Лешка почувствовал, что идти стало куда как трудней, еще бы! Он сейчас тащил груз как бы за двоих - за себя и за отрока, хорошо хоть тот весил не много. И все же было тяжело. И горячий пот затекал в глаза, и болели мускулы, а в горле давно уже пересохло, и каждый шаг давался с неимоверным трудом.
Мы верим, что есть свобода, -
тихо пел Лешка.
Пока жива мечта…
Песни "Арии", по сути, спасали сейчас ему жизнь. И не только ему.
Древние рощи полны голосов,
Шепота трав и камней…
А солнце жарило, палило, слепило, и сгоревшая на спине кожа отваливалась клочьями, а в голове шумело, как после хорошей выпивки.
К северу тянется дым от костров,
Враг рыщет в той стороне…
Казалось, прошло уже несколько суток, да что там суток - недель, а они все шли и шли. Без остановок, без воды и пищи, без отдыха. А позади, над растерзанными трупами несчастных пленников кружили стервятники черными тучами смерти.
Вот бревно снова дернулось. Качнулось… Идущий впереди отрок упал.
- Дюшка-а!!!
- Привал! - где-то в стороне послышался рыкающий бас надсмотрщика. - Привал, гнусные ублюдки!
Солнце садилось за горизонт кровавым шаром. Горечь полынно смешивалась с каким-то сладковатым запахом. Что так пахнет - клевер? Или - гниющие трупы?
Ондрейка вырубился сразу, как только улегся в траву. Провалился в тяжелый сон. Дойдет ли он? И вообще, многие ли дойдут? А если дойдут, то не позавидуют ли участи недошедших?
Бежать! Бежать, как только подвернется удобный случай. Бежать, куда угодно, одному или с кем-нибудь. Только не с Дюшкой, тот, кажется, вообще не намерен никуда бежать, уж больно сильно его привлекает Кафа. А дойдет ли?
Утром заметно посвежело, подул ветер, понес по небу узкие белесые облака. Многие невольники повеселели, да и Ондрейка чувствовал себя куда лучше, нежели вчера.
- Солнцем голову напекло, - признался он и тут же поблагодарил: - Спаси тя Бог, Алексий. Должник я теперь твой по гроб жизни. Не ты бы - сгинул.
- Да ладно, - отмахнулся Лешка. - Смотри, ловлю на слове - раскрутишься в своей Кафе, приду башмаки заказывать!
- Будешь желанным гостем, - пообещал отрок с такой важностью, словно в Кафе у него уже была собственная мастерская.
- Будет! - в ответ на Лешкин смешок убежденно отозвался Ондрейка. - Обязательно будет. Я хороший сапожник, хоть и считался учеником. Дядька Микола секретов от меня не таил, такие сапоги могу стачать - загляденье. Легкие, удобные, красивые!
- А некрасивых, значит, не делаешь? - уже на ходу поддел Лешка.
- Как можно? - искренне удивился отрок. - В первую голову мне самому вещь должна быть приятной - на то я и мастер.
Мастер он… Юноша усмехнулся. Ну и парень, ну артист - это ж надо, вот так выпендриваться, едва не погибнув! Впрочем, может, именно так и надо.
Следующий день и последующий оказались еще более легкими. Уже мало кто падал - все слабые остались там, в знойной степи, а вот здесь… здесь уже пахло морем! Все чаще попадались постоялые дворы, чайханы, встречные и попутные караваны. Вообще, местность казалась людной - казалось, вот как раз здесь-то и можно было б рвануть, затеряться. Выбрать удобную ночку… Вот только как быть с цепями? Гремят ведь, сволочи, как колонки на дискотеке, да и неудобно с этакими веригами бегать. Однако же что-то придумать надо. Неужто эти цепи настолько прочны? Ведь их, наверное, давно и постоянно используют…
Целый день, во время очередного перехода, Лешка тщательно осматривал цепи. Все примечал - вот здесь ржавина, вот здесь звено истончилось, а там, похоже, вообще разогнуть - раз плюнуть. Наверное, и оковы других невольников вряд ли были прочнее, а только их никто не рвал, то ли смельчаков не находилось, то ли некуда было бежать. Скорее, последнее.
Некуда… Ну, кому некуда, а вот ему, Лешке, Алексею Сергеевичу Смирнову, есть куда! Вернее - все равно, куда. Вот еще, не хватало - провести свои лучшие годы в рабстве у черт знает кого!
Наконец Лешка улучил-таки подходящий момент! Как раз, когда ночевали на обширном постоялом дворе - караван-сарае. Дождался, когда все уснут, бесшумно освободил руки от заранее разломанных цепей. Опа!
И осторожно пробравшись меж спящими, перемахнул через ограду, очутившись в непроглядной черноте южной ночи. Дул теплый ветер, в черном небе висели желтые звезды. Душа пела:
Я свободен, словно птица в вышине!
Лешка растер затекшие запястья.
Ну, вот она, свобода! Всего-то и дел. Выбрался!
Куда…
Глава 5
Август 1439 г. Причерноморье
Гости-сурожане
Он выбрался на дорогу и, не прячась и не торопясь, пошел по ней вверх. Куда? Он не представлял, просто двигался подальше от людей, подальше от того, что ему привелось сейчас пережить.
Валентин Распутин. Живи и помни
…Вот теперь идти-то?
Услыхав где-то рядом стук лошадиных копыт, Лешка нырнул в кусты, спрятался. Переждал, покуда спешившиеся всадники лениво переругивались с привратником караван-сарая, и, снова выйдя на дорогу, пошел, куда глядели глаза - лишь бы подальше. Идти было темно, трудно, пару раз юноша едва не свалился в какие-то ямы, плюнул и, отойдя от дороги, завалился под первый попавшийся куст - спать. Куда дальше направиться - все равно ночью не разберешь, лучше уж подождать до утра, отдохнуть хоть чуточку, восстановить силы.
Неожиданно для себя Лешка уснул так крепко, что когда проснулся, уже вовсю жарило солнце. Ярко-синее небо, безоблачное и высокое, нависало над степью, а где-то далеко на юге, у самого горизонта, маячили в смутно-голубоватой дымке горы. Приземистые строения постоялого двора белели километрах в двух. Странно, но никакого людского движения видно не было - скорее всего, караван толстяка Хаимчи-бея уже покинул место ночлега.
Лешка задумался - интересно, почему никто не ловит сбежавшего пленника? Ленятся? Или просто нет времени? Скорее - второе. Парню вдруг жутко захотелось есть, а пить - еще больше, однако выбраться на дорогу он все же побаивался - мало ли что - поэтому, для начала осмотрелся и, заметив позади, в нескольких шагах, высокое раскидистое дерево, недолго думая, забрался на него, силясь получше рассмотреть окружающую местность. Ничего особенно нового юноша не увидел - все та же бескрайняя степь, пыльная желтовато-серая дорога, далекие горы. Впрочем, нет - за дорогой, поросшие небольшими кустами, угадывался обширный овраг - балка, - по дну которого вполне мог бы течь ручей.
Лешка еще раз осмотрелся - вроде бы никого нет - и, спрыгнув с дерева, со всех ног бросился к балке. Шуршала под ногами желтая, выжженная солнцем трава, взметнулась к небу серая дорожная пыль, затрещали кусты, с недовольным шумом выпорхнули какие-то птицы.
Парню повезло - ручей в овраге и в самом деле был! Узенький, коричневатый, но, кажется, чистый - Лешка бросился к нему, не раздумывая, упал на грудь, погрузив губы в прохладную воду, и принялся жадно пить. Боже, как хорошо-то! Напившись, юноша с большим удовольствием обмыл лицо, шею, плечи… Эх, искупаться бы, да жаль, глубины не хватает - даже не по колено - по щиколотку. Дно чистое, каменистое - ого! Тут и рыба имеется - юркие серебряные мальки! Раз есть мальки, значит - и что-то покрупнее имеется. Хорошо бы поймать - сложить из плоских камней запруду, заодно и искупаться можно будет… Искупаться - это, конечно, хорошо, спору нет. А вот насчет рыбы - что же с ней потом делать, как приготовить - спичек-то нет, костер не разведешь, да и не из чего - разве что из кустов? Н-да-а, задачка… Лешка в задумчивости уселся на камень. Убежать-то оказалось проще всего - а вот что теперь делать, как быть? Для начала хорошо бы определиться - где он. Однозначно, где-то на юге - уж больно солнце печет, да и степи кругом. Ну и горы вдали. Кавказ? Крым? Тогда и море должно где-то совсем рядом быть. Рядом… Это "рядом" может составлять километров двадцать, а то и все пятьдесят! Пойди, добреди, попробуй. Знать бы еще, в какую сторону идти. Да, еще ведь и время на дворе - тысяча четыреста тридцать девятый год! Господи, как же такое быть-то может? А может - и не может? Кто это, вообще, сказал? Какой-то подозрительный пацан - и что, ему теперь безоговорочно верить? Ну уж нет, надо еще подумать, разобраться. Итак, что имеем? Банду людокрадов - ну, это очевидно - плюс пленников, людей, надо признать, до крайности странных… как, впрочем, и бандиты. Кто они и откуда - вопрос пока оставим открытым. В общем, это то, что есть. Теперь то, чего нет. А много чего нет - ни асфальтированных шоссе, ни железной дороги, ни самолетов в небе, ни крупных городов, ни селений, ни… ни даже разбитых бутылок, пластиковых пакетов, пэтов - а уж этого-то добра повсюду должно быть в избытке, что-что, а мусорить мы умеем. И - нету! Странно. Но, с другой стороны, если за время пути не попадались на глаза ни дороги, ни населенные пункты - это еще не значит, что их нет. Ведь бандиты не дураки, чтобы вести похищенных по людным местам. Наоборот, выбрали побезлюднее, поглуше. А пешком, да на конях - потому что в этой глуши никаких проезжих дорог нет. Да, ловко все рассчитали - никакая милиция не поймает. Что ж, будем пока считать, что никакого чуда не произошло и он, Лешка, Алексей Сергеевич Смирнов, находится сейчас гм… где-нибудь на юге России. Или на Украине, в Молдавии… Да, где-то здесь. Тогда главное сейчас - выйти в людное место. К какой-нибудь деревне, железнодорожной станции или хотя бы к шоссе. Голоснуть - довезут докуда-нибудь, подбросят…
Ага, подбросят, как же! Лешка нагнулся к ручью и скривился - нечесаный, заросший, в грязных изодранных джинсах, босой. Какой водила возьмет такого? И с другой стороны, может, среди местных жителей, у бандюков свои люди имеются. То-то за беглецом никто не гнался - выйдет к деревне, тут его и схватят. Нет, похитрее надо действовать. Для начала - изменить, насколько возможно, внешность, чтоб как можно меньше походить на того в умат подозрительного типа, что отражался сейчас в ручье. Во-первых, постираться…
Лешка выбрался из оврага и внимательно осмотрелся. Никого - ни автомобилей, ни пешеходов, ни всадников. Убедившись в этом, юноша спустился к ручью, разделся и на сколько мог тщательно постирал джинсы, после чего еще раз вымылся сам. Разложив джинсы на камнях - сушиться, Лешка, за неимением расчески, пригладил волосы руками и, заглянув в ручей, улыбнулся - другое дело! Еще бы обувь… Да и джинсы рваненькие, особенно внизу. Ага! Дождавшись, когда джинсы высохнут, Лешка без особых усилий оторвал обе штанины - получились шорты. Теперь отыскать бы пляж…
Наверху, у края оврага, вдруг послышался какой-то шум. Лешка, едва успев натянуть шорты, бросился в росшие на склоне оврага кусты и затаился… так, на всякий случай. И, как оказалось, не зря! Сверху послышались быстро приближающиеся голоса и лошадиное ржание. Посыпались мелкие камешки, и к ручью спустились трое: двое парней примерно Лешкиного возраста и высокий худощавый мужчина с русой бородкой. Одеты все трое были примерно одинаково, чудно - в синие, заправленные в небольшие сапожки штаны, и белые вышитые рубахи, подпоясанные разноцветными поясами. Парни тащили с собой плетеные фляги, которые и принялись наполнять холодной ручьевой водой. Мужчина же лишь ополоснул лицо и теперь стоял, насвистывая, с самым довольным видом.
Лешка напрягся. А может, показаться? На бандюков вроде непохожи. Судя по одежке - хохлы или молдаване. Оба-на! У бородатого за поясом нож! Впрочем, даже не нож - кинжалище в украшенных блестящими камешками ножнах. А, это казаки, наверное.
Пока Лешка решался, парни набрали во фляги воду и с шутками потащили их наверх. Говорили, кстати, по-русски! Ну, точно - казаки.
- Здравствуйте, - натянув на лицо самую доброжелательную улыбку, Лешка выбрался из кустов.
- Здорово, коль не шутишь! - бородач, казалось, ничуть не удивился, лишь прищурил глаза, но это, верно, от солнца.
- Я из молодежного лагеря, - представился Лешка. - Вот, заплутал немного. Не подскажете, в какой стороне море или хотя бы шоссе?
- Море? - незнакомец вдруг улыбнулся. - А мы как раз туда и едем. - Пошли, довезем.
Довезем! Он сказал - довезем! Значит, у них есть машина, значит…
Обрадованный до глубины души, Лешка вслед за бородачом выбрался из оврага… М-да-а… Машины-то не было. Были лошади.
- Так ты русский, мил человек? - обернулся бородач.
- Русский. Меня Алексей зовут.
- А из каких мест будешь?
- Мценский.
- Ага, литовец, значит.
Господи, да что же это, Мценск - Литва, что ли?
- Я Федор, - усмехнулся незнакомец. - А то - Мишка с Терентием. - Он кивнул на парней. - Вот с Терентием на одной лошади и поедешь, только держись крепче.
- Спасибо.
- Тебе, Алексий, зачем к морю-то?
- Да… там… Там лагерь у нас, палаточный.
Федор ничего больше не сказал, лишь махнул рукой - поехали.
Лешка взгромоздился на лошадь со второй попытки, уселся, крепко обхватив руками Терентия. Тот натянул поводья и легонько стегнул лошадь плетью. Сначала ехали шагом, но потом перешли на рысь. И Лешкино сердце вдруг замерло от восторга - впечатление было такое, словно бы он летел на мотоцикле, на заднем сиденье, со скоростью километров сто пятьдесят - и здорово, и страшно, и от тебя ничего не зависит. И неудобно на лошади-то. Ну, да лучше уж плохо ехать, чем хорошо идти. И Федор этот, и парни, можно сказать, производили вполне приличное впечатление. Говорили по-русски - правда, мало - не отказались подвезти, не набрасывались, не хватали, не заламывали руки. Значит, не бандиты - точно.
Они выросли точно из-под земли - разноцветные шатры и палатки, вернее, крытые плотной тканью повозки. Вокруг расстилалась степь, рядом с повозками и шатрами паслись стреноженные кони, остро пахло навозом, какой-то похлебкой и только что выпеченным хлебом. Лешка почувствовал, как во рту загустела слюна.
Они спешились около высокого шатра. Суетившиеся вокруг повозок люди - в смешных сапогах и рубахах - не обратили на Лешку почти никакого внимания, лишь поклонились спешившемуся Федору.
- Накормите, - бросив поводья подбежавшему мальчишке, Федор кивнул на Лешку. - Поедет с нами в первой телеге. До моря.
- Э… Федор, - несмело позвал юноша. - А где же все-таки море?
- До моря день пути, - прищурился тот. - А ты думал - ближе?
- Да-а, - Лешка улыбнулся. - Далеко ж я зашел. А скажите…
- Не спрашивай пока ничего, - покачал головой Федор. - Лучше кушай - скоро в дорогу.
Один из сидевших рядом с небольшим костерком мужичков жестом подозвал Лешку и, когда парень подошел, протянул ему миску какого-то варева, похожего на жидкую овсяную кашу с мясом и пахучим маслом. Впрочем, варево оказалось вкусным. Лешка съел аж две миски - настолько оголодал, - после чего заулыбавшийся мужичок откуда-то притащил большую деревянную кружку:
- Пей, друже!
Друже! Ну, точно - казаки!
Поблагодарив, Лешка принялся с наслаждением пить. Чуть не захлебнулся - уж больно вкусное оказалось питье, чем-то походило на вино, но слабенькое. А может, это и было вино, просто сильно разбавленное холодной водою?
Пока Лешка ел, казаки споро свернули свои шатры и уселись на лошадей или в телеги. Ничего себе казаки! Какой-то цыганский табор. А может, это и вправду - цыгане. Да нет, не похожи вроде бы. Юноша покрутил головой - в основном все тут были белобрысыми, светлобородыми, чернявых попадалось мало.
- Пора, - сзади неслышно подошел Федор. - Вон телега, - он махнул рукой. - Поедешь с Саидой. Там и переоденешься.
- Спасибо, но…
Лешка хотел бы сказать, что он вовсе не нуждается ни в каком переодевании - и так хорошо, даже более чем, по этакой-то жаре. Ну, шорты, конечно, рваные. Так и что с того? Наоборот, еще и лучше - прохладнее. Да и модно.
Федор его не слушал, ушел, громко распоряжаясь отъездом - видать, он был тут за главного. Пожав плечами, юноша отдал кружку подбежавшему мужичку - жаль, не познакомились, не поговорили - и быстро вскочил в отъезжающую телегу - крытый фургон, груженный какими-то тюками и бочками, запряженный рогатыми медлительными волами.
Волами правила темноволосая девушка лет двадцати-двадцати пяти, тоненькая, смуглая, с приятным лицом и темными несколько раскосыми глазами.
- Вы - Саида? - Лешка растянул губы в улыбке.
- Саида, - девушка тоже улыбнулась и кивнула куда-то назад. - Там, на тюках, порты и рубаха. Одень.
Лешка пожал плечами:
- Да мне и так хорошо. Впрочем, если настаиваете…
Одежонка оказалась такой же чудной, как и у всех прочих - широкие сверху и сужающиеся книзу штаны и просторная рубаха из грубой, похожей на стираную джинсовку ткани. А в общем, ничего, довольно удобно.
Переодевшись, Лешка уселся впереди, рядом с девушкой. Уж что-что, а с девчонками-то он болтать умел, к тому же, кажется, Саида была здесь единственной, кто одевался обычно - короткие светло-зеленые брюки и расшитый блестящими чешуйками топик, между прочим, недешевый, Лешка как-то видал подобный на одной девчонке в дискотеке. Юноша скосил глаза, присмотрелся. Вообще, неплохо прикинута эта Саида - золотые серьги, кольца, цепочка, на ногах - какие-то кожаные плетеные башмачки, судя по всему - очень дорогие, - Лешка даже знал, как они называются - эксклюзивные! Интересно, кто она Федору? Жена? Любовница?
- А почему вы на машинах не ездите? Выпендриваетесь? Или - просто так путешествуете, на лошадях? Вообще-то, да - прикольно.
- Прикольно, - повернув голову, Саида заулыбалась и несколько раз повторила: - Прикольно. Прикольно. Прикольно!
- А мы куда едем?
- Увидишь, - Саида говорила безо всякого акцента.
- Вы - русская?
- Мы? Хм… Я - татарка.
Лешка сконфузился:
- Нет, вы не подумайте, я не с той мыслью спросил, что, мол, русские - самые-самые, татары тоже хорошие, вот у меня друг татарин, Рашид, фельдшер… А вы какую музыку слушаете? Наверное, попсу? А я вот рок люблю. Ну, там, "Ария", "Король и Шут", "Наив". Вам "Ария" нравится?
- Музыку я люблю, - засмеялась Саида. - А говоришь ты смешно: все "вы" да "вы". Я ведь тут одна.
- Ну, неудобно сразу на "ты". Я думаю, сперва получше познакомиться надо. Вы где живете?
- На Москве. Вместе с Федором.
- А Федор кто? Ну, вообще-то, я вижу, что человек не бедный.
- Конечно, не бедный. Купец!
Лешка усмехнулся:
- Да я так и понял. А вы… ой, ты… ему жена? Тьфу-ты, опять ерунду сморозил… Какая, в принципе, разница?
- Нет, не жена, - Саида ничуть не обиделась. - Можно сказать, служанка.
- Ага, - понятливо кивнул Лешка. - Значит, Федор - новый русский. А вы… то есть ты - его менеджер, так?
- Не очень понятно ты говоришь, - заметила девушка. - Сам-то откуда?
- Из-под Мценска.
- Ого! - Саида вскинула глаза. - Говорят, Сигизмунд Кейстутович, князь ваш, лют зело?
Не выдержав, Лешка покрутил пальцем у виска:
- Во! Надоели уже со своим князем! Ты еще литовцем меня обзови.
- Не нравится?
- Кому же понравится?
- Тогда проситесь под руку Василия Васильевича, московского князя!
- Кого?!
- А, - Саида кивнула. - Так ты, наверное, Шемяке больше веришь?