Таверна располагалась в приличной части Олларии. Я довольно редко бывал там, в основном по делу - обсуждал дела с потенциальными клиентами, что не желали забредать в квартал, где располагалось моё убежище, или же вечерами поджидая свои жертвы. Звалась она "Жареный гусь", на вывеске красовалась оная птица, окрашенная в цвета дриксенской гвардии и насаженная на вертел, очень похожий на шпагу. Содержал её бывший офицер, служивший в Торке и не раз бивший дриксов. У него была большая семья, поэтому кроме вполне легального дела, приносившего неплохие деньги, он имел и не вполне законный заработок. В частности занимался "сведением" не обременённых особо высокими моральными принципами молодцов, умеющих обращаться со шпагой, и желающих избавиться от проблем и не стеснённых в деньгах клиентов.
Мы с Рокэ расположились за свободным столом в углу обей залы, заказали вина, снова "Дурной крови", и маркиз начал свой рассказ.
- Несколько месяцев назад, под конец осени, в Устричном море объявился корсар. - Я едва не хрюкнул по-поросячи - моря Золотых и Багряных земель просто кишели корсарами, каперами, буканьерами и просто пиратами всех мастей. Дриксы, талигойцы, морские шады и самые обычные палубные кабальерос грабили торговцев и друг друга на зеленоватых просторах. Появление ещё одного - событие далеко не удивительное, а скорее закономерное. - Этот особенный, - заметив мою реакцию, сказал Рокэ. - Это дриксенский линкор "Императрикс". Талиг всё ещё в состоянии войны с дриксами, так что он грабит практически в открытую, а дипломаты постоянно ссылаются на "призовое право". Многим марикьяре это надоело и сейчас готовится к отплытию фрегат "Каммориста", который станет охотится за "Императрикс". Весной, когда закончатся шторма, "Каммориста" выйдет в море и начнёт охоту на гуся. Команда формируется из самых разных людей, со всех Золотых земель. Главное, чтобы были исправными моряками. Думаю, от пары кэналлийцев они не откажутся.
- Два вопроса, - сказал я. - При чём здесь вы, маркиз? И при чём здесь я?
- Я наводил справки о тебе, - ответил Рокэ, глядя на меня поверх стакана с "Дурной кровью". - Ты был одним из лучших абордажников и, если бы не дуэль, сделал бы хорошую карьеру на флоте. Но главное не это. Я, можно сказать, сбегаю от отца - он не оценит такую авантюру - а ты не побежишь к нему, докладывать о том, куда я пропал.
- Понятно, - кивнул я. - Но второй вопрос остаётся.
- Не знаю, - честно пожал плечами Рокэ, - но мне кажется, что ты не будешь лишним человеком на "Каммористе", а быть может именно от тебя зависит всё это предприятие.
Я долго глядел в синие глаза маркиза Алвасете, но так ничего в них не разглядел, кроме интереса, да и тот какой-то равнодушный. Помогу - хорошо, нет - и без тебя управимся. И посейчас не могу понять, что заставило меня тогда согласиться.
Возвращаться в Марикьяру не хотелось отчаянно, однако держать слово, данное однажды, надо держать. Мы выехали на следующее утро. Рокэ привёл к моему убежищу двух замечательных морисков иссиня-чёрной масти. Оба грызли удила и были готовы хоть сейчас сорваться в лихой галоп. Я с сомнением оглядел коней - в седле я прежде держался не то, чтобы очень хорошо - пускай говорят, что все кэналлийцы родились в седле, а жилах их течёт шадди пополам с вином. Против второго я не возражаю, а вот с первым не согласен категорически. Я - пехотинец, в прошлом - абордажник, я крепко стою на ногах, а вот в седле держаться - не моё дело. Мне бы лошадку поспокойнее.
- Нет, - снова как будто прочтя мои мысли сказал Рокэ. - Только мориски смогут донести нас до побережья вовремя.
Может и так. Вот только в каком виде, что немаловажно. Рокэ по всей видимости отличный наездник, а вот я приеду к Устричному морю, пардон, без задницы. Ну да, давши слово - держись. И я запрыгнул в седло чёрного, как ночь или душа морского шада мориска.
Дорогу до Марикьяры я помню плохо. Скачка, придорожные трактиры, снова скачка, довольно неплохая еда, и снова в седло. Зад вопиял. Утрами глядеть на седло и моего мориска, готового к новой скачке, в отличие от меня, было просто невозможно. Я ненавидел своего скакуна. Поэтому запах моря, защекотавший нос, был для меня самым желанным, куда более желанным, нежели запах полевой кухни после затяжных боёв в Торке или Марагоне.
Впервые за долгие годы я возвращался на родину. Рокэ, конечно же, никак не мог обойти Кэналлоа. Там я через своих старых приятелей, служивших в соберано, я вернул коней, в то время как Рокэ без труда договорился - с таким-то количеством денег, что были при нём! - о проезде до бывшего пиратского логова, а ныне одной из вассальных провинций герцогов Алва - острова Марикьяра. И вот уже мы, практически, не успев оглянуться оказались на месте.
- Остались сущие пустяки, - усмехнулся Рокэ, забираясь на высокий причал. - Устроиться на "Каммористу".
Я поднялся следом за ним и махнул рукой матросам, оставшимся в гичке, довезшей нас до причалов Марикьяры. Торговый галеон "Златолюбец", на котором мы прибыли сюда, ожидал лоцмана, а мы по настоянию Рокэ отправились на берег в гичке. Марикьяра кипела, как и положено порту. Лес мачт почему-то напоминал мне о копьях нашего полка, поднятых в вертикально в ожидании атаки тяжёлой кавалерии Дриксен или Гаунау. Люди, казалось, не стояли на месте - все куда-то бежали, шли, а то и неслись, сломя голову, не обращая внимания на тех, кто был рядом.
Один из таких налетел на меня, хлопнув руками по груди и поясу. Тут же пальцы его сомкнулись на моём кошельке. При этом он мило улыбался мне и рассыпался в извинениях, левой рукой снимая шляпу. Правая же продолжала предельно аккуратно снимать мой кошелёк с пояса. Со столь же милой улыбкой я быстрым движением выхватил кинжал и упёр его кончик в пах наглого вора. Так мы замерли на несколько секунд, глядя друг другу в глаза. Вор первым отвёл глаза, оставил в покое мой кошелёк и растворился в толпе. Рокэ подмигнул мне и махнул рукой.
У капитана порта - высокого старика, сохранившего не смотря на годы стать и неповторимую строго-расхлябанную выправку настоящего моряка - сидел высокий плечистый ещё довольно молодой человек в капитанском мундире.
- Теньент Рубен Аррохадо, - представился Рокэ, - прибыл для прохождения службы на фрегате "Каммориста". Прошу указать мне, где находится моё место службы.
- А это кто с вами? - спросил капитан порта, указывая на меня. - Нянька, гувернантка, воспитатель?
- Матрос, - спокойно ответил я. - Абордажник.
- О талантах этого абордажника я знаю не понаслышке, - усмехнулся плечистый капитан, разворачиваясь к нам лицом. И я узнал его.
- Рамон Альмейда, - высокий теньент кивает мне и протягивает руку, - готов быт твоим секундантом.
Я оглядел его - крупный парень, едва ли не моложе меня. Лицо открытое, широкое, но было в нём что-то такое, заставляющее поверить - этот человек далеко пойдёт. Он не присутствовал при моей ссоре с офицером флагманского линеала, но уже спустя пару часов, о ней знала вся Марикьяра. Я отхлестал по щекам наглеца-теньента, считавшего себя неуязвимым из-за того, что его пристроил на флагман папаша, имеющий весьма обширные связи в талигойском флоте. Никто не хотел быть моим секундантом - побаивались папаши оскорблённого мной теньента и только Альмейда наплевал на всё и пришёл ко мне. Он мог бы стать мне другом, если бы я не сбежал с Марикьяры сразу после злополучной дуэли.
- Чтобы всё сразу встало на свои места, - продолжал Альмейда, - скажу сразу, я - капитан "Каммористы". Так что, прошу, ваш приказ, теньент Аррохадо. - Он требовательно протянул руку.
Не знаю и знать не хочу, где и как Рокэ раздобыл себе этот приказ на имя некоего Рубена Аррохадо, но Альмейду он вполне устроил. Капитан "Каммористы" внимательно прочёл приказ, кивнул и сказал:
- Вы зачислены в экипаж "Каммористы", теньент Аррохадо. Назначение получите уже на борту. Ты тоже, абордажник. Ступайте на борт. "Каммориста" стоит у четвёртого северного причала.
- Есть. - Мы одновременно отдали честь и покинули капитанов - портового и морского.
"Каммориста" была настоящим хищником. Трёхпалубный фрегат о пятидесяти четырёх пушках - по два с половиной десятка на борт и пара ретирадных - был готов хоть сейчас отправится на охоту за "Императрикс", мешала лишь дурная погода, царившая в Устричном море. "Златолюбец" и тот едва не перевернулся кверху килем - по дороге от побережья Кэналлоа к Марикьяре мы попали в страшный шторм - хоть и был гружён какими-то мешками и бочками чуть ли не по самую палубу.
- Теньент Аррохадо, значит? - внимательно оглядел Рокэ старший палубный офицер. - И абордажник? - Взгляд ледяных глаз прошёлся по мне, как будто окунули в прорубь и выдернули обратно в ту же секунду.
- Теньент, - обратился он к Рокэ, - отправляйтесь в кают-компанию, там сейчас находятся все офицеры, которым нечего делать. - Последние слова он особенно выделил - сразу стало ясно, что бездельников, коими числил большую часть офицеров, так и не представившийся морской волк попросту презирал. - А ты абордажник обожди на палубе. Абордажной команды как таковой пока нет. Ты - первый профессионал. - Последнее слово он опять же выделил, вот только тон был несколько иным.
День выдался достаточно тёплый, хоть и гуляли по небу свинцовые тучи и солнца с утра не было видно, и я растянулся на палубе, привалившись спиной к канатной бухте и укрывшись своим плащом. Надвинув на глаза шляпу, я прикрыл глаза даже попытался задремать - благо по палубе сейчас никто не носился, как угорелый, и следовательно никто не станет пинать меня - нечаянно или же походя, из пустой злобы. Однако всё же кто-то меня таки пнул. Я поднял шляпу и поглядел на рискнувшего пнуть меня. Это оказался кэналлиец среднего возраста - быть может мой ровесник или немного старше - он кинул мне под ноги свёрнутый гамак и сказал:
- Вот твоя кровать, парень. Вешай внизу, где захочешь.
Я кивнул ему и подобрал гамак. На нижней палубе было выгорожено пространство для отдыхающей вахты. Там я и повесил свой гамак на свободном месте, незамедлительно улегшись в него. Делать абордажнику в мирное время совершенно нечего, поэтому я задремал в своё гамаке и проснулся от качки. "Каммориста" отчалила спустя полсуток с тех пор как я завалился спать. Полностью готовый к отплытию фрегат сорвался с причала. Охота началась.
Мы выстроились на палубе - два десятка человек, абордажная команда "Каммористы". Это были парни самого разбойного вида - у каждого на лице написаны несколько лет тюрем и каторги. Мимо нас прогуливался не кто иной, как Рокэ - вернее Рубен - назначенный теньентом абордажной команды. Именно он отобрал остальных абордажников и похоже выбором был вполне доволен. Хотя как по мне, так половину надо было отправить на дно, а вторую - перевешать на реях. Рокэ выкрикнул моё имя и я вышел из неровного строя.
- Назначаетесь командиром стрелков, - сказал он. - Отберите себе людей и получите мушкеты. Вашей задачей будет обеспечение огневой поддержки во время абордажа. Даёте слитный залп непосредственно перед нашей атакой. Временно получаете звание суб-теньента. Вам всё ясно, суб-теньент?
- Так точно, - браво козырнул я.
- Отберите себе людей, - приказал Рокэ.
Я прошёлся вдоль строя и практически наугад ткнул пальцем в нескольких парней. Основным критерием моего выбора было наличие пистолетов за поясами. Таких набралось с десяток. Марикьяре, кэналлийцы и несколько талигойцев, был даже один уроженец Багряных земель - смуглый, черноволосый парень, плохо говорящий на талиге, имени его никто не знал - звали просто Шад.
- Завтра получите винтовки, - повторил Рокэ. - Отрабатывать слаженность действий придётся прямо в бою. А сейчас разойтись!
Обогнув полуостров Кэналлоа, "Каммориста" двинулась на север, вдоль побережья Придды, Улаппа и Ардоры. Дни шли за днями, погода была так себе, но хотя бы обошлось без штормов, правда качало отчаянно, как будто выходишь из трактира со страшного перепою. Ну да мне было не привыкать к качке, как в море, так и на суше. Я лично отчаянно скучал. Будучи единственным - как сказал палубный офицер, которому мы представились, поднявшись на борт - профессиональным абордажником, я в силу возраста был мало пригоден для жизни палубного моряка. Поздновато было мне бегать по просмолённым доскам или лазить по вантам - ни былой гибкости, ни ловкости, а все навыки, приобретённые за несколько лет службы во флоте, я растерял давным-давно. Меня чисто формально приставили к пушкам верхней палубы, так что я большую часть времени элементарно бездельничал, откровенно наслаждаясь этим. Не так уж часто выдавалось мне такое время, чтобы можно было не делать ровным счётом ничего, а при этом вполне прилично кормиться трижды в день. С этим была отдельная история.
Так как - хоть и временно - я получил чин суб-теньента, то питался в вместе со свободными от вахты офицерами в кают-компании. Естественно, офицеры восприняли это в штыки или если выражаться по-морскому во все орудия. Что это такое: парень, без году неделя на борту, а уже офицеров назначает и из кого - из сухопутных крыс. Ладно, пускай бы себе командовал своими абордажниками, но тащить его в кают-компанию?! Однако Альмейда был не против, что и выразил вполне понятным образом, пригласив меня к столу в кают-компании, когда мы с Рокэ впервые объявились там. Офицеры скрипели зубами, но авторитет капитана был непререкаем и им пришлось смириться. С тех пор нас с Рокэ начали подначивать, то и дело подчёркивая его возраст и то, что я - не моряк. Рокэ быстро обрывал наглецов, на грани прямых оскорблений, а так как дуэли были строго запрещены на борту военных кораблей, через некоторое время подначки закончились - мало кому хотелось испытывать на себе отточенное, как клинок шпаги и ядовитое, как яд багряноземельской кобры, чувство юмора Рокэ. Я же просто отмалчивался, иногда ограничиваясь тяжёлыми взглядами, от которых большая часть офицеров почему-то замолкали.
Первое боевое столкновение произошло спустя две недели с нашего отплытия. Мы только обогнули Кэналлоа, когда на нас обрушился туман. Ветер почти стих и в молоке, что сменило воздух, трудно было разглядеть свою же руку. И вот туман слегка поредел и из "вороньего гнезда" раздался крик: "Вижу вымпел!" Обманчивый в тумане звук донёс до меня щелчки подзорных труб, доставаемых из футляров - наши офицеры старались что-то разглядеть.
- Поворот оверштаг! - донеслась команда. - Абордажная команда, товьсь! Заряжай картечью! Паруса… - И ещё несколько десятков команд. Заиграли боцманские свистки, застучали башмаки по доскам, взлетели на ванты матросы, карабкаясь по ним с ловкостью обезьян.
- Разбирай винтовки! - выкрикнул я "своим" абордажникам. - Стройся! Заряжай!
Абордажники похватали мушкеты, предусмотрительно оставленные лежать прямо на палубе, вдоль обоих бортов, накрытые промасленной рогожей, чтобы не испортились во время плаванья. В ненастную погоду их, конечно же, убирали в трюм. Мушкетёры образовали вторую линию, первой стали люди Рокэ, ощетинившиеся сталью. Стрелять придётся через их головы.
- Если кто попадёт по своим, - сказал я так, чтобы услышали все, - пристрелю лично.
"Каммориста" кралась в тумане, как вор, почти без поднятых парусов. Все затаили дыхание, скрип снастей казался оглушительным. Медленно-медленно мы подобрались к вражескому кораблю. Вражескому, потому что даже со своего места я мог разглядеть вымпел на его мачте - дриксенский лебедь, сабли и волны. Бывает же такое везение. Первый же выход - и наткнулись на "гуся". Судя по размерам и обводам нашим противником был линеал. Надо подкрасться на пистолетный выстрел, дать залп картечью и тут же на абордаж. Сцепиться крючьями с врагом, чтобы тот не выстрелил в ответ. Их залпа нам не пережить. У него не меньше четырёх десятков пушек на борт - они нас просто сметут.
- Правый борт! - прокричал Альмейда. - Огонь!
Слитный залп двадцати пяти пушек и моих мушкетёров утонул в ответном залпе линеала. Спасло нас только то, что на борту его была далеко не полная команда и стреляла едва ли треть его пушек. Две свинцовых метели прошлись по палубам обоих кораблей. Абордажники, понимая, что единственный шанс на спасение там - на борту вражеского корабля. Мы рванулись вперёд, как тогда, в Торке, через свинец. С треском, ломая фальшборт, рухнули абордажные трапы, в палубу врезались крючья. Мы неслись первой волной, за нами - остальные матросы, что не висели на вантах, стреляя по врагу из мушкетов. "Каммориста" была боевым кораблём, на ней любой матрос хорошо умел владеть оружием, каждый шёл на абордаж. Команда Рокэ была кем-то вроде ударного отряда, за которым следовали остальные.
Минуя трап, я прыгнул через узкую полоску воды, разделявшую корабли, чем сильно удивил дриксов, не ожидавших подобного лихачества. Первого я пристрелил в упор, второго - пропорол кинжалом, зажатым в левой руке. Выхватив правой абордажную саблю, я закрутился, нанося удары направо и налево. Теснота палубной рубки мало отличалась от тесноты, царившей в окопах или на бастионах, которые приходилось штурмовать. Из-за непривычной тяжести абордажной сабли рука начала неметь.
На меня налетел здоровенный рыжий детина с абордажным топором, какими не пользовались вот уже лет десять. Однако этот владел им с неподражаемым искусством. Мой нагрудник из буйволовой кожи, спасавший жизнь не раз и не два, неплохо защищавший от ударов шпаг и кинжалов, не послужит хорошей защитой от этакого монстра. Здоровяк обрушил на меня свой топор, я едва успел увернуться от него и даже ткнул в ответ кинжалом. Детина, что называется, поймал с полбье стали, но, не обращая внимания на рану, рубанул меня с плеча. Выдернув кинжал, я нырнул под его руки, боднул плечом, заставляя потерять равновесие, но из-за этого мы оказались слишком близко, чтобы я мог нормально рубить, даже абордажной саблей. Поэтому я поставил не силу, а на скорость. Снова вонзив в бок здоровяка кинжал, я обрушил на него несколько быстрых ударов. Руки, ноги, грудь. Здоровяк отмахнулся от меня топором, но как-то вяло - слишком много крови потерял. Угостив его напоследок клинком по голове, я бросился дальше, к корме.
Там, на этом импровизированном бастионе, отчаянно оборонялись офицеры дриксов. Хотя у меня были сильные сомнения по этому поводу. Не похожи были эти орлы на офицеров - одеты кто во что горазд, даже для корсаров это слишком. Первым на штурме был, естественно, Рокэ. В залитой кровью, прокопченной и разорванной кэналлийской одежде он мчался, перепрыгивая через трупы и раненных, лихо размахивая абордажной саблей. Пробежав по лестнице, Рокэ ввинтился во вражьих офицеров и я потерял его из виду.