеологии - Бога. И все рассыпалось. Если из любой идеи убрать Бога, правильная точка отсчета будет потеряна, и все здание рухнет.
- Так любил начинать свои формулы один гений, - вздохнул я. - "Допустим, что Бог существует, в таком случае скорость света будет равняться…" Из учебников убрали это начало.
- И понятия о добре и зле перемешались, - понимающе кивнул Патрик. - Черное уже не черное, белое - не совсем белое… Все перемешано, всему есть оправдание… Это происходит, когда люди забывают о Боге. Просто помните, что есть добро и есть зло. Помните, что черное - это черное, а белое - это белое. И всегда называйте вещи своими именами… Каждый сам выбирает, кому служить. Денница, может, и выполнит свои обещания, но… Вы просто будете жить. По заведенному порядку, как лошадь по кругу. Бог же дает человеку то, что ему на самом деле нужно. Любовь, мудрость, дорогу. А дорога Денницы - это всего лишь дорога сновидений. Один из отцов Церкви сказал: "когда я перестаю молиться, со мной перестают происходить случайности и совпадения". Понимаете? Бог дает нам возможности. Двери, которые мы можем открыть, а можем и пропустить. Но Он нам их дает. Дьявол ведет нас по нужному ему пути… И еще одно… Леди Гайя… Она - истинное сокровище Аввалона.
- Это я знаю, - согласился я. - Это я очень хорошо знаю, отец Патрик…
- Вы почти построили самое сильное и обеспеченное государство на земле, но… если бы вы приложили еще столько же сил и времени, не исключено, что вы могли бы построить Любовь… И быть счастливым…
- И это я тоже знаю… Я надеюсь, что я еще не потерял этот шанс, отец Патрик.
- Это - равнозначные подвиги. Поверьте, Максим… А теперь - прощайте. Не провожайте меня. Вряд ли нам суждено увидеться вновь, но я буду молиться за вас. Удачи вам, ваше величество…
Я с интересом разглядывал легендарную супругу короля Артура - "воплощенный символ рыцарских мечтаний" и "самую романтическую королеву Британии", воспетую в сотнях песен и баллад. И мне нравилось то, что я видел…
Вот только "доброй" и уж тем более "христианской" мою радость назвать было нельзя. Я хорошо знал подобный тип женщин. Это была типичнейшая представительница моего времени - "женщина-кошка". Нет, не та "пантера", в шкуру которой так любят рядиться подвыпившие в ресторанах дамочки, и не та жестокая, бессердечная хищница, на зубах которой хрустят кости зазевавшегося жирного голубя. Это был самый страшный, самый беспроигрышный вариант - "женщина-котенок". Внешне наивная, игривая, легкая и беззаботная, вызывающая непреодолимое желание защитить, погладить и обогреть. И мудрые, покрытые сединой и шрамами мужчины снисходительно, раз за разом, объясняют "глупышке" ее ошибки, готовые защитить ее от тех негодяев, из постели которых раз за разом вытаскивают свое "пушистое чудо". Они и впрямь не играют, эти "наивные создания". Они просто так устроены. Они привязываются к дому, а не к человеку, но любят, когда их гладят, кормят, холят и лелеют. Жизнерадостно бегают за бантиком на веревочке, не взирая на руку, которая держит игрушку. При этом тщательно ухаживают за собой, грациозны, умны, и никто ничего не сможет поставить им в упрек, ибо их образ жизни - их суть.
С такой женой мой враг больше не нуждался в моей ненависти. Она нашла свое воплощение в этой грациозной, по-детски беззащитной и наивной "легенде Британии".
- Как же я рад вас видеть, леди Гвиневера, - искренне возвестил я. - Одним своим видом вы сумели поднять мне настроение и скрасить этот серый день.
- Благодарю вас, ваше величество, - нежным голосом произнесла она. - Какой приятный комплимент…
Угнетенного состояния "похищенной принцессы" на ее лице я не замечал. Сидевший рядом с ней самодовольный сэр Мелвис небрежно ласкал левой рукой ее белокурые локоны, а она смотрела на него своими огромными голубыми глазами так, словно все это уже повторялось вчера, позавчера, и десять лет назад.
Красавицей я бы ее не назвал, но это, скорее, дело вкуса. Стройная, очень грациозная, с по-детски округлым личиком и ясными-ясными глазами, она казалась такой неземной, такой воздушной, что только теперь я понял, почему ей дали имя Гвиневера, что в переводе означало "Белый Призрак".
- Леди Гвиневера, а вы, часом не Овен по гороскопу? - не удержался я.
- Простите, ваше величество?
- Когда вы родились?
- Первого апреля.
Моргана понимающе улыбалась. Мерлин вздохнул, украдкой скосив глаза на свою рыжеволосую подругу.
- Сэр Мелвис, не обделяйте свою даму вином, - радушно попросил я. - Леди Гвиневера обожает хорошие вина.
- Откуда вы знаете, сир? - удивилась она. - Мы же с вами не встречались раньше?
- А музыка? Вам нравится музыка?
- О, это была чудесная идея - заставить музыкантов играть во время пиршеств! - с энтузиазмом воскликнула она. - К сожалению, в Камелоте так редко звучала музыка, а я просто обожаю танцевать…
- Сегодня, королева, мы устроим танцы специально для вас, - поклонился я. - Пейте, танцуйте, ни в чем себе не отказывайте - здесь вас никто не будет осуждать.
- …Бесподобно! - прошептал я, наблюдая, как раскрасневшаяся от вина и танцев Гвиневера расточает улыбки окружавшим ее кавалерам. - Как вы находите нашу прелестную гостью, леди Гайя?
- Вы - умный человек, ваше величество, - тихо ответила она. - И видите все сами… Мне только за вас обидно.
- За меня?! - изумился я. - А за меня-то почему?
- Вы позволили злорадству заполнить ваше сердце. Не думаю, что вам самому понравился бы человек, ликующий при известии о появлении у короля Артура смертельной болезни.
- Это не болезнь, - возразил я. - Артур - взрослый и сильный мужчина. Если ему захотелось сделать из себя шута…
- Я говорила о вас, - напомнила она. - Вы всегда вели себя достойно. И называли вещи своими именами. Вы знаете - кто эта женщина, но молчите… И радуетесь.
Я хотел было возразить, но тут Мерлин, до этого тихо сидевший рядом с Морганой, неожиданно вскинул голову, словно прислушиваясь к чему-то, и уверенно сообщил:
- Король Артур приближается к Волчьим Воротам. Через полчаса будет у Перевала.
- Я хочу это видеть! - вскочила на ноги Моргана. - Сир, вы разрешите?
Я посмотрел на Гвиневеру. Ни радости, ни испуга - лишь легкое выражение задумчивости промелькнуло на лице красавицы. Зато не на шутку всполошился сэр Мелвис:
- Ваше величество! Вы же не допустите?! Вы же обещали!..
И тут мою руку накрыла невесомая ладошка леди Гайи. Это было так неожиданно, что я вздрогнул. Покосился на нее, но королева склонила голову и я не мог разглядеть выражение ее лица, а потом и вовсе убрала руку, так и не проронив ни слова. Помолчав, я поднялся.
- Пойду, встречу гостя, - сказал я. - Один. Продолжайте веселиться.
- Ваше величество! - в один голос вскричали Мелвис и Моргана, но я жестом отмел все возражения и покинул пиршественный зал.
… Сквозь туманную зыбь портала я наблюдал, как, оставив свиту, Артур пешком преодолевает разделяющее нас расстояние. Шлем и щит он оставил оруженосцу, показывая мне, что идет исключительно для переговоров. Впрочем, учитывая невозможность преодоления портала без моего разрешения, это был, скорее, жест доброй воли.
- Здравствуй, - сказал он, останавливаясь в паре шагов от меня.
Окно портала слегка смазывало его лицо и фигуру, словно я смотрел сквозь толстый слой медленно текущей воды, но бессильную ярость на его лице разглядеть все же не составляло труда.
- Я слышал, ты дал приют сэру Мелвису, - не дождавшись ответного приветствия, продолжил Артур. - Это правда?
- Да, - сказал я.
- Он украл мою жену.
- Я знаю.
- Я требую немедленно отдать мне Гвиневеру! И если хоть волос упадет с ее головы… я…
Склонив голову набок, я терпеливо ожидал продолжения, но Артур замолчал, сам понимая тщетность своих угроз.
- Сэр Мелвис - трус и подлец! - после долгой паузы заговорил он вновь. - Я вызываю его на бой любым видом оружия. Конным или пешим. В любое удобное для него время. В любом удобном для него месте. Иначе все будут знать, что он отказался принять мой вызов и показал себя жалким, трусливым ничтожеством.
- Ты постарел, - заметил я. - Борода все еще рыжая, а вот голова уже почти вся седая.
- И что? - с вызовом спросил он.
- Пора взрослеть, - сказал я. - Наивность в твоем возрасте хороша только для звездочетов и менестрелей, и уж совершенно противопоказана воинам и королям.
- Я требую выдать мою жену и ее обидчика.
- Требуешь? - вздохнул я, пожал плечами, и, повернувшись, сделал шаг к замку.
- Подожди! - торопливо воскликнул он. - Пожалуйста, подожди! Я… Я не знаю, как с тобой говорить… Боюсь, что ты совсем не поймешь меня… Я люблю ее! Очень люблю! Тебе знакомо это чувство, сэр Максимус, Черный Король, повелитель Аввалона?!.
- Чересчур пафосно, - поморщился я. - Эй, страшный тролль, выходи драться! Вылезай, чудище поганое, на смертный бой! Отведай-ка, Змей Горыныч, меча молодецкого…
- Что? - оторопело переспросил он.
- Черный король, владыка Аввалона, не знающий любви и сострадания, выражает таким образом свою скуку, - любезно пояснил я. - И сообщает, что среди его многочисленных злодеяний до сих пор не было только плененной принцессы. Какой же я злодей, если хотя бы одну принцессу за свою жизнь не похищу? К кому же ты будешь приходить, весь такой в белом? Для легенды одного героя мало. Нужен злодей. Я согласен быть злодеем. Тогда на что ты рассчитывал, приходя сюда?
Он топтался на месте, сопя от злости и бессилия.
- Хорошо, - смилостивился я. - Уж если ты хочешь, чтоб все было, как в сказке, пусть будет по-твоему. Отгадаешь загадку - отдам тебе принцессу. Нет - съем живьем. Итак: сколько протонов, нейтронов и электронов содержит атом углерода? Знаешь? Нет? До свидания.
- Прошу тебя! - взмолился Артур. - Я понимаю, что тебе не за что любить меня, но… Дело не только во мне. Дело и в тебе. Ты победил. Я признаю это. Будь великодушным. Разлучив нас, ты убьешь не только меня, но и ее…