Мы вышли с постоялого двора, как только стемнело. Моросил противный мелкий дождь, как осенью. Оно может быть и хорошо - людей на улице Мало.
Федор шел быстро, я - за ним, отстав на два шага. На перекрестке мы остановились под навесом.
Вскоре из улочки выехала крытая карета и остановилась возле нас. Федор открыл дверцу, попросив меня остаться снаружи, сел в нее и закрыл дверь.
Из кареты доносился приглушенный разговор двух мужчин. Я поглядывал - то по сторонам, то на кучера. Тот сидел на облучке, как истукан. Дождь лился ему на шляпу, стекая на одежду, но он даже не шевелился.
Разговор в карете перешел на громкие тона, похоже - что-то не поделили, не договорились.
Я насторожился и незаметно вытряхнул грузик кистеня из рукава в ладонь. Карета качнулась, не иначе - внутри завязалась борьба.
Теперь настала пора вмешаться мне.
Я вскочил на колесную ось и тюкнул кистенем кучера по виску. Он молча завалился на облучок. В следующий момент я прыгнул вниз и распахнул дверцу, другой рукой выхватив пистолет.
На сиденье боролись - даже скорее, барахтались Федор и незнакомый мне мужчина. Для настоящей драки или борьбы в карете просто места нет - она узенькая и рассчитана только для двоих.
Недолго думая, я перехватил пистолет за ствол и его рукоятью ударил незнакомца по темечку. Он обмяк и повалился на спинку. Я взял его руку, пощупал пульс: "Живой!".
- Ты чего так долго, он меня чуть не задушил, - просипел Федор, потирая шею.
- Я, как увидел, что карета качнулась, оглушил сначала кучера, а потом - вот этого.
- Ладно, обошлось на этот раз. Подвела меня эта гнида, - Федор ткнул кулаком в бок незнакомца. - Деньги взял, а дело не сделал.
Федор высунулся из дверцы кареты, осмотрел улицу.
- Никто не видел, как ты его…
- Нет, пусто на улице.
- А и ладно. Добей его, и уходим.
Федор выпрыгнул из кареты.
Вот черт! Убить врага в бою - доблесть, а добивать оглушенного - не по мне, с души воротит. А деваться некуда. Очухается - всех нас сдаст, не выбраться тогда из Кракова.
Придется инсценировать ограбление.
Я заткнул за пояс пистолет, вытащил нож из ножен, срезал кошель на поясе незнакомца. Несколько раз легко чиркнул ножом по кистям, как будто незнакомец защищался руками от вооруженного ножом грабителя, и потом убил его ударом в сердце. Нож обтер об одежду убитого и вложил в ножны.
Федор ожидал меня метрах в двадцати от кареты.
Дождь моросил по-прежнему, и на улице - ли души. Это нам на руку, свидетелей - никого.
Был уже поздний вечер, когда мы дошли до постоялого двора. Перед входом, где горел масляный светильник, Федор остановился, тщательно осмотрел мою одежду.
- Крови не видать. Хозяин постоялого двора, хоть и куплен мною с потрохами, однако же большого доверия не вызывает, потому лучше не давать пищу для подозрений.
Мы зашли иод навес и, сняв мокрые плащи, отжали воду. В трапезной немного перекусили, попили вина. Федор больше молчал, погруженный в думы. Потом неожиданно спросил:
- Ты по ляшски говоришь ли?
- Прости, Федор, не разумею.
- Жалко. Пошли ко мне, посоветоваться надо.
В комнате перед жаровней мы развешали плащи. От них пошел парок, и комната наполнилась тяжелым влажным духом.
Федор показал рукой на скамью. Я присел и приготовился к разговору, расстегнув ворот. Боярин мерил комнату шагами, лицо его было угрюмым. Что-то, неведомое мне, угнетало его - я чувствовал, как непросто ему начать разговор, но терпеливо ждал, когда Федор соберется с мыслями.
Кучецкой тяжко вздохнул.
- Не удалось мне все задуманное свершить, Георгий. Можно сказать - не выполнил я задание государя. Единственное, что остается - забраться в дом к одному человеку.
Федор оглянулся на дверь, понизил голос:
- Он посланник папы римского и при дворе Сигизмундовом вроде папского легата. Почти все списки грамот, что король посылает, у него есть. Надо бы нужную грамотку государю нашему, Василию, доставить. К самому Сигизмундову хранилищу не подобраться, да и тревога изрядная поднимется, а легат, я думаю, об утрате молчать будет. Коль и заметят пропажу - сделают новые списки с грамот, тем и кончится. Только вот как это сделать? - обреченно развел руками Федор.
Боярин снова нервно зашагал по комнате, снедаемый тяжкими думами. Я понял, что у Федора нет не то что плана действий, - даже зацепиться было не за что. Боярин принялся рассуждать вслух:
- Дом у легата - каменный, дверь из кованого железа, ну и прислуга, конечно. Штурмом дом не взять, он - как крепость. Обманом разве что в дом проникнуть? Что присоветуешь? - без всякой надежды посмотрел на меня Кучецкой и присел рядом.
- А план дома есть? Где этот священник хранит списки грамот?
- Рассказывал человеку моему конюх его о расположении комнат. Спальня легата и кабинет его на втором этаже. А вот где документы легат хранит - про то конюх не ведает. Мыслю - в кабинете.
- Пойди еще попробуй в том кабинете найти бумаги нужные, - почесал я затылок. - Не на видном же месте они лежат!
- Это верно, - снова вздохнул Федор. - Да что о кабинете говорить, когда мы не знаем даже, как в дом проникнуть.
Боярин снова встал и зашагал по комнате. Ночную тишину нарушали только нервные шаги государева стряпчего. Я лихорадочно думал, пытаясь представить себе обстановку. Как назло - ничего путного в голову не приходило. Мимо прислуги незамеченным на второй этаж не проникнешь, они на службе не спят - обязанности свои несут справно. Вот! А когда спят? Эта мысль мне определенно понравилась. Я представил себе ночную операцию - действовать придется по обстоятельствам, тихо и быстро. Это - шанс!
Мое оживление не осталось незамеченным - Федор вперился в меня взглядом.
- Я проникну, - решился выручить побратима, хоть и не представлял пока, как это сделаю. - Только желательно легата из дома выманить, чтобы его ночью в доме не было.
- Чего удумал-то? - недоверчиво покосился Кучецкой.
- Не скажу пока, лишнее. Сделай так, чтобы легата на одну ночь дома не было, остальное - мои дела.
- Попробую, - воспрянул духом Федор.
- А грамотки с виду каковы? Я же прочесть не смогу, что там написано.
- Если бы я их видел, сказал бы.
- Так вдруг у него там целый мешок разных грамот - что же мне, все тащить?
- А что еще остается?
- Тогда решено: беру все, что найду. Повозку какую-нибудь недалеко от дома поставить надо. Если я ночью с мешком по улицам расхаживать буду - первые же встречные стражники за вора примут и в тюрьму отведут.
Федор подумал немного:
- Выполню, даже ратников своих дам, пусть недалече крутятся, в случае чего - тебе на помощь придут, отвлекут на себя слуг.
- И еще мыслю: как грамотки возьму - кабинет поджечь. Даже если не только кабинет, но и что другое в доме сгорит, нам убытка никакого, а легат подумает - случайность. Пожар все следы скроет. Не украли бумаги, а сгорели они, сгинули в огне!
- Молодец! Голова! - Федор хлопнул меня по плечу. - Теперь план есть, буду действовать. Как только удастся все подготовить, дело за тобой. А сейчас спать иди, я обдумать должен. Не так это просто.
Я откланялся и пошел спать.
Два дня прошли в томительном ожидании. Ратники из охраны Федора развлекались по- своему - играли в кости, и за проигрыш давали друг другу звучные щелбаны по лбу.
Я наблюдал за состязанием взрослых дитятей, откровенно скучая. Хлопнула дверь, и мы услышали, как хозяин приветствует Кучецкого.
Зайдя в свою комнату, Федор тут же позвал меня и плотно закрыл дверь. Эти два дня я его и не видел. Выглядел он осунувшимся, под глазами - темные круги. Видимо - в трудах и заботах ни поесть ни поспать толком не получалось.
- Георгий, ты готов ли?
- Чего мне особо готовиться?
- Ох, не сорви дело. Много трудов и денег казенных потрачено на него. Сегодня папский легат будет на приеме у короля, потом - бал. Вернется он поздно, а может, и заночует во дворце. Мой человек постарается его всячески придержать. Повозку с лошадью я приготовил - уже стоит на постоялом дворе.
Я выглянул в оконце. Федор перехватил мой взгляд:
- Кучера отпустил. Ездовым посажу одного из ратников, другой неподалеку будет. Теперь все зависит от тебя. Не подведи. Как только списки сыщешь - в мешок, и к подводе. А завтра, с утра, как ворота городские откроют, надобно ноги уносить от греха подальше.
- Согласен. Я готов. А то засиделись мы тут. А списки, если они в доме - сыщу!
- Дай-то Бог! Пойду к ратникам, надо им дорогу к дому показать да на месте определиться, где повозке стоять. Отдыхай пока, ночью не до того будет.
- Уж бока отлежал.
Я пошел в свою комнату, а Федор, забрав с собой ратников, ушел.
Я улегся на постель. Никаких конкретных планов или предположений у меня не было. Я не знал, какая мебель в кабинете, да еще и уверенности не было, что искомые документы именно там окажутся. И времени у меня будет не много - часа три-четыре, если брать худший вариант, что легат после приема и бала сразу домой вернется, а не останется ночевать во дворце.
Вернулся Федор. Ратники его как-то сразу посуровели - все-таки дело серьезное, это не в кости играть, баклуши бить.
Стемнело. Федор нервничал. Вида он не подавал, но мерил шагами комнату, щелкал пальцами.
- Пора!
Ратники вышли из комнаты, и вскоре я услышал перестук копыт и погромыхивание колес повозки по булыжной мостовой.
- Георгий, и нам пора! Очень тебя прошу - сыщи эти бумаги. Да, а мешок? - спохватился Кучецкой.
- Уже приготовил.
Мы вышли из постоялого двора и пошли по темным улицам Кракова. Навстречу попалась парочка мужиков, довольно разбойного вида, но связываться с нами они не стали. А может, и опытом горьким научены: чего ждать от русинов - неизвестно, лучше уж своих городских ляхов потрясти. Ну и правильно, зато живыми остались.
Видимо, они это чувствовали звериным своим чутьем и обошли нас стороной.
Мы завернули за угол, Федор придержал меня за руку.
- Вон повозка, там Алексей. Трифон, второй ратник на том углу стоит. Если что не так пойдет - легат раньше времени вернется или еще что приключится - он знак подаст: свистнет или камнем в окно запустит, по обстоятельствам. Так что уши на макушке держи. Коли кто из прислуги обнаружит тебя - не жалей. Тут, брат, большая игра, и ставки высокие, пожалеешь - многими тысячами ратников наших за жалость такую расплачиваться придется. Сам дом легата - вон, на той стороне. - Он показал чернеющий в темноте высоченный особняк с остроконечной крышей и с оконцами в ее скате.
- Да понял я!
- Тогда с Богом!
Федор остался за углом - где и стоял.
Я подошел к дому, осмотрелся. Кроме наших, никого и не видно. А Федор мне сейчас - только помеха. Пристанет потом - как ты проник в дом?
Я не торопился, стараясь представить, где лучше пройти. Тут вход с железной дверью. Рядом - наверняка окно комнаты привратника. Да и где же ему еще быть? Справа от двери еще три окна. Дом неширокий - по фасаду метров Двенадцать, но в три этажа. Окна узкие, как бойницы, да еще и решетками забраны. И в самом Деле - не дом, а крепость.
Под одним из окон я прилип к стене, вжался и прошел сквозь нее.
Темная комната, ничего не видно, лишь слышно чье-то дыхание. Дыхание ровное - видимо, человек спит.
Я застыл на месте, давая возможность глазам привыкнуть к темноте. Через несколько минут стала различима постель со спящим человеком, дверь. Туда я и направился и беспрепятственно прошел сквозь нее, попав в коридор. Здесь горело несколько светильников, давая довольно скромный, колеблющийся свет, но после темноты он показался мне настолько ярким, что я даже на секунду зажмурил глаза.
Затем я двинулся влево - к входу. Лестница на второй этаж, по моим понятиям, должна быть там. И точно: каменная, довольно широкая, со щербинами лестница оказалась здесь. Осторожно ступая, чтобы в тишине не было слышно звука шагов, я поднялся наверх.
Куда теперь? В коридор выходило не менее пяти дверей. Я прислушался. В доме по-прежнему тишина полная, жильцы спят.
Я прошел через ближнюю ко мне дверь. Видимо, здесь - небольшая молельня. На постаменте крест с распятием Иисуса, в углу - деревянная фигурка Девы Марии. Горит свеча. И все! Комната пуста, тут ничего не спрячешь.
Прямо через боковую стену, не выходя в коридор, я проник в следующую комнату. Здесь, без сомнения, спальня. Жесткое деревянное ложе застелено тонким шерстяным одеялом.
Стоит бюро для письма с принадлежностями на нем, стол, несколько венецианских стульев с гнутыми спинками, шкаф для одежды. С него я и начал, только там, кроме ряс да пар черных же штанов, ничего не было. Открыл незапертый письменный стол - стопка чистой бумаги, перья. В бюро тоже пусто. Я не поленился, поднял одеяло, под которым - только голые доски.
Не медля, прошел через боковую стену и попал - даже не знаю, как определить - кабинет ли, библиотеку? Боковые стены были уставлены книгами на деревянных стеллажах. Посредине стоял низенький столик и два стула - не иначе, как для приватных бесед.
Застрял я здесь надолго. Сначала перелистывал книги - не прячет ли легат копии грамот, называемых списками, здесь. Но через полчаса понял - кроме книг, ничего не найду. Черт! Время неумолимо идет - даже бежит, а я пока так ничего и не нашел.
Пойти осмотреть следующую комнату? Ну не может он хранить документы далеко от себя! Я неосторожно задел угол стеллажа. Раздался скрип, и стеллаж на пару шагов отъехал в сторону. От неожиданности меня пробил холодный пот, но я сразу ринулся туда. Темнотища полная, окна нет. Я взял из библиотеки светильник, чиркнул кресалом и вернулся в тайник.
Ба! Да вот же они, документы! На небольшом стеллаже узенькой комнаты-пенала лежали свернутые трубочкой списки. Не просматривая и не читая - все равно не разумею по-польски, я стал укладывать их в мешок, который достал из-за пазухи. Мешок вскоре оказался полон, и я, недолго думая, уселся на него весом своего тела, смяв бумаги. Затем снова стал укладывать оставшиеся свитки. Все! Я забрал все до единой бумаги. Мешок стал объемным - как надутым, но веса почти не имел.
Пора устраивать пожар и уносить ноги.
Я попробовал поднести к дереву стеллажа огонь светильника, но дерево упорно не загоралось, хотя и было сухим. Щепочки бы сюда. Я вспомнил - книги! Рядом в комнате книги - это еще лучше щепочек.
Я вытащил в библиотеку мешок, на обратном пути принес охапку книг, выдрал страницы, поднес к огню. Бумага сразу вспыхнула - я бросил ее на стеллаж в потайной комнате и выдрал еще несколько страниц. Огонь начал жадно поглощать книги.
Со светильником я переместился в библиотеку и устроил пожар и здесь.
Когда огонь набрал силу, я подбросил в него еще книг, подхватил драгоценный мешок и прошел сквозь стену в коридор. Здесь еще даже не пахло дымом, и я потихоньку сошел по лестнице вниз, хотя так и подмывало побежать.
Прислушался - тишина. И вышел сквозь стену на улицу.
Совсем рядом оказалась темная мужская фигура. Мы оба отпрянули друг от друга в испуге. Я вытряхнул из рукава в ладонь кистень, но фигура голосом Федора спросила:
- Георгий, ты?
- Фу! Напугал.
- Взял?
- Да!
- Ходу отсюда!
К нам уже спешил ратник Трифон, не спускавший глаз с дома. Мы почти бегом направились к повозке. Я забросил на нее мешок, и ратник Алексей, не мешкая, тронулся. Мы оглянулись. Несколько окон дома уже были ярко освещены разгоравшимся на глазах пожаром.
- Леша, быстрее! - сказал Федор.
- Нельзя торопиться, боярин! Только что стража проходила, внимание привлечем.
- Ты прав, Алексей.
Мы ехали по ночным узким улочкам Кракова медленно, даже вроде как с ленцой. А так хотелось соскочить с телеги и побыстрее оказаться на постоялом дворе!
- Как прошло? Все бумаги взял?
- Долго ничего не мог сыскать, пока не обнаружил потайную комнату со списками грамот. Все, что там было, прихватил. Все списки не входили в мешок, так я их примял.
- Не беда, расправим, лишь бы бумаги нужные там были.
Мы беспрепятственно добрались до постоялого двора.
Ратник пошел распрягать лошадь и ставить ее в конюшню. Мы же с Федором поднялись наверх - в комнату, где он остановился.
Трясущимися от нетерпения руками Федор стал развязывать веревки у горловины мешка, и это у него никак не выходило. Тогда он достал нож и разрезал ее. Перевернув мешок, вывалил из него бумаги на постель, схватил одну и стал читать, Н1евеля губами.
- Ах, собака!
- Я-то здесь при чем, - чуть не обиделся я.
- Да я не про тебя! Вот она, грамотка-то эта, подлость Магмет-Гирея подтверждающая. Представляешь, о прошлом годе Сигизмунд в знак дружбы передал Магмет-Гирею тысячи золотых червонцев; тот золото взял, а сам послал четыре темника - это, почитай, сорок тысяч сабель - грабить южные земли короля. Говорил я тогда Василию, государю нашему, что совсем Магметке верить нельзя! Вишь, так и вышло. У этого басурмана ничего святого нет!
Федор отбросил в сторону список грамоты, схватил второй, третий… Он быстро просматривал копии грамот, одну за другой отбрасывая их в сторону. Я ждал, наблюдая за ним - пока его лицо не выражало ничего, кроме досады. А вдруг нужной ему не окажется, и операция наша бесполезна?
Пока я слышал только отдельные замечания: "Нет, не то", "Опять не то", "Так вот что оказывается, Максимилиан в Австрии предлагает…", "… великий магистр Альбрехт Бранденбургский…", "Ну, а эта хула на государя нашего им так не пройдет!"
- Федор, потише, ночь уже, и у стен тоже уши бывают.
- Верно! Прости, уж больно грамотки занятные.
Перерыв с десяток документов, Кучецкой радостно вскрикнул и впился глазами в текст. Я понял: "Есть!" От души отлегло. А Федор сиял, поглаживая бороду и глядя на нас торжествующим взглядом.
- Ну, будет чем государя порадовать, будет! - потрясал в воздухе свитком боярин. - Однако ж время не ждет! Георгий, уложи все поплотнее да прижми, чтобы мешок в глаза не бросался!
Я уложил бумаги, потоптался на мешке. Стал он почти плоским, уменьшившись по крайней мере втрое по толщине.
- Георгий, как тебе удалось в дом проникнуть? Я ведь смотрел за тобой. Стоял у дома и вдруг исчез. И обратно появился внезапно - как из ниоткуда. Ты, случаем, магией черной не владеешь?
Я достал из-за пазухи крест.
- Разве маги православные?
- Ладно, потом поговорим. Главное - дело сделано. Домой приеду - не один день читать придется. Грамотки бы в целости только домой Доставить. Сведения в них тайные да великие. Да, не зря говорят - все тайное когда-нибудь явным становится. Молодец, Георгий! Не зря я о тебе вспомнил, сразу ты мне понравился тогда. Однако надо собираться, поутру выезжать.
А чего мне да ратникам собираться? Подпоясались, попили воды, оседлали лошадей - и готовы.
Федор приторочил мешок у своего седла - опасался за груз.
С утречка и тронулись в путь.
Из города выехали беспрепятственно. Стражи на воротах больше присматривали за въезжающими, чтобы никто беспошлинно товар не провез. А с выезжающих чего взять? Пусть едут себе!
Как отъехали от Кракова верст на пять, хлопнул звучно Федор себя по ляжкам да захохотал зычно.
- Ты чего, Федя?