Но волна почему-то не проходила. Более того, ко всему ещё присоединились слуховые галлюцинации. Шумно зашелестели опавшие листья, затем послышались чьи-то невнятные шёпоты. За перешёптыванием последовали резкие щелчки и тонкое посвистывание. Их сменили режущие ухо гнетущие и скрежещущие звуки.
Затем где-то вдалеке ритмично и глухо забил барабан. С левой стороны раздались призывные звуки шофара, справа полилось жалобное пение кларнета, сверху посыпалось отвратительное лязганье цимбал, а снизу донеслись душераздирающие крики и стоны.
Димон-А зажал уши ладонями, но какофония не только не исчезла, но стала ещё громче. Ничего не соображая, он захлопал глазами.
Неожиданно весь этот аудио-террор резко оборвался. Но наступившая тишина оказалась лишь короткой передышкой перед чередой новых, теперь уже зрительных галлюцинаций.
19. Лыбедь
Майя и Жива, между тем, свернули к насыпной, утрамбованной щебнем дороге, ведущей к гаражному кооперативу "Лыбедь". Чуть далее над ржавыми крышами гаражей нависали автомобильные эстакады. Оттуда доносился неимоверный гул. И тем невероятнее было услышать совсем рядом тихое журчание воды.
- Что это? - удивилась Майя.
- Сейчас увидишь, - пообещала ей Жива.
Спустившись ниже по насыпи, Майя заметила в лощине огромный трёхстворчатый бетонный коллектор. Из него по средней створке вытекала неспешно маленькая речка, больше похожая на широкий ручей.
- Это что, Лыбедь? - округлились глаза Майи.
Жива кивнула ей.
- Вы не поверите, - рассказывал здесь гид экскурсантам всего лишь пятнадцать минут назад, - но ручей этот был когда-то знаменитой речкой, названной так в честь Лыбеди - легендарной сестры трёх братьев-основателей Киева. Именно здесь она, запрятанная под землю и закованная в бетонные берега на всём своём протяжении, неожиданно вырывается на волю. Это единственный участок, где на протяжении полукилометра она протекает в своём естественном русле. Место это даже получило от мэрии охранную грамоту как памятник природы "Древнее устье реки Лыбедь".
В первый момент экскурсантам здесь так понравилось, что они старались не обращать внимания на старые автомобильные шины, торчащие из воды, и мусор, живописно повисший на ветвях деревьев.
Пластиковые кульки и тряпки висели чуть ли не в метре над водой. После сильных ливней вода здесь поднималась на метр и выше. Видимо, гаражи здесь не раз затапливало, поэтому левый берег Лыбеди и был укреплён насыпным грунтом, в результате чего дорога стала пролегать чуть ли не вровень с крышами гаражей.
- Как же всё течёт и меняется в этом мире! - покачивая головой, искренне сокрушался гид. - Некогда полноводная, глубокая, с широким устьем, куда заходили из Днепра торговые ладьи, а рыбаки ловили во множестве разнообразную рыбу, река эта превратилась в наше время в сточную канаву, а живописные берега её в мусорную свалку.
Былинные берега теперь состоят, как видите, исключительно из строительных и бытовых отходов, из бутылок, тряпья, консервных банок и прочего хлама, свозимого сюда годами, а зажатое между Лысой горой и насыпной дорогой русло реки напоминает сейчас грязную, зловонную канаву.
(Более того, после февральских событий на Евромайдане именно сюда почему-то свозили пропитанный гарью снег и остатки сгоревших шин.)
И всё же, несмотря на захламленность, эта летописная местность до сих пор представляет собой некий природный оазис посреди урбанизированного пейзажа с гаражами, железнодорожными путями и бетонными эстакадами.
Благодаря статусу "памятника природы" здесь сохранилась ещё уединённая сельская идиллия с поющими птичками и журчащей водой.
Пройдя под высоковольтной вышкой линии электропередач, двоюродные сёстры спустились к реке. Вековые вётлы склоняли тут ветви до самой воды. Деревья достигали такой толщины, что Майя и Жива даже при желании не смогли бы вдвоём обхватить их руками.
Здесь, в низине было довольно тихо, если не принимать во внимание удалённый гул автотрассы. Правда, тишина эта была какая-то странная, жуткая. Здесь явно ощущалась близость Лысой горы, которая вздымалась напротив.
На противоположном берегу почему-то валялось много мёртвых деревьев - чёрных, покосившихся, с изломанными стволами, и во всём этом мрачном угрюмом пейзаже чувствовалась некая потерянность и заброшенность.
Живе показалось вдруг, что она видит девочку в белом платье. Та печально сидела на сером камушке, грустно зажав колени руками, будто Алёнушка с известной картины Васнецова, и, пригорюнившись, глядела в тёмную воду.
- Зоя! - позвала её Жива.
- Где она? - обрадовалась Майя, - где ты видишь её?
Девочка в белом платье вдруг исчезла, как будто её и не было.
- Показалось, - вздохнула Жива.
- Зоя! - крикнула ещё раз Майя, но ответа не последовало.
Лишь две серые утки, вспугнутые криком, взлетели от воды.
Двоюродные сёстры вновь поднялись на насыпную дорогу и пошли вдоль реки, глядя на тёмную, закрывающую полнеба Лысую гору.
- Она ведь жила именно здесь, на этой горе, - кивнула Жива.
- Кто? - спросила Майя.
- Лыбедь, - ответила Жива и тут же поправилась, - княжна Лыбедь. Она жила здесь в уединении, в отличие от своих братьев, живущих в центре Киева. И до самой смерти оставалась старой девой. Видимо, поэтому гору эту и назвали Девич-горой.
- Почему же она осталась старой девой?
- Считала, видно, что никто не достоин её руки и сердца. И хотя к ней сватались десятки женихов, она всем отказывала.
- Слишком гордая была? - усмехнулась Майя.
- Скорее переборчивая, - ответила Жива. - А когда постарела, то сама уже была никому не нужна. Сидела тут на горе, и с горя плакала, пока из слёз её не образовалась эта река.
- Да, поучительно.
Что-то невидимое за кустами вдруг вспорхнуло от реки, оказавшись большой белой птицей. От неожиданности девушки вздрогнули.
- Лебедь? - удивилась Майя. - Откуда здесь лебедь?
- Залетел, видно, случайно, сюда, - пожала плечами Жива, - с днепровских плавней… или с Галерного острова.
Шумно замахав крыльями, белый лебедь поднялся над вековыми вётлами, а затем скрылся за чёрной горой.
Плавное течение Лыбеди на перекате убыстрилось. Перед железнодорожным мостом, за которым начиналась автотрасса, двоюродные сёстры заметили метровую в диаметре железную трубу, выходящую непосредственно из-под толщи горы, перекинутую над рекой и зарытую в землю на другом берегу.
- Не понимаю, что может вытекать из-под горы? - озадачилась Майя.
20. Чёрный козёл
Два молодых человека, подозрительно опустившиеся на четвереньки и зажавшие уши руками, давно уже мозолили глаза милиционерам. Несмотря на то, что до контрольно-пропускного пункта оставалось каких-то сто метров, Димонам всё никак не удавалось преодолеть это расстояние. Подъём в гору давался им с огромным трудом.
Едва успели они прийти в себя после прослушивания умопомрачительной увертюры симфонической поэмы Мусоргского в инструментальной обработке Римского-Корсакова, исполняемой обычно перед началом балета "Ночь на Лысой горе", как тут же, без всякого перехода, грянуло и само представление.
Навстречу им, спускаясь по краю дороги, выбежали на сцену шесть белых коз. Позади них степенно вышагивал огромный чёрный рогатый козёл.
- Чёрт, а чё тут козлы делают? - удивился О’Димон.
- Где ты видишь козлов? - спросил Димон-А.
- А ты их не видишь?
- Это же козы, - усмехнулся Димон-А. - Их местные здесь выпасают.
- Да не козы это, смотри, это - козлы, - дурашливо хихикнул О'Димон.
Димон-А присмотрелся, - и точно! - у всех коз, кроме вымени, присутствовали ещё и мохнатые члены.
- Какие-то странные они, - заметил он. - Ой, не могу! Козло-козы!
При этом он дико заржал, как лошадь, привлекая к себе внимание этих самых коза-козлов. После длительного бездействия на Димонов нашло вдруг безудержное веселье, они совершенно не могли устоять на месте, им непременно хотелось подвигаться, побегать и подурачиться.
Навострив уши и заблеяв а капелло на разные голоса, животные-гермафродиты, возглавляемые чёрным козлом, с настороженным видом прошли мимо них, помахивая острыми рогами и потряхивая кудлатыми бородами.
Через несколько метров они остановились, неожиданно развернулись на месте и зачем-то выстроились в ряд, загородив собой всю дорогу. При этом чёрный козёл оказался в центре.
Необычное поведение парнокопытных андрогинов сильно позабавило студентов-медиков. Поддразнивая их, Димон-А пропел фальцетом:
- Ой-ой-ой…
А О'Димон дурашливо, как дива-травести, махнул рукой:
- Это ещё что! Вот скоро начнутся визуалы.
- Визуалы? Вау! - обрадовался Димон-А. - Тогда эти козло-козы точно сейчас превратятся в суккубов.
- В кого? - не понял О'Димон.
- Ну, или в этих… в инкубов, - поправил себя Димон-А, уважительно подняв вверх указательный палец.
- В сатиров, что ли? - догадался О'Димон.
- Ага, - лукаво подтвердил Димон-А.
- Тогда этот чёрный козёл точно сейчас станет дьяволом, - предположил О'Димон, и его тут же снова пробило на ржач, - а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха.
На седьмом "ха" он вдруг осёкся, заметив, что чёрный козёл и все шесть белых коз, выстроившиеся в одну линию и тем самым перегородившие им путь к отступлению, неожиданно встали на дыбы.
Внешне они практически не изменились: рога, копыта и хвосты остались прежними, а вот морды их приобрели какой-то осмысленный вид. В них словно проявились человеческие черты, отчего они стали ужасными, как покрытые шерстью лица уродов-людей из петербургской кунсткамеры.
При этом самая ужасная морда оказалась у чёрного козла. Выпучив глаза и отведя уши строго перпендикулярно скулам, он так напрягся, словно внутри его что-то распирало со страшной силой.
От неимоверного напряжения неожиданно раскрылись за его спиной два огромных чёрных перепончатых крыла, заставившие потесниться суккубов в стороны.
Вслед за этим чёрный козёл стал быстро видоизменяться. Торс его враз лишился волосяного покрова, на груди его неожиданно выросли женские груди, а вместо мохнатого члена поднялся кверху серебристый стержень, обвитый вокруг двумя серебристыми змейками.
Передние ноги с копытами тут же приобрели вид человеческих рук, настолько реальных, что стали видны даже татуировки на них. На правой кисти было наколото слово "запутай", а на левой - "распутай".
Внезапная вспышка света, - и во лбу его загорелась утренняя звезда. Ещё одна вспышка света, сдвиг, - и над головой его поднялся зажжённый факел, выросший из темечка.
Чёрный козёл поднял левую руку вверх и двумя перстами показал на небо, вернее, на бледный лик полной луны, до сих пор ещё ясно видной на синем небосводе рядом с солнцем. Правую руку он опустил вниз и двумя перстами показал на землю, вернее, вглубь Лысой Горы.
Вероятно, отражённым светом луны ему захотелось осветить преисподнюю, а возможно, этот жест означал всем, что сейчас он одной рукой распутает то, что запутала другая.
Неожиданно чёрный козёл опустил поднятую руку и указал ею на Димонов. В ту же секунду сатиры пришли в движение и двинулись прямо на них.
- Что это? - пятясь назад, испуганно произнёс Димон-А.
- Ясно что, - со знанием дела ответил О'Димон. - Мультики начались.
21. Наг
Занятая своими мыслями, Жива неопределённо пожала плечами.
- Но скорей всего, - вдруг сказала она, - гору эту назвали Девичьей совсем по другой причине.
- По какой? - живо обернулась к ней Майя.
- Ну… возможно, потому … - помедлила с ответом Жива, - что здесь с давних пор девушки исчезают.
- Как это, исчезают?
- А вот так, бесследно, - вздохнула Жива. - Иногда, правда, милиция их находит, но уже мёртвыми. При этом всё списывается на то, что они якобы сами наложили на себя руки.
- Какой ужас! - всплеснула руками Майя.
- Считается, что Лысая гора - самое популярное место в Киеве по суициду среди девушек. Каждый год хотя бы одна девушка пытается покончить здесь с собой, бросаясь с вершины. Их словно что-то толкает на смерть, вызывая помутнение рассудка. Но больше всего попыток происходит здесь в Вальпургиеву ночь. Девушки-самоубийцы давно уже облюбовали это место. Они, как зачарованные, идут на Девичью гору, чтобы свести здесь счёты с жизнью.
Хотя бывают и несчастные случаи. Я тут недавно общалась с одной, которая чудом выжила, свалившись с высокого обрыва. Клянётся, что она отчетливо видела перед собой тропинку, хотя на самом деле там был обрыв…
Майя тяжело вздохнула и сочувственно покачала головой, не в силах вымолвить ни слова, а Жива, словно заведённая, продолжила:
- Кроме того, одиноких девушек на Девичьей постоянно кто-то насилует. Какой-то маньяк. Который выбирает себе исключительно девственниц.
- Что ещё за маньяк? - побледнела Жива.
- Не знаю. Видимо, на него здесь что-то такое находит, что у него вдруг спускают тормоза, и он срывается с катушек. То тут, то там иногда можно услышать вопли: "Помогите!". При этом потерпевшие девушки почему-то не спешат заявлять об этом в милицию. Они или сильно напуганы чем-то, или ещё по какой причине. Единственное, что я знаю, что этот маньяк всегда причмокивает от удовольствия, когда начинает преследовать девушку. Вот так, - трижды произнесла она характерный отрывистый звук. - Если услышишь это цоканье, значит, он где-то рядом. Вот тогда руки в ноги и беги без оглядки, если не хочешь, чтобы тебя схватили.
Майя в ужасе покрутила головой.
- Хотя Веда считает, - добавила Жива, - что это никакой не маньяк, а наг.
- Наг? - переспросила Майя.
- Наг, - подтвердила Жива.
- А кто это такой? - поинтересовалась Майя.
- Ну, он из этих, из иных, из рептилоидов. Тварь, короче!
- Ужас! - всплеснула руками Майя. - А ты его видела хоть раз?
- Нет, только слышала. Скорей всего, его видела дочка Лысогора, которая нарисована на стене. Но она уже никому ничего не расскажет. И ещё его видела Веда, когда ещё не была слепой. Она говорит, что выглядит он, как гибрид.
- Как же он выглядит? - заинтересовалась Майя.
- Выглядит он так, - со знанием дела показала Жива, - до пояса, вернее, до бёдер, - это голый мужик…
- Совсем голый? - удивилась Майя.
- Ага, до бёдер. А вот затем ноги его плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.
- Да ну тебя! - отмахнулась Майя. - Что за сказки ты опять рассказываешь?
Ей было непонятно: то ли Жива смеётся над ней, то ли говорит всерьёз.
- Сказки - не сказки, а девушки-то ведь пропадают. Вернее, девственницы. Два раза в год, на хеллоуин и в Вальпургиеву ночь наг выбирает себе девственницу из числа пришедших на гору и в качестве жертвенной дани утаскивает её в свою нору.
Подойдя к железнодорожному мостику через Лыбедь, Майя первой взобралась на насыпь.
- А что, он… и сегодня будет себе девственницу выбирать? - с тревогой спросила она.
- Ага, - насмешливо ответила Жива, поднимаясь на насыпь вслед за ней.
Переступив рельсу и встав одной ногой на шпалу, Майя обернулась, не замечая, что прямо на неё со стороны Лысой горы на всех парах несётся скоростной поезд "Хюндай".
- Что, правда? - переспросила она.
- Назад! - испуганно закричала Жива и, схватив её за руку, резко дёрнула к себе. Едва Майя отскочила назад, как мимо неё со свистом промчался поезд. Машинист не успел даже нажать на звуковой сигнал. Пара секунд мелькания вагонов - и вот уже серебристый змей унёс свой хвост далеко вперёд!
- Пипец! - облегчённо вздохнула Жива, - ещё бы секунда, и от тебя мокрого места бы не осталось.
- Это точно, - кивнула Майя и тут же с тревогой спросила, - а скажи… почему же… зная всё это… ты не боишься сегодня идти на гору?
По лицу её было заметно, что рассказ о наге напугал её больше, чем умчавшийся поезд.
- Ну, - пожала плечами Жива, - во-первых, потому что мне это не грозит. Я ведь уже не девственница, - она почему-то печально вздохнула, но, взглянув на кузину, на её ошеломлённый и потерянный вид, тотчас догадалась, - а ты разве ещё…?
Не поднимая глаз, Майя молча кивнула головой, а затем тоже вздохнула.
Тем временем, экскурсионная группа, опережая ведьмочек на пятнадцать минут, подошла к Главному входу на Лысую.
- А знаете, почему эту гору назвали Девичьей? - неожиданно спросил гид.
- Почему? - сразу же заинтересовалась женская половина группы.
- Потому что здесь с давних пор девушки исчезают.
- Как это, исчезают? - опешила Варя.
- А вот так, бесследно, - ответил гид. - Как утверждают ведьмы, постоянно бывающие здесь, их умыкает некая тварь, которую они называют наг.
- Наг? - переспросила Варя.
- Наг, - подтвердил гид. - Когда он замечает на горе красивую девушку, то всегда причмокивает от удовольствия. Вот так, - трижды произнёс он характерный отрывистый звук. - При этом появляется он перед жертвой не совсем в обычном виде, чем её и пугает.
- Как же он выглядит?
- Выглядит он так, - со знанием дела ответил гид, - до пояса, вернее, до колен, - это голый мужик…
- Совсем голый? - удивилась томная женщина, глядящая на него огромными коровьими глазами.
- Ага, до бёдер. А вот затем ноги его плавно перетекают в два змеиных хвоста, на которых он и передвигается.
- Да ну вас! - отмахнулась Варя. - Что вы такое выдумываете?
- Ничего я не выдумываю. Вот смотрите.
Босоногий гид вытащил из камуфляжной сумки планшет, включил его и показал всем несколько снимков из музея Пергамон в Берлине, изображавших горельефы алтаря Зевса, созданного во втором веке до нашей эры. На каждом из снимков отчётливо были видны скульптуры змееногих мужчин.