Внезапное ускорение, сдвиг, - и… невдалеке за спиной отца Егория между деревьями, как тень, проскользнул, пританцовывая, лысый дидько. Через секунду следом за ним, приплясывая, проскользнул ещё один бес - сивый. С косматой седой головой и с длинной сивой бородой, развевающейся на ветру.
Повесив крест на шею, безумный инквизитор немного успокоился и, спустившись вниз, вскоре вновь выбрался на главную тропинку, пролегавшую по дну Ведьминого яра. Осмотревшись, он заметил мчащегося сверху навстречу ему велосипедиста в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Не успел дьякон поднять руку, чтобы остановить его, как байкер сам резко затормозил перед ним.
- Извините, - кивнул он о. Егорию, - вы не видели здесь девочку в белом платье?
Инквизитор отрицательно помотал головой, и в свою очередь спросил:
- А вы не видели здесь идола?
- Какого ещё идола?
- Ну, Перуна этого. Я уже битый час тут хожу, никак найти его не могу.
Велосипедист с удивлением посмотрел на него.
- А зачем он вам?
- Да так. Много слышал о нём, но ни разу не видел.
Байкер прикусил нижнюю губу. Нечего там попам делать!
- Вон там он, - показал он рукой в противоположную сторону.
- Я уже был там, - недоумённо пожал плечами инквизитор.
- Просто… идол этот не всем открывается, - выкрутился байкер. - А уж попам тем более, - усмехнулся он, скользнув взглядом по медному кресту на груди инквизитора. - Тут многие вокруг них круги нарезают, а найти не могут. Совсем рядом проходят и не видят.
- Значит, там? - переспросил дьякон, указав рукой.
- Там, - кивнул велосипедист и добавил, - только вы всё равно его не найдёте.
Нажав на педали, он помчался дальше вниз по дорожке. Размахивая чёрным саквояжем, безумный инквизитор двинулся в указанном направлении.
7. Ведьмы
Постукивая перед собой осиновым посохом, Веда шла по узкой тропинке, проложенной по дну крепостного рва. С одной стороны от неё вздымался крепостной вал, поросший грабовой порослью, с другой - круто обрывалась платообразная верхушка горы. Ошейник, сложенный вдвое, она держала в левой руке.
Оставшись без поводыря, слепая ведьма не впала в отчаяние. Ведь она находилась не в густом лесу и в непролазной чаще, а в широком рву, который за свою долгую жизнь исходила вдоль и поперёк. Она знала здесь каждый кустик, растущий вдоль тропинки, а каждое деревце, попадавшееся ей на пути, знало удар её посоха. Вот почему она вполне могла обойтись сейчас и без собаки.
Неожиданно в нагрудном кармашке её чёрного платья с белым воротником закуковала кукушка. Перехватив посох в левую руку, она вытащила из кармашка старенькую "нокию" и, нажав на кнопку вызова, на полуслове оборвала надоедливый рингтон. Звонила дочка.
- Мам, ну что?
- Я уже на горе, но Зою пока не вижу. Духи тоже, как в рот воды набрали. А вот Хаски вырвался от меня и убежал.
- Чёрт, да что же это такое! - негодуя, воскликнула дочка, но тут же опомнилась. - Ладно, а ты где? Я к тебе сейчас подойду.
Покрутив головой, Веда с лёгкостью определила, где она находится. Она стояла как раз напротив восьмой потерны.
(Потерной в инженерной науке называется сорокаметровый сквозной тоннель, пробитый в толще крепостного вала, облицованный изнутри кирпичом и позволяющий пройти внутрь крепости. Всего таких потерн на Лысой горе было восемь, причём две из них имели вход, но не имели выхода. Арочный проём восьмой потерны перекрывала кирпичная стена, но с давних времён в верхнем углу арки с десяток кирпичей было выбито, чтобы можно было влезть в неё или вылезти наружу.)
- Я возле восьмой потерны, - ответила Веда. - С той стороны, где она заложена кирпичами.
Она определила это по верхнему потоку воздуха, сквозившему из широкого отверстия в верхнем правом углу кирпичной стены, слегка прикрытого ржавым металлическим листом.
- Ладно, стой там! - сказала Навка. - Или нет. Иди по направлению к седьмой потерне. Встретимся там на полянке.
Выключив телефон, Веда сунула его назад в нагрудный кармашек платья и, взяв в правую руку посох, двинулась дальше по тропинке. Метров через сто или чуть больше, она вдруг остановилась и повернулась лицом к крепостному валу. Где-то тут и должна была находиться та самая седьмая потерна. Нагиева нора.
Выход из неё был полностью засыпан грунтом. Во время войны здесь разорвалась вражеская авиабомба, половина тоннеля обрушилась и ушла глубоко под землю. Видимо, внизу находился подземный ход, который соединял все потерны по всему периметру крепостного вала.
Восстановить обрушенную половину тоннеля так и не смогли: вход оставили, выход из неё засыпали, а затем так мастерски подровняли крепостной вал, что с тех пор точное местонахождение седьмой потерны на склоне визуально никому определить не удавалось.
Одна лишь Веда могла точно установить, где пролегала ось тоннеля. Она словно видела сквозь толщу вала. Она чуть ли не физически ощущала это место. Кроме того, ей просто подсказывала память, что именно там, за этой насыпью, с противоположной стороны вала и находилась Нагиева нора. Именно в том месте ровно тридцать лет назад она лишилась зрения. И именно сюда её направил страж горы: "Приди и узри".
Ведь эти слова и были начертаны на кирпичной кладке перед входом в чёрный зев седьмой потерны, когда она впервые, влекомая любопытством, туда зашла. Там на неё и набросился тот, кто находился внутри, кто, изголодавшись по девственницам за долгое время нахождения здесь воинской части, жестоко изнасиловал её, несмотря на её возраст. А было ей тогда, в 1980 году, монашке из Покровского монастыря, пришедшей в гости к своим родителям, жившим на Лысухе, ни много ни мало тридцать шесть лет.
Жуткий, невообразимый вид своего насильника в полумраке потерны был последним зримым образом, который остался у неё в памяти навсегда. В благодарность за полученное удовольствие после многих лет воздержания наг оставил ей жизнь, но лишил её зрения, чтобы она впредь не смогла никому указать на него. Более того, передав ей своё змеиное семя, от которого она потом и забеременела, он передал ей и сверхъестественные способности, позволявшие ей видеть то, чего не видели другие.
От противоестественной связи с человеком-змеем она родила мёртвую девочку, которую почему-то сразу же назвала Навкой, то есть посланницей из Нави - мира мёртвых. Через десять минут после реанимации, когда акушеры, уже отчаявшись её оживить, опустили руки, Веда попросила подержать мертворождённую у себя на груди. Неожиданно ребёнок ожил. Сердце его застучало, и дитя закричало. Видимо, благодаря своему дару она и воскресила Навку.
От нахлынувших воспоминаний Веду отвлекло печальное пение птицы, чей высокий тонкий голосок удивительно напоминал женский голос, словно где-то поблизости упражнялась в колоратурном сопрано оперная певица. Веда повернула голову и увидела сидящую на ветке странную чёрную птицу с отведёнными крыльями. На месте птичьей головы находилась голова девушки с длинными чёрными волосами.
У девушки было лицо шестнадцатилетней дочери Лысогора, которая пропала здесь шесть лет назад. Именно о ней упоминала страшная надпись на простенке сгоревшей пожарной части. Под глазами у неё виднелись тёмные тени, а длинные волосы свисали на её высокую грудь. Её появление изумило Веду, несмотря на то, что она давно уже замечала на Лысой Горе подобных гибридов - наполовину животных, наполовину людей.
- Ладислава? - полувопросительно позвала её Веда.
- Да, - отозвалась дева-птица, прекратив пение.
- Боже, что он сделал с тобой? - жалостливо произнесла Веда.
- Как видишь, он дал мне тело птицы, - ответила Ладислава, догадываясь, о ком идёт речь.
- А он сейчас в норе? - настороженно спросила Веда.
- Нет, он ходит по горе. В поисках новой жертвы.
- А ты, случайно, не видела здесь внучку мою Зою?
- Нет, - покачала птицедева головой.
Веда вздохнула.
- Расскажи мне, как всё это с тобой случилось?
Птицедева, чем-то похожая на птицу Сирин, резко взмахнула крыльями.
Внезапное видение, сдвиг, - и, стоя перед валом, Веда вновь увидела нага, как будто со стороны. Только сейчас всё дело происходило зимой. Полностью обнажённый, он стоял на коленях в снегу, скрываясь за чёрным стволом дерева на вершине вала. Внизу по протоптанной в снегу дорожке Бастионного шляха шла Ладислава в белой куртке и в белой вязаной шапочке. Издали заметив её, наг тотчас зачмокал от восхищения. Услышав характерный ляскающий звук, как если бы это белочка ляскала зубами, Ладислава оглянулась по сторонам, но никакой белки вокруг не обнаружила.
Когда она приблизилась, наг вновь издал свой коронный звук губами, смыкая и быстро размыкая их. Ладислава остановилась и испуганно подняла голову. На валу никого не было, ничего подозрительного. Но звук-то ведь был.
Она ускорила шаг, но вскоре вновь услышала за спиной тихое причмокивание, как если бы кто-то смаковал удовольствие, посасывая женскую грудь. Ладислава замерла и оглянулась. То, что она увидела, привело её в такой ужас, который невозможно описать, но который удивительно точно передал впоследствии художник, изобразивший её на подпорной стенке перед входом на Лысую Гору. Она кричала так пронзительно, что её душераздирающий вопль был слышен далеко за пределами горы.
С вершины вала, оставляя за собой два следа, похожие на следы лыж, съезжал на двух толстых змеиных хвостах обнажённый мужчина неопределённого возраста. Он был совершенно голый, как ребёнок, без всякой растительности на голове, на груди и на лобке.
Ладислава почему-то не бросилась никуда бежать. Она просто стояла и истерически кричала. Видимо, у неё отказали ноги. Наг очень быстро подкатил к ней, схватил свою добычу на руки и понёс к расположенному рядом чёрному логову с кривой осиной, растущей пред входом.
Ладислава кричала так, что Веда даже зажала уши руками, чтобы не слышать этот душераздирающий крик. Неожиданно крик прекратился и видение исчезло. Чем-то напуганная, птицедева вдруг шумно взмахнула крыльями и улетела прочь.
Напугал её чернобородый мужчина в чёрной рясе с медным крестом на груди, взбиравшийся на вал с противоположной стороны. Поднявшись наверх, безумный инквизитор принялся озирать окрестности в надежде разглядеть с шестиметровой высоты то, что он искал уже битый час и никак не мог найти.
Слева от него пролегала широкая грунтовая дорога, справа просматривался глубокий крепостной ров, по дну которого пролегала тропинка. Чуть далее впереди располагалась небольшая открытая полянка с двумя раскидистыми соснами, а позади на тропинке стояла седая монашка в чёрном платье с белым воротником. В одной руке она держала деревянный посох, в другой - ошейник, сложенный пополам.
Неожиданно о. Егорий вздрогнул, услышав шумный рёв мотора за спиной. Обернувшись, он увидел внизу огромный оранжевый мусоровоз, который едва помещался на дороге. Боясь, что водитель заметит его, высокорослый дьякон присел за терновый куст, но поздно: машина тотчас затормозила, из кабины вылез бритоголовый мужик в белой рубахе и в синем галифе и пошёл кому-то навстречу.
Перебравшись к другому, более густому кустарнику, безумный инквизитор разглядел шедшую навстречу водителю женщину в красном сарафане.
- Навка! - услышал он мужской голос, - ну, что, нашла Зою?
- А ты откуда знаешь, что она пропала? - удивилась женщина.
- А мне девчата твои рассказали.
- Нет её нигде, - вздохнув, покачала головой Навка.
Отсюда сверху дьякону было слышно каждое их слово.
- Хлопцы мои уже обошли тут всё вокруг, - сообщил ей мужик, - но пока безрезультатно.
- Спасибо тебе, Святослав, что помогаешь, - поблагодарила его Навка.
- Где же она может быть? - тревожно спросил он.
- Не знаю, - сокрушённо, чуть не плача, ответила Навка. - Не знаю.
- Ребята пошли дальше, - тяжко вздохнув, продолжил мужик. - Одних я направил вниз - в Ведьмин яр, других через ров - в Мертвецкую рощу.
Женщина в красном сарафане сокрушённо покачала головой.
- И зачем только я с собой Зою взяла? Её явно напугали эти твари.
- Твари, говоришь?
- Ну, да. Сначала один гад к нам подлетел, а затем и другой бес пожаловал. Пригрозили мне, чтобы я убиралась с горы, иначе не видать мне дочки, как своих ушей.
Вне себя от злости, мужик со всей силы хлопнул себя по предплечью.
- Вот черти!
- Увидели, что я их вижу, и говорят: "Пошла вон отсюда!". Что вам здесь нужно, спрашиваю. Нас позвали, отвечают. Кто? Тот, кто сказал: "Изыдите, бесы, из горы сия!".
- Кто бы мог это быть?
- Не знаю, - пожала плечами Навка. - Но язык за это ему следовало бы вырвать!
- Это точно, - согласился с ней мужик.
Великий инквизитор нервно потёр бороду, услышав знакомые слова, и понял, что речь идёт о нём.
- Мне кажется, это они похитили её, - вздохнула ведьма.
- Почему ты так решила?
- Им нужна моя Зоя. Они ведь не могут меня извести. Поэтому и взялись за дочку, которая ещё не научилась давать им отпор.
Мужик уязвлено хмыкнул и провёл рукой по своим пышным усам:
- Думаешь, ведьмы единственные, кто в силах побороться с ними?
- Но мы единственные, кто их видят, - ответила женщина в красном сарафане.
Так она ещё и ведьма, мелькнуло в воспалённом мозгу инквизитора.
- Ничего, - грозно заверил её мужик, - сегодня мы им устроим ночку!
- Ладно, мне надо к матери, - завершая разговор, сказала ведьма. - Она тут неподалёку, за этим валом.
Мужик направился назад к своей машине, а ведьма тут же полезла вверх по крутому склону. Инквизитор тотчас метнулся в сторону и, пробежав с десяток метров, спрятался за большим кустом цветущей черёмухи. Через минуту между зелёными листьями и густыми кистями белых соцветий он разглядел идущую навстречу ведьму.
Не зная, куда деваться, дьякон пригнулся ещё ниже, глаза его суматошно забегали, и в таком полусогнутом положении на коленях он истово перекрестился. Ведьма остановилась перед самым кустом черёмухи и сказала:
- Мам, ты где? - а через секунду добавила. - А-а, я тебя уже вижу.
Сунув мобильный телефон в нагрудный кармашек сарафана, она по косой сбежала вниз по склону. Дьякон облегчённо вздохнул и, выждав мгновенье, поднялся во весь рост. Выглянув затем из-за куста, он увидел на дальней открытой полянке с двумя раскидистыми соснами молодую ведьму в красном сарафане и старую ведьму в чёрном платье.
Навка обняла мать и, запыхавшись, спросила:
- А где же Хаски? Что ещё случилось?
- А, - отмахнулась ошейником Веда, - это всё проделки этих тварей.
- Ты тоже встретила их?
- Ну, да. Вон там, - показала она посохом, - возле Змиева логова.
- И что они хотели?
- Да всё то же, что и от тебя. Чтобы я срочно убиралась с горы. Кто-то из их высших бесов должен сегодня пожаловать. А может, уже и пожаловал. Слышала, сколько ворон летало над вышками, а затем и гром среди ясного неба?
- Да, а что они говорили про Зою?
- Я так поняла, что они в пропаже её не замешаны. Они сами не знают, где она. Для них главное, чтобы нас здесь не было.
- И чем всё закончилось?
- Аспид, зараза, отстегнул ошейник, и Хаски убежал вслед за ним.
Навка горько вздохнула:
- Зоя где-то здесь. Я это чувствую.
- Уверена? - спросила Веда.
- Да, мне идёт, что она живая. Она где-то рядом, только ещё не знаю, где, - хлюпнула носом Навка.
- А ты по дороге сюда заходила в Нагиеву нору?
- Заходила. Там её нет.
- Где же она? Получается, что я не вижу её в мире мёртвых, а ты не видишь её в мире живых. Ничего не понимаю, куда она могла пропасть?
Неожиданно на дальней тропинке, ведущей к поляне, дьякон заметил двух маленьких зелёных человечков. Держа перед собой сжатые в кулаках руки, они то и дело, как зайчики, скакали на сомкнутых ногах, пытаясь один перепрыгнуть другого.
Вслед за зелёными человечками на тропинке появилась черноволосая девушка в белой сорочке с вышивкой и в белой юбке с повязанной на поясе красной клетчатой плахтой. Голову её украшал цветочный венок с разноцветными лентами, в руке она держала помело.
Этим помелом, веником на длинной палке, она прогнала надоедливых зелёных человечков прочь с дороги. Те пугливо отбежали в сторону и, словно дразня её, продолжили скакать на месте, стараясь подпрыгнуть, как можно выше.
Заметив девушку, Навка махнула ей рукой.
- Повитруля, иди сюда!
Девушка ещё раз махнула на зелёных человечков, и те отстали. Подойдя к ведьмам, она поздоровалась с ними.
- Хорошо, что ты здесь, - сказала ей Навка, - придётся тебе на время побыть проводником для Веды, пока не найдётся Хаски.
Одурманенный душистым запахом белых соцветий бузины, безумный инквизитор злобно выставил перед собой медный крест и скороговоркой прошептал:
- Сгиньте, ведьмы, сгиньте, проклятые!
После этого он сбежал по склону вниз к дороге и, перейдя её, вновь по тропинке спустился в Ведьмин яр.
8. Гог и Магог
Идя туда, куда глядят глаза, Димоны поднимались теперь по дороге, усыпанной гравием. Все деревья вокруг были уже покрыты зеленью, за исключением нескольких высоких раскидистых дубов, нависавших с двух сторон над дорогой. Их причудливые голые ветки, словно чёрных руки, тянулись к ним.
Из-за дальнего дуба с правой стороны вышел на дорогу седовласый старик с довольно длинной сивой бородой, развевающейся на ветру. Одетый в чёрные холщовые штаны и в просторную белую рубаху навыпуск, подпоясанную широким золотистым кушаком, он чем-то в профиль напоминал собой лауреата Нобелевской премии Александра Солженицына, в анфас же это был вылитый патриарх русской литературы Лев Толстой.
Внезапное ускорение, сдвиг, - и в одно мгновение сивый бес переместился почти вплотную к ним.
- Не желаете? - спросил он парней на понятном им языке.
- Что? - удивился О’Димон.
Сивый протянул зажатую в кулак руку и, раскрыв ладонь, показал ему два мелких тёмно-красных яблочка.
- Нет, - вежливо отказался он.
Тогда сивый бес предложил яблочки его приятелю.
- Не смотрите, что они мелкие, - принялся он нахваливать плоды, - в них витаминов даже больше, чем в больших.
Вспомнив недавнее предупреждение аспида, Димон-А также отказался:
- Спасибо, не надо. Мы такие не едим.
- А кактусы значит едите! - набросился на него сивый.
- Какие ещё кактусы? - опешил Димон-А и покраснел.
- Такие… маленькие себе, лишённые колючек, мексиканские кактусы, которые, если пожевать, мало не покажется.
- Что вы хотите этим сказать? - вступился за приятеля О’Димон.
- Что лучше употреблять витамины, чем амфетамины. Тем более, что таких яблочек вы нигде больше не найдёте, - обиделся сивый. - Это ведь райские яблочки, с древа жизни. Вкусив его, вы станете жить вечно.
На Димона-А вдруг снизошло озарение.
- Хотите сказать, что вы…?
Сивый бес несколько раз слегка мотнул своей длинной бородой.