Остальные тоже разбрелись по своим делам и не встречались до самого ужина, пропустив обед по самым разным причинам. Каролина увлеклась сочинительством, Дэвид под руководством Руперта постигал особо мудреные части Уголовного кодекса, Теодор нашел в библиотеке, о которой проговорился Дэвид, интересную монографию… Где был Пол Топорны, не знал никто, а оперативники на этот раз предпочли пообедать в вагоне-ресторане второго класса, для разнообразия, так сказать.
А вот ужин преподнес сюрпризы. Для начала, Каролина явилась вовремя, радостная (должно быть, муза надиктовала ей много интересного), раскрасневшаяся, в платье цвета осенних листьев и как-то неожиданно порыжевшая. Неизменное манто казалось первым осенним снегом на ёё плечах. Затем собрались остальные, и тут как раз ничего необычного не оказалось. Вот только привычный уже Свищевски явился поздно, сел поодаль, за один столик с какой-то пожилой дамой, не глядевшей по сторонам, и выглядел весьма бледно. Что и немудрено после полной мензурки чистейшего спирта, заключили мужчины, учитывая то, что Герберт был трезвенником.
А дальше события начали развиваться стремительно.
- Прекрасная Каролина! - воскликнул страдалец, встав во весь рост и едва не опрокинув суповую тарелку на соседку по столу. - Вы не принимаете меня всерьез, но я поклялся умереть, если вы не одарите меня благосклонностью! И я сделаю это, не будь я Герберт Свищевски…
- Интересно, каким образом на этот раз? - поинтересовался доктор, расправляясь с отменным жарким. - Кстати, он еще не пытался резать вены. Могу посоветовать моего соседа-коммивояжера - у него отменные опасные бритвы…
- Зато вчера он пробовал утопиться и заодно затопил соседнее купе, - сообщил всеведущий Ян. - Его сосед был просто в ярости!
- Я его более чем понимаю, - кивнул Теодор.
- Вот, на ваших глазах! - Герберт кинул что-то в рот, театрально запил это что-то глотком минеральной воды… - Прощайте, неверная, и пусть моя смерть будет на вашей совести!..
- Неверная?! - рассвирепела Каролина. - Можно подумать, я что-то обещала этому хлыщу, этому…
- Спокойно, - приказал Бессмертных. - Смотрите-ка, каков актер!..
Свищевски задыхался. Лицо его посинело, и не прошло и нескольких секунд, как юноша свалился под стол, стянув на себя скатерть и всё-таки облив пожилую соседку супом, по счастью, остывшим.
- Теодор! - рыкнул следователь, но доктор уже был подле упавшего.
- Мертв, - сказал он через несколько секунд. Слаженно завизжали дамы.
- Причина?
- Пока не могу сказать… - Немертвых наклонился, словно собираясь поцеловать покойника. - Запах очень знакомый. Смерть наступила практически мгновенно, это был сильный яд. Прошу разрешения на вскрытие.
- Пустая формальность, - хмыкнул Бессмертных, возвращаясь к своему эскалопу. - Вскрывайте.
Он поманил стюарда и велел:
- Освободите какое-нибудь помещение. Главное, чтобы свет был хороший.
- Будет исполнено… - пролепетал тот и исчез.
Покойника вынесли. В вагоне-ресторане повисло тягостное молчание…
- Ну что я могу сказать? - говорил доктор пару часов спустя. - Вполне здоровый молодой человек. Если что, кактус вреда его пищеварительному тракту не причинил. Причиной же скоропостижной кончины явилось, действительно, отравление сильным ядом семейства… - далее Немертвых ударился в такую терминологию, что даже Бессмертных поморщился. - Одним словом, яд вызывает мгновенный паралич дыхательных путей… ну и так далее. Однако, что интересно…
Доктор умолк, остальные с интересом уставились на него.
- У Свищевски за щекой был кусочек мыла, - негромко сказал он. - Этот юнец явно собирался устроить спектакль с пусканием пены изо рта и прочими конвульсиями, он явно в этом поднаторел. Отсюда вопрос: если он намеревался играть, зачем ему глотать настоящий яд?
- То есть вы хотите сказать… - произнес Дэвид, но фразы не закончил, за что получил подзатыльник от начальства. - Гхм… Кто-то его отравил?
- Именно это я и хочу сказать, - кивнул Теодор. - Свищевски проглотил вот это…
Он продемонстрировал что-то непонятное.
- Похоже на остатки леденца. Их в поезде все поедают сотнями, - заметил Бессмертных. - И что, кто-то озаботился нафаршировать эту конфетку ядом.
- Это не те леденцы, - сказал доктор. - В смысле, это леденцы, но не обычные, а с хинином. Горечь невероятная, можете удостовериться…
- Нет, спасибо, - отказался Дэвид, которому Теодор сунул под нос остатки леденца.
- Насколько я понимаю, наш покойный пользовался ими не в качестве лекарства, он, повторюсь, был совершенно здоров, а чтобы вызвать обильное слюноотделение…
- А, точно, он же постоянно пускал пузыри! - воскликнула Каролина. - И что же дальше? Он хотел улучшить эффект, добавил мыла… но кто-то отравил его леденцы?
- Похоже. Но мотив? - спросил Бессмертных деловито.
- Он единственный прямой наследник, - уныло произнес стажер Дубовны. - Мотивов полным-полно у всех родственников, кто может претендовать на наследство…
- В таком случае, вы, Дэвид, разберитесь с их генеалогией и решите, кто является наиболее вероятным заказчиком этого убийства, - велел следователь. - Книга знатных родов наверняка есть в библиотеке. Если не окажется, запросите данные телеграфом из управления. Приступайте.
- Так точно…
- Ян, Берт, опросите пассажиров. Возможно, кто-то что-то видел. Этот юноша слишком старался бросаться в глаза, чтобы можно было его не заметить. Пол… гхм… мои соболезнования.
Топорны рвал на мелкие клочки расстрельный приговор на имя Герберта Свищевски. Ему нечасто приходилось делать подобное, и он всякий раз страдал, как в первый. Каролина подсела к нему и ободряюще погладила по плечу, но офицер не отреагировал.
- Теодор, - продолжал Бессмертных. - Если будут еще какие-то соображения…
- Непременно, в любое время дня и ночи, - кивнул тот.
- Каролина…
- Я, пожалуй, поговорю с дамами из первого класса, - сказала она. - Яну и Берту они вряд ли много расскажут.
- Превосходно. Тогда пока всё, - кивнул Руперт. - Утром доложите…
…Наступило утро, однако никаких утешительных сведений не поступило. Никто не видел, как Свищевски общался с кем-то подозрительным, он всё больше слонялся по коридорам и донимал всех нытьем о прекрасной, но бесчувственной Каролине. Никто не слышал ничего подозрительного, только вышеозначенное нытье, ввиду чего успели проникнуться к помянутой Каролине не самыми добрыми чувствами.
Дэвид, стараясь не уснуть на ходу, принёс список возможных кандидатов в убийцы либо заказчики убийства. Список впечатлял. Судя по всему, представители семейства Свищевски плодились неумеренно, поэтому у бедного Герберта было пять дядьев, три тётки, восемнадцать кузенов и шесть кузин, и это только по отцовской линии! Вычислить, кто именно начал игру по устранению препятствия на пути к наследству, было не так-то просто: многое зависело от старшинства, а как тут высчитывать, если младший дядя Герберта приходился ровесником старшему его кузену? В генеалогии разбирался разве что сам Бессмертных, но ему претило заниматься такой ерундой. В любом случае получалось, что убивать за что-то иное, нежели чем из-за наследства, Свищевски не было смысла. Он никого никогда не бесчестил, предпочитая уговаривать и подкупать, не унижал, не обманывал… Да, он был довольно-таки противным, навязчивым и скользким молодым человеком, но не хуже многих других. И - самое главное - он ехал в имение, родители вызвали его из столицы, наслушавшись о его похождениях и желая, видимо, побыстрее женить непутевое чадо, а то и передать ему что-то из семейных активов в управление, чтобы быстрее взрослел и учился брать ответственность за принятые решения на себя. Вот только кому-то было очень нужно, чтобы Герберт не доехал…
- Давайте рассуждать логически, - произнес Бессмертных. - Что там с этими леденцами?
- У него в купе обнаружена пустая упаковка, явно купленная не в поезде, - ответил доктор. - И початый пакетик… и вот в нем-то все леденцы отравлены.
- Уже легче, - сказал следователь, кидая в рот конфетку из стоящей на столике вазочки. - Значит, кто-то всучил ему эти леденцы, и этот кто-то находится в поезде, потому что на остановках, судя по показаниям, Свищевски не выходил и ничего не заказывал. Кто мог это сделать?
- Кто-то, кому Свищевски доверял, - произнес Дэвид, сдерживая зевоту. Две ночи не спать - ему это было в новинку. - И кому мог рассказать о своём плане.
- Кстати, - вспомнил Теодор, - когда его вынимали из петли, пену он пускал самостоятельно, без помощи мыла. Возможно, такое решение ему тоже кто-то подсказал.
- Кто? - вопросил Бессмертных и съел еще одну конфетку. - Кому мог довериться Свищевски? Да, он болтал направо и налево, но кто согласился бы его выслушивать? От него все бегали, как от чумы, насколько я помню.
- Не только выслушивать, но и давать советы, - добавил Дэвид. - И вообще, втереться к нему в доверие, иначе как бы удалось всучить парню это мыло и леденцы?
- Кто-то очень убедительный. Очень доброжелательный. Очень… располагающий к себе, - сказал доктор. - Из тех людей, которые могут говорить часами, и ты уже не помнишь, о чем изначально шла речь, они просто вводят в подобие транса…
- Хм, - произнес Бессмертных.
Повисла пауза. Молчали оперативники, подавленно молчала Каролина. Сопел Дэвид.
- Коммивояжер, - негромко сказал доктор.
- Вы уверены?
- Нет. Но это единственное, что приходит на ум. Он едва не заговорил меня, а для этого требуется немалое мастерство. У него в чемодане, если мне не изменяет память, а изменяет она мне крайне редко, было мыло именно такой марки и пакетики точно таких леденцов. Жаль, я не обыскал его тогда… - проговорил Немертвых.
- И наш страждущий юноша где-то наткнулся на этого говорливого господина, - подхватил Бессмертных. - Или тот нарочно его подстерег, что было несложно. По-моему, весь экспресс уже осведомлен об этой истории любви…
- Не издевайтесь! - сказала Каролина.
- Простите, дорогая, - примирительно ответил следователь. - Пусть будет пагубная страсть… Итак, коммивояжер подловил Свищевски, выслушал его, утер слёзы… и, очевидно, научил, как сделать следующую публичную попытку суицида более достоверной. Подменить конфеты - дело техники, на это любой мало-мальски способный карманник способен. Так что, будем брать его?
- Имя? - отрывисто спросил молчавший до той поры Пол Топорны.
- Вильям Трепайло, - ответил доктор, и Пол принялся заполнять бланк. - Он от меня отселился. Но, поскольку я точно видел его в вагоне после очередной остановки, он должен быть здесь. Позволите?
- Нам нужно признание, Теодор, - сказал следователь. - Настоящее.
- Никаких проблем, - заверил Немертвых, снимая сперва строгий сюртук, а за ним и жилетку. - Будет вам признание.
Неожиданно под плотной жилеткой, добавляющей объема фигуре, обнаружился не человечек-колобок, а хоть и невысокий и плотный, но хорошо сложенный мужчина. У доктора Немертвых появилась какая-то хищная пластика движений, а взгляд лишенных пенсне глаз вовсе не казался растерянным и расфокусированным, как обычно у близоруких людей.
- Я недолго, - сказал доктор и скользнул за дверь каким-то совершенно неуловимым движением. Оперативники переглянулись в восхищении. Бессмертных усмехнулся. Дэвид таращил глаза. Пол заполнял бланк. Каролина молча полировала ногти.
Ждать пришлось и впрямь недолго: спустя полчаса доктор вернулся, без особых усилий волоча за шиворот коммивояжера Трепайло. Тот, хоть кляпа у него во рту не оказалось, не пытался даже скулить. Правая рука его была аккуратно перебинтована, а еще Трепайло сиял роскошной лысиной, потеряв где-то парик.
- Вот, - сказал Немертвых, скинув груз на руки оперативникам. - Дворецкий старшего кузена Свищевски, в прошлом известный отравитель.
Присутствующие покивали: всем было известно, что из отравителей получаются лучшие дворецкие и наоборот.
- Прикидывался коммивояжером, - говорил доктор, облачаясь в жилет, сюртук, надевая пенсне и снова превращаясь в неуклюжего коротышку, - и довольно успешно. Как вы и предполагали, Руперт, он легко окрутил юного Герберта. О его штуках с хининовыми леденцами он знал от хозяина, продать парню свежих ничего не стоило… Кстати, это он сказал ему, что наша дорогая Каролина - та самая знаменитая Каролина Кисленьких. Далее - дело техники.
- А признание? - въедливо спросил следователь.
- Подпишет, - хмыкнул тот. - Пара иголок под ногти - и он начал сдавать хозяев с потрохами. А если, скажем, раскалить кочергу…
- Ну, Теодор, мы же не фантастический роман пишем! - возмутился Бессмертных.
- Погорячился, - хмыкнул тот. - Хм… одно несомненное преимущество этой истории - я уж точно буду путешествовать без соседа!
- А Герберта всё-таки жаль… - невпопад сказала Каролина.
- Ну хотите, я почитаю вам вслух его стихи? - предложил Дэвид самоотверженно. - У него в купе нашлась целая кипа…
- Нет! - воскликнула женщина, и инцидент был исчерпан.
Мнимый коммивояжер подписал все, что от него требовалось, - ему хватало одного взгляда на ласковую улыбку доктора, чтобы начать подписывать всё подряд, пусть бы даже ему подсунули его собственный смертный приговор, - и Берт увел его, чтобы сдать властям на первом же полустанке. С остальным предстояло разбираться местным органам скоросудия.
Прочие разбрелись по своим делам, только Каролина и Ян задержались в коридоре.
- Госпожа Каролина, я хотел бы вам сказать…
- Знаете, Ян…
Они умолкли.
- Говорите вы первая…
- Ян, это очень необычный размер, - собравшись с духом, начала Каролина. - Но… это не для широкой публики. Я думаю, это можно было бы издать малым тиражом, но и то - эта игра слов вроде "Кароль" и "король"… Право, я не рекомендовала бы.
- Я сам так думал, госпожа Каролина, - вздохнул оперативник. - Пусть останется для внутреннего использования, так сказать…
- А вы что хотели мне поведать?
- Да я насчет нового вашего романа, госпожа Каролина, - замялся Ян. - Вроде бы всё хорошо начинается, ну, как всегда… а как появляется эта блондинка, так Кривой с Хромым вроде ума лишаются! Ну правда, вот вы на нас с Бертом посмотрите: сколько нам красоток попадалось… хоть вас взять! Так разве бы мы себе позволили, когда на службе? Да господин Бессмертных нас бы сразу… - Ян провел ребром ладони по горлу. - Вот когда приключения, там всё здорово, госпожа Каролина. И даже пускай Хромой эту свою прекрасную незнакомку обожает, это бывает, вон, Берт старую открытку с собой таскает… ему не говорите, что я сказал, убьет же… Актриса эта померла давно, может, или ей уж за полвека перевалило, а он с ней разговаривает, как будто она тут вот сидит, напротив! Так что тут всё очень даже жизненно. - Он перевел дыхание. - А блондинок не надо, вот истинное вам слово. Даже красивых и злодейских. А то всё внимание будет им, а расследованию что? Рожки да ножки!
- Вот я так и чувствовала, что у сценаристов дурной вкус, а интуиция меня не обманывает! - торжествующе сказала Каролина и обняла Яна. - Блондинку выброшу, несложно. Спасибо вам…
- Да я что… я так… - смутился тот и поспешил ретироваться.
- Ну-с… - хищно сказала Каролина, склоняясь над возвращенной рукописью и свободной рукой гладя манто. - Значит, никаких злодейских блондинок… Не будем изменять себе!
Она потянулась и вдруг подумала, что в вагоне как-то очень тихо. Неужто господин Сверло-Коптищев внял всеобщим мольбам и прекратил свои штудии хотя бы по вечерам?.. Впрочем, Каролине было не до того. На девственно чистые листы просились Хромой и Кривой, поэтому писательница схватилась за вечное перо…
Глава 3. О чем молчал рояль…
Весь цвет общества уже собрался к завтраку.
- Каролина, как обычно, задерживается? - поинтересовался господин Бессмертных.
- Похоже на то, - ответил доктор. Поручик (как-то уже сложилось, что он теперь трапезничал вместе со всей командой) посмотрел на него с укоризной, но сказать ничего не сказал.
- А любопытно, - произнес генеральный следователь, неторопливо размешивая ложечкой овсянку, - отчего это господина Сверло-Коптищева никогда не бывает в вагоне-ресторане?
- А это оттого, господин Бессмертных, - поспешил поделиться сведениями Ян Весло, - что он только у себя в купе кушать изволит. И только то, что ему приносит камердинер… и предварительно пробует.
- Хм, - сказал следователь, - в чём-то его можно понять. Думаю, здесь не найдется человека, который не желал бы его отравить. Однако, судя по выражению вашего лица, Ян, вы слышали еще о чем-то интересном, не так ли?
- Верно, господин Бессмертных, - ухмыльнулся оперативник. - Этот господин - достопримечательность Королевской паровозной компании. Он вообще-то рояльных тел пытатель.
Теодор вопросительно приподнял бровь.
Ян раскрыл блокнот в роскошной кожаной обложке и прокашлялся:
- Это крупнейший специалист по конструкции роялей в Каролевстве, лучший настройщик, видный теоретик игры на клавишных инструментах. Левое ухо господина Сверло-Коптищева считается достоянием короны…
- Мог бы и запомнить, - заметил Берт.
- А смысл? - хмыкнул Ян. - Также отмечено, что лучшие музыканты дерутся, чтобы играть на инструментах, которые он настраивал!
- Угу, а как только он приближается к клавиатуре, в ужасе разбегаются, - кивнул Берт.
- У него контракты с уймой всяких заводов, - продолжал Ян, не слушая, - так что он вечно в разъездах, а рояль с собой возит по долгу службы - чего-то там с ним делает, настраивает по-разному, разные техники опробует. За что, собственно говоря, попутчики его терпеть не могут.
- Так-так, - с любопытством проговорил Руперт. - Видимо, с ним уже случались какие-то казусы? Ведь не просто так он не выходит к столу…
- Ну да, - кивнул оперативник. - Его как-то с поезда сбросить пытались, в другой раз - оскорбить действием, так он возьми и сгоряча заяви, мол, что сделает еще тридцать рейсов на Большом Королевском экспрессе и останется жив.
- А не погорячился ли он? - усомнился доктор.
- Ну, этот рейс - уже двадцать четвертый, - ответил Ян. - Опять же, меры предосторожности он принимает. Камердинер у него вот за дегустатора… а еще он револьвер с собой носит и, по слухам, обращаться с ним умеет. Да любой бы выучился, когда такие ставки-то!
- Ставки?
- Конечно! На него же пари заключают по всему Каролевству - сколько еще продержится. Ну а паровозная компания, ясное дело, всячески его поддерживает - реклама-то какая! Опять же, живая достопримечательность… Какой-то промышленник бешеные деньги поставил на то, что Сверло-Коптищев пари выиграет, оптимист такой… Компания, надо думать, тоже ставки делает, так что… И чем дальше, тем интереснее! Сверло-Коптищева уж и отравить пытались, и застрелить, и в прачечной сварить… Пока держится.
- Вот, оказывается, какие тут кипят страсти, - покачал головой Руперт. - Благодарю, Ян, это была крайне занимательная история. О, а вот и наша дорогая… спутница.