Так, что я еще мог забыть? Сходить к медикам, забрать у них аптечки и инъекции с противоядием от разнообразных ползучих тварей, которых в этих местах хватает. Надо было Джека попросить. Он лучше знает про местных змей. Идем на несколько дней, значит – шоколад, несколько сухих пайков и по две фляжки с водой. Надо не забыть подсолить воду. Пять грамм соли на литр воды. По рассказам Джека, в горах есть ручьи, так что смерть от обезвоживания нам не грозит. Вдобавок к "Клейморам", за которыми отправился Чамберс, выкладываю на кровать десяток "горных" гранат. Русские РГО, с запалом УДЗ.
– Привет, парни! – Дверь распахнулась, и на пороге, как всегда, без стука, возник Виктор. Он осмотрел комнату и покрутил головой. – Ну вы и набрали! А где Чамберс?
– Ушел в арсенал, за минами.
– За какими минами?! – Он вытаращил на меня глаза. – Вы что, воевать там собрались?!
– Пригодится, – отмахнулся я.
Мне уже надоело повторять, что планирование и реальная жизнь – это разные вещи. Не помню ни одной операции, которая обошлась бы без каких-нибудь проблем. Вечно приходилось подстраиваться, что-то менять, импровизируя на ходу, чтобы спасти свою драгоценную задницу. Так было в Африке, так было в Латинской Америке, так было всегда.
– Смотри сюда. – Виктор разложил на столе карту. – Мы вас забрасываем в Западный форт, потом вдоль горного хребта, к истокам Стикса.
– Мы это ночью обсуждали.
– Знаю, что обсуждали. Повторить не грех. Одновременно с вами на аэродром подскока вылетает "Хьюи" с группой огневой поддержки. В десанте – восемь человек. Они смогут быть у вас через два с половиной часа после того, как вы окажетесь в точке высадки. За это время вы осмотрите окрестности. Чамберс утверждает, что перевал на машинах можно пройти лишь в одном месте, – он ткнул прокуренным, с пожелтевшим от никотина ногтем пальцем в карту, – вот здесь. Джек говорит, что только по этому ущелью можно проехать на машинах. Для бандитов это единственная возможность.
– От аэродрома подскока до горной гряды – около пятисот километров. Дальность полета "Хьюи" – пятьсот с небольшим. Это означает одно – билет в один конец. Ты согласен рисковать вертушкой ради того, чтобы прикрыть наши задницы? Виктор, как мило! Еще минута – и заплачу от умиления.
– Не будь идиотом, Поль! Никуда эта вертушка не пропадет. Горючее можно и подвезти. А вот если мы упустим эту банду, то нам скоро и летать будет некуда. Их развелось слишком много.
– Виктор, – я придвинул стул и сел напротив него, – скажи мне одну вещь…
– Что тебе сказать, Поль? Кто убил Джона Кеннеди? Не знаю.
– Ведь это не первое нападение на конвой?
– Нет, не первое… – Он покосился на меня.
– Вот именно, – уточнил я, – это нападение, можно сказать – рядовое событие для нравов Нового мира. Подумаешь, конвой ограбили! Мало здесь грабят? Нет, наоборот, очень даже часто. Ты сам мне рассказывал, что даже на Базу нападения были. И ничего, никаких последствий, никаких армейских операций и акций возмездия. А тут все стоят на ушах, словно форт Нокс ограбили. Только не надо мне рассказывать, что тебя заботит безопасность переселенцев, и прочую лабуду. Я не вчера родился, чтобы верить в благородство и заботу о ближних.
– Что ты хочешь этим сказать? – Виктор медленно достал из кармана сигарету и закурил.
– Сказать? – усмехнулся я. – Помилуй бог, даже и в мыслях не было. Спросить хочу.
– Так спрашивай, черт тебя подери! Не тяни кота за самое дорогое…
– Что такого особенного унесли бандиты, ограбив этот конвой?
21 год по летоисчислению Нового мира.
В трехстах километрах западнее Шато Нардин
– Неужели перстень царя Соломона? – усмехнулся Карим.
– Иди сюда, посмотри. Смеяться будешь потом.
– Завещание этого бродяги? – Алжирец кивнул на человеческие останки и подошел к Полю. Заглянул внутрь и даже присвистнул от удивления. – Ничего себе! Вот уж правду говорят – на ловца и зверь бежит.
– К дьяволу таких зверей вместе с такими сувенирами! – Нардин высыпал на ладонь несколько крупных чешуек темно-желтого цвета.
– Отец, что вы там нашли? – подал голос Никита. Он устроился на капоте "лендровера", положив на колени пулемет и, прищурившись от яркого солнца, внимательно осматривал окрестности. – Что-нибудь интересное?
– Куда уж интереснее, – сквозь зубы процедил Нардин-старший.
– Что именно?
– Золото нашли, Никита, – пояснил Карим, – золотой песок.
– С наших приисков?!
– Нет, – покачал головой Поль, – это не демидовский шлих. Песок слишком крупный. Русское золото не такое, оно более мелкое, а тут – смотри, какие экземпляры попадаются! – Он показал Кариму несколько маленьких самородков и аккуратно пересыпал найденное обратно в коробку.
– А что, среди золотого песка не может быть самородков? – удивился алжирец.
– Может, – задумчиво ответил Поль, – но на русских приисках такого нет.
– Ты в этом уверен, Медведь?
– На все сто процентов, – подтвердил Нардин. – Помнишь, как люди Демидова "нашли" золото?
– Еще бы! Интересный был мужик, этот Демидов, хоть и головорез, каких мало. Земля ему пухом…
– Значит, и Аверьянова помнишь.
– Конечно, помню, – кивнул Карим. – Именно он и "обнаружил" первое золото в Новом мире. Южнее того места, где сейчас расположена База Русской Армии.
– Вот именно! Так что русское золото мне доводилось видеть, и не один раз. Ничего похожего. А вот это…
– Что – это?
– Ничего хорошего.
– Не тяни кота за яйца, Медведь! Толком объясни.
– Надо понимать, что абреки нашли одну из террасовых россыпей, открытую геологом из поисковой партии Джека Чамберса.
– Это когда была драка за Аламо?
– Да, – кивнул Поль.
– Одну из россыпей?.. Что, есть и другие?
– Есть коренное месторождение. Но то, что они копают, – уже плохо.
– Если бы они нашли золото, – Карим недоверчиво покачал головой, – то все бы кругом знали. Такую новость не спрячешь.
– Это если прииск большой – не спрячешь. А если копается где-нибудь в горах десяток старателей из числа невольников? Обессилевших пускают в расход, а потом привозят новых рабов, и все – тайна соблюдена. Голову даю на отсечение, что никто, кроме маленькой группы абреков, про это не знает. Правда, нам от этого не легче. Получается, что времени совсем мало.
– Ты уверен, что они доберутся до основной жилы?
– Нет, не сразу. Золото, скорее всего, моют по старинке, дедовскими методами, которые не изменились со времен Клондайка. Но, раздери меня дьявол, одно из старых русел они нашли…
– При чем здесь старые русла? – спросил Карим.
– Потом объясню, – отмахнулся Нардин, – надо еще раз осмотреть машину.
Через двадцать минут Поль закончил обыскивать машину и вылез наружу. Найденные в джипе вещи они аккуратно разложили на молитвенном коврике. Уже упомянутый револьвер, заржавевший автомат и несколько магазинов к нему. В спальном мешке нашелся завернутый в чистую тряпку Коран (изданный в Старом Свете) и четки, сделанные из неизвестной, но очень ароматной древесины. Несколько пачек револьверных патронов, консервы из говядины и ничем не примечательный охотничий нож.
– Негусто, – Карим осмотрел находки, – даже карты Ай-Ди нет.
– Может, она и была, – Поль кивнул на кости, – но съедена вместе с хозяином. Ты ведь кости не осматривал?
– Делать мне больше нечего – в этом гнилье копаться, – покосился на кости алжирец, – да и что там можно найти? Ничего же не осталось… почти.
– Ладно, парни, давайте собираться; и без того много времени потеряли. – Нардин еще раз осмотрелся, захватил револьвер с патронами и кивнул на Коран. – Оставим или возьмешь?
– Не дело эту книгу оставлять, – нахмурился Карим, – но и брать незачем. Дайте лопату, здесь закопаю.
– А кости?
– Кости? – переспросил он. – Ну уж нет, с этим возиться я точно не собираюсь! Пусть в пыли валяются. Как там русские говорят – по мощам и елей?
Спустя полчаса они продолжили свой путь. Только Карим молча курил, крутил руль и изредка чертыхался, когда машину подбрасывало на выбоинах. Через два с половиной часа они прибыли к месту встречи с конвоем.
На берегу безымянной речушки стояли развалины фермы. Южнее, примерно в восьмидесяти километрах отсюда, эта маленькая река впадала в другую, носящую имя Большая. На закате, когда вся саванна окрашивалась в красный цвет, острозубые развалины были похожи на челюсть огромного животного, владевшего этим миром много миллионов лет назад. Кости вымерших динозавров не были редкостью – их часто находили ученые, фермеры и просто бродяги, колесившие по этим пустым землям в поисках приключений.
У одной из разрушенных стен путники разложили небольшой костер, поставили палатку и наконец принялись за ужин.
– Еще несколько часов – и начнет темнеть, – заметил Карим и прислушался к треску рации, установленной в машине. – Они что, в темноте пойдут?
– Нет, – покачал головой Поль, – они уже на подходе. Я связывался с ними, пока вы дрова собирали. Еще полчаса – и будут здесь.
– Орденский конвой? Кто-нибудь из знакомых есть?
– Конфедераты. Знакомые? Может, и есть кто-нибудь, но вряд ли. Сколько лет прошло…
– Да, – Карим обхватил ладонями кружку с горячим чаем и задумчиво посмотрел на костер, – ты прав, времени прошло много. Жизнь меняется, и люди меняются вместе с ней. Парадокс: людей становится больше, а человеческого тепла – меньше.
– Тоже мне, нашелся романтик диких земель. Хотя… – протянул Нардин и поднялся со своего места, чтобы подбросить в костер дров, – в чем-то ты, пожалуй, прав.
– Почему бы и нет, – с деланой обидой спросил алжирец, – может, я и есть тот самый последний романтик этого Нового мира? Ты сам посмотри, Медведь, – люди ездят по саванне под охраной конвоя, спокойно и расслабленно. Нет, стычки, конечно, бывают, но все равно по сравнению с первыми годами здесь становится скучно и холодно. Даже бандиты уже не те. Помнишь, как в Аламо…
– Погоди, Карим, – Поль предупреждающе поднял руку и прислушался. Сквозь помехи и треск эфира донесся спокойный, бесцветный голос:
– "Медведя" вызывает "Ящерица", "Медведя" вызывает "Ящерица"… Как меня слышите? Прием.
Поль подошел к джипу и снял с держателя микрофон.
– "Ящерица", здесь "Медведь". Принимаю чисто и громко. Прием.
– Подходим на три часа. Как меня приняли? Прием.
– "Ящерица", здесь "Медведь". Вас понял, ждем на три часа…
Нардин повесил микрофон на рацию и вернулся к костру.
– Ну вот, а ты беспокоился. Пришел конвой.
– Никиту предупреди, – кивнул Карим.
– Слышу я, слышу! Наконец-то приехали, тормоза амерские… – Послышался шорох, и со стены спрыгнул Никита; там он устроил наблюдательный пункт. – Папа, я вообще-то проголодался! Просто сил нет, как жрать хочется! Мы ужинать будем?
Не прошло и пятнадцати минут, как послышался рев моторов, и на пригорок выскочили несколько солдат верхом на мощных квадроциклах "Поларис" – передовой дозор. Позади седоков качались длинные антенны радиостанций.
Конвои в Новом мире – вещь привычная. Вместе с ними ехали новые переселенцы, мелкие торговцы и, конечно, почта. Этим вполне прибыльным бизнесом занимались многие. Русская Армия, конфедераты и даже Орден. Кроме них, существовали несколько частных компаний; правда, на их долю выпадали короткие рейсы – как правило, сопровождение колонн между соседними городами. Цены были примерно одинаковыми – сто экю с человека и триста с машины. Охрана конвоя состояла из десяти – двенадцати человек, вооруженных русскими АК-101 под натовский патрон калибра 5,56 миллиметра с подствольными гранатометами. Несколько американских армейских вездеходов "Хамви", ощетинившихся крупнокалиберными пулеметами "Браунинг" M2HB и гранатометами Мк.19. Машины были выкрашены в стандартный для саванны камуфляж – "шоколадный чип", а на боках красовалось изображение флага конфедератов: ящерица и надпись – "Savannah Lizards". Когда конвой подъехал к развалинам, передовой дозор взревел моторами и уехал вперед – осмотреть окрестности перед ночлегом. Из джипа выбрался плотный мужчина в песчаном камуфляже, и подошел к костру.
– Добрый вечер, господа! Мистер Нардин? – Он вопросительно посмотрел на путников.
– Это я, – Поль поднялся и потянул руку к нагрудному карману. – Карту?
– Если вас не затруднит. Вашу и ваших спутников. – Словно извиняясь, он развел руками. – Таков порядок, сэр!
Взяв удостоверения, мужчина по рации продиктовал номера Ай-Ди и отошел к джипу. Несколько минут спустя вернулся и вернул карты, с уважением посмотрев на Никиту.
– Приятно видеть коллегу, сэр! Отпуск?
– Небольшое путешествие, – улыбнулся Никита.
– Все в порядке, господа! Вы пойдете с нами до Сао-Бернабеу?
– Да, – подтвердил Поль.
– Прекрасно! Завтра утром укажу ваше место в колонне. Хорошего отдыха!
5 год по летоисчислению Нового мира.
Западный форт "Последний привет"
На голове пилота, встретившего нас на борту "Скаута", красовался ярко раскрашенный шлем с длинной надписью на боку: "Where life had no value, death, sometimes, had its price". Символично, если учесть некоторые реалии этого мира.
Его винтокрылая машина выглядела очень ухоженной. На правом боку, позади номера, был нарисован грозный, вставший на дыбы дракон. В одну краску, без полутонов и ненужных завитушек. Как эмблема. Коротко и ясно: "Не трогай меня, я огрызаюсь огнем!" И вместе с тем эта нарочитая грубость прекрасно сочеталась с идеальным состоянием и порядком. Было в них обоих что-то такое… щегольское… Казалось, что летчик сделан из того же материала, что и машина. Оба – подтянутые, ухоженные и… слегка с придурью. Как и все пилоты, с кем мне доводилось летать.
Когда мы забросили вещи в кабину, летчик повернулся к нам и вопросительно поднял большой палец. Кивнув в ответ, я потянулся за наушниками внутренней связи. Послышался щелчок.
– Вы готовы, сэр?
– Да, можем отчаливать.
Рядом, на соседнем сиденье, развалился Джек Чамберс, придерживая ногами наши рюкзаки, сваленные на пол кабины. Он посмотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но потом лениво махнул рукой и отвернулся, уставившись в боковой блистер. Через несколько минут мы поднялись в воздух и отправились на запад – туда, где находилась самая последняя точка на карте Нового мира. Западный форт, или "Последний привет", – место, по рассказам моих коллег, довольно интересное. Небольшой гарнизон, численностью около двух рот, и сотня гражданских. Количество жителей периодически менялось, когда прибывали конвои с переселенцами, отправлявшимися на освоение диких земель.
А пока что под нами простиралась саванна. Я видел разные страны и континенты, но с большим интересом смотрел на эту, новую для меня землю. Погода была прекрасной и видимость, по уверению нашего пилота, – "миллион на миллион". Саванна, как оказалось, очень похожа на африканскую, хорошо знакомую по службе в Легионе. Безбрежный простор, увенчанный ослепительной лазурью неба. Те же высокие травы, редкие островки кустарника и деревья с широкими кронами. Животных, как и рассказывали, много. Стада антилоп, похожих на своих земных собратьев, и большая гиена – помесь бультерьера с крокодилом, только размером с кабана и мощными, как у льва, лапами. Лениво жующие шерстистые носороги и покрытые длинной спутанной шерстью бизоны. Джек несколько раз ткнул пальцем, называя представителей местной фауны, а через полчаса зевнул, надвинул шляпу на глаза и заснул, привалившись к переборке. Спал он крепко, не просыпаясь. Легенда… Новой и прочих земель… Храпел так, что временами перекрывал свист вертолетных турбин.
Через несколько часов мы увидели длинный шлейф пыли и догнали колонну армейских грузовиков, которые отправились утром с нашей Базы. Рота "Браво" – те самые, "ликвидаторы банд", дьявол их раздери. Впереди, метрах в двухстах, ехал джип головного дозора, с крупнокалиберным "браунингом" на турели. Стоявший у пулемета стрелок помахал нам рукой и чуть не вылетел из кузова, когда их машину тряхнуло на очередной выбоине. Пилот сделал круг над колонной, обменялся по радио несколькими фразами с командиром роты и, положив машину почти на бок, отвалил в сторону. Лихой парень. Хотя вертолетчики все такие, этого у них не отнять. В Конго мы их называли "небесными байкерами" – они летали так, словно вновь оседлали свои "Харлеи", оставшиеся в далекой гражданской жизни. Надо отдать им должное: парни не боялись ни Бога, ни дьявола, вытаскивая наши задницы из таких переплетов, что и вспоминать неохота…
Прошли над рекой Стикс, где на берегу чернели останки сгоревших машин. Еще через сто километров заправились на аэродроме подскока и продолжили путь. Когда мне наскучило смотреть на саванну, я последовал примеру Джека. Да, именно так – устроился поудобнее и заснул. Тем более что прошлой ночью, учитывая совещание у Виктора, нормально поспать не получилось.
Я не верю в вещие сны. Как не верю в гадания, предсказания и астрономические прогнозы. Казалось бы, военные – самые суеверные люди на свете. Может, это и так, не буду спорить. Многие из моих коллег верят. Одни – в силу амулетов, другие – в возможность переиграть судьбу, если познать сложный и запутанный мир примет.
Знавал я одного парня, который везде таскал камень с дыркой. Это как-то связано со славянскими преданиями. Он называл его камнем Велеса. Не знаю, насколько всемогущ этот Велес, но парень погиб в Гвиане. Камень оказался слабым амулетом против пули, выпущенной почти в упор.
Другой мой приятель носил на шее серебряный молот Тора. На толстом кожаном шнурке. Правда, это уже совсем другая история. Никак не связанная с религией.
Мне приснился Джузеппе Марино. Молодой, дочерна загорелый. И живой… Мы находились в какой-то хижине с глинобитными стенами. В небольшое квадратное окно светило солнце. Замершая от жары африканская саванна, пожелтевшие пучки высохших трав. Земля, опаленная безжалостным климатом и бесконечными войнами. Жара… Пеппино сидел напротив меня, устало положив руки на автомат, лежащий на коленях. Он с грустью смотрел в мою сторону, но как-то странно – я не мог поймать его взгляд.
– Что случилось, Марино?
– Ты слишком торопишь события, Медведь, – сказал он, – это не твоя война…
– Разве в моей жизни их было мало?
– Их было предостаточно, – он махнул рукой, – но эта может сломать твою судьбу.
– Меня не сломать.
– Может, и так, кто знает… Вообще-то я тебе немного завидую, – друг улыбнулся, – будет тяжело, но…
– Что значит твое "но", Джузеппе? Я не люблю, когда фразы обрывают на середине. Тем более так многозначительно.
– Не надо торопить жизнь, Медведь. – Он словно не слышал моей реплики. – Ладно, скоро увидимся…
– Скоро? Неужели смерть так близко?
– Для тебя – может, и нет, а для меня – это одно мгновение.
– Ты знаешь дату моей смерти… Скажешь?
– Mi scusi, Медведь: нет, не скажу. Зачем тебе это знать? Чтобы считать минуты, отмерянные нашей судьбой?
– Чтобы подготовиться.
– Поверь мне на слово: времени будет достаточно.