Над их головами пролетели несколько лёгких мехов. Ютаро недолго гадал, принадлежат они врагу или нет. Они зашли на боевой разворот, поливая громаду вражеского меха, возвышающуюся над крышами домов, длинными очередями. Отчего-то это напомнило Ютаро их попытки воевать с советскими крейсерами. Пули явно не могли пробить броню гиганта. А вот тому было чем ответить. Ожили длинные стволы спаренных пулемётов, установленных на плечах громадного меха. Они проводили кружащие в небе лёгкие машины и разразились огнём. Трассирующие пули прочертили видимые даже днём линии, соединившие на мгновение боевые аппараты. Один из трёх легких мехов задымил, клюнул носом и отправился в своё последнее пике. Здоровенный враг тут же сосредоточил огонь на другом, осыпая его трассерами. Однако прежде чем сбили и их, лётчики предпочли уйти, провожаемые очередями огромного меха.
- Как же его одолеть? - задала риторический вопрос Сатоми.
- Вот на этот вопрос нам и надо будет найти ответ, - сказал Ютаро, - и как можно быстрее.
27 февраля 10 года эпохи Сёва (1936 г.), Токио.
Сражение за Токио прекратилось само собой. Стихли схватки на всех его "фронтах". На улицах и переулках. Вроде бы люди только что отчаянно убивали друг друга, и вдруг едва ли не в один момент всюду перестали. Прогремели последние взрывы гранат на вокзале - солдаты столичного гарнизона отступили от дымящихся позиций ворвавшихся в город бойцов бронепоезда. Прогудели ревуны на линкорах - прекратился обстрел города из всех орудий. В тот день десантные катера так и не были спущены на воду. Поредевшим составом вернулись на борт лёгкие мехи.
В захваченных мятежниками зданиях установилась тревожная тишина. Мрачные унтера охраняли все телефонные аппараты, из помещений почты и телеграфа выгнали всех сотрудников, для верности заперев их в подвале того же дома. Караулы сменялись раз в несколько часов, все были на взводе, часто доходило до рукоприкладства. Стоило кому-то из захваченных чиновников даже косо поглядеть на солдата или офицера с повязкой на руке, как тут же можно было получить за этот взгляд прикладом или рукояткой пистолета.
Так началось утро второго дня новой битвы за Токио. Началось с поразительной тишины. Столица не знала её уже несколько недель. С тех пор, как окончилась нежданная передышка в сражениях с Юримару. Сейчас же она звенела в холодном и влажном зимнем воздухе, нервируя всех. Всё замерло в ожидании развития событий.
Почти все улицы Токио контролировали войска повстанцев. Солдаты гарнизона, ещё недавно наступавшие на вокзал, сгруппировались вокруг резиденции императора, объединившись с бронегвардией, пока не принимавшей участия в сражении. Отряд "Труппа" забаррикадировался в своей штаб-квартире, окружённый войсками "Щита". Теми, что остались после боёв с Юримару. Штурмовать их пока никто не спешил - это могло принести мятежниками слишком серьёзные потери, непозволительно большие. Как бы надёжно ни была столица отрезана от остальной страны, но подкрепления рано или поздно подойдут к врагу, а это станет концом восстания.
Поэтому действовать надо было быстро. И жёстко.
…Министр императорского двора Кантаро Судзуки держался прямо, никто не подозревал о том, что плечо и грудь его под безупречно сидящим костюмом охватывают плотные повязки. Он был ранен не настолько серьёзно, чтобы прекращать выполнять свои обязанности, особенно в такое время. Мятежники контролируют столицу почти полностью. По сути дела остались только два очага сопротивления им, но оба надёжно заблокированы. Из окна Кантаро отлично видел врагов, занявших крыши окрестных домов. Они ощетинились пулемётами, а на улицах даже были выставлены лёгкие орудия. Точно так же выглядела и линия обороны императорской резиденции, однако министр отлично понимал, что только священная особа микадо не позволяет повстанцам начать штурм.
Сам же император, тем временем, просматривал список требований, выдвинутых мятежниками.
- И кто его передал? - поинтересовался он, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Офицер мятежников, - ответил Такэо Хори. - Он прибыл с хорошей охраной, и хватать его мы не стали. Это могло бы спровоцировать…
- Я понимаю, - оборвал его микадо, - довольно слов. Их было слишком много.
Такэо как-то обиженно щёлкнул каблуками и склонил голову в учтивом поклоне.
- Мадзаки-тайсё верно служил нам, - продолжал меж тем император, - почему же теперь мятежники выносят его, словно знамя? Назначить командующим Квантунской армией, - прочитал он одно из требований, - да ещё и распустить парламент. Они что же, желают вернуться к временам сёгуната?
- Скорее всего, так оно и есть, - кивнул Кантаро, принимая на себя гнев императора.
Хирохито медленным, нарочитым движением разорвал листок с требованиями мятежников и швырнул обрывки под ноги.
- Этому не бывать, - коротко бросил он. - Новым Минамото-но Ёритомо этому Мадзаки не бывать!
- Нам нужно продержаться до подхода основных частей, расквартированных поблизости от столицы, - решил несколько реабилитироваться Такэо. - Не смотря на то, что мятежники захватили почту и телеграф, нашим людям удалось передать сообщение в верные вам части.
- И что вы делаете для этого? - свысока глянул на него Хирохито.
У командующего Первой дивизией перехватило дыхание.
- Мы выстроили крепкую оборону вокруг вашей резиденции, - ответил он, чувствуя себя кадетом, не выучившим урок. - Как бы ни был силён наш враг, ему не взять её… - Подумал немного и добавил, решив не кривить душой: - По крайней мере, быстро.
- То, - тихо произнёс Хирохито, заставляя всех присутствующих прислушиваться к своим словам, - что не удалось сделать Юримару со всей его ордой тварей тьмы, мятежники Мадзаки-тайсё сделали за один день. Подумайте, Такэо-тёсё, почему так произошло? И кто виновен в этом?
Обычно, следом за подобными словами начинались казни. Бывало, что и массовые.
- С вашего позволения, - выступил вперёд Кантаро, склоняя голову в учтивом поклоне, - виноват в этом Юримару. Он нанёс серьёзный ущерб нашим силам по всей стране. Долгая война с тьмой в его лице позволила некоторым усомниться в силе вашей власти. Этим воспользовались руководители мятежников, которым удалось убедить или обманом привлечь на свою сторону войска, которые сейчас осаждают город. Как видите, этих войск не слишком много. Предводители восстания понимают, что они не получат поддержки в империи, именно поэтому они и отрезали Токио. Лучше части столицы сейчас обороняют вашу резиденцию и штаб-квартиру "Щита", и Такэо-тёсё абсолютно прав, нам надо только продержаться. Ведь его люди, рискуя жизнью, а вполне возможно и лишившись её, сумели передать сообщение в верные части.
Император даже слегка потупился. Это было удивительно, однако слова Кантаро возымели успех. Казней явно не будет. Какое-то время. Такэо перевёл дыхание, а то он уже чувствовал холод острия кусунгобу мышцами живота.
- Хэйка, - выкрикнул стоящий ближе всех к окну чиновник невысокого ранга, - поглядите! - Он распахнул тяжёлые занавески, чтобы всем было лучше видно, что происходит по ту сторону бронированного стекла.
Сразу после схватки с отрядом "Труппа" мой БМА вернули на аэродром. Оказалось, что большую часть груза дирижабля, прибывшего с моей родины, составляли боеприпасы и запчасти к моему "Климу Ворошилову". Вот такая гуманитарная помощь. Поэтому текущий ремонт БМА был произведён в считанные часы. Уже к вечеру он был готов к новому выходу, однако бои в городе как-то сами собой сошли на нет, а потому нам оставалось только ждать.
Я решил использовать это время самым эффективным способом. А именно, поел вместе с другими пилотами и отправился на боковую. Судьбы Японии и всего мира меня интересовали тогда меньше всего. Я попросту хотел спать. По крайней мере, мне так казалось. Однако стоило только устроиться поудобней, как сон тут же пропал - даже глаза закрываться отказались.
Закинув руки за голову, я уставился в темноту, где скрывался низкий потолок выделенного мне спального помещения. А ведь стал всё же самым настоящим предателем. Я ведь без малого полгода жил, ел, пил, работал вместе с этими людьми, сражался с ними плечом к плечу, а вот теперь дрался против них. Хотя, в общем-то, кто они мне? Японцы, вероломно нападавшие на мою родину дважды, оккупировавшие Китай и учиняющие там что ни день жуткие расправы. Да ещё и белогвардейка, из-за которой я едва не лишился жизни. И ведь не так чтобы очень давно я уже сражался с ними, пусть и не зная, с кем именно мне пришлось схватиться. Да и сейчас, когда знал, рука не дрогнула, хотя и убивать никогда я, если честно, не хотел. Понимаю, что это мягкотелость, но иначе просто не могу. А может, не хочу…
Я повернулся на бок - сил глядеть в тёмный потолок больше не было. На сердце было как-то очень уж тяжело. Неужели я больше не тот "железный человек без сердца", каким должен был стать по замыслу Михаила Николаевича. А ведь казалось, после Кронштадта и Антоновского мятежа ничем меня не проймёшь. Ан нет! Несколько месяцев более-менее спокойной жизни, товарищи, ставшие едва ли не друзьями, и я расклеился. Непозволительно размяк.
Я со злобой перевернулся на другой бок. Койка подо мной жалобно заскрипела. Наверное, не была она рассчитана на вес такого человека, как я. Пусть и не самых впечатляющих габаритов, я всё же превосходил большинство японцев. Сон всё ещё бежал меня, а потому пришлось прибегнуть к аутотренингу. Давненько я применял это средство, наверное, совесть была чиста или просто не мучился ею. Пару раз глубоко вздохнув, так что в ушах зазвенело, я закрыл глаза и достаточно быстро погрузился в сон.
Управлять собственным телом меня неплохо научили в своё время.
Подняли нас с первыми лучами солнца. Тут же был отдан приказ выступать, даже завтрак пришлось брать сухим пайком и харчить его прямо в кабине БМА. Благо, в отличие от других моделей, в "Климе Ворошилове" она была достаточно просторна.
Своим ходом мы дошли практически до императорской резиденции. Она была окружена двумя кольцами осады. Обе стороны ощетинились стволами пушек и пулемётов, вокруг были растянуты тенёта колючей проволоки, сотни солдат внимательно всматривались друг в друга, сжимая в руках винтовки.
Мы остановили свои машины по сигналу. Я понимал, что сейчас мой БМА возвышается надо всем и отлично виден из окон императорской резиденции. Скорее всего, именно на это и был главный расчёт. Как бы то ни было, а впечатление "Клим Ворошилов" производил.
- Вы принимаете наши требования?! - раздался усиленный мегафоном голос Мадзаки.
Резиденция хранила молчание. Только в моей кабине прозвучал тот же голос.
- Руднев-сан, - сказал он, - покажите нашему божественному микадо, на что способна ваша боевая машина.
Я поднял руку с авиапушками и дал очередь по ближайшим позициям обороняющихся. В воздух взвилось облако пыли, в котором был отлично различим красный цвет. Это была кровь и ошмётки тел людей, лежащих за мешками с песком. Правую руку для убедительности навёл крышу резиденции. Залп безоткаток разнёс угол здания с сильной позицией зенитных пулемётов. Когда рассеялось новое красноватое облако, в небо уставились сильно погнутые стволы подобием жутковатых деревьев. Пару коротких очередей из ДШК по окнам резиденции я дал из чисто хулиганских побуждений. Пуленепробиваемые стёкла расцвели расходящимися в разные стороны трещинками, похожими на снежинки, какие мы вырезали в детстве из бумаги. Камень стен оказался менее прочен - из отверстий посыпалась каменная крошка.
- Теперь вы видите, - снова прогремел Мадзаки в громкоговоритель, - на что мы способны!
- Сколько бы кошмарных машин вы не выставили против нас, - отозвались по такой же громкой связи из резиденции, - мы не сдадимся!
- Мне начинать обстрел всерьёз? - предложил я.
- Начинайте, - подтвердил Мадзаки. - Одной демонстрации оказалось недостаточно, значит, пора показать всю нашу силу. Открывайте огонь, Руднев-сан!
Я обрушил град снарядов на позиции осаждённых. На какое-то время их просто затянуло сероватой дымкой с красными вкраплениями. Снаряды просто перемалывали солдат. Это показалось мне как-то даже нечестно. Они ведь не могли мне ничего противопоставить. Даже противомеховые орудия банально не брали броню "Клима Ворошилова". Несколько снарядов угодили в лоб БМА, но тот лишь покачнулся. В ответ я разнёс всю батарею несколькими залпами безоткаток и добавил пару очередей из ШВАКов. Вокруг покорёженных орудий лежали изуродованные трупы. Я прочесал из тех же авиапушек позиции пулемётчиков, не оставив там ничего живого и целого. Залп безоткаток просто смёл вражеские миномёты, расчёты которых суетились, готовя их к стрельбе.
И так раз за разом. Я наносил удары по позициям неприятеля, попросту уничтожая их. Мне же никто не мог нанести вреда. Но вот защёлкали счётчики боеприпасов - подошли к концу снаряды. Я наклонил корпус БМА и расстрелял "до железки" короб с патронами для ДШК, не позволяя солдатам столичного гарнизона и головы поднять.
А как только и они закончились, прозвучала команда "В атаку!". Солдаты осаждающих ринулись в бой, на бегу стреляя из винтовок. Они ловко преодолели разорванные моими очередями проволочные заграждения, и сошлись с обороняющимися в рукопашную.
Солдаты с повязками на рукавах бросились в атаку. Их поддержали пулемёты и лёгкие орудия, мгновенно включившиеся в канонаду, стоило только замолчать громадному меху, разносившему позиции врага. Под свист пуль и снарядов солдаты и офицеры в одинаковой форме сошлись в жестокой рукопашной схватке. Ещё недавно все они сражались плечом к плечу в рядах Дай-ити сидан против тварей тьмы, теперь же они дрались друг с другом.
Примкнув штыки, солдаты, которых отличали только повязки на рукавах, столкнулись на разбитых позициях обороняющихся, среди сыплющих песком мешков и обрывков колючей проволоки. Выстрелов было не слишком много, противники находились достаточно близко и почти сразу ударили в штыки.
Сотни людей катались по грязной мостовой, молотя друг друга прикладами, раз за разом вонзая в тела врагов длинные штыки и кинжалы, а часто и пуская в ход кулаки и зубы. Это была самая настоящая дикая схватка, где человек теряет весь налёт цивилизованности, отшвыривает образованность и забывает всё, чему его учили с самого детства. Убей или будь убитым! Только этот непреложный закон действует здесь, на этом небольшом клочке земли, залитом кровью и заваленном трупами.
Офицеры рубились мечами, словно их далёкие предки - жестокие самураи эпохи враждующих царств или Бакумацу. Остро отточенные клинки легко перерубали длинные штыки винтовок, а то и сами винтовки, часто оставляя на телах врагов глубокие раны или отсекая руки.
Обороняющиеся медленно, но верно отступали. Мятежники теснили их к стенам дворца. Из окон резиденции их поддержали огнём из винтовок и пулемётов, но и это не могло сдержать наседающих повстанцев. Даже когда в наступающих полетели гранаты, разрывающиеся в их плотных рядах, они не потеряли прежнего напора. Больше того, ответили тем же. В распахнутые, а то и просто разбитые окна первых этажей полетели точно такие же, взрываясь внутри помещений. Наружу вылетали осколки стекла, деревянные обломки рам, части человеческих тел.
- Хэйка, - обратился к императору командующий Первой дивизией, - ситуация критическая. Надо отправлять в бой бронегвардию. Только она сможет переломить ситуацию в нашу сторону!
- Конечно, - кивнул тот и обернулся к молчавшему всё время офицеру бронегвардейской бригады. - Отправляйтесь. И уничтожьте мятежников.
- Хай, - ответил офицер. Из-за мощного доспеха он не мог ни отвесить учтивого поклона, ни даже просто кивнуть. Чётко развернувшись, он вышел из зала, за окнами которого разворачивалась кровавая драма.
Закованные в сталь бойцы бронегвардии не стали занимать оборону. Не смотря на их тяжёлое вооружение, они предпочли более решительные действия. Поливая пространство перед собой пулемётными очередями, бронегвардейцы пошли навстречу наступающим. Зачастую не щадили даже своих, попавших под случайную пулю.
Их атака переломила ход боя в считанные минуты. Рвущиеся в атаку первые ряды мятежников полегли под пулемётным огнём. Они пытались закидать бронегвардейцев гранатами, но доспехи тех держали осколки. И только если граната взрывалась прямо под ногами - боец выходил из строя, оставаясь лежать на залитой кровью мостовой, хотя некоторые и после этого умудрялись подняться и снова вступить в бой. Однако осколки сильно вредили пулемётам, которыми были вооружены бронегвардейцы. Те были вынуждены браться за холодное оружие. Пускали в ход мечи и сабли.
Закованные в сталь бойцы яростно врывались в ряды мятежников, рубя их направо и налево. Офицеры противника пытались загородить им дорогу, но из этого ничего хорошего не выходило. Клинки просто отскакивали от брони гвардейцев, в то время как они легко рубили своих врагов могучими ударами.
Вал сражения отхлынул от стен императорской резиденции и покатился обратно к разбитым оборонительным позициям.
- Без доспехов нам не остановить их! - вскричал Мадзаки. - Подключайте те, что сопровождают мех Руднева!
- Это невозможно, - покачал головой Усуи, выполнявший роль адъютанта при мятежном генерале. - Отряд "Труппа" сумел каким-то образом связаться с резиденцией, не иначе. Они пошли на прорыв спустя десять минут после начала штурма. Я докладывал вам…
- Значит, верните их! - продолжал бушевать Мадзаки. - Четвёрка доспехов может решить всё!
- Не успеем, - мрачно заявил Усуи. - Они уже на полпути к штаб-квартире - если развернуть их сейчас, они, всё равно, прибудут сюда слишком поздно. А у штаб-квартиры они будут нужнее.
- Это ты намекаешь, Усуи-дайсё, - мрачно протянул Мадзаки, - что нам надо отступать. Резиденция и император были почти у нас в руках.
- Надо уводить людей, Мадзаки-тайсё, - решительно поддержал другой офицер Первой дивизии, недавно переведённый из Квантунской армии. - Пока ещё есть кого уводить.
- Они должны продержаться до возвращения меха Руднева! - взмахнул правой рукой Мадзаки. - Как скоро он прибудет с аэродрома?
- С учётом времени, прошедшего с его ухода, - прикинул Усуи, - не меньше двух с половиной часов. Это если наши люди справятся с загрузкой в минимальные сроки и вовсе забудут о ремонте.
- Плевать на ремонт! - сжал кулаки Мадзаки. - Почему так долго?!
- Он идёт своим ходом, - ответил Усуи. - Никакое транспортное средство, за исключением, пожалуй, дирижабля, не сможет выдержать его колоссальный вес.
Мадзаки поник головой. Умом он понимал, что уже не сможет взять императорскую резиденцию прямо сейчас, но сердце отказывалось принимать это.
- Отступаем, - скомандовал он и, выпрямившись, быстрым шагом направился к своему автомобилю.