Забраться на гору с запада можно было ещё в одном месте: на краю прилегающего к Сапёрной Слободке частного сектора Лысухи - там, где улица Столетова, спускаясь, упиралась прямо в гору.
Именно здесь на отшибе и стоял один ничем непримечательный дом, обитателей которого чаще видели на горе, чем в городе. Из окон этого кирпичного дома с мансардой и двускатной крышей, покрытой серым волнистым шифером, прекрасно была видна стоявшая напротив Лысая, а с самой Лысой были прекрасно видны окна этого дома.
Огорожен он был выцветшим зелёным дощатым забором, за которым буйным цветом цвели яблони и груши. Во дворе находилась беседка, увитая виноградом и собачья будка. Несмотря на это лай отсюда никогда не доносился, зато очень часто раздавался заунывный вой, не дававший по ночам спать соседям.
Дом этот пользовался недоброй славой.
Ближние соседи из возведённых недавно богатых особняков шушукались за высокими кирпичными стенами, что обитает там старая ведьма Веда, которая лишь притворяется, что она слепая, поскольку всё прекрасно видит, что собака, которую она водит на поводке, вовсе не собака, а настоящий волк, и что дочка её Навка такая же ведьма, как и она сама, впрочем, и внучка её Зоя тоже.
Дальние соседи-старожилы знали, что жила в том доме с дочерью и внучкой слепая женщина, похожая на монашку, ибо ходила постоянно в чёрном платье с белым воротником, и ходила всегда не сама, а с собакой-поводырём - сибирской лайкой чёрно-белого окраса.
На самом деле, Веда не была ни ведьмой, ни монашкой, а одной из тех, кого называют "ведающей". Она, действительно, была незрячей, хотя и ходила всюду с широко открытыми глазами. Все удивлялись синеве её глаз, и лишь неподвижные зрачки выдавали, что она слепая.
Зато Веда видела то, чего не видели другие. Сверхъестественные способности проявились у неё после того, как она ослепла в тридцать шесть лет. А собакой-поводырём у неё была не сибирская лайка и не волк, а голубоглазый пёс породы сибирский хаски, поэтому она и назвала его так - Хаски.
- Хаски! - позвала Веда своего любимца, выйдя из прихожей на крыльцо.
Из собачьей будки тотчас выскочил очень похожий на волка чёрно-белый пёс с ясными небесными глазами и, повизгивая от радости, стремглав бросился к своей голубоглазой хозяйке. Дочка словно специально подбирала матери собаку по цвету глаз.
Одета Веда была также под стать псу - в привычное чёрное платье с белым кружевным воротником. В левой руке она держала короткий кожаный поводок, в правой - осиновый посох со шлейкой, чтобы тот при ходьбе не спадал с руки.
В прошлый раз пёс едва не повалил её с разбега, бросившись ей на грудь передними лапами, поэтому она предусмотрительно присела и тут же была вылизана им с головы до пят.
Нащупав рукой ошейник, Веда пристегнула к нему поводок и, успокоив собаку, повела её к калитке. Отворив калитку, она приказала псу "Веди!", и теперь уже тот повёл её за собой. Из-под штакетин забора вылезла ещё одна любимица ведуньи - чёрно-белая сибирская кошка Зара, которая постоянно сопровождала их в походах по Лысой горе и на этот раз так же привычно пристроилась вслед за ними.
- На Лыску! - дала Веда направление собаке, и та послушно повела её на гору проторенным маршрутом: сначала по асфальтированной улице Столетова вдоль построенных недавно двухэтажных особняков с черепичными крышами, затем по каменистой дорожке, ведущей в яр.
Одной рукой Веда удерживала поводок, а другой постукивала перед собой осиновым посохом, чтобы ненароком не задеть по дороге какой-нибудь куст, корягу или дерево. Впрочем, с годами она уже так наловчилась проходить на горе между деревьями, что вполне могла бы обойтись и без собаки. Она с детства знала здесь каждый холмик и каждую впадинку, ей знакомо было здесь каждое деревце.
Правда, в последнее время она уже всё реже поднималась на гору. Если и выбиралась сюда, то лишь затем, чтобы пообщаться с душами умерших, с духами тысяч погибших здесь, казнённых или наложивших на себя руки людей, а также с самим стражем Лысой горы, часто дававшим ей ответы на многие вопросы, которые она задавала.
Спустившись в заросший высокой травой овраг, который в этом месте лишь начинал углубляться, Веда двинулась вслед за собакой-поводырём по узкой неприметной тропинке, петлявшей между завалами строительного мусора. Подняв хвост трубой, Зара неспешно шествовала следом.
Здесь над ними ещё сияло солнце, но у самого подножия тень Лысой горы поглотила их. Ступив под сень горы, они словно попали в тёмный лес, настолько густыми оказались кроны деревьев, нависшие над ними.
Далее тропинка поднималась круто вверх по склону. Хаски пришлось напрячься. Он потянул за собой Веду с таким усилием, как будто за ним следовала не она, а целая нагруженная упряжка саней.
Чтобы не соскользнуть вниз, Веда упиралась на посох. Метров через двадцать возле поваленного на тропинку граба она сделала передышку. Мощные корни, вывернутые из земли, нависали над ней, как щупальца осьминога. Здесь Зара, любившая гулять сама по себе, оставила их. Мяукнув, чёрно-белая кошка юркнула в ложбинку, засыпанную прошлогодними листьями.
Чтобы определиться в пространстве и не споткнуться, Веда несколько раз предусмотрительно ударила посохом по вылезшим из земли корням граба. Натянув поводок, Хаски помог ей обогнуть дерево.
Довольно скоро неразрывная парочка поднялась на вершину горы. Вершина представляла собой огромное плато с широким, раскинувшимся в обе стороны лугом. Громко каркнув, пролетела высоко над ними ворона. С высоты вороньего полёта луг этот выглядел, как узкая полоса, зажатая между двумя зелёными грядами леса. Посередине полосы располагалась проторенная Прямая дорога.
- Стой! - приказала Веда собаке и натянула поводок.
Ей, прежде всего, необходимо было знать, куда идти дальше и где искать исчезнувшую внучку. Очень странно, что Навка не видела, куда пропала Зоя. Как это так, чтоб ясновидица не видела, куда исчезла собственная дочь! Навка сообщила ей по телефону, что они встретили тварей, а потом Зоякак сквозь землю провалилась.
В том, что твари появлялись здесь два раза в год, не было ничего необычного. Весной они уходили здесь под землю, а осенью выбирались на свет божий из-под земли. Удивительным было то, что они угрожали дочери и внучке, прогоняя их с горы.
Веда запрокинула голову вверх: она знала, кто может ей сейчас помочь.
- Кто из вас слышит меня, отзовитесь! - мысленно призвала она, и вся обратилась вслух.
Обычно души усопшихтут же стремились войти с ней в контакт, но на этот раз тишина в эфире стояла необыкновенная. Её лишь подчёркивал далёкий гул, доносившийся от трассы. Припекало солнце. Время уже явно перевалило за полдень.
- Отзовитесь! - вновь повторила Веда, но души умерших почему-то не отзывались. Это было странно. Более, чем странно.
Как правило, они наперебой пытались заговорить с ней, зная, что она видит и слышит их и может передать живущим родственникам и знакомым то, что тем грозит какая-то опасность или, наоборот, ожидает радостное событие. Ведь она была для них единственной дверью между двумя мирами. Она была связной между миром живых и миром мёртвых. Но сейчас никого из них не было. Ни одной души. Куда же они подевались?
Ах, да, вспомнила Веда, ведь сегодня же радуница, языческий праздник поминовения умерших, навий день, когда души усопших возвращаются туда, где лежат их кости, - в надежде, что кто-то придёт их помянуть. Ну, что ж, если духи не идут ко мне, решила она, значит, нужно самой идти к ним в гости.
- К вышкам! - приказала Веда собаке-поводырю, и Хаски, уверенно повернув налево, потащил её по левой колее двухколейной, проторенной в траве, дороги.
17. Как бы вы сами здесь не пропали!
Заскучавшие на посту бойцы спецподразделения заметно оживились при виде подошедшей к опущенному шлагбауму молодой привлекательной женщины в красном сарафане и в белой сорочке.
- Извините, вы тут девочку в белом платье, случайно, не видели? - чуть не плача, обратилась она к ним.
- А в чём дело? - невозмутимо ответил старший сержант.
- Дочка у меня пропала, - всхлипнула она. - Всё обыскала тут, куда делась, ума не приложу.
- Да успокойтесь вы, мамаша, - поморщился младший сержант, - не нойте, и без вас голова тут болит.
- Она, как сквозь землю, провалилась!
- Приметы? - деловито спросил старший.
- Я же сказала: в белом платье… косичка до пояса, - принялась перечислять она.
- Нет, в таком виде мы никого не видели, - покачал головой младший. - Тут в основном все в чёрном ходят.
От нахлынувшей безысходности в глазах у Навки навернулись слёзы.
- Ребятки, милые, помогите, - вновь запричитала она, умоляя.
Старший сержант недоумённо дёрнул плечом.
- Чем же мы можем помочь? Мы здесь на посту.
- Кто же мне поможет тогда, если не милиция?
Выйдя из-за деревьев, по асфальтовой дороге мимо них неторопливо, слегка поцокивая копытцами, прошествовало стадо коз, шесть белых козочек. Чёрный козёл, помахивая бородой, почему-то остался торчать в кустах.
- Вот так всегда, - недовольно буркнул он, - чуть что, сразу милиция. Раньше надо было думать, мамаша, да следить за своей дочкой, а не брать её с собой сюда на Лысую.
- Сколько ей лет? - привычно осведомился младший сержант.
- Тринадцать. Зовут Зоя.
- Да она почти взрослая уже! - непонятно чему обрадовался он. - Может, гуляет сейчас где-то с парнями, а вы нам тут голову морочите.
- Или дома сидит уже давно, - добавил старший сержант.
- Говорю же вам, она исчезла! - лопнуло терпение у Навки.
Подлетевшая белая голубка вновь завертелась возле её ног.
- Кыш отсюда! - махнула на неё рукой Навка, и та обиженно отлетела в сторону.
- А если даже и исчезла? - предположил младший сержант. - По закону заявление о пропаже человека принимается лишь спустя трое суток после его исчезновения.
- Понятно, - всхлипнула Навка.
- И вообще, куда вы смотрели? - строго попенял ей напоследок старший. - Как будто не знаете, что здесь всё время люди пропадают.
- Смотрите, как бы вы сами здесь не пропали! - в сердцах бросила им Навка и поспешила прочь от них.
За шлагбаумом горная дорога, виясь серпантином, делала крутой поворот наверх, образуя тот самый второй Ведьмин язык, обращённый в противоположную сторону от первого. Не желая обходить опущенный шлагбаум, Навка решила срезать путь и двинулась напрямик через кусты.
- Куда это вы? - тут же остановил её окрик младшего сержанта.
- Дочку искать, - обернулась она. - Обойдусь как-нибудь и без вашей помощи.
- Ладно, - смилостивился старший. - Мы дадим сейчас ориентировку "Беркуту". Они наверху там сейчас патрулируют. Но вы и сами везде тут пройдитесь, поспрашивайте. Может, кто и видел вашу девочку.
- Хорошо, - кивнула Навка и, оглядевшись вокруг, пристально посмотрела на бетонный забор секретного объекта. - Где же она, где же она? - тихо промолвила она себе под нос и продолжила пробираться между кустов.
Младший сержант почесал себе затылок:
- И какого, спрашивается, лешего она с дочкой сюда попёрлась? Да ещё так вырядилась? Тут не то, что маньяк, здесь любого мужика после бутылки водяры на подвиги потянет.
- Да, тут на горе у всех крышу сносит, - кивнул старший. - Вон в прошлом году, как раз после Вальпургиевой ночи… заявление поступило… молодая женщина 25 лет, с длинными волосами, правда, то была брюнетка, изнасиловала тут на Лысой двух мужиков.
- Ни черта себе. Как это?
- Я вот тоже не могу себе это представить, как? Но самое интересное - другое. Заявители, как выяснилось, сами в прошлом отсидели, как насильники. Так что особого расследования тогда и не производилось.
18. Пробуждение нежити
Внезапное ускорение, сдвиг, - и от милицейского поста мы перенесёмся на триста метров вниз по дороге, - к нашим любителям экстрима. Два молодых человека, похожих издали на сгорбленную цаплю и упитанного барашка, по-прежнему стояли на обочине и жевали "жвачку".
- Чего-то этот кактус… не цепляет совсем, - пожаловался Димон-А приятелю.
- Не жди ничего… всё придёт само, - уверенно ответил ему О’Димон.
- А меня чего-то, - вздохнул Димон-А, - уже на измену потянуло.
- Да ладно… ты чего? - усиленно задвигал челюстями О’Димон, - тема уже на подходе… обещаю… скоро начнутся мультики.
- Ничего… на крайняк я с собой ещё кой-чего прихватил, - похвалился Димон-А, - чтоб не так стрёмно было.
- А что у тебя? - полюбопытствовал О’Димон.
- Круглые.
Димон-А достал из кармана джинсов белый аптечный цилиндрический футлярчик для таблеток.
- Амфетамины? - ухмыльнулся О’Димон, прочитав название на этикетке.
- Нет, это только футлярчик от них. Там - кое-что другое.
Димон-А высыпал на ладонь две разноцветные таблетки и спрятал футлярчик назад в карман.
- Экстази?
- Ага, - кивнул Димон-А и предложил приятелю, - будешь?
- Не, - замотал головой О’Димон, - я химию не употребляю.
- Да я с тебя башли за это брать не буду, - не убрал он руку.
- И тебе не советую, - неуверенно продолжил О’Димон.
Димон-А покачал перед ним открытую ладонь, намеренно провоцируя и искушая приятеля пафосными таблетками.
- Смотри, какие классные, - усмехнулся он, - второй раз предлагать не стану.
Одна таблетка была голубая, другая - розовая, на одной написано было "sky", на другой - "love". Глаза О’Димона помимо воли загорелись, но для вида он решил немного повыделываться.
- А к чему нам здесь экстази? - деланно возмутился он. - Ты что забыл походу, как оно действует? Нас же сразу потянет всем в любви признаваться.
- Ну, конечно, - стал подначивать приятеля Димон-А. - Тем более, что сегодня здесь ожидаются классные тёлки. Все ведьмы Киева сюда на тусу собираются. Прикинь, они ведь голяком вокруг костра танцевать будут.
- Да, ладно, - не поверил О'Димон.
- Или тебя ведьмаки волохатые больше привлекают? - поинтересовался приятель.
- Нет, только не это, - представив на секундочку, взвыл от ужаса О'Димон.
- А вдруг их голые торсы тебя возбудят? А вдруг это тебя дезориентирует?
- Не дай бог, - передёрнуло О'Димона, после чего он добавил со вздохом, - ладно, чёрт с ним, давай.
Он тут же потянулся к розовой таблетке на его ладони.
- Не люблю голубые, - пояснил он.
Но Димон-А тут же зажал обе таблетки в кулак.
- Э, нет. Чуть позднее. Всё сразу будет чересчур. Если мы сейчас вдогонку захаваем эту байду, назад уже точно, не вернёмся.
- Как скажешь, - неожиданно согласился с ним приятель.
- А бес его знает, - засомневался вдруг Димон-А и вновь раскрыл кулак, - может быть, лучше сейчас?
Два круглых кусочка счастья поочерёдно подмигнули ему голубым и розовым светом и составились в одно слово "sky love".
- Давай сейчас, - вновь согласился с ним приятель.
- Э… нет, - покачал головой Димон-А.
Борясь с искушением, он неожиданно засунул обе таблетки себе под чёрную, разрисованную белыми черепами бандану над ухом.
- Здесь они вряд ли найдут, - уверенно добавил он.
Искушённый в таких делах О'Димон засомневался:
- А если всё же начнут обыскивать?
Круглое лицо Димона-А озарилось самодовольной и самонадеянной улыбкой:
- А разве мы похожи на торчков?
О'Димон смерил его оценивающим милицейским взглядом.
- Вроде нет, - покачал он головой.
- Вот и я так думаю. Главное, не показывать вида. Идём. На крайняк, если что, у нас ведь ещё бутылка коки имеется.
Последовав за приятелем, Димон-А засунул в боковой карманчик его рюкзака аптекарский футлярчик, но, пройдя пару шагов рядом с ним, вновь заканючил:
- Походу не прёт пока.
- Сейчас попрёт, - вновь пообещал ему О’Димон.
- Может, Дэн мне не те кактусы подсунул?
- Те. В тот раз я тоже чего-то долго ждал прихода, а потом меня так шибануло! Я думал, всё, мне капец.
Внезапно грузного Димона-А будто дёрнуло током. Он чуть не подскочил на месте. Его тело вначале пронизал жуткий холод, а затем словно обожгло кипятком.
В низу копчика он почувствовал сильное жжение, как если бы кто-то, издеваясь, поднёс к его заднице пламя зажигалки. Он схватился рукой за копчик, но никакой зажигалки сзади не обнаружил.
- Что, началось? - с беспокойством спросил у него О’Димон.
Димон-А растерянно кивнул, а затем вновь махнул рукой позади себя, чтобы сбить пламя.
- Всё путём, - подбодрил приятеля О’Димон. - Теперь только не забывай. Чтобы ты сейчас не увидел, ни во что не вмешивайся. Твоя задача - лишь внимать, смотреть и ничего не делать. Как только ты включишься в эту игру, ты пропал.
Но Димон-А не слышал его, ему было не до того. На него навалилась вдруг страшная тяжесть. От сильного давления на голову у него зазвенело в ушах, в ладони и в подошвы ног вонзились тысячи иголок.
Он ощутил в себе перевёрнутую вниз горящую восковую свечу. Свеча плавилась, истекая воском по его ногам. Он почувствовал себя ракетой от фейерверка, фитиль которой уже запален.
К горлу подступила тошнота. Его охватил озноб и всевозрастающая дрожь. Он понял, что в нём пробудилась та самая кундалини, о которой говорил ему приятель, что она уже подняла голову.
Внезапное ускорение, сдвиг, - и где же тело? Тело исчезло. Рук нет, ног нет. А перед глазами какое-то ярчайшее безумие. Все скачет на дикой скорости, поэтому глаза хочется закрыть.
Димон-А закрыл глаза и вдруг почувствовал внутри себя движение. Словно какая-то юркая змейка, стремительно обвиваясь вокруг позвоночника, возносилась от копчика к темечку.
- Что это? - хотел он сказать и не мог, потому что куда-то исчез язык и зубы, а через нёбо стало видно небо.
Изо рта его вылетали какие-то односложные фразы, которые отказывались складываться в предложения. Запахи же стали такими вязкими, будто он вдыхал гель. Ему захотелось глотнуть - ага, сейчас! Всё провалилось куда-то в тартарары. Руки затряслись, ноги заходили ходуном, а глаза стали сами собой открываться-закрываться.
- Что вообще… происходит? - пошевелил он губами и неожиданно всхлипнул. Из носа его самопроизвольно потекли сопли, а из глаз - слёзы.
Сквозь слёзы он увидел, что с О’Димоном творится то же самое, что и с ним. Он так же дёргался, хихикал и гримасничал, он так же то и дело хлопал глазами, а рот его открывался и закрывался, как у пойманной рыбы.
Как только спиралевидная змейка-кундалини воспарила из темечка Димона-А, его накрыло по полной. Он как бы увидел себя со стороны: как стекало на асфальт его тело, как крутил он головой из стороны в сторону, силясь понять, что с ним происходит.
Но осмыслить происходящее ему было ещё не под силу. Опустившись на четвереньки, он был явно не готов к такому исходу.
Судорожно подёргивая губами и пытаясь сглотнуть воображаемую слюну, он держался руками за землю, и взгляд у него был испуганный, как у ребёнка. Он, кажется, готов был заплакать.
- Я уже умер? - спросил он, удивляясь тому, что может говорить.
- Нет, - ответил О’Димон откуда-то издалека.
- Я, точно, не умру?
- Это такая волна… она сейчас пройдёт.