- Снова серьёзный разговор? - поинтересовался я.
- Да нет, - отмахнулся антрепренёр. - Не в фойе же нам пить. Мы хорошо начали сегодня, не с Ютаро-кун же мне продолжать.
Хорошо начинаем! Вечер уже, а у Накадзо только начало. С другой стороны, у меня такое настроение, что только продолжать праздник вместе с Накадзо. Правда, японское сакэ мало отличается от китайской ханши, а от неё меня в Харбине тошнило.
Мы поднялись в кабинет антрепренёра. И оттуда я в тот день уже не вышел.
Он ослушался прямого приказа Татэ, но остановиться не мог. Он был лучшим из соглядатаев, именно потому его приставили следить за странной женщиной в вечно падающим с плеч кимоно. Она объявилась в столице, казалось бы, бесцельно бродя по улицам с расписным зонтиком. За ней следили лучшие филёры из группы Татэ, но наблюдали с большого расстояния, обычно в бинокль или подзорную трубу, реже в прицел снайперской винтовки. И никто не приближался к женщине ближе, чем на половину тё, таков был строгий приказ Татэ, последовавший сразу за указанием следить за ней. Из осторожных расспросов людей, с которыми женщина периодически беседовала, выяснилось, что зовут её Кагэро, но больше ничего о ней известно не было.
И вот в этот раз соглядатай решил выяснить о Кагэро побольше. Он отложил бинокль и спустился с чердака, на котором был оборудован наблюдательный пункт. Ему казалось, что он следует за Кагэро совершенно неслышно, поэтому он сократил расстояние до самого минимума, приблизившись к объекту на почти непозволительно малое расстояние. И путь этот привёл его к неприметному дому на окраине Токио.
Он заглянул в окошко полуподвального помещения, в котором скрылась Кагэро. Внутри было довольно темно, но соглядатай отлично всё видел. На пыльном полу была начерчена большая фигура, в которую были вписаны, наверное, сотни иероглифов. Он внимательно вглядывался в них, но от этого становилось дурно, начинали болеть и слезиться глаза, начинали ныть зубы, а вслед за ними и все кости, какие только есть в теле. Он пытался отвести взгляд, но его снова тянуло к фигуре, голова словно сама собой поворачивалась к ней. Соглядатай решил не противиться этому желанию, он внимательно вгляделся в фигуру, стремясь, несмотря на начинающуюся головную боль, запомнить её извивы и вписанные в них иероглифы. Странно, что он не сразу заметил лежащего в правой стороне фигуры человека, вернее, его останки. Изорванное кимоно, покрытое тёмно-бурыми пятнами, торчащие кости, лицо - так вовсе сплошное кровавое месиво, ни глаз, ни рта не найти.
Перестук каблуков возвестил о том, что вошла Кагэро. Она аккуратно обогнула фигуру, подошла к окошку, за которым скрывался соглядатай, и поманила его длинным пальчиком.
- Нагляделся на меня? - томным голосом спросила она. - Спускайся сюда, довольно сидеть наверху.
Соглядатай сам не заметил, как оказался внизу. Причём уже лежащим слева от останков человека в кимоно. А Кагэро взмахнула руками и принялась уже совсем не томным голосом читать заклинание.
Глава 6
Декабрь 9 года эпохи Сёва (1935 г.) Токио
Многотонная громада дирижабля LZ 127 "Граф Цеппелин" пришвартовалась к посадочной мачте аэропорта Ханэда. Его потянули вниз мощные лебёдки, до тех пор, пока он не упёрся днищем в платформы, от которой отходила лестница с ковровой дорожкой. Встречала делегацию из дружественной Германии внушительная группа чиновников из министерства Хироты Коки , а также сам Садао Араки со своими адъютантами. На фоне подтянутых офицеров в идеально подогнанной форме и при мечах, чиновники в костюмах и галстуках выглядели несколько бледно. А уж когда из недр "Графа Цеппелина" вышли два десятка офицеров СС, в чёрных с серебром мундирах, украшенных рунами-молниями и мёртвыми головами, дипломаты и вовсе как-то стушевались и отошли на второй план.
Одетый в новенький мундир с дубовыми листьями штандартенфюрера СС Иоахим фон Риббентроп спустился навстречу Араки Садао. Они встретились у подножия лестницы, пожали друг другу руки. За спиной Риббентропа шпалерами замерли подтянутые эсэсовцы с пистолет-пулемётами EMP 35 на плечах.
- Приветствую вас на японской земле! - воскликнул Садао, протягивая Риббентропу руку.
Тот стянул с правой ладони чёрную кожаную перчатку и пожал протянутую руку.
- Рад, наконец, сойти на вашу гостеприимную землю, - ответил он и заготовлено пошутил, - а то в воздухе сильно трясло.
Они с Садао сдержанно посмеялись этой шутке и вместе направились к автомобилям. Все авто были исключительно немецкого производства. Для Риббентропа и Садао, конечно же, был приготовлен "Хорьх 305", украшенный императорской хризантемой и германской свастикой. Остальные расселись по более простым автомобилям.
Когда авто укатили, дверь цеппелина осталась открытой. Из неё вышли пятеро человек в странной форме. Она чем-то напоминала эсэсовскую форму, только без знаков различия - всех рун-молний и "мёртвых голов". Только на шагавшем впереди всех бледнокожем длинноволосом брюнете был чёрный с серебром плащ.
- Отлично, - сказал он, - мы прибыли. Времени у нас мало, так что надо сразу приниматься за дело.
Он спустился по ковровой дорожке, на ходу вынув сигарку и прикурил её от золотой зажигалки со свастикой. Следом за ним шагал совсем ещё молодой парнишка, выглядевший лет на пятнадцать-шестнадцать, не больше. Далее немного похожий на него, но годами постарше и телосложением покрупнее. После него спускался примерно его ровесник со светлыми волосами, отдающими, как ни странно синевой, при ходьбе он то и дело поправлял очки, съезжающие на нос. Замыкал шествие высоченный, лысый, как бильярдный шар верзила с тонкой бородкой и татуировками на лбу и у виска. Но через пять минут выяснилось, что не он был последним. Спустя это время из цеппелина вышел ещё один юноша со светлыми волосами и грустным выражением на лице. Он поспешил за широко шагающим лысым верзилой.
Спустившись с трапа, украшенного ковровой дорожкой, странные пассажиры "Графа Цеппелина" сели в отдельный автомобиль и укатили на окраину Токио. Там в небольшой гостинице для них были сняты заранее номера. Странные пассажиры дирижабля расселись по креслам и стульям. Длинноволосый брюнет затянулся сигаркой и обратился сразу ко всем:
- Не думайте, геноссен, - произнёс он, - что раз мы работаем на условно дружественной территории, можно расслабиться. Спецслужбы Японской империи работают отлично - это хорошо отлаженный механизм. И так как мы здесь неофициально, спрятаться за спину фон Риббентропа не получится даже мне. Мельхиор, - он поглядел на человека в очках, чьи волосы отдавали синевой, - сколько твоих марионеток в охране Риббентропа?
- Все, - коротко ответил тот. - Я посчитал, что в Японии нам понадобится любая поддержка, на какую мы можем рассчитывать.
- Передай управление над половиной из них Дитриху, - бросил брюнет, - для большей оперативности.
При этих словах синеволосый обменялся с самым юным пассажиром "Графа Цеппелина" испепеляющими взглядами. Сразу становилось ясно, в этом небольшом отряде не всё слава богу - это точно не был плотно спаянный коллектив, в котором просто не может быть разногласий между товарищами. Да и товарищами они не были, по крайней мере, не все. Однако возражать брюнету никто синеволосый не стал. Авторитет лидера в отряде был непререкаем.
- Работать надо быстро, - продолжал, не обращая внимания на обмен взглядами, брюнет. - Переговоры между Риббентропом и Садао продлятся недолго. До Рождества "Граф Цеппелин" отчалит и возьмёт курс на Берлин. Мне бы очень не хотелось оставаться в Токио после этого, потому что в таком случае придётся выбираться отсюда морем, а информацию и образцы - отправлять по дипломатическим каналам. Это - срыв сроков, и нам его могут не простить. Зиверс перед отправкой провёл со мной серьёзную беседу. Если мы сорвём сроки - вполне могут полететь головы.
- Мы отыскали копьё Лонгиния за неполных две недели, вьюношь, - выпрямился на стуле обычно сутулящийся лысый бородач.
Он не стал добавлять, что сделали они это втроём. Братья фон Нейманы - Бальтазар, Мельхиор и он, Каспар.
- Это было в дружественной нам Австрии, - усмехнулся самый юный из пассажиров "Графа Цеппелина", - на родине Фюрера, где все были готовы угодить вам. Так что считать это какой-то особенной победой нельзя. Вас не было с нами в Валахии, где мы искали Крест Влада…
- Дитрих, прекрати, - оборвал его брюнет. - Мериться достижениями мы будем в Рейхе, а пока надо сосредоточить свои силы на кристаллах. Дитрих, доложи всё, что о них известно.
Юноша по имени Дитрих вынул из дипломата, который всю дорогу нёс неприметный молодой человек, вышедший из цеппелина последним, красную папку с германским орлом и отметкой "Verschlusssache" . Дитрих развязал тесёмку, выложил на стол перед собой два листа, взял первый и начал читать.
- Первые образцы так называемых кристаллов духа были обнаружены в двадцатом году на территории юго-восточных губерний России. Существует спорное мнение, что на самом деле залежи кристаллов духа были обнаружены довоенными экспедициями русских учёных, примерно в тринадцатом-четырнадцатом году. Но из-за начала Мировой войны и непригодности использования для военных целей, разработки были закрыты.
- Гипотезы можно опустить, - бросил ему брюнет.
- Конечно, герр Исаак, - кивнул Дитрих, быстро проглядывая страницы из папки. - Если кратко, то японцы первыми нашли кристаллам духа реальное военное применение. Несколько невеликих образцов, которые попали в наш институт для изучения, хватило только для того, чтобы понять, что они пригодны для гадания и прочей оккультной чепухи. После этого их исследования были свёрнуты. Интерес к ним возродился после того, как кто-то из Отделения исследования оккультных наук не свёл воедино несколько интересных фактов, относительно кристаллов духа. Выяснилось, что сразу после окончания Гражданской войны в России, японцы через подставных лиц создали концессию по добыче кристаллов в тех самых юго-восточных губерниях. Кроме того, японцы начали скупать те образцы, что имелись на руках у частных лиц и в государственных хранилищах, часто платя за крохи громадные деньги официально и ещё большие тратя на взятки. Этими данными заинтересовалась СД и Абвер. С помощью агентов выяснилось, что большая часть кристаллов стекаются на Корейский полуостров, а именно, на не особенно секретный полигон испытания мехов.
- Тогда что мы ищем здесь? - спросил, как бы ни к кому не обращаясь, синеволосый Мельхиор фон Нейман. - Если кристаллы духа оседают на корейском испытательном полигоне?
- Это только верхушка айсберга, - объяснил Дитрих, свысока глядя на Мельхиора. - Девяносто девять и девять десятых кристаллов, действительно, отправляются на корейский полигон. Но самые лучшие, крупные и чистые образцы отправляются в Токио. Нам надо понять, для чего?
- Задачи, Дитрих, - снова одёрнул его брюнет по имени Исаак, - буду ставить я. Продолжай.
- Конечно, герр Исаак, - произнёс Дитрих.
- Вопрос, - остановил ему Мельхиор, - откуда японцы получают кристаллы духа? Вряд ли, им удаётся покупать их в Советской России.
- Месторождения, - ответил Дитрих, - были обнаружены в нынешней Маньчжоу-го. В сопредельных с теми самыми юго-восточными губерниями территориях. - Он отложил первый лист из папки, быстро проглядел второй. - Теперь по поводу их применения японцами в мехах. Тут, герр Исаак, только гипотезы, мне их опустить и завершить доклад?
- Выскажи эти гипотезы, - бросил Исаак, гася в пепельнице сигариллу. - Они могут нам пригодиться.
- Первая и основная, - теперь уже Дитрих читал с листа, а не пересказывал своими словами. - Они встраивают один или несколько кристаллов в электрические цепи мехов, что ускоряет передачу сигналов на все блоки. Вторая гипотеза заключается в том, что из-за своих мистических свойств кристаллы как-то вступают во взаимодействие с разумом или душой пилота, тут мнения учёных расходятся, ускоряя реакцию, заставляя чувствовать мех почти как собственное тело.
- Последнее маловероятно. - Мельхиор фон Нейман снял очки и принялся протирать их замшевым платком. - После первых же попаданий по меху, пилоты сходили бы с ума.
- Почему? - спросил у него Дитрих, складывая листы в папку.
- Представь себе, как чувствует себя человек, получивший очередь из крупнокалиберного пулемёта через всю грудь, - сказал ему Мельхиор, снова надевая очки.
Дитрих выглядел вроде совершенно спокойным, но внутри у него всё сжалось. Юноша отлично помнил, как его изрешетили легионеры Железной гвардии в Марамуреше. Это был отвлекающий манёвр Исаака, проводившего там розыски Креста Дракулы.
- Для чего нам нужны гипотезы о применении кристаллов? - вмешался Бальтазар фон Нейман. - Ни одна из них ничем не подтверждена, насколько я понял.
- В нашу задачу входит не только доставка кристаллов, - объяснил ему Исаак, - но и проверка этих самых гипотез, либо их полное опровержение. Но в этом случае, нам придётся ещё узнать, как же всё-таки японцы используют кристаллы.
- И с чего нам начинать, дорогуша? - растянул губы в обычной своей дурацкой улыбке Каспар фон Нейман.
Исаака коробил один только вид лысого, татуированного парня с явными замашками педераста. Однако он был одним из лучших оперативников оккультного отделения Аненербе - собственно, троица по-своему странных братьев фон Нейман были лучшими оперативниками этого отделения - за что ему очень многое прощалось. Тем более, что в присутствии высокого начальства Каспар мгновенно забывал все свои замашки, становясь образцовым сотрудником и кандидатом в члены НСДАП. Исаак и Дитрих не относились ни к одному из отделений института "Наследие предков", подчиняясь непосредственно Вольфраму Зиверсу.
- Начинать будем с поисков места, куда поставляют кристаллы, - сказал Исаак, как всегда умело скрывая своё отношение к педерасту. - И этим займётесь вы, герр Каспар, вместе со своим братом Бальтазаром. Задача понятна?
- Понятно, дорогуша, герр Панцермагиер, - ответил Каспар фон Нейман. - Разрешите приступить к выполнению?
- Вперёд, - махнул ему рукой Исаак.
Каспар поднялся из своего кресла каким-то плавным движением, мгновенно нависнув своей двухметровой фигурой над сидящими. Промолчавший всё время Бальтазар фон Нейман встал следом за ним. Братья вместе покинули комнату.
- Чем займутся остальные? - поинтересовался Мельхиор, которому не слишком нравился тот факт, что его отделили от братьев. Он привык действовать с ними единой командой.
- Пока займитесь марионетками, - сказал Исаак. - Мне надо будет сочинить причину для Риббентропа, для чего мне понадобятся люди из его охраны. Подождём первых результатов розысков, что ведут твои братья, Мельхиор, и будем отталкиваться от них в своих дальнейших действиях.
Совсем иначе прибыл в Токио один из самых загадочных работников НКВД, а именно начальник Специального отдела, известный в своё время как Кузьма, Дядя и Максим Иванович. Естественно, его давно уже никто так не называл, партийные клички были забыты ещё в восемнадцатом, теперь для всех он Глеб Иванович Бокий. И никак иначе. Однако с тех пор прошло немало лет, организация, сменившая несколько названий, работала теперь как хорошо отлаженный механизм, и Глеб Иванович решил заняться немного вопросами, которые интересовали, можно сказать, его одного. Такими были Тибет, оккультные науки и, конечно же, кристаллы духа. Так как последние могли иметь применение в военной технике, если верить разведданным иностранного отдела, Глеб Бокий решил заняться именно ими. С тех пор, как расстреляли Блюмкина, ему некого было отправить с подобным поручением, поэтому приходилось всё делать самому - другого столь же надёжного человека у него во всём отделе не сыскать.
Для этого Глеб Иванович нелегально, в трюме французского сухогруза, прибыл в Токио. Ночью он спустился с его борта, не без дрожи нырнув в ледяную воду. Пришлось проплыть полсотни метров, что было не так и легко, ведь уже пятьдесят седьмой год ему пошёл. Когда Бокий выбрался на берег у ряда пакгаузов, он всерьёз задался вопросом - а стоило ли в его возрасте заниматься такими глупостями. Давно уже не мальчик, в конце концов. Это в восемнадцатом можно было так развлекаться, сейчас пора бы и здоровье поберечь. Его, конечно, вагон, как считал сам Глеб Иванович, да только разгружен тот вагон едва не на две трети. И это Бокий понимал ничуть не хуже.
В пакгаузе, отмеченном иероглифом "тэцу", что значит "железо", Бокий нашёл пакет с сухой одеждой и крепкой обувью. Она была самого простого покроя из грубого, но прочного материала. Такие обычно носили рабочие, среди которых было достаточно много эмигрантов из Китая и особенно из оккупированной Кореи. При своей внешности Бокий вряд ли мог с первого взгляда сойти на одного из них, но, с другой стороны, раскосые глаза и высокие скулы могли ввести в заблуждение кого угодно. Да и актёрское мастерство у товарища Бокия имелось - куда же без него профессиональному революционеру.
Переодевшись, Бокий сложил мокрую одежду в пакет, сунул в него пару чушек из металлолома, что хранился в пакгаузе, и утопил пакет в море. Кроме одежды, Бокий стал обладателем документов на имя Ви Мин Цоя, уроженца юга Корейского полуострова. В разрешении на работу значилось, что он первоклассный специалист-механик. Профессиональный революционер Глеб Бокий не имел гражданской профессии, учился, правда, в Петербургском Горном институте, да давно уже всё позабыл. Однако работал же он механиком на Путиловском заводе, ведя попутно большевистскую пропаганду, на хорошем счету был. Вот только когда это было, сколько лет прошло с тех пор. Оставалось верить, что руки не забывают былых навыков.
Заночевал Бокий в том же пакгаузе, а утром, быстро смешавшись с толпой одетых почти так же докеров, покинул порт. Он легко скользил против общего течения рабочих, идущих в основном в сторону складов и пакгаузов. Когда же покинул территорию порта, то остановился, глядя на лежащий вокруг него огромный город.
Задача перед ним стояла нелёгкая. С одной стороны, найти русского эмигранта в столице Японии вроде бы легко, скорее всего, он такой один на всё Токио. С другой же, как искать одного-единственного человека в шестимиллионном городе, пусть даже и настолько приметного? Ну да и не такие задачки щёлкал Глеб Бокий ещё в бытность свою Кузьмой и Максимом Ивановичем.
Накадзо вызвал к себе Ютаро сразу после тренировок. Он вполне понимал, что отнимает у юноши краткие минуты отдыха, которые остаются у того после всех занятий и репетиций. Однако новости, сообщённые контрразведкой, были весьма важны, и он просто не мог не посвятить в них Ютаро, как командира отряда "Труппа".