Изумлялся Сан Саныч редко. Женька не без удовольствия покосился на офигевшего начальника, но тут наставница взяла и поцеловала самого Землякова. Пахло от Катрин какими-то изумительными мексиканско-пряными духами. Мелькнула мысль, что старикан Зигмунд был не так уж не прав в своей психосексуальной категоричности. Малость забылось, какая она яркая, вызывающе красивая, со своим метром восемьдесят роста, глазищами колдовскими, зелеными, коротко стриженная, небрежно стильная.
- Вижу, настроение у сержантского состава бодрое, - заметил опомнившийся Сан Саныч. - Как малая родина?
- Стоит. Капиталистическое разложение до нужной кондиции еще не дотянуло, так что с вторжением за океан придется повременить, - Катрин улыбалась. - Мы работать будем?
- Евгений, чайник включи, - распорядился майор. - Дух переводим и озвучиваем назревшие мысли.
Женька успел налить чайник и подсыпать в корзинку сушек.
В коридоре майор тихо спросил у Катрин:
- Это что за эскапады?
- Шалю, - довольно мрачно сказала начальница. - Нельзя, что ли?
- Глупо. Не ладите со старлеем, что ли? Уже нахамила?
Начальница промолчала. Вошли в кубрик. Катрин ухватила личную кружку с мрачной картинкой, изображающей темные таинственные развалины среди дремучего леса.
- Между прочим, все три дня меня какой-то отвратительной бурдой поили. Нет за океаном нормальной заварки с любимым оттенком веника и пыли.
- Угу, - согласился майор.
Катрин прислушалась к коридору - Толкунов еще переодевался - и вполголоса сказала:
- Вы меня извините, коллеги. Я от избытка чувств. Во-первых, соскучилась, во-вторых, достал этот мальчик меня. Лучше бы я на автобусе и метро добралась. Евгений, ты лопухи как-то прикрой…
Женька уши затыкать не стал, отошел к раковине и принялся мыть чашку.
- Антипатия, - хмуро сказала начальница. - От хамства я воздержалась, хотя аж челюсть сводило. Неправильный он человек. И не в сексуальных иллюзиях дело. С кем не бывает…
- Ну-ну, - подбодрил майор.
- Всё. Ничего разумного добавить не могу. Смутная антипатия. И раньше присутствовала, а в аэропорту, как его улыбающуюся физиономию и цветочки увидела, так окончательно прониклась.
- Очень убедительно, - сухо заметил Сан Саныч.
- Угу, женские бредни. Возможно, последствие длинного трансатлантического перелета. Так мне промолчать, что ли?
- Нет, молчать не нужно.
- Товарищ майор, - сказал Женька от раковины. - Я тоже.
- Что "тоже"?
- Молчать мне нужно или нет?
- Ясно! - Майор придвинул сахарницу. - Доконали вы меня. Кандидатура командира группы спущена нам сверху, биометрические данные у человека идеальные. Боевой опыт, подготовка. Что прикажите делать? Как отводить?
- Фиг его знает. Но есть ощущение, что сработаться будет трудно, - прямо сказала Катрин. - Улыбка у него театральная. Прямо из книжонки "Общение для "чайников", или Как заставить себя любить".
- А вам кого предоставить с нужной улыбкой? Бреда Пита с Анжелиной?
- Нет, эти многодетные и вообще отвлекать будут, - живо отмела кандидатуры начальница. - Сан Саныч, ты не серчай. Может, все нормально будет. Сходим, проверим. Возможно, Толкунов просто какие-то отвлеченные и неприятные ассоциации вызывает. Жень, у тебя что-то определенное?
- Никак нет. Просто вы меня с интуицией смутили. Вот и тужусь.
- Милая у нас служба, - с горечью заметил майор. - Ладно, спасибо, что не постеснялись высказаться. Теперь не обижайтесь, с психологом придется побеседовать. Не для вправки мозгов, а для пользы науки.
- Так мы за нашу родную науку… - начальница с воодушевлением схватила баранку. - Мы по делу будем говорить или нет?
Вырубился Женька в начале третьего ночи, а в шесть начальница подняла и погнала на пробежку. Проветрились, пробежались. Оказалось, рядовой Земляков от темпа успел отвыкнуть, вымотался порядком. Катрин дразнила - настроение у начальницы было хорошее.
В обед Женька зашел в ее кабинет и застал там Сан Саныча. Разглядывали впечатляющий портрет непонятного зверя: пасть огромная, оскал белоснежных клыков, дымчатая шерсть, ненормальные голубые глаза. Женька с трудом опознал в жутком хищнике пса хаски.
- Мой, - с гордостью сказала Катрин. - Цуцик его фамилия.
- Жуть, - честно одобрил Женька. - Похоже, он танки живьем брать привык.
- Нет, он лесной. Из техники - только на машине кататься любит.
- Странно, - заметил Сан Саныч. - Судя по выражению, хм, лица, он на упряжке запряженной йети кататься должен.
- Сасквочи у нас давно повывелись. Насчет морды - это он так шутит. Поклонник школы Станиславского. На прочее семейство взглянуть хотите?
- В смысле, на его родственников? - с некоторой опаской уточнил майор.
- На наших с ним общих, - Катрин вытащила из сборника "Карт Одесской наступательной операции" цветную фотографию.
Родственники командирши и пушистого хищника выглядели вполне цивилизованно: четыре женщины разных возрастов, смущенный парень и малый мальчуган, насупленно глядящий в объектив. У ног людей сидел пес. Не такой уж этот Цуцик и огромный, несмотря на пышную красивую шубу.
- Пацан мне пасынком приходится, - объяснила Катрин. - Вот эта красотка - падчерица. Парень - ее жених. Остальные - старшее поколение.
- Эта тетенька - тоже ничего, - сказал Женька, разглядывая миниатюрную девушку в очень стильных очках.
- Это Найни. Незаменимое создание с оригинальным характером, - объяснила Катрин. - Если приедет, познакомлю. Она про моих сослуживцев весьма расспрашивала.
Женька с некоторым изумлением разглядывал милых людей. Оказывается, начальница все-таки семейная. Хотя и очень странные у нее родственные отношения.
- Кать, а падчерица, что, твоя ровесница? - поинтересовался Сан Саныч, видимо, удивленный не меньше.
- Вот еще! Соплячка, на шесть лет младше… - Катрин быстро сунула фотографию в книгу - по коридору шел старший лейтенант Толкунов с кипой распечаток.
Пора было возвращаться к службе.
Задачи операции "Порт".
1. Изъятие документации с борта судна "Жиу".
2. Ликвидация судна "Жиу" и следов операции.
3. Слаживание действий опергруппы.
Сроки по отсчету "Кальки": с 18.00 25.03.44 по 15.30 26.03.44.
Точка воздействия: левый фланг 5-й ударной армии.
Маршрут группы: с. Богоявленское (Жовтневое) - Николаевский порт.
Непосредственное взаимодействие: оперативная группа управления СМЕРШ 3-го Украинского фронта, десантный отряд 384-го ОБМП.
Расчет привлеченных сил и средств собственно отдела "К".
1. Командир группы (II фаза) - ст. лейтенант Толкунов Андрей Викторович.
2. Инструктор по вводу и координации, зам. командира группы (I–III фазы) - ст. сержант Мезина Екатерина Георгиевна.
3. Специалист-переводчик - рядовой Земляков Евгений Романович.
Переброску осуществляет стационарный центр координации "Фрунзе-1". Старший расчетной группы - ст. лейтенант Филиков А. Р.
* * *
- Попрыгай, Евгений, - приказал старлей.
Смысла скакать на месте Женька не видел, но послушно подпрыгнул, придерживая шапку. Подошвы сапог глухо стукнули по кафельному полу. Больше ничего не звенело, не гремело. Нечему греметь - шли налегке.
- Хорошо, Земляков, - одобрил старший лейтенант.
На Катрин он не взглянул, но начальница запрыгала по собственной инициативе. Она была одета не в шинель, а в кожаную летную куртку, оттого и порхала с легким поскрипыванием.
- Кать, ну ты что? - смущенно забормотал старлей, отворачиваясь. - Ты человек опытный. А рядового и проверить не грех. Мало ли… Так, Земляков?
- Так точно. Реального полевого опыта у меня маловато, - признался Женька.
Начальница еще пару раз подпрыгнула - не удержалась, поджала руки-лапки к груди, и даже язык показала спине командира опергруппы.
Толкунов шумно вздохнул, - видимо, и спиной чувствовал, что издеваются. Но одергивать и ставить на место не торопился.
- Документы? Личные вещи? Земляков, атрибуты умной профессии не забыл?
- На месте, - Женька похлопал по карману, где лежали тщательно упакованные очки.
- Тогда присядем? Не возбраняется? - Тон у командира группы был вопросительный, и Женька на мгновение ему посочувствовал. Катерину в подчинении иметь - это запросто спятить можно. Уж проще ей подчиняться.
- Присесть можно, - снизошла сержантша. - Вы, товарищ старший лейтенант, отбросьте сомнения. Всё идет как надо.
- Да? А почему опять по званию? - поинтересовался Толкунов. - Договаривались же.
- Пора в реалии врастать, - объяснила Катрин. - Мы на сутки "смершевцы" и должны соответствовать грозному имиджу организации. Давай на сутки "Кать - Андрюш" отставим.
- Осознал, согласен, - Толкунов сделал приглашающий жест.
Все расселись на стульях "гримерной". Женька подумал, что забывать из вещей абсолютно нечего. "Голыми" собрались воевать, как любит ворчать командирша. Ладно, Иришке и маме позвонил, прощаться не стал. Всего-то сутки, а если учесть реальное течение времени "нуля", то и того меньше.
- Пошли! - Толкунов резко встал.
За дверью дожидались Сан Саныч и, как всегда взволнованный, командир расчетной группы.
- Собрались? - майор оглядел группу.
Последний инструктаж. Напоминание о немедленном возвращении, если встречающих не окажется на месте. Щиплющий укол чипа "маяка". Готовы…
- Прошу на старт. Время…
- Есть на старт! - Старший лейтенант Толкунов решительно шагнул на ступеньки, спускающиеся к площадке.
Катрин скорчила насмешливую рожу, Сан Саныч украдкой погрозил ей пальцем, и начальница поджала губы.
Все будет нормально.
25 марта 1944 года. 1008-й день войны
- Твою мать! Коряга х…!
- Рядовой, пора бы на ногах стоять по-взрослому, - шепотом сказал Толкунов.
Женька попробовал встать с четверенек, нога опять поехала, глупо плюхнулся на колено.
- Ну, ты даешь, Земляков, - прошептал командир.
Катрин подхватила за лямку вещмешка, помогла утвердиться вертикально. Женька, наконец, выбрался из грязи и попытался отряхнуть полу шинели. Куда там - жижа липкая, холодная.
- В себя-то пришел? - поинтересовался Толкунов.
Говорить шепотом нужды не было. Прибытие опергруппы прошло незамеченным. Раскисший проселок в ложбине был пустынен. Издали доносился рокот артиллерии. Пасмурное небо лохматилось тучами.
- Ну, если очухались, тогда пошли, - скомандовал старший лейтенант.
Пошли, вернее поскользили, вдоль дороги. Глубокие колеи были полны дождевой воды, - натуральное болото - танк увязнет. Вдоль обочины шагать тоже было не сахар: подошвы сапог мигом отяжелели от прилипшей, смешанной со стеблями прошлогодней травы земли. Женька пытался придержать измазанную полу шинели, но осознал тщетность усилий - пусть, зараза, хлопает по голенищам. При такой прогулке через полчаса по уши вымажешься. Между прочим, не виноват рядовой Земляков. Угодил в кювет - так это случайность, а не неуклюжесть. "На ногах не стоишь", ага. Тут пришлось нехорошо себя обозвать - действительно, мозгов у товарища переводчика, как у курицы. Крючки же на полах есть.
С крючками Женька управился и стал похож на какого-то то ли драгуна, то ли гренадера первобытных времен, зато скользить по грязи стало полегче. Теперь бы еще руки обтереть…
Вползли на склон. Впереди виднелись сельские домишки, заборы, голые фруктовые деревья.
- Богоявленское, - сказала Катрин. - Оно же Жовтнэво, то есть Октябрьское.
- Вижу. - Толкунов оправил портупею с пустой кобурой. - Движемся согласно графику и маршруту.
- Плюхнулись мы вроде бы точно, - с отсутствующим видом заметила начальница. - Лиман на месте, населенный пункт наличествует. Судя по пальбе, война не кончилась. Только где водонапорная башня? У нас ведь там рандеву?
- Сейчас найдем, - бодро заверил старший лейтенант. - Башня на юго-восточной окраине стояла. Где-то вот там…
Все принялись всматриваться в тусклые домики и деревья.
- Нету башни, - без особенного удивления констатировала Катрин. - Хотя сориентировались мы правильно, если только тут лиман не передвинули из сугубо секретных стратегических побуждений.
- Водонапорная должна быть, - пробормотал командир группы. - Я лично проверял. Она с довоенных времен сохранилась. Постройки 1931 года.
- "Калька", - сказал Женька. - Наверное, в село нужно идти. Уточнить…
- Будет приказ - пойдешь, - железным тоном пообещал Толкунов. - А болтать будешь, когда потребуется. С немцами. Здесь война.
- Так точно, - отрапортовал Женька, поднял щепку и принялся отскребать пласты грязи с подошв.
Стоять на ветру было довольно зябко. Старший лейтенант вглядывался в сельские строения, начальница, похоже, искренне любовалась серой полосой лимана. Там, на берегу, среди камышей, взлетел вдруг столб воды и грязи, долетел грохот разрыва. Женька инстинктивно присел, начальница согнулась рядом. Старший лейтенант чуть заметно вздрогнул, но остался стоять, широко расставив ноги.
- Товарищ старший лейтенант, - дипломатично сказала Катрин, разглядывая командирский зад с бесполезной кобурой, - мы здесь торчим, такие все из себя эрегированные, внимание привлекаем. Ты бы присел, что ли.
- Шутишь? До немцев полдня на оленях. Бьет дальнобойным по площадям. Что на мелочи внимание обращать?
- Так наши обратят. Зачем нам лишняя популярность? Двигаться нужно.
- Куда? Бинокля нет, не разглядишь ни черта.
Начальница шевельнула губами в нецензурном замечании, мельком глянула на Женьку и сдержалась. Взяла тон озабоченно-доброжелательный:
- Может, по дороге и двинемся? Встретим бойцов, поинтересуемся, куда водонапорную башню дели. Мы СМЕРШ или концертная бригада?
- У нас приказ - лишних контактов избегать, - напомнил старший лейтенант.
- Так это не лишние. Может, это вообще не Богоявленское? Разные фокусы случаются…
Шагать было трудно. Ноги едва поднимались. Женька пыхтел, начальство тоже мучилось с сапогами, пытаясь стряхнуть наслоения жирной грязи. Кое-как доползли до крайних домишек. Глянули на груду немецких снарядных ящиков, на сгоревший остов грузовика.
- По адресу явились, - прокомментировала Катрин.
Командир шутку не принял:
- Кать, прошу посерьезнее. Первый контакт может стать решающим.
- Ясно, - начальница подмигнула Женьке.
Смеется. А, между прочим, в том, что командиру группы заметно не по себе, ничего особо веселого нет. Все нервничают, но он-то первый раз. Можно понять.
Толкунов шагал впереди, поминутно оправляя ремень с кобурой. Улица была разворочена колесами и гусеницами, валялись измочаленные доски и крышки ящиков. Впереди что-то стучало, работали двигатели. На контакт группа выходит. Женька почувствовал себя грязным, смущенным и ни к чему не готовым. Не ляпнуть бы какую глупость.
Первый контакт установила товарищ Мезина:
- Эй, дитя, подойди на секунду!
За плетнем что-то мелькнуло, и показалась детская голова, в туго повязанном платке. Рожица чумазая, под носом болячки, разъеденные соплями, но смотрел малолетний абориген на пришельцев безбоязненно.
- Ой, тетя, а вы дохтур? - Зубов у дитя был явный некомплект.
- Нет, я штабная тетенька, - сказала Катрин. - Ты, красавица, здешней будешь?
- Так як же в Богоявленском уродилась, - заверил ребенок, с любопытством рассматривая офицеров. - Ночлег треба?
- Нет, мы своих ищем. В хате взрослые есть?
- Ой, бабуся тильки. Военных нема. У церквы стоят, - девчушка, перевесившись, через плетень, махнула рукой в цыпках. - Туда ходите.
- Спасибо, принцесса. А водонапорная башня там или в другую сторону?
- О, то вы скажите! Нема вышки. Германец взорвал, шоб мы тут завсе околели, - девчонка бесстрашно раскачивалась на плетне. - Вон там стояла, у Гришкиной хаты. Тоже спалили. Ироды. Теть, а вы точно не дохтур?
- Нет, извини уж. Евгений… - начальница кивнула Женьке, уже развязывающему почти пустой вещмешок.
Дитя живенько, но не без достоинства, сгребло куски сахара:
- Благодарствуйте. С бабусею повечерим, чаю попьем.
- Хорошее дело, - согласился Женька, затягивая горловину.
- Земляков, вперед! - приказал старший лейтенант.
- Эгей, а я, когда выросту, точно дохтором стану, - заверила девчонка вслед.
- Это правильно, - Катрин, улыбаясь, обернулась: - Выучишься, к нам приходи. Нам лихие дивчины нужны. Только смотри, забор не повали. А то бабуля тебе добавит вавок. С тыла.
- Ни, бабуся добрая, - радостно заверила юная аборигенка. - Вы, если що, ночевничать приходите. У нас клопов нема. Повывелись…
Женька ухмылялся, выдергивая сапоги из грязи. Ничего, раз на месте - уже хорошо. Свои люди кругом.
- Война людей уродует, - вдруг пробормотал Толкунов. - Что здесь, что у нас. Мутанты вырастают.
- Ну, не всегда, - Катрин сняла пилотку, пригладила волосы. - Эта русалочка человеком станет. Шустрая, в попе шило. В дерматологи-венерологи или в санитарно-эпидемиологический надзор нацелится. Такие шмакодявки у нас оспу с холерой и задавили.
- Угу, конечно, - старший лейтенант оглянулся. - Земляков, ты руки хорошенько помой, а то чесотку к нам занесешь.
Прошли мимо огородиков. Вдали, на возвышенности, с трудом проползали груженые машины. Слева, за развалинами, открылось разрушенное сооружение, в котором с трудом можно было опознать остатки водонапорной башни. Рядом стоял грязный "Додж", из кузова которого торчала прикрытая брезентом корма лодки.
- Как по маслу, - сказала Катрин. - Главное было, в грязи не затонуть.