Богатств бойцы Бертра не притянули, но повоевали славно. Первая сотня прошлась по тылам противника, вырезала три патрульных отряда, обзавелась нормальным оружием и совершила дерзкий налет на расположение одного из вражеских штабов. Как результат всего рейда, было захвачено пять важных пленников и уничтожено около двухсот вражеских солдат. А сама сотня потеряла пятнадцать бойцов убитыми и еще шестерых тяжелораненых.
На военном совете, начальство решило, что идея формирования рейдерских отрядов себя оправдала. После чего Штенгель и Интар получили устную благодарность и вновь отправились в замок Сантре. Государство нуждалось в воинах, и полковникам требовалось их предоставить. Чем скорее, тем лучше. А рейдерские сотни, после небольшого отдыха, стали готовиться к новому выходу на территорию противника.
Глава 26
Пламен.
Высокий кустарник раздвинулся, и показалась голова Курбата, ходившего в разведку.
- Что видел? - спросил его Кривой Руг.
- Десяток степняков из сагареков, сидят на кургане, что–то высматривают. А еще неподалеку следы, совсем свежие. Судя по ним, сотни две лошадей прошли. Неспокойно вокруг как–то, зверье пуганое и птицы на месте не сидят.
- Хреново. До границы три дня пути, и мы в безопасности, а тут такое. И не поймешь, то ли за нами охота, то ли племена сами между собой грызню затеяли, - Руг посмотрел на меня. - Что думаешь, Пламен? Что чутье ваше говорит?
- Муторно мне, как и братьям, - я кивнул в сторону Курбата и Звенислава. - Остеречься надо, а потому двигаемся в обход, да и все. Пусть лишний день потеряем, но так спокойней будет.
На том и порешили. После полуденной дневки заседлали лошадей, подчистили за собой следы и повернули не на запад, как до этого шли, а к югу больше забирать стали. Решили идти через Горбонские Холмы, на некоторых старых картах, обозначенные как Смертельные Пустоши. Не знаю, смертельные они или нет, а только придется идти этим путем. Своему внутреннему звериному чутью мы стали доверять больше, чем всем нашим чувствам вместе взятым. И сейчас оно говорило о том, что от земель сагареков надо держаться подальше.
Шли, как уже привыкли, обычным походным строем. Впереди головной дозор, пятерка наемников. По флангам боковые дозоры, так же, по пять наемников. В центре вьючные лошади, везущие наш ценный груз, и основные силы. А позади тыловой дозор, трое наших мальчишек. Лошадей старались сильно не напрягать, шаг–рысь, рысью–шагом. Запас овса у нас уже давно закончился, а на одной траве животных гонять смысла нет, и надо поберечь их силы. Все вроде как ничего. Но беспокойство наше не проходило и не унималось, а наоборот, усиливалось. Причем, странное чувство какое–то. Вроде бы и опасность, ищет нас кто–то. А вроде бы и нет. Непонятно.
Уже к вечеру, когда стали высматривать место, где можно остановиться на ночевку, подстегивая своих полукровок, примчались наши парнишки из тылового дозора. Один из них, Торко–крепыш, вклинился между мной и Кривым Ругом, а затем, чуть отдышавшись, устало просипел:
- Погоня.
- Кто? - спросил пахан.
- Сколько? - сразу мой вопрос.
- Сотни две, - выдохнул парень. - Мы их издалека разглядели. Кто такие разобрать не смогли.
- Вперед! - выкрикнул Кривой Руг. - Всем к ближайшему холму! Лошадей с грузом не потеряйте, а то голову оторву! Живее!
Мы рванули поводья, и мой Кызыл-Куш недовольно фыркнул. Но я поддал ему стременами под бока, и он рванулся с места в бешеный галоп. До ближайшего холма недалеко, километра два, не больше, и мы помчались к нему.
Замысел Кривого Руга я понимал, отсидеться на вершине до ночи, дать нашим четвероногим друзьям отдых, а уже в темноте пойти на прорыв. В общем–то, все правильно, а то напрямую с сагареками сходиться, или кто там по нашему следу идет, желания никакого. Конечно, мы бойцы лихие, и даже разбойнички Бергуса, после того как золотишко в руках подержали, все как один сами себе богатырями кажутся. Однако наши восемь десятков против двухсот степняков - такой расклад мне не нравился. Шанс есть, но только в ближнем бою. А кочевники, наверняка, не молодняк, как борасы, которых мы перебили. Поэтому на удар копья нас не подпустят.
С трудом, наши лошади поднялись на изрезанный глинистыми дождевыми стоками и покрытый реденькой чахлой травкой холм. Мой Кызыл-Куш один из первых на вершине, тяжко вздымал бока, и я спешился. Из чехла достал арбалет, подсумок с болтами, и обернулся. Погоню видно хорошо, километра полтора от нас, идут четырьмя полусотнями, выгнувшись полумесяцем и огибая холм. При этом кочевники сильно не торопились и не спешили, ибо понимали, что нам сейчас не уйти.
- Бойко! - окликнул я дородного купчину, свалившегося со своего мерина и никак не могущего отдышаться.
- Чего? - страдальчески выдохнул он.
- Кто это? - я указал в сторону наших преследователей.
Купец оглянулся, приложил к глазам ладонь, всмотрелся и, размазав по лицу грязный пот, текущий с него ручьем, ответил:
- Сагареки, чтоб им пусто было. Только они походные бунчуки в рыжий цвет красят.
Понятно, только вот, что они здесь делают, в этих местах, не ясно. Рядом со мной остановили коней Курбат и Звенислав, а чуть позже появились парни из нашего десятка. Все они деловиты и спокойны, готовятся к бою, заряжают арбалеты, выкладывают на войлок болты. Тут же рядом сабли, мечи, ножи. Правильно, все под рукой и если степняки полезут в атаку за оружием далеко тянуться не надо.
Наконец, весь отряд на вершине, коноводы из разбойников вбивают колы в сухую землю холма, а остальные готовятся к бою. А кочевники тем временем окружают холм, и их построение напоминает неровный квадрат. Все это молча, что странно и несколько необычно, словно они чего–то ждут. И вот от одной полусотни отделился всадник, думается мне, что старший среди сагареков, только у него доспех, а остальные в стеганых халатах. Он остановил коня у подножия холма и закричал:
- Эй, воины! Кто вы такие и что делаете в землях славного племени сагареков!?
Кривой Руг задумался, что ответить, а я подошел к нему и спросил:
- Пахан, разреши, я с ними переговорю?
- Давай, - Кривой устало машет рукой.
- Мы воины герцога Штангордского, - кричу я степняку в ответ, - и мы удивлены, что славные сагареки находятся здесь и говорят, что эта земля принадлежит им. Мы знаем, что владения вашего племени в двух конных переходах от этого места.
- Спускайся, поговорим! - мне показалось, что степняк чем–то раздосадован. - Клянусь честью, вреда тебе не будет! Так сказал я, вождь всех сагареков Джамун Кабатаг!
- Хорошо, верю тебе, и да будут великий Тэнгри и его слуга Кои–солнце свидетелями твоих слов!
Запрыгнув на верного Кызыл-Куша, я спустился вниз. Никто меня не останавливал, привыкли уже, что наша тройка все делает так, как считает нужным. Мой конь не хуже, чем у местного вождя, а оружие и кольчуга, которую я успел на себя натянуть, качеством получше, чем у него. Видно, что небогато сагареки живут.
- Кто ты, молодой воин? - спросил вождь.
- Меня зовут Пламен сын Огнеяра, я из дромского рода Волка.
- Ой–я–ей, а разве есть еще такие? - вождь изобразил удивление, хотя, наверняка, новостью для него мой ответ не стал.
- Почему и нет? - так же как и вождь сагареков, деланно и на показ, удивился я. - В большом мире говорят, что и племя сагареков только выдумки. И нет такого давно на степных просторах, вымер весь до последнего человека.
Джамун Кабатаг побагровел лицом, и его передернуло. После чего он хотел сказать что–то резкое, но сдержался, поворотил своего буланого конька и спросил:
- А что еще говорят?
- Говорят, что сагареки были мужественным и независимым племенем. Но стали рабами рахов и потеряли свою честь.
Вождь напрягся, схватился за плеть, а потом за саблю, но быстро успокоился и задал иной вопрос:
- Зачем вы пришли в степь?
- Рахам мстить, вождь, и знания природные получить.
- Зря вы вернулись, нет уже вашего народа.
- Есть мы, а значит и народ жив. Есть те, кто в Архейских горах перевалы держит и не сдает. Так что не зря, вождь.
- Может быть, ты и прав, - в некоторой задумчивости, пробормотал Кабатаг. - Однако не про то говорим. Дымами от самой Ориссы передали, что некая банда захватила караван с золотом. Ваших рук дело?
- Да, мы сработали.
- Я так и думал, что вы. Ваши следы мы больше месяца назад видели, и терпеливо ждали, когда вы вернетесь, - сагарек посмотрел на небо, и что–то про себя прошептал, будто совещался с кем–то там, в далеком заоблачном мире, а затем опустил взгляд и произнес: - Духи предков говорят, что надо делиться с ближними своими.
- Так то, с ближними, - заметил я.
- Поверь, молодой волк, - он прищурился, - мои две сотни воинов, самые лучшие твои друзья, пока я не дал им команду вас уничтожить.
- Зачем тебе золото, вождь? Придут рахи, найдут его, и все твое племя в пыль разотрут. Поэтому отпусти нас по доброму, без боя, и тебе, - как и вождь, я приподнял глаза к синему небу и пошевелил губами, - обязательно зачтется. Так духи говорят.
- Наверное, у нас разные духи, - усмехнулся Кабатаг. - Мои говорят, что без золота нам уходить нельзя.
- Пятьдесят слитков по килограмму каждый, хватит?
- Двести, - глаза вождя загорелись. Вряд ли он знал, сколько в караване действительно было золота, не по чину ему. Но кое–что он подсчитал и сам себе додумал.
- Шестьдесят.
- Сто девяносто.
- Шестьдесят пять, - говорил я.
- Сто восемьдесят пять, - настаивал вождь.
Странное зрелище мы в этот момент представляли. Два отряда сгруппировались и готовятся к бою насмерть, а тут двое, верхами, стоят под холмом, и словно барыги на базаре, спорят о цене. Ничего так, минут пять торговались, и сошлись на ста слитках. Каждый из нас поклялся всем самым святым, что будет честен с неожиданно появившимся партнером. Я в свидетели Сварога призвал, хоть и не знал пока, как это делается правильно, а вождь сагареков, соответственно Тэнгри своего помянул. После чего сверху спустили двух вьючных лошадей, их передали нукерам Кабатага, и довольные друг другом мы попрощались.
- Удачи тебе Пламен, сын Огнеяра, - пожелал он мне, разворачивая коня к своим.
- Угу, - пробурчал я, - и тебе, всего самого наилучшего, Джамун Кабатаг.
Сагареки собрались в кучу, их вождь что–то выкрикнул и указал в нашу сторону плетью. После чего они дружно прокричали на своем наречии славу богам и духам–хранителям, а затем с развеселыми песнями направились в сторону родных кочевий.
"Да уж, можно и повеселиться, - подумал я, глядя им в след. - Нормально для них все сложилось. Без боя и кровопролития добыли для своего племени пять тысяч фергонских империалов по весу, богатство немалое, и все их бедное племя не один год кормить можно".
Ночевать остались на холме. Благо, неподалеку ручей был, а где вода там и жизнь. В дальнейший путь двинулись с утра и, приглядываясь к окрестным местам, я не понимал, почему здесь никто не живет. Те же самые сагареки могли бы спокойно переселиться, земля ничья, нейтральная. Вода есть, трава имеется, зверья, правда, немного. Но степных дроф, неуклюжих жирных и не летающих птиц, походя, несколько штук подбили. Спросить бы кого, так под рукой только Бойко. Но он сразу сказал, что в этих местах никогда не бывал. Есть у меня подозрение на Джоко, что он здесь бродил, причем неоднократно. Видел я, как он Кривому Ругу вечерком про местные тропы и пути рассказывал. Так может спросить? Это запросто.
- Джоко, - окликнул я агента, пристраивая Кызыл-Куша бок о бок с его кобылой.
- Да–а–а? - Джоко был спокоен и флегматичен.
- Признавайся, ты ведь бывал в этих местах?
- Бывал, - он не стал отрицать.
- Что про них рассказать можешь?
- Спустись на землю, - попросил Джоко, останавливаясь сам и спрыгивая в невысокую, по щиколотку только, густую и ровную травку.
Хм! Странная просьба, но я спустился и подошел к нему. Джоко вынул широкий нож, встал на колено и начал срезать целые пласты травяного покрова. Вычертив окружность, примерно, метр на метр, он попросил:
- Помоги приподнять.
Ухватив вырезанный земляной пласт, я помог агенту откинуть его в сторону. Комель отвалился, а Джоко вошел в круг чистой земли и поворошил ее ногой.
- Смотри, - ткнул он носком сапога.
Пригляделся, металл блестит. Наклонился, ладонью провел, точно металл, что–то наподобие стали, но совсем не проржавела ничуть, словно только вчера кто–то ее здесь прикопал.
- И что это? - спросил я.
- А кто его знает? - пожал он плечами. - Мы сюда в экспедицию ходили, еще двенадцать лет назад, когда я стажером в Тайную стражу пришел. Искали развалины городов, или еще что–то. Однако ничего не нашли, и только вот это, - Джоко кивнул на металл, - древние дороги.
- Это дороги? - удивился я.
- Они самые, и если на холм заехать, то можно видеть, как они между холмов петляют, трава над ними более низкая и цветность у нее другая. Что интересно, - Джоко вылез из ямки, - даже махонького кусочка с этого металла отколоть не смогли. Вот и представь себе уровень развития тех, кто их строил.
Меня это впечатлило, загадка древности, тайна. Если мы уцелеем в будущих испытаниях, надо обязательно заняться этим делом. Лишь бы было оно у нас, это самое будущее.
Агент тем временем взобрался на лошадь и продолжил:
- Между прочим, одновременно с нашей группой в этих местах и дромы работали, только сейчас вспомнил. И, если память мне не изменяет, кажется, в разговоре с нашим старшим, они поминали имя Буривоя из рода Арслана.
- Погоди–ка, - я взобрался на Кызыл-Куша, - ведь это…
- Да–да, отец вашего Курбата, начальник контрразведки каганата.
Больше на эту тему мы с Джоко не разговаривали, но на всякий случай в память его слова я отложил. Кто знает, что и где пригодится.
Глава 27
Пламен.
До границы Эльмайнора мы добрались без приключений, спокойно. И только при ее пересечении, за малым, не схватились с пограничниками, которые почему–то решили, что мы враги. Ну ладно, допустим, оказались бы мы вражескими наемниками. Смысл нам перебираться через границу днем, не таясь, да еще и через таможенный пункт? Видно, командир их очень отличиться хотел, и не миновать бы бойни, если бы мы их первыми не почувствовали.
Так вышло, что наша тройка, миновав брошенную деревянную будку на дороге и шлагбаум, перекрывающий дорогу, вырвалась чуть вперед. Неожиданно Курбат резко поднял вверх сжатую в кулак правую руку, сигнал стоп. Мы остановились, как раз при выезде из леска в поле, а вслед за нами и весь остальной отряд.
- Засада. Кто–то впереди, прячется в траве, - сказал Курбат.
- На лошадях, с оружием, - дополнил Звенислав, вслушавшись в себя.
- Далеко? - Кривого Руга интересовала конкретика.
- А вон, метров двести, - Курбат указал на высокий травостой.
Кривой Руг подался чуть вперед и, сложив ладони рупором, прокричал:
- Эге–ге–й! Рейдерские отряды Кривого Руга, Пламена и Бергуса приветствуют славных стражей эльмайнорского пограничья. Мы находимся на службе герцога Конрада Четвертого Штангордского.
Погранцы оказались испытанными вояками. Два десятка всадников возникли из травы мгновенно, все вместе, единым строем. Хитрецы, положили коней в линию, зажали им ноздри, чтобы они случайно голос не подали, подготовили арбалеты, и нас ждали. Их план был прост, поднимаются, дают залп, и отходят. Вот было бы дело, не почувствуй Курбат и Звенислав опасность.
Эльмайнорцы неспешно подъехали, не опуская арбалеты, и готовые сразу же стрелять. После чего старший, седоусый серьезный сержант, проверил наши документы. А писарь пограничников, находившийся здесь же в строю, выписал бумагу на проезд через владения герцогства, а далее скрепил ее печатью, мы заплатили налог в один империал, и снова двинулись в путь.
Через десять дней наш отряд приблизился к Штангорду и наступил самый главный момент нашего предприятия. Разумеется, я говорю про дележку добычи. Мы остановились на той самой поляне, где Курбат убил коронным ударом разбойника Бобу и пока все члены отряда занимались своим делом, главари, то есть Кривой Руг, Бергус и я, сошлись вместе.
Начал Кривой Руг, как все еще старший в отряде:
- Итак, утром входим в столицу. Пришло время хабар раскинуть, по справедливости и уговору.
- Да–да, - засуетился Бергус, - пора, давно уже пора.
- У нас сейчас одна тысяча девятьсот килограмм золота. Четверть дромам и их парням, плюс надбавку накидываем, - он кивнул мне. - Пятьсот слитков твои, Пламен.
Бергус недовольно поморщился, морда разбойная, но промолчал, а Кривой продолжил:
- Тебе была обещана десятая часть, Бергус. Бери сто девяносто слитков и иди с богом.
- Нет! - громко и, привлекая внимание всех, кто был на поляне, взвизгнул разбойный вожак. - Не честно так, не по справедливости! Мы с братвой свой подсчет провели, и наша доля четыреста слитков. Отдай, пахан, а то всякое бывает…
- Ну, как знаешь, Бергус, - Кривой Руг кивнул мне, вроде как повернулся боком, а потом резко выхватив кинжал и ударил Бергуса прямо в сердце.
Мы так и думали, что разбойники будут недовольны своей долей, золото глаза застит, и жадность много людей сгубила. Вот и Бергус, уже мертвый, не понимал этого. Так же как и его разбойники, которых наемники Руга по всей поляне стали резать. Если бы он промолчал, то стал бы просто неприлично богат. По его меркам, конечно. Однако он так и не понял, что это не его поход был, а наш, за что и поплатился самым ценным, что у него было, жизнью.
Кривой Руг обтер кинжал, вложил его в ножны и, как ни в чем ни бывало, сказал:
- Теперь можно быть спокойным, и знать точно, что никто по кабакам языком трусить не будет. Пятьсот пятьдесят слитков твои.
- Хорошо, - согласился я.
- Скажи, Пламен, - Кривой пристально посмотрел мне в глаза, и я его взгляд выдержал. - Ты сам–то не боялся, что и твоих парней, как этих, - кивок в сторону поляны, на которой добивали растерявшихся разбойников Бергуса, - к ногтю прижму.
- Нет, не боялся. Ты ведь понимаешь, что за нами пригляд со стороны Тайной стражи, жрецов и герцога. С нами ты поднимешься, а без нас рухнешь, Кривой.
- И то, верно, - пахан не спорил. - С вами фарт так и прет.