- Не люблю, когда меня используют или пытаются одурачить, - сказала она уже более спокойно. - Простите, это эмоции - вечер сегодня… не особо обнадеживающе начался… Бедный Джованни… Я всегда говорила мужу после некоторых его историй, которые он иногда рассказывал, что разведка напоминает мне клубок сцепившихся змей, где нормальный человек долго не протянет… Эти интриги, эти бесконечные тайны, это вечное вранье…
- А я думал, вам нравится быть женой крутого разведчика… - Я опять заметил в Ирине перемены - сейчас она была уставшей женщиной, потерявшей любимого мужа и, возможно, часть веры в людей вообще.
- Нравилось, - поправилась она, - а потом я начала выматываться с этими его постоянными отъездами и секретами. Стала его просить как-то с этим развязаться или уйти хотя бы на менее опасную должность. Он мне пообещал, сказал, что на Марсе все будет иначе, по-другому… А сейчас оказывается, что хуже всегда есть куда…
- Не переживайте, Ирина: мы с вами сейчас уже попались на эту игру, - я попытался сделать залихватский вид, - так что теперь нам переживать поздно.
- Спасибо, подбодрили. - Она скептически покачала головой.
- Я хотел сказать, - попытался я объяснить, - что уныние нам только помешает сейчас, а здоровый оптимизм, внимательность и здравый смысл - просто необходимы. Согласитесь? Я тоже увяз в этой истории, а если задуматься, я выкручивался из таких заварушек, что все потом говорили: ты - везучий сукин сын! А я знал, что дело не в везении, а в общем состоянии… Это как в контакте с глюком…
- А что происходит во время контакта? - заинтересовалась вдруг Ирина. - Что вы чувствуете?
- Сперва… - Я задумался. - Сперва слышу или вижу многоголосые шумы, слова, картинки: тысячи мыслей. Потом один из моря образов затмевает все прочие… Потом какое-то легкое покалывание в затылочной области, как будто кто-то смотрит. Тогда я понимаю: вот оно! Вот и мой гость… А потом я начинаю думать о чем-нибудь спокойном, размеренном, неторопливом. О чем-то позитивно отстраненном: главное - не проявлять настороженности и чувствовать себя открыто, как на ладони, но при этом комфортно, понимаете?
- Это, наверное, очень трудно. - Ирина с интересом посмотрела на меня.
- Вовсе нет: возникает такой прилив тихой радости… Первый раз это получилось у меня спонтанно. Большой студенистый глюк, розоватого оттенка, сильно напомнил мне упавшее на пол желе, которое продолжает колыхаться некоторое время по инерции. И во-первых, я перестал его бояться, а потом мне стало поразительно легко, и покалывание в затылке сменилось каким-то теплым ветром. И я сказал про себя: "Привет, я просто прохожу тут мимо, по своим скучным делам". И мне показалось, что у меня в голове что-то зашелестело, похожее на мои слова, но ощущение такое, будто в моей подкорке гаснет эхо собственного голоса. И он проплыл в трех метрах от нашей смены, прямо перед мордой моего Чемберлена .
- Кого? - удивилась Ирина.
- Чемба, это я так моего верблюда называю. - Я как-то смутился, словно сказал какую-то глупость.
- Вот и не подумала бы. - Ирина негромко рассмеялась.
- А чего такого? - Я насупился. - У любого боевого коня в Средние века было свое звучное имя.
- А почему именно Чемберлен?
- Этот тоже важный очень. - Улыбнувшись, я потрепал верблюда по шее.
- Очень интересно вы с глюками общаетесь. - Ирина посерьезнела.
- Я уже говорил: общением это не назовешь, скорее обмен эмпатическими импульсами, что ли. Это я сам придумал такое объяснение…
- Хорошо, - теперь Ирина смотрела по-деловому, - я буду тренироваться по вашей системе: кажется, я поняла, в какое состояние надо входить и что чувствовать, как настраиваться.
- Зачем вам это? - Я вопросительно поднял брови.
- Я тоже хочу чувствовать природу аномалий. - Ирина решительно взглянула мне в глаза.
- Так можно и с ума сойти, - ответил я спокойно. - Глюки бывают разные - и агрессивные, и с очень мощным полем воздействия. Они непредсказуемы, они чужеродны…
- Но вы же нормальный? - Ирина пожала плечами.
- Кто вам сказал? - Я развел руками. - Я принимаю таблетки, пью спирт, бываю вспыльчив, мне снятся пророческие сны, я слышу голоса и ощущаю мысли разных людей, и еще кричу по ночам. Неплохо? Вы, кстати, тоже: я, когда с вахты шел спать, - вы крикнули пару раз, а Сибилла вас успокаивала…
Ирина вздрогнула, и лицо ее даже в бордовом призрачном сиянии полумрака марсианской ночи слегка побледнело:
- Просто приснился плохой сон, и все… - Она посмотрела в мерцающую облаками красноватую темноту ночи, которую прорезали на юго-западе высокие гребни гигантских барханов охристо-лилового цвета.
- И мне тоже не очень… - со вздохом согласился я. И, помолчав, продолжил: - А возвращаясь к тексту, скажу, что та информация, которую Джованни так пафосно и прозрачно придал огласке…
- Вы считаете, это он писал?
- Скорей всего - да, я нашел сегодня вечером в кармашке рюкзака итальянца синий восковой мелок - он его украл у Дроновой и оставил себе на случай, если с ним что-то случится, а я не пойму, от кого письмо. Он чувствовал за собой наблюдение, наверное. Так вот по поводу его текста становится понятно: некий очень важный объект, с которым, скорее всего, был связан ваш муж, находится где-то на нашем маршруте, возможно в районе вулкана Олимп, и у вас есть какая-то возможность на этот объект проникнуть: ваш муж как-то этому поспособствовал. А "плохие парни" об этом знают и хотят этим воспользоваться, поэтому в нашей группе есть "чужой". И вся эта катавасия с этим объектом связана с неким государственным переворотом. Мне показалось, что так.
- Это звучит логично, - вновь вздохнула Ирина, - но я никак не могу понять, как я могу что-то открыть, не зная зачем и не зная как?
- Значит, все гораздо проще, чем мы думаем. - Я обернулся на смену: не подслушивает ли нас кто.
- Как это проще? - удивилась Ирина.
- А что, если вы сами и являетесь ключом от этого объекта? Такого ключа враг отобрать у вас не сможет.
- О боже! - невольно вырвалось у Ирины. - Как это в его духе: он был уверен, что я буду повсюду с ним! Здесь, на Марсе… Но как я могу быть ключом?
- Пока вы проходили медицинское обследование, с вас могли снять отпечатки пальцев, сканировать сетчатку глаза, вживить микрочип…
- Это уже слишком! - Ирина возмутилась. - Он меня использовал?!
- Нет, - ответил я, примиряюще, - он улетал на Марс навсегда - не мог же он вас бросить? А так как вы летели отдельно, он подумал, что сам будет более заметен в этом случае, поэтому так поступил, обезопасив тем самым вашу жизнь. Он считал, что вам нужно всего лишь перелететь с Земли на Марс, а тут он бы вас уже встретил. Видно, он не догадывался о том, что враг в курсе его планов, иначе не поступил бы столь опрометчиво.
- Не знаю… дайте сигарету, пожалуйста…
Это была ее вторая сигарета, и, как ни странно, мне доставляло удовольствие дать ей сигарету: это своеобразно объединяло нас еще крепче.
- Да, - наконец произнесла она, закурив и закашлявшись, как и вчера, - в том, что вы говорите, есть здравый смысл, и скорее всего, так и было на самом деле, я не вижу других объяснений… И что нам теперь делать?
- Ни в коем случае не нервничать, а обострить чутье и наблюдать за всем, спокойно и внимательно, - сказал я. - Вы обещали мне, что будете тренироваться, как чувствовать глюки, вот и тут понадобится такое: я так часто вижу опасность заранее… Не всегда, конечно, но очень часто, как в ангаре с кадавром. Я действительно знал, что за дверью опасность… А кем вы работали на Земле, если не секрет? - решил я сменить тему разговора.
- Не секрет. - Она покачала головой. - Я занималась историей и лингвистикой, изучала древние языки народов Северной Европы.
- Я так и подумал, что вы с историей в ладу. - Я кивнул.
- Почему? - Ирина удивилась.
- Вы, как и наш эрудит Аурелиано, тоже подметили, что стихи современные.
- Надо же, - Ирина опять была удивлена, - все вы замечаете. А вы чем занимались?
- На Земле? - Я закурил. - Мы с вами коллеги, и это приятно: я преподавал мировую историю в университете, занимался археологией.
- Вот почему нам легко общаться, - улыбнулась Ирина, - вы тоже пытались понять человечество, изучив его историю…
- Возможно, - кивнул я задумчиво, улыбнувшись в ответ.
- А почему решили все бросить? - спросила Ирина с любопытством.
- Я нашел один монгольский курган под Алма-Атой - уникальный курган. - Я вздохнул. - Возможно, помощника самого Чингисхана… Но нам отказали в финансировании. Семейные проблемы стали возникать. Перспектив было мало - начался "тибетский кризис". Хотел даже стать наемником - навыки выживания в археологических экспедициях быстро возникают. Не жил я, а существовал, словно во сне, - мне иногда кажется, что меня не было на Земле, и родился я уже здесь, будучи Охотником. Вы правы в том, что на Марсе необычно, - да. Тут начинаешь острее чувствовать, приходят простые и верные мысли. Это трудно объяснить - легко и тяжело одновременно… Когда я встретился с вами, я был так удивлен…
Неожиданно я прервался. В мертвом пустынном безмолвии, нарушаемом только воем церберов и шелестом ветра, я услышал странный лязгающий шум где-то вдалеке. Будто пищали комары, и маленькие гномы били по маленькой наковаленке своими молоточками. Так как я был убежден, что ни комаров, ни гномов на Марсе нет (разве что где-то в секретных лабораториях), я подумал о плохом. Включил локационную антенну и перевел КПК в режим инфракрасного сканера. Примерно в километре от нас по плоскогорью, нам наперерез, двигалась группа точек - одна большая и несколько маленьких. Большая точка двигалась равномерно, а маленькие плясали вокруг нее в механическом ритме маятников. Реактор и разогретые сервоприводы!
Я обернулся на смену и поднял руку, делая знак остановиться, одновременно произнеся в шлемофон на частоте Йоргена:
- Ребята, тревога: прямо по курсу возможен боевой контакт. Предположительно что-то типа АШаТ-5.
Я услышал нецензурную брань Йоргена и его выкрик:
- Группа, стой!
- Что случилось? - спросила Ирина.
- Небольшие неприятности.
Я опустил забрало шлема и включил прибор ночного видения.
Обшаривая взглядом плоскогорье справа, откуда и двигалась боевая машина, я заметил один отлогий склон, который шел вдоль стены плоскогорья прямо от нас, - преимущество небольшое, но все же…
- А что такое "ашат-пять"? - вновь спросила Ирина с тревогой в голосе.
- Автономный шагающий танк, - сказал я как можно спокойнее, чтобы не выдать волнения в голосе. - Это такой военный патрульный робот.
- Может, отойти подальше, и он нас не заметит?
- Радиус действия его сканеров - от шести до четырех километров, в зависимости от местности, он уже нас засек. Ирина, отходите с группой как можно дальше назад.
- Йорген, - крикнул я в шлемофон, - оставь Сибиллу с отдыхающими и дуй ко мне с РГК, Сибилле дай приказ отводить группу, хотя бы на километр. Как понял?
- А почему он собирается на нас нападать? - Ирина взяла в руки поводья.
- Потому что он тупая машина, которая патрулирует эту тупую пустыню, Ирина! Я сказал - назад! К группе!
- Не надо кричать на меня. - Она обиженно нахмурилась и тронула дромадера шпорами. - Будьте осторожны, - крикнула она, отъехав на несколько шагов.
Прибежал спешившийся Йорген с портативным ракетным комплексом на плече. Я тоже спрыгнул с седла и, развернув верблюда, похлопал по заду: Чемба послушно затрусил к удаляющимся туристам.
- Йорген, давай так, - сказал я. - Я возле склона его отвлекаю, а ты дуй вон в ту яму напротив - ты ведь неплохо с этой штукой управляешься?
- Странный, ты псих, что ли? - Йорген свободной рукой покрутил у виска.
- У него вариатор целей: я начну по нему шмалять из автомата, он до меня по углу не дотянется, а ты долби его в аккумуляторный отсек, только не по лбу. Помнишь, как тогда, под Пелопонессом?
- Тогда расклад был другой. - Йорген сплюнул на песок. - А если он примет группу за скопление живой силы врага и попрет напролом?
- Так тебе на кой эта пукалка на плече? - не выдержал я. - Долби его в корму - и дело с концом!
- Ты все-таки с приветом, Странный. - Йорген покачал головой.
Звуки зудения мощных сервоприводов и лязг суставов ходовой части машины стали заметно громче, отражаясь эхом от барханов и плоскогорья.
- Некогда спорить, Йорген! Я побежал.
И мы разбежались в разные стороны: я - к спуску с плоскогорья, Йорген - к яме. Пока я бежал, мне даже удалось увидеть его макушку, сверху, над камнями. Я поднажал (бег давался на Марсе легко), и вот несколько прыжков, потом кувырок - я подкатился к каменистой, засыпанной песком и пылью стене. Наверное, когда-то здесь хотели сделать спуск с горы. Я посмотрел в сторону ямы: Йорген тоже успел занять позицию - только верх шлема торчал над песчаным холмиком. Его позиция была опаснее моей: в зоне прострела танка, но моя задача опаснее его: отвлечь этого болвана на себя.
Камень, к которому я прижался спиной, стал мерно вздрагивать: "Вз-з-з-з-з - бух! Вз-з-з-з-з - бух!" Шагал стальной голем, выискивая свою жертву. Надрывно завывали сервоприводы, и вдруг шаги смолкли. Или его электронный мозг просчитывает цели, или… Вновь раздалась тяжелая поступь - хвала богам! Я заледенел при мысли, что он пошлет в сторону нашей группы одну из своих ракет.
Я имел уже дело с танками-роботами, но не так часто, чтобы считать эту задачу плевой, к тому же эти электронные мозги зачастую вели себя не совсем подвластно человеческой логике. Вдобавок этот бронированный цыпленок имел на вооружении крупнокалиберный пулемет, одну мелкокалиберную скорострельную пушку, пушку Гатлинга (пулемет с вращающимся блоком стволов, известный в народе как "мясорубка") и реактивный ракетный комплекс. Вот поэтому Йорген и крутил мне пальцем у виска: эта мощная мобильная огневая точка представляла угрозу даже для бронетехники, а мне хватит и пары пулеметных пуль. Но с другой стороны, грозная и смертельная машина на дальних дистанциях вблизи была более уязвима, появлялся шанс попасть в "мертвую зону" стрельбы. Да и я был в выгодной позиции.
Сердце бешено стучало, попадая в такт тяжелой поступи бронированного чурбана… Вот сейчас… сейчас я его увижу, над камнями спуска… И вот на фоне слегка фосфоресцирующих бордовых облаков тусклой марсианской ночи показался раскачивающийся стальной купол башни с песчаным камуфляжем… Как уши, торчали по его бокам две ракетных установки. Это действительно оказался АШаТ-5, модель называлась, кажется, "Овод". В народе его аббревиатуру исказили до слова "шатун". Так называли почти все шагающие танки. Над камнями уже показались триплексы видеодатчиков, которые шли по периметру кабины. Я понял, что он и так меня засечет, буквально через секунду, да и инфракрасный сканер уже меня засек, просто я пока не представляю угрозы. Ну что же? Сейчас буду…
Я откинул забрало шлема, отключив ночное видение. Мне душно было в шлеме, не хотелось помехи стекла, а прицел автомата был помечен фосфоресцирующей краской.
Теперь аккуратно перевел предохранитель на стрельбу очередями, вскинул автомат, прицелился, задержал дыхание - и плавно нажал на спусковой крючок. Автомат ожил в моих руках и забился в пляске смерти, выплевывая в стальную тушу плотный поток свинца. Я целился в "глаза" его видеодатчиков, хоть это и не могло вывести из строя такую сложную боевую машину.
Автомат смолк, а я, ослепленный вспышками выстрелов, быстро, на ощупь переставил свежий, примотанный изолентой к опустевшему, магазин и перевел стрельбу на короткие очереди. Шаги умолкли, натужно завизжали сервоприводы, и башня стала медленно разворачиваться ко мне. Глаза вновь привыкли к темноте, и я успел заметить: два триплекса я разбил. Хотелось верить, что я остановил его в выгодной для Йоргена позиции. Один свежий, не испорченный "глаз" танка смотрел на меня из-за гряды камней. Я послал в него короткую очередь. Танк "понял", что я представляю некую угрозу целостности его агрегатов, и определил меня как приоритетную цель поражения. Тут же загудел другой моторчик, но его звук отличался от звука серводвижков: это заработала "мясорубка", шестиствольный пулемет Гатлинга калибра 7,62. Я вжался в глубь скалы и заткнул уши. Раздался ритмичный стальной рокот, и засверкала за камнями пульсирующая вспышка. Поднялось облако песка, мелкого щебня и пыли. Завыли отрикошеченные вверх пули, и сильно запахло каким-то чужим, незнакомым порохом. Танк ослеп на правый бок, но его это не сильно остановило - инфракрасный сканер показывал меня почти в центре зоны стрельбы. Мне в лицо больно летели мелкие камни и пыль. Прищурив глаза, я заметил, что танк выбивает в скале небольшую выемку и скоро пули начнут ложиться в полутора метрах от меня. Я инстинктивно прижался к прохладному камню, а пальба продолжалась. Ну что там телится Йорген? В тетрис, что ли, заигрался?!
Я выхватил из разгрузки противотанковую гранату, выдернул зубами чеку и наотмашь швырнул ее по дуге в сторону выемки. Открыл рот, чтобы не оглохнуть. Рвануло! Крепко рвануло. В ушах раздался звон. Пулемет замолчал. Я уж было обрадовался, но услышал глухой лязг внутри башни и тихий стон сервомоторов: это автомат заряжения подтягивал блок механизированной укладки боекомплекта - болван перезаряжался…
Интересно, подумалось мне, а мог бы Йорген меня сейчас подставить, потому что я ему надоел в качестве командира? Ведь ничего никто не докажет! Работал же он раньше с отморозками? А у них так принято.
И в этот момент я крикнул в шлемофон:
- Давай, Йорген!
Зря я это сделал, наверное… В ту же секунду со стороны ложбины выросла белая мохнатая дорожка, и на лобовой броне танка расцвело красно-бурое облако, которое снесло немного дальше, назад! Гром! Блин! Касательное попадание, да еще и по лбу! Десять атомных батарей церберу под хвост! Наверное, когда я крикнул, Йорген целился, и мой выкрик сбил его с цели! Вот я идиот! Сам же не люблю, когда меня торопят!