- Да вы затейник, юноша! - изумился Теодор. - Вешаться на стоп-кране - это, я вам скажу…
- Он не успел повиснуть, мы как раз вышли в тамбур, - вмешался второй пассажир, - и успели его снять.
- Хорошо еще, стоп-кран не настоящий, - пробормотал проводник, - а то какой был бы конфуз!
- Так ради таких случаев его бутафорским и сделали, я полагаю, - сказал Немертвых, присаживаясь на корточки рядом с молодым человеком. Тот снова закатил глаза и забился в конвульсиях, старательно пуская пузыри. - Хм, судя по всему, этот юноша дожидался зрителей… Эх, молодежь, молодежь! Ну кто ж так вешается? Узел, и то правильно затянуть не могут… Вот как надо, учитесь!
Вот тут Свищевски захрипел и забился по-настоящему…
- Кстати, а откуда у него лента с моего платья? - поразилась Каролина, повертев в руках то, на чем собирался повеситься юноша. - Неужто он пробрался ко мне? Вот негодяй! Теперь такая вещь испорчена…
- Отведите его в купе, - велел доктор проводнику, ожидавшему рядом. - И заприте, что ли, надоел он уже… даме вот докучает.
- Если бы я мог, господин доктор, - понурился тот, - но ведь это наследник господ Свищевски… мне от должности откажут…
- Ну, тогда пускай самоубивается дальше, - милостиво разрешил Немертвых. - Идемте, Каролина.
- Я всё равно умру! - кричал им вслед чрезвычайно оживившийся юноша. - Я найду способ! Я утоплюсь! Я… я… Если вы не обратите свой взор в мою сторону, я сумею сделать это! И тогда моя тень будет вечно с вами, всегда, всегда!..
- И где они набираются такой пошлости? - вслух подумала Каролина.
- Столица - не самое подходящее место для молодых людей со слабым характером, - усмехнулся доктор.
- Может, его полечить как-то?
- Лучшим лекарством для него, - серьезно сказал Теодор, - была бы хорошая порция розог. Но, боюсь, уже поздновато. Теперь потребуются более сильнодействующие средства…
В купе генерального следователя велся разговор на схожие темы. Руперт Бессмертных только что закончил гонять своего стажера по самым разным темам, а теперь поглядывал на него, явно собираясь задать напоследок еще один каверзный вопрос.
- Изложи-ка, Малой, - сказал он, закинув ногу на ногу, - что тебе известно о юнце, так пылко преследующем нашу дорогую Каролину?
Дэвид откашлялся и выпрямился.
- Герберт Свищевски, - забарабанил он, - единственный сын Иоанна и Ханны Свищевски, наследник семейного состояния. Вследствие этого - чрезвычайно избалован, привык получать всё, что только пожелает, в мгновение ока.
- Без лирических отступлений, - поморщился Бессмертных.
- Так точно. Три года назад был отправлен родителями в столицу - получать высшее образование. Числится студентом Университета, однако на занятиях ни разу не появлялся. Присылаемые родителями деньги тратит на модных актрис, дам полусвета, обычных модисток, а также прочие развлечения, перечисление которых займет, по моей скромной оценке, около получаса.
- Можете опустить, - кивнул Руперт. - Что еще?
- Герберт Свищевски, согласно характеристике, слаб, внушаем. Склонен к драматизации событий. Судя по поведению, его можно заподозрить в душевной болезни, но, по наблюдениям, он вменяем. Отклонения, конечно, есть. Либо ему доставляет неизъяснимое удовольствие представляться жертвой безответной любви, либо он инфантилен, и предъявляемые им требования о благосклонности - не более чем истерика ребенка, выпрашивающего конфетку. Известно, что он может подолгу добиваться неприступной дамы, однако, заполучив ее, мгновенно теряет к ней интерес. Собственно, это следствие его тщеславия. Общедоступные… гхм… вещи его не привлекают, он привык получать самое лучшее.
- Иными словами, этот спектакль мы будем наблюдать еще долго, - задумчиво сказал следователь, опершись подбородком о сцепленные пальцы. - Бедная Каролина. Впрочем… Думаю, она тоже получит от этого представления некоторое удовольствие.
Дэвид счел за лучшее промолчать.
- Ну, посмотрим, как будут развиваться события, - заключил Бессмертных. - Хорошо, Дэвид, сегодня вы неплохо поработали. На завтра… Сходите-ка в библиотеку, возьмите Уголовный кодекс Каролевства и освежите в памяти статьи со сто восемнадцатой по двести первую. Проработаем кое-какие спорные вопросы.
- Библиотеку?.. - изумился Дэвид.
- Ах да, я забыл, что вы так и не поинтересовались историей создания и конструкцией Большого Королевского экспресса, - ядовито сказал Руперт. - Возьмите заодно книги по этой тематике, вам будет интересно, ручаюсь. На этом - всё на сегодня.
- А-а…
- Что?
- А как пройти в библиотеку? - убито спросил Дубовны.
- У проводника спросите, - посоветовал Бессмертных, нацепляя на орлиный нос очки и раскрывая пухлую книгу.
- Так точно…
Рано поутру Ян Весло, имевший на физиономии явные следы недосыпа, неслышно прошел по коридору вагона первого класса и, откашлявшись, постучал в купе Каролины Кисленьких. Он знал, что она встаёт рано, поэтому не опасался потревожить ее сон.
Дверь стремительно распахнулась, и если бы не выучка оперативника, быть бы ему мокрым с головы до ног - Каролина опрокинула над тем местом, где он только что стоял, полный таз холодной воды.
- Госпожа Каролина, что это с вами? - удивленно спросил Ян.
- Ох, это вы… - облегченно выдохнула та и зорко посмотрела по сторонам. - Заходите скорее!
- Случилось что-то? - недоумевал Ян.
- Случилось! - Каролина с грохотом швырнула таз для умывания на пол. Серебристое манто на неубранной постели попыталось забраться под подушку. - Герочка Свищевски случился… Вы не представляете себе, что это за пытка! Я наступила ему каблуком на ногу, больно наступила, ручаюсь, а он начал вопить, как счастлив от того, что я обратила на него внимание… А каково во втором часу ночи выслушивать вирши, которые этот ненормальный бормочет в замочную скважину?!
- Почему… в замочную скважину? - оторопел оперативник.
- Ну неужели бы я открыла ему дверь! Ах… - Каролина посмотрела на себя в зеркало. - Ну на кого я похожа? Под глазами синяки…
- Прекрасно выглядите, госпожа Каролина, - честно сказал Ян. - А я это… ну…
- Ну давайте, давайте, - нетерпеливо сказала женщина. - Вот честное слово, после того, что я слышала сегодня ночью, я вам слова дурного не скажу!
- Нет-нет, вы скажите непременно! - перепугался оперативник, вынимая из-за пазухи сложенные листы. - Потому что… ну… сами понимаете…
- Ну конечно, - улыбнулась Каролина, разглаживая исписанную бумагу.
- А что, - осторожно поинтересовался Ян, - у этого Свищевски всё действительно… плохо?
- Хуже не слыхала! - ответила женщина. - Нет, когда он читал чужие стихи, я еще могла это выносить, хотя он подвывал в самых неподходящих местах… Но когда он перешел к своим! Ян, школярские рифмы вроде "кровь-любовь" и "розы-слёзы" достойны занесения в анналы мировых шедевров поэзии… особенно по сравнению с этим ужасом. Я бы под страхом смертной казни запретила Свищевски писать стихи, а я всего лишь любитель!
- Ну, я тоже, - смущенно уставился в пол Весло.
- Ах, ну ладно вам, - махнула на него Каролина и снова улыбнулась.
Была, была у оперативника Яна Весло одна, но пагубная страсть: он писал стихи. Да не какие-то, а исключительно посвященные королеве. Он создал несколько венков сонетов, недурную поэму, много прочих вещей… По правде говоря, он никому не осмелился бы показать свои опусы. Однако выручила случайность: Ян как-то записывал разрозненные строчки на совещании, это увидела Каролина, а поскольку сама она тоже не чужда была сочинительству, то… Эта тайна сплотила их маленький писательский союз. Ян отдавал свои стихи Каролине, а та честно говорила, где хромает рифма, а где ужасны сравнения. Каролина же, в свою очередь, просила Яна проверять ее опусы на предмет особенных ляпов. Это странное сотрудничество приносило свои плоды: Каролина, как известно, была весьма популярной писательницей, а Ян издал уже два стихотворных сборника (второй - под патронажем лично Ее величества), правда, под псевдонимом.
Кто-то мог бы спросить, как можно посвящать пронзительные строки королеве, которая была изрядно старше Яна годами, но дело в том, что он обращался не к Аните Отважненьких (урожденной Беленьких), а королеве - как символу. Ее величество, кстати говоря, прекрасно это поняла, отчего и взяла талантливого поэта под крыло. Она вообще покровительствовала людям творческим. Наверно, потому, что сама не была способна зарифмовать даже две строчки, а всю нерастраченную энергию отдавала гоночным локомобилям…
- Вот, держите, - спохватившись, Каролина сунула Яну охапку исписанных стремительным почерком листов. Пишущая машинка ехала в багажном вагоне - кто же мог знать, что она вдруг потребуется именно сейчас? - Я тут немного отошла от обычной манеры повествования, уж скажите, если что не так…
- А я там тоже, того… размер сменил, - кашлянул Ян. - Поглядите, оно вроде недурно, но как-то больно странно и непривычно…
- Непременно, - заверила Каролина. - А теперь идите, иначе я совсем опоздаю к завтраку!
Стоило Яну открыть дверь, как раздалось: "О, коварная, как вы могли… как вы могли! Я умру по вашей вине, я немедленно умру!".
- Опять он! - простонала Каролина. - Ян, сделайте милость, пригласите снова поручика. Мне с ним как-то спокойнее…
- Непременно. Его к вам прислать?
- Да, пожалуй! Пусть приходит через полчаса, я буду готова… Иначе я просто убью этого мальчишку, и Полу придется поставить печать на мой расстрельный приговор! - мрачно добавила Каролина…
Ровно через полчаса в дверь купе снова постучали. Каролина, уверенная, что это поручик Вит-Тяй явился исполнить свой служебный долг, отворила… и попятилась, потому что в купе вошел огромный букет алых роз. У букета была черноволосая макушка с безупречным пробором и ноги в модных узких брюках и начищенных штиблетах.
- Это для вас, о прекраснейшая! - простонал букет, и Каролина признала Герочку Свищевски.
- Уйдите, - сказала она сквозь зубы, комкая манто. Манто такое обращение не устраивало, оно свалилось на пол и юркнуло в угол, оставив по пути безобразные клочья серой шерсти на безупречных брюках Свищевски. - Немедленно. Иначе я закричу!
- Но разве я желаю вам зла?! - театрально возопил тот, рассыпая розы у ног Каролины. - О, придите же в мои объятья, молю вас!
- Не доросли еще, - мрачно ответила она.
- Чего же вы хотите, о жестокая? Я всю ночь слагал вам стихи, я засыпал вас цветами, я… - Свищевски задумался. - Я недостаточно хорош для вас? Ведь у меня знатная семья, и я единственный наследник!
- Но зачем я вам?
- Вы же знаменитость! Вы… прекрасная женщина! Проявите благосклонность, и у вас будет всё! Решительно всё!!
- Благосклонность какого рода? - уточнила Каролина, как опытный секретарь.
- Э-э… - смешался Свищевски. - Ну… придите ко мне!
- Насовсем или временно? - снова уточнила женщина. - Первое маловероятно, я старше вас, к тому же родители ваши не одобрят подобного. А на "временно" я не согласна.
- Вы не можете быть так жестоки! - вскричал юноша, тараща неопределенного цвета водянистые глаза.
- Могу, - ответила Каролина.
- Тогда я умру!
- Вы повторяетесь, - устало произнесла она.
- Нет! Я… я… выброшусь в окно! - решил Свищевски и ринулся к означенному окну. Однако удар всем худосочным телом и стекло, и рама выдержали, равно как и второй рывок.
- Тут стёкла противоударные, - сказала Каролина, припудривая нос. - А в форточку вы не пролезете, даже не старайтесь.
- Нет, я не отступлюсь! - поняв, что окно не сдается, молодой человек бросился к Каролине, порываясь схватить ее за руку, Каролина быстро прикинула, чем из "аварийного набора", что хранился в ее несессере, будет удобнее плеснуть юнцу в глаза, а некая третья сила легко отнесла Свищевски от дамы и выставила за дверь.
- Прошу прощения за вторжение, - прогудел поручик Вит-Тяй, - однако дверь была открыта, а тут творилось непотребство. Если я не должен был встревать, то готов понести порицание, госпожа…
- Ах, как я вам признательна за вмешательство! - от избытка чувств Каролина на мгновение приникла к могучей груди гвардейца, попутно отметив, что борода у него на редкость ухожена и шелковиста. - А куда подевался этот… юноша?
- Сбежал, - констатировал поручик, выглянув в коридор. - Прикажете догнать и…
- Нет, пусть бегает, - решила Каролина и пнула туфелькой россыпи роз. - Какое безобразие… Впрочем, горничная приберется. Идемте, господин поручик!
За завтраком все хранили молчание, ограничиваясь ничего не значащими замечаниями. Стажер Дубовны спал сидя, и по его покрасневшим глазам было ясно, что библиотеку он всё-таки отыскал. Оперативник Весло был отчего-то мрачен, словно его что-то снедало, его коллега Гребло тоже оказался нерадостен.
Каролина нервно позвякивала ложечкой по краю чашечки и то и дело вынимала зеркальце - посмотреть, не подкрадывается ли с тыла Свищевски.
Прочие члены команды представляли собой воплощенное спокойствие: поручик вкушал - иначе не скажешь - фирменный омлет (он был приверженцем национальной кухни, но прочую предпочитал сперва распробовать, прежде чем уничтожить на корню), доктор читал газету и поглощал крохотные канапе с разноцветной икрой, Пол Топорны выглядел точно так же, как и всегда, то есть немногим отличался от статуи… Ну а генеральный следователь наслаждался прекрасной овсянкой (одного визита Каролины на кухню хватило, чтобы там научились готовить ее правильно) и приятным травяным чаем, а сожалел только о том, что кофе ему сейчас не полагается.
- Господин доктор… - прошелестел кто-то за спиной у Теодора. Это оказался всё тот же проводник. - Господин доктор, пассажир отравился…
- Промойте ему желудок, дайте касторки и позвольте мне дочитать статью, - машинально ответил тот, но тут же спохватился: - Чем отравился? И что, здесь нет штатного врача?
- Н-нет, господин, только фельдшер, он справляется, но это очень сложный случай, мы боимся, что пациент не дотянет до следующей станции… Туда уже вызвали бригаду, но…
- Короче, - отрубил Немертвых. - Кто отравился? Чем? Когда?
- Это г-г-господин Свищевски… - пролепетал проводник, зеленея.
- Ясно. И когда он отравился?
- Вот буквально только что… вы бы слышали, как он кричит, господин доктор! Он ужасно мучается!
- И это подводит нас к последнему вопросу - чем именно он отравился, - кивнул Немертвых, блестя стеклами пенсне. - Ну же?
- Он… - проводник замялся. - Он съел…
- Ну что такое? Не фунт же гвоздей! - нахмурился доктор.
- Нет… - понурился проводник. - Он съел кактус…
- Что-о? - Доктора Немертвых было сложно удивить, но Свищевски справился на отлично. - Где он взял кактус?!
- В салоне, - убитым голосом ответил тот. - Там стоит фикус, он на виду. А кактус задвинули поглубже, он очень колючий. То есть он не весь колючий, он вообще-то гладкий, забавный такой, а по краям этих… ну, из чего он состоит… колючки. Вот его-то господин Свищевски и съел.
- Весь? - серьезно спросил Теодор. Остальные следили за беседой в немом восхищении.
- Никак нет. Только две лапы понадкусывал. Ну, у кактуса как будто лапы, - пояснил проводник. - Но, наверно, он ужасно ядовитый, потому что господин Свищевски так страдает, так страдает, плачет…
- Ну хорошо, идем, взглянем на страдальца, - хмыкнул доктор и поднялся.
- Я тоже пойду! - вскочила Каролина. Поднялись и оперативники, а следом и сам генеральный следователь со стажером.
Пол Топорны остался безучастно смотреть в пространство, а поручик приступил к священнодействию - выбору очередного сорта кофе. Неудачники, не способные съесть кактус и остаться при этом в живых, его решительно не интересовали…
Стоны страдальца были таковы, что заглушали даже утренние экзерсисы господина Сверло-Коптищева. (А тот, будто проникнувшись трагизмом ситуации, играл что-то минорное и даже не очень громкое.) В стонах угадывалось имя госпожи Кисленьких, обещания немедленной и ужасной кончины, жалобы на жестокосердие вышеозначенной госпожи и многое другое.
- Нуте-с, - сказал Немертвых, - покажите мне этот кактус!
- Вот… - дрожащим пальцем указал проводник.
- Хм… - доктор подошел к растению, осмотрел его. - Обычный кактус, совершенно безобидный и неприхотливый, почему и выращивается в качестве домашнего растения. На исторической родине из него делают крепкий алкогольный напиток, но я не думаю, чтобы организм господина Свищевски был способен на перегонку сока… тем более, откусил он всего ничего.
Доктор посмотрел на мнущегося тут же фельдшера, стыдливо крутящего в пальцах клистирную трубку.
- Что давали пациенту?
- Касторовое масло… - понуро ответил фельдшер. - Чтобы, значит, очистило и вообще… Только они его пить не стали, вот, весь диван уделали…
- Надо было с другого конца зайти, - холодно посоветовал Немертвых. - И не с касторкой, а со скипидаром. Отличное средство для оживления покойников, скажу я вам!
Он вернулся к пациенту, раскинувшемуся на диване и стонущему столь пронзительно, что прослезился бы даже камень. Увы, доктор Немертвых был сделан из более прочного материала, а потому слезы лить не стал, а раскрыл саквояж, с которым не расставался.
- Ну-ка, откройте рот. Ну, ну, не упрямьтесь, не то я разожму вам челюсти силой, а это вам вряд ли понравится! Ян, посветите сюда. Благодарю…
- Ну что там? - сгорая от любопытства, спросила Каролина.
- С десяток колючек в болтливом языке, - ловко орудуя пинцетом, ответил доктор, - и парочка поцарапала гортань. Жить будет.
- Ах… - с непонятным выражением вздохнула женщина.
- Ну-ка, молодой человек, выпейте, - приказал Теодор, сунув тому мензурку. - Это вас излечит. Зажмите нос, наберите в рот, подержите и глотайте!
Свищевски последовал приказу и еще с минуту судорожно хватал воздух открытым ртом.
- Что вы ему налили? - поинтересовался Берт. Фельдшер молча вытаращил глаза.
- Спирту, - ответил доктор, собирая инструменты. - Продезинфицировать ранки.
- Ж-ж-жестокая… - произнес юноша, падая обратно на диван. - А я… все равно у-умру…
- Не сегодня, - сказал Теодор.
- Алкоголь практически не употребляет, - припомнил досье Дэвид.
- Бедняга, - подытожил Руперт, и они оставили Свищевски спать под аккомпанемент набирающих силу пассажей Сверло-Коптищева.
- А револьвер я у него забрал, - сообщил Ян по пути.
- У него еще и револьвер был? - поразилась Каролина.
- Да, но заряжен холостыми. Но я все равно прибрал от греха.
- Правильно сделали, - кивнул Бессмертных. - А теперь… Дэвид, вы всё прочитали, что я велел? Идемте, будем разбирать.
- Я буду у себя, у меня появилась интересная мысль, ее нужно записать, - прощебетала Каролина и испарилась.