* * *
Работали. Домодедово - самолет, мрачные стюардессы - Борисполь. Машина до Луцка. В дороге пытались работать. Материалов по обстановке в "полевом районе" имелась уйма, вот только достоверность их вызывала большой вопрос. Места еще те - в болотах воевали не две армии, даже не три. И поляки наведывались, Армия Крайова.
От Луцка до Камень-Каширского добирались на "УАЗе"-"буханке". Шел холодный весенний дождь, было заранее холодно и неуютно. Промелькнула статуя гипсового рабочего с протянутой рукой, установленная на въезде в городок. На ходу пили чай из термоса, Катерина разговаривала с умным, исторически подкованным водителем, утверждавшим, "що в войну усе дело поляки скаламутили".
До Межесыти едва добрались - дорогу жутко развезло. Зато в селе проблем не возникло. Попили чаю с малиновым вареньем в хате у гостеприимных теток. Пришел парень-проводник, отправились к знаменитому болоту. Мезина в яркой красно-голубой куртке выглядела замечательно столично. Полюбоваться на гостью вылезла большая часть села. Провожаемые взглядами гости вышли за околицу, шагать приходилось по бурой траве - тропку развезло не хуже искомого болота. Синие резиновые сапоги Катерины мигом потеряли свой глянцевый блеск.
- Хорошие у вас места. Тихие. Но не для попугаев. Хорошо, Чернобыль вас не сильно зацепил, - сказала Катрин проводнику.
- Та нащо нам попуги? - резонно заметил парень. - У нас и гайстеры е, и чапли. Они краше.
Болото оказалось никаким не болотом, а озером. Неторопливо дрейфовали мелкие льдины. Вечерело. Сырой ветерок пробирал до костей.
- Туточки, - проводник гордо повел растопыренными пальцами. - Тут и лежит. Пиднимати будете?
- Мы-то вряд ли. Наше дело - осветить событие. Шутка ли - немецкий психический излучатель. Журнал "Популярный шлямбур" таких сенсаций не пропускает, - Катерина пихнула подчиненного.
Женька вспомнил, зачем, собственно, у него на груди висит надоевший "Кэнон". Нащелкал панораму. Снимать, собственно, было нечего. Водяная гладь, ивняк, метрах в ста начинался неприветливый лес. Никаких существенных ориентиров.
- Слушайте, а самолет точно здесь? - поинтересовался Женька, пряча фотокамеру.
- А як же, вон вишки, - проводник показал на пару рогатин - летом на них явно подвешивали котелок.
- Уха - это хорошо, - одобрила Катрин. - Но самолет-то фашистский точно здесь покоится? Мы журнал солидный, несем полную ответственность за материалы наших публикации. Как бы судебный иск нам не вчинили. За безмерную фантазию. Что-нибудь самолетное мы сфотографировать можем?
- А як же! - Уроженец Межесыти уверенно повел к ивняку.
Женька сфотографировал длинный резиновый уплотнитель, висящий на ветвях. Кусок дряхлой резины, несомненно, мог иметь отношение равно как к Люфтваффе, так и к чему-то сельскохозяйственному, более поздних, мирных времен.
- Здорово! - восхитилась Мезина, позируя рядом с раритетом. - А металлическое что-то найдется? Дюралевое или жестяное, но желательно с облезшим крестом?
Проводник замялся.
- Нэма, - констатировала Катрин. - Ох, доведет эту страну повальное увлечение сбором металлолома. Фашистский антиквариат ведь наверняка на пару миллионов евро тянул.
- Так що? Поднимати литак усе одно нихто не хоче. А если поднимут, так усе равно грошами не поделятися.
Возвращались по опушке - Мезина потребовала запечатлеть знаменитые Полесские пущи, в дебрях которых прятались героические украинские повстанцы. В дебрях было мрачно, местами еще лежал снег. Окончательно стемнело. Сапоги вязли в раскисшей тверди. Наконец журналистская опергруппа выбралась к селу. Катерина скучную самолетную тему давно оставила, расспрашивала туземца о рыбной ловле. Оказалось, в здешние места нужно за плоскиркой ездить.
Снова чай с малиной. Растолкали уснувшего водителя. И опять потянулась условно-проезжая дорога. Наваливалась дрема.
Более-менее Женька проснулся, когда проходили таможенный контроль в Домодедово.
- Покатались, - пробурчала Катрин, наблюдая, как молодая таможенница с подозрением заглядывает в пакет с грязными резиновыми сапогами. - Ладно, будем надеяться, полевой выход пройдет лаконичнее. Полесье мне уже надоело.
- Так там у нас всего два часа расчетного времени.
- Плюйся через плечо, Евгений. Назагадываешь сейчас.
* * *
Ввод по времени суток решили синхронизировать. По этому случаю опергруппе пришлось полдня маяться в расположении в режиме общей готовности. Требовалось обносить одежду, а выходить в полевом облачении во двор и шокировать личный состав комендантской роты было неразумно. Женька в последний раз просматривал рабочие файлы и слушал, как наставница дискутирует с руководством.
- Не верю я в эти скоропалительные научные достижения, - Катрин надавила пальцем на матовую упаковку контейнера с оружием. - Не выйдет толка. Все эти нанотехнологии до ума еще доводить и доводить…
- Угу, "это все Чубайс придумал в восемнадцатом году", - поддакнул майор. - Вы не в бой идете. Задача прямо противоположная. По выполнении испытаете стволы. С предельной осторожностью. Полагаю, тебе и самой будет интересно.
- Нет, - мрачно сказала Катрин. - Понимаю, на что намекаешь, но для меня это неприемлемо. Туда не потащу. Всему свое время.
- Спорить не буду. Там ты хозяйка. Но сейчас уж будь любезна…
- Я что, отказываюсь? Просто выражаю свои соображения, - Мезина прошлась по кабинету "полевой группы". Из своих дорогих берцев старший сержант тщательно удалила люверсы, костюм "горка-30", подогнанный и прихваченный утяжками где положено, сидел на высокой девушке отлично. Женька невольно шаркнул ногами - в разношенных сапогах он не сомневался, но вот новая полевая форма клоунски топорщилась, пустая тактическая кобура на бедре все время цеплялась за кресло, и вообще рядовой Земляков приобрел привычный вид рохли-переводчика, причем даже фальшивых очков не понадобилось. А еще жилет придется напяливать. Его-то по размеру так и не подобрали.
Катрин глянула на настенные часы:
- Черт, пойдем мы когда-нибудь или нет? Уже все мысли об обеде. Отвлекают.
- Водички попей, - посоветовал майор. - Тебя что вообще сейчас беспокоит?
- Так говорю же - жрать хочется, - пробормотала сержант.
Женька покосился на начальницу и выключил ноутбук. Что-то чересчур сосредоточена начальница.
- Давай, Евгений, ощупаемся, - Катрин со вздохом шагнула ближе.
Женьку дернули за правую штанину, поправили две утяжки, пенополиуретановую вставку на колене. "Горка" как-то сразу стала удобнее.
- Спасибо.
- Не за что. Тебе бы вязаную жилетку и брюки в клеточку. И галстук-бабочку.
- И что за мода оскорблять младших по званию? - проворчал Женька.
- Действительно, Катерина, товарищ рядовой выглядит на редкость браво, - поддержал Варшавин.
- Угу, - отстраненно кивнула Катрин. - Пошли, что ли?
23 марта 1944 года. 1006-й день войны
Волынская область. 3 км к северо-западу от села Межесыть. 15 часов 02 минуты
Штанги ограждения "стартовой" исчезли, земля ткнулась в подошвы, но на ногах Женька устоял. Да и трудновато было упасть - сапоги мигом увязли. Холод ощутился мгновением позже.
- Блин!!!
Поднимая брызги, опергруппа спешно рванула к берегу. Выскочили на разбухшую неверную твердь. Никакого ивняка вокруг не было, пришлось, оскальзываясь, прорысить метров шестьдесят к опушке.
- Ты знала… - промычал Женька, озираясь. - Стояла вся такая отмороженная.
- Я медитировала, - огрызнулась начальница, укладывая контейнер с оружием на относительно сухое место.
- Значит, плохо медитировала. Промазали мы.
- Цыц! На месте мы. Бди.
Женька, морщась - в сапогах хлюпало, - огляделся. Низкое хмурое небо, почти слившееся с залитым водой миром. Голый лес, торчат черные кости хвороста. В чаще застучал дятел. В принципе ничего страшного. Кроме вопиющего переизбытка воды.
- Слушай, а ты эти, блесенки, не захватила? Самое оно будет.
- Темный ты человек. Одно слово - переводчик. Кто ж во время разлива блеснит? Нет, в принципе можно, но такое специфичное занятие… - Катрин спешно вскрывала контейнер, безжалостно полосуя драгоценную пленку ножом.
- Ты это… откуда? С ума сошла? - ошеломленно пробормотал Женька, глядя на клинок-танто.
- Эксперимент. У нас нынче все такое: новейшая пленка для контейнера, продвинутое оружие, самолет ждем уникальный. Чего же было не попробовать? - начальница сунула нож в ножны.
- Вот, значит, на что медитировала, - догадался Женька. - А сказать товарищу? Вдруг бы ты меня самого этой контрабандой подпалила?
- С чего это? Тереться о старшего по званию ты привычки не имеешь. И вообще, расслабься. Не первый раз железки перетаскиваю. Майор наш всегда страшно возмущается, вот и не хотела его волновать. Что ты торчишь, как дубок подзасохший? Воду из прохарей вылей. Не прерывая наблюдения, естественно.
Сапоги Женька опорожнил, носки выжал. Нельзя сказать, что стало теплее, но малость подсохнут конечности. Начальница сунула ТТ:
- Вроде твой, в порядке.
- Переводчики всегда снабжаются по остаточному принципу, - заметил Женька, проверяя обойму. - Суют то, что даже портится в последнюю очередь.
- Уймись - сглазишь. - Начальница принюхалась к магазину "Винтореза", принялась ожесточенно выщелкивать патроны. - Считаем оружие условно пригодным для психологического воздействия. Я тот твой харьковский ТТ, в руках рассыпающийся, в жизни не забуду.
- Ну, нам сейчас стволы для спокойствия нужны, - Женька сунул пистолет в кобуру. - Полезнее был бы компас. Вот куда идти?
- Слушай, может, тебе еще разок умыться? На месте мы, осмотрись без мандража. - Катрин спешно собирала тщательно осмотренную винтовку.
Женька принялся осматриваться и определяться. Вздохи едва угадывающейся канонады. Но то далеко. Здесь залитая водой просторная низина, кое-где торчат ветви затопленных кустов. Никаких ориентиров. Справа к кромке воды деревья подступают. Этого точно не было.
- Ты на ольхи не смотри, - буркнула начальница. - Попилили их за семьдесят лет. А мысик остался. Там на нем колоды валялись. Туристы, наверное, из леса натащили.
Колод Женька не помнил. Зато опознал возвышенность на другом берегу - сейчас, как ни странно, ее даже легче было разглядеть.
- Середина дня. Хоть и хмарно, но обзор сейчас лучше, - пояснила Катрин. - Давай лесом прогуляемся, осмотримся. Минут тридцать у нас в резерве еще есть. "Липу" нашу не забудь.
Ремень короткого тубуса Женька надел через плечо. Двинулись лесом. Снег между деревьев уже сошел - весна здесь нагрянула пораньше.
- Вот - тропинки хранят преемственность, - с удовлетворением заметила начальница.
Женька кивнул - действительно, здесь вроде и проходили. Деревья другие, но все равно место смутно знакомо.
- Разворачиваемся и ждем! - скомандовала Мезина.
* * *
Садиться на влажную землю совершенно не хотелось. Стояли, прислонившись к стволам деревьев: начальница держала под наблюдением опушку и берег озера-болота, уходящие в сторону незабвенной Межесыти, товарищу переводчику был доверен менее ответственный сектор.
- М-да, два часа, два часа, - прошептала Катрин. - А если с календариком все-таки накладка?
- Узнаем, - Женька вздохнул.
Проколоться с календарной датой при "прыжке" - очень даже возможный вариант. Встречающих нет, являться в село с грозным вопросом "а що за день сегодня?" в данной ситуации неуместно. А кушать, между прочим, хочется.
- Слушай, Жень, а как у тебя с формой одежды? У меня эта хваленая "тридцатая" слева явно промокает, - сообщила начальница.
- У меня портки вроде сухие. Ноги вот…
- Выскакивать нужно было шустрее. А то встали… В надежде на обман чувств, что ли?
- Ты и так скакала, как эта…
- Как коза? - начальница хмыкнула. - Что ты лыбишься? Думаешь, оскорбилась я на этого специалиста по анализам? "Коза" уж куда лучше, чем корова, овца или свиноматка. Да и "рыбка" - тоже не очень-то. Конечно, "котенок" симпатичнее, но я ведь парню повода не давала?
- А я вообще молчу, - заверил Женька.
- Ты издевательски молчишь, - обвинила дотошная наставница и замерла.
Женька тоже расслышал неровное жужжание…
Самолет шел с юга. Машина резко теряла высоту. Пилот пытался удержать "тетушку Ю" до последнего. Над самой поверхностью воды неуклюжая машина каким-то чудом выровнялась. Из трех двигателей работал только один, винты моторов на левом крыле и носу "юнкерса" лишь вяло вращались. Еще работающий мотор тоже ревел неровно, за самолетом тянулась туманная полоса, которую Женька сначала принял за дым. Рассмотреть толком не удалось - самолет внезапно вновь клюнул носом, задел шасси и винтами воду. Мгновенье несся нелепым катером, вздымая огромные фонтаны. Показалось, что машина уже приземлилась, вернее, приводнилась, но тут самолет вновь зарылся носом. Последний двигатель оглушительно чихнул и замолк, а "тетушка Ю" начала поднимать хвост. Визжал, сминаясь, металл, лопались конструкции. Отломилось правое крыло, мелькнули смятые лопасти винта, разошлась небывалой волной перепуганная озерная вода. Мгновение самолет стоял практически вертикально, потом с глухим вздохом, далеко разнесшимся над берегами, лег на озерную поверхность…
Еще колебалась вода, встревоженно поскрипывали стволы в глубине леса. А болотное озеро вновь накрывала быстро густеющая влажная весенняя тишина. Безжизненную гофрированную тушу "юнкерса" и берег разделяло метров тридцать. Еще с сотню метров было до опушки, где замерла, затаив дыхание, опергруппа Отдела "К".
- Не Голливуд, но впечатление производит, - прошептала Катрин. - Давай, Жень, чуть сдвинемся. Только осторожно…
Под прикрытием деревьев опергруппа передвинулась ближе к самолету.
- Что-то не вижу деловитой суеты с сейфом, - пробормотала Катрин, наблюдая за погибшей машиной в четырехкратный прицел "винтореза".
- Куда там, - прошептал Женька. - Убились все. Удар-то какой…
- Думаешь, все? Дверь-то… - начальница осеклась.
Насчет двери Женька понял - самолет пытался сесть с распахнутым грузовым люком, вероятно, экипаж заранее предпринял все меры для спасения. Надеялись немедля покинуть машину. Только вот…
В перекосившемся проеме люка кто-то завозился. Женька разглядел человека, пытавшегося выбраться наружу. Темный комбинезон, разбитая голова… Немец поднатужился, неловко вывалился в воду. Донесся болезненный вскрик…
В молчании опергруппа наблюдала, как раненый пилот бултыхается, пытаясь плыть к земле. Глухие короткие вскрики боли разносились над водой. Наконец, немец выбрался из ледяной воды, обессиленно замер на разбухшей земле. Одна нога у пилота была явно сломана - колено вывернулось под таким углом, что и смотреть невозможно.
- Кать, что теперь-то? - жалобно прошептал Женька. - Там, наверное, их полно, побитых.
- Не тупи. Судя по люку, экипаж попрыгал. В смысле, с парашютами выбросился. А этот, блин, безымянный герой Люфтваффе сей крылатый гофрированный сарай посадить пытался. - Катрин не отрывалась от оптики.
Немец поднял бледное лицо, попытался перевернуться на спину. Донесся жалобный стон…
- План у нас, как всегда. Абсолютно дерьмовый, - прошипела начальница. - Не знаю, как там у наших агентов, глубоко внедренных, а у меня вечно одно и то же. Ну, все через жопу. Где этот дурацкий сейф? В воде, что ли? Так ведь сам собою не всплывет. И немец… Разведчики Савушкина о нем ни слова не написали.
- Кать, фюзеляж у "тетки" лопнул. Вон листы торчат, дырища. Может, там…
Начальница принялась разглядывать пролом в гофрированном борту самолета:
- Железки какие-то. Наверное, "облучатель" разобранный. Ящик вижу… Черт его знает, какой сейф должен быть. Может, опять деревянный?
- Слушай, там, со стороны деревни, кажется, гости, - растерянно сказал Женька.
Катрин повела стволом винтовки:
- О, прелесть какая! Долбленка. Вот в чем мы не ошиблись - это определенно именно военно-морская операция. Тральщики, крейсера…
Узкая первобытная лодочка - Женька таких никогда вживую не видел - плавно скользила по воде. Сидело в утлом суденышке четверо, двое гребли, а у сидящего на носу определенно имелся автомат.
- Шмайсер, который для особо въедливых "эм-пэ", - пробормотала Катрин. - Но на немцев эти байдарочники похожи, как я на Волочкову.
- Партизаны?
- Вот какой ты дотошный, Земляков. Ну, наверное, партизаны. Вот только какие: "вилоносные" или "красные-правильные" - этого и с расстояния двух шагов не поймешь. На, сам полюбуйся. А я пока поразмыслю - не поискать ли нам другой самолет?
Прицел "винтореза" приблизил лодку почти вплотную. Женька видел, как автоматчик обернулся, что-то сказал гребцам. Широкое хмурое лицо, серебрящаяся щетина на щеках. За щетинистым сидел гребец - молодой парень. Дальше лысоватый мужик в суконной куртке - у этого на коленях винтовка-"трехлинейка". На корме еще гребец: некрасивое узкое лицо, серые волосы, шея чем-то вроде платка замотана. А это что? Косица? Понятно…
Мужик с винтовкой привстал, поглядел на самолет и деловито напялил на лысину немецкое кепи. Женька отчетливо увидел небольшую кокарду с трезубцем.
- Кать, это все-таки УПА. И там девка.
- Первое меня не удивляет. Второе шокирует. Ты в полесской глуши какой-то час и уже нашел какую-то Олесю. Что скажет Ирина Кирилловна?
- Посочувствует. Эта Олеся… того. Очень сельская. Что мы делать-то будем?
- Ждать. В данный момент у нас с УПА нейтралитет. Вернее, бандеровцы с нами сотрудничают. Бессознательно.
Женька прикинул ситуацию. Логично. Любознательные бандеровцы полезут в самолет. Кто бы на их месте не полез? Если сейф на месте, без внимания он не останется. Хотя в "юнкерсе" сейчас такой хаос…
- Может, нам и в воду лезть не придется, - мечтательно пробормотала Катрин.
- Не загадывай. Может, они вроде тебя - исключительно оружием интересуются?
- Что это за ирония? Я с оружия начинаю, а кончаю… В общем, круг моих интересов пространен. Хватит болтать - ствол верни. Нам бы в хронометраж уложиться…
"Байдарочники" действительно не торопились. Лодка покачивалась на чуть заметной волне, приплывшие глазели на самолет и поглядывали на берег - немецкий летчик лежал неподвижно. Наконец, лодка подошла к "юнкерсу". Автоматчик и молодой парень довольно ловко перебрались на обломок крыла, заглянули в люк погибшей "тетушки".
- Давайте-давайте, - нетерпеливо прошептала Катрин. - Все энергично работаем, время не ждет.
Но у вновь прибывших оказались иные планы. Лодка двинулась к берегу. Мышастая девчонка уперлась веслом, мужик с винтовкой наперевес грузно спрыгнул на берег. Ткнул сапогом немца. Пилот с трудом приподнялся на локте. Бандеровец взмахнул винтовкой, но бить прикладом не стал. Выдернул из кобуры летчика пистолет. Пнул еще раз сапогом и зачем-то пошел по берегу.
- З-зараза, - прошипела Катрин, ведя столом "винтореза" за приближающимся к опушке повстанцем.
До деревьев дядька не дошел. Закинул за спину винтовку, поднял с земли здоровенный сук. Хозяйственно оглядел, повернул обратно к воде.