Зажав в зубах кинжал и сунув саблю за пояс, я ухватился за обломок ограждения, подтянулся и рывком забросил себя на полуют. Заскочив, первым делом перерезал глотку замешкавшемуся "офицеру" - узкий клинок прошёлся прямо по лихому красному платку, быстро начавшему наливаться густым, тёмным багрянцем. Второй "офицер", павший от моей руки, попытался развернуться и тут же схлопотал саблей по голове. Покачнувшись, словно пьяный, он рухнул ничком. Я же подхватил под мышку того, которому перерезал горло, закрываясь от выпада ещё одного дрикса - или кем были эти люди - клинок почти на треть вошёл в тело покойника. Клянусь, конец его пощёкотал мне рёбра. Я отшвырнул труп, не успевший освободить шпагу "офицер" дёрнулся вслед за падающим телом, и тут же я рубанул его по рёбрам, для верности пару раз ткнув кинжалом с другой стороны.
На полуюте остались лишь я, Рокэ и Шад и вражеский капитан, замерший у штурвала. Вот он-то был одет вполне подобающе, хотя сейчас от его одежды остались лохмотья. Под ногами капитана лежали три трупа наших абордажников с характерными ранами от волнистого клинка шпаги, что тот сжимал в правой руке. Обращался он с этим оружием очень хорошо, но всё же хуже Рокэ, сцепившегося с ним один на один. Мы с Шадом остались в стороне. Это был поединок, в который лучше не соваться. Пускай разбираются друг с другом, тем более, что Рокэ ничего не грозит.
Пускай абордажная сабля короче и тяжелее, а любая рана шпагой, которой орудовал вражеский капитан, стала бы смертельной - не сейчас, так в дальнейшем - для Рокэ. И всё же я был уверен, что теньент Аррохадо легко расправится с этим врагом. Так и вышло. Всего через несколько секунд капитан этого линеала лежал у ног Рокэ с разрубленной грудью.
Рокэ склонился над телом, подобрав шпагу.
- Хорошая работа, - заключил он, закончив осмотр. - Я думал, дриксы такими не пользуются.
- Это не гуси, - подал голос Шад, едва ли не впервые за всё наше недолгое знакомство. - Обычные пираты. Главарь у них… был, - он кивнул на труп, - Длинный Дронг.
Я присел над телом и внимательно вгляделся в лицо трупа. Слишком уж знакомым показалось мне его имя. Так и есть. Он самый. Дронг Верзила, теперь значит Длинный Дронг…был. Всегда был продажной тварью - теперь значит к Дриксен переметнулся. И чтобы такому человеку доверили этот самый "Императрикс". Хотя Шад сказал, что это обычные пираты. Может и так. Раньше Дронг рассекал на "Ветреной русалке" - быстроходном корвете, одном из самых шустрых во всём Устричном море. Теперь вот пересел на линеал, значит. И ушёл под руку кесаря.
- Второй помощник, - распорядился Альмейда, - берите половину команды и ступайте на линеал.
- Нас осталось слишком мало, капитан, - второй помощник не участвовал в абордаже и был крайне разочарован этим фактом. - Большая часть команды ранена и многие не дотянут до рассвета. Врач и фельдшера надрываются, жилы рвут. Нас спасло только то, что у врага не было достаточно людей, чтобы дать настоящий залп. Иначе "Каммористу" просто смело бы картечью.
- Не понимаю, - совершенно спокойно сказал Альмейда, - как это относится к моему приказу. Я не намерен топить или дарить гусям линеал. Мы возьмём этот корабль на буксир и дотащим до Марикьяры. Вам это ясно? - Второй помощник кивнул. - Выполняйте.
Домой мы тащились едва-едва. Накинув на нос линеала буксировочные тросы, наскоро сделанные из запасных снастей того же линеала, пересадив половину оставшейся команды на его борт, "Каммориста" двинулась в обратный путь. Мы не уходили далеко от берега, так что линеал едва не скрёб по дну килем. Людей было мало и даже мне пришлось тряхнуть стариной. По вантам я, конечно, уже не бегал, но и на палубе было чем заняться. Мы на ходу чинили "Каммористу", используя материалы опять же с линеала, принимавшим нашими усилиями всё более ободранный вид.
И вот спустя почти два месяца мы, вновь обогнув Кэналлоа, вернулись на Марикьяру.
Там наш ждали дурные вести. "Императрикс" вышла на промысел. Сейчас он вовсю гулял вдоль побережья Придды, тех же Улаппа с Ардорой, едва не каждый день атакуя торговцев и одиночные корабли, несколько расхрабрившись он напал на небольшие конвои, обстреляв их с большого расстояния. А мы в это время торчали на Марикьяре - ждали пока отремонтируют "Каммористу". Не смотря на то, что мы кое-как залатали её ещё в море, наш фрегат очень сильно пострадал в сражении с линеалом Длинного Дронга. Нам едва-едва хватило денег на ремонт, лишь загнав трофейный корабль, мы смогли свести концы с концами. Адмиралтейство после не слишком удачного рейда потеряло интерес к затее Альмейды и золото из Олларии потекло куда менее обильным потоком, нежели полугодом раньше. Набрать новых матросов, заплатить нам и набрать припасов Альмейде удалось с награды, объявленной за голову Длинного Дронга. Деньги это были немалые и всё равно хватило его, что называется, в притык.
Тяжкая тоска обрушилась на нас, переживших первый рейд "Каммористы". От абордажной команды остались только я, Рокэ и Шад. Ещё двоих выживших в той безумной схватке мы проводили на сушу - один лишился правой руки, второй - большей части лица, ему почти в упор выстрелил из пистолета пират, оборонявший лестницу на полуют, однако усилиями корабельного врача "Каммористы" и благодаря недюжинному здоровью он всё же остался в живых. Мы - впятером - частенько допоздна засиживались в портовых тавернах, опустошая бутылки терпких южных вин, пропивали своё жалование и выходной пенсион, выплаченный покалеченным морякам. Как ни странно, мои Закатные твари оставили меня на время в покое - и я не знал причины этого, обилие неплохого вина, климат острова или же тот факт, что я был занят делом. А может быть, их отгоняли песни.
Сквозь узкое оконце солнца луч проник
Пытаясь отогреть сырые камни стен
Сегодня в честь победы будет цирк у них
И на потеху бой, у нас, попавших в пленЗевая будут дамы на трибунах ждать,
Когда один из нас другому пустит кровь
Кто победит в бою, кому свободу дать
Гадает королева выгнув бровьОна не знает как прекрасна степь весной
Как мчат, вздымая пыль, шальные табуны
Свобода мне нужна, нужна любой ценой
Я пленный воин, я виновен без виныНо что же это, Боги, предо мною он
Тот, кто в бою от стрел закрыл меня собой
И задохнется крик, и захлебнется стон
"Вам нужен бой? Ну ладно, будет бой,Ну что ж, мой друг, давай повеселим народ,
Я словно невзначай нарвусь на твой клинок;
Ты спас меня в бою, сегодня мой черед,
Сегодня мне лежать поверженным у ног".Но он смеясь встает со мной к спине спина
И, обнажая меч, мне шепчет: "Не спеши.
Они хотели крови? Пусть же пьют до дна.
Кто виноват сегодня - Бог решит."
Шад отложил гитару и взял свой стакан с вином. Не помню уже с чего мы заговорили о древних балладах, кажется, первым начал Рокэ. Шад сказал, что помнит одну, слышал её ещё у себя на родине, в Багряных землях. Он взял гитару и запел, на тягучем языке своей земли. Я весьма смутно понимал слова - в голове стоял туман от выпитого вина, к голосу Шада примешивался шум волн, взявшийся незнамо откуда; но общий настрой уловил. И столько было в этой песне безнадёги и тоски, что захотелось плакать или схватиться за шпагу - тьфу ты, абордажную саблю, теперь она у меня на поясе висит - и встать плечом к плечу с теми двумя на арене - или как называется то место, где в далёкой древности дрались друг с другом или со зверьём попавшие в плен воины.
- Хорошая баллада, - кивнул Рокэ, - вот только не такая древняя, как ты говорил. Обычай, о котором ты пел ещё догальтарский - так развлекались правители отдельных стран, что после вошли в Золотую анаксию. Их правители не звали себя королями - у них для себя были совсем иные титулы, позабытые сейчас.
- Их песни позабыты вместе с титулами, - заметил однорукий абордажник. - Или может ты знаешь какие-то, а, Рубен? - Он неуклюже левой рукой взял гитару у Шада и протянул Рокэ.
- Отчего бы не спеть, - кивнул Рокэ, проходясь длинными пальцами по струнам.
Ветер рвет паруса, корабли отгоняя от всех берегов,
Ветер гонит волну за волной и уносит корабль в океан.
Он заблудится сам в океане, ну что ж, это участь ветров.
И поют паруса, и к тому же готов ко всему капитан, капитан.Он уверен в команде, которая с ним на одном корабле,
Капитан верит в звездную ночь и отчаянно верит в себя.
Он доверился буйному ветру и верной попутной волне.
Он измучен мечтой, ему снится и снится святая земля.Он один в этом бешеном море, где властвует злой ураган.
В переводе на жизненный слог - это боль и утрата друзей.
Может статься, риф, скрытый волной - это будущий твой пьедестал.
Может быть, ты останешься здесь - такова уж судьба кораблей, кораблей.Но однажды, когда океан заалеет от ранней зари,
И когда волны лягут под киль, как бы штилем прощенья моля,
И тогда потерявших надежду ударит крик юнги: "Смотри!"
И в скупой капитанской слезе отразится святая земля. Святая земля!
- Ты надул нас, Рубен! - нетрезвым голосом выкрикнул одноглазый. - Я знаю эту балладу. Никакая она не древняя. Её привезли сюда предки бергеров или дриксов из Седых земель. Говорят, они сложили её, когда шли со своей родины в Золотые земли.
- Это было довольно давно, - заметил Рокэ. - К тому же в балладе Шада есть нестыковка. Сначала он поёт "боги", а потом - "бог".
- Слушай, - обратился ко мне однорукий, - а ты сегодня не пел. Говорят, вы, кэналлийцы, родились с гитарой, а ты ещё не пел. Спой. - Он хлопнул ладонью по столу.
- Спой-спой, - поддержал его одноглазый.
А Рокэ просто протянул мне гитару. Ну что ж, моя очередь.
Вели баронессе скромнее быть,
Вели ей ресницы не поднимать,
Вели ей, барон… Только поздно, слышишь?
Молва покатилась, как камень с вершины…Жена мол, тебе не верна
Вели негодяя немедля убить,
Вели баронессу везти в монастырь,
Вели же, барон… Только поздно, слышишь?Труворы в округе поют о бастарде,
Что был от измены рожден.
Судьба в лицо - колодой карт.
Перечеркни свой герб, бастард,Ты здесь чужой, на карнавале чьих-то встреч,
Где Честью кормят воронье -
И ты отрекся от нее…
Вассал удачи уповает лишь на меч.Иди и возьми, если сможешь взять,
Иди и ответь на удар ударом,
Иди же, бастард, объяви свой вызов,
Небрежно швыряя перчатку мируИ пусть победит, кто прав.
А что благородство? А в чем тут подлость?
Ведь ты не виновен в своем рожденье,
И если война - пусть война без правил,И если победа - любой ценою,
Никто не посмеет судить.
Где был Господь, когда ты звал?
Пока еще молчал металл,Пока твой путь еще не брошен за порог.
И горький смех корежит рот,
И ты погнал коня вперед,
Не разбирая перепутанных дорог.Из рук короля ты получишь титул,
Женой твоей станет сама герцогиня,
Ты станешь богат и фавор узнаешь,
Достойнейшим будешь из всех достойных,Но это не будет финал.
Удача, пой - момент настал.
Каков игрок - таков финал.
Уже трубит герольд в охрипшую трубу.Монета встанет на ребро,
Фортуна выбросит зеро.
Плати судьбой за жизнь, а жизнью за судьбу.
Вели герцогине скромнее быть,
Вели ей ресницы не поднимать…
- Это довольно крамольная песня, - заметил Рокэ. - В ней можно проследить аналогию с Франциском I. И вообще, мы заговорили о древних песнях, а никто не спел её ни одной такой.
- Ты сам первый начал, Рубен, - упрекнул его однорукий. - Бергерские песни поёшь, вместо обещанных древних.
- Какая разница? - сказал я. - Песни хороши - это главное.
Спорить со мной никто не стал.
Пускай команду набрали практически новую, но абордажники - в этот раз Альмейда решил набрать полноценную команду, а не собирать людей, как говорят в Торке, с бору по сосенке - мало отличались от предыдущих. Точно такие же висельники, но теперь нам с Рокэ и Шадом придётся за две недели сделать из них хотя бы подобие хорошо сбитой команды. Мы гоняли их до седьмого пота - и лично я держался последние часы на чисто кэналлийском гоноре, про Шада можно сказать тоже самое, только гонор был багряноземельский, а вот Рокэ… Толи он был слишком хорошим актёром, толи действительно не уставал. Не могу сказать, что наши абордажники были полностью готовы к бою, но, думаю, без проверки этого не понять.
И вот в жаркое летнее утро "Каммориста" вновь покинула Марикьяру.
Этот поход был куда удачней предыдущего. Мы не встретили "Императрикс", который поспешил уйти к берегам Дриксен, славно погуляв в наших водах. Однако в эту "прогулка" мы взяли на абордаж несколько пиратов, совершенно обнаглевших, глядя на безнаказанность "Императрикс", парочку так и вовсе отправили на дно, выловив из воды по десятку пиратов. Наши абордажники показали себя не с самой худшей стороны, мы неизменно проламывали защиту врага или же держали их удар, лишь двое солдат погибли за время похода, да ещё троих списали на берег из-за ран. На сей раз мы не стали конвоировать корабли на Марикьяру - потопили все - а пленных пиратов высаживали в прибрежных городах Придды. Лишь один случай запомнился мне.
Тяжело гружёный галеон шёл очень медленно, хоть и все паруса были подняты. Какой-то жадный торговец решил загрузиться по самые борта - вроде бы ничего странного, однако спустя несколько минут над палубой пронёсся приказ:
- Поворот в бейдевинд! Курс зюйд-ост! Сближаемся с галеоном!
Для чего преследовать этого торговца? Вымпел над ним наш, талигойский, с цветами Кэналлоа, но капитану виднее.
- Теньент Аррохадо, приготовьте ваших людей к осмотру корабля, - обратился к Рокэ Альмейда, отнимая от глаза подзорную трубу. Они оба стояли на мостике "Каммористы".
- Разрешите спросить, - обратился к нему маркиз Алвасете, - что вы такого разглядели?
Альмейда молча перед ему трубу.
Я не удивился, когда мы подняли знак: "Остановиться! Приготовиться к проверке." Галеон словно нехотя спустил паруса и мы легко догнали его. Швартоваться к его борту мы не стали, замерев в нескольких десятках ярдов от галеона - отсюда можно было прочесть его название, написанное на кэналлийском: "Эль торо" - "Бычок", это если на талиг. Капитан и Рокэ выстроили нас и Альмейда приказал отобрать из абордажников команду для проверки.
- Я возглавлю её, - решил Рокэ. - Со мной пойдут, - он начал перечислять имена абордажников.
- Постойте, - сказал я, когда он закончил. - Раз уж я иду с проверкой, - Рокэ назвал наши с Шадом имена первыми, - хотелось бы знать, что именно мы ищем?
- Рабов, - коротко бросил Альмейда. - Заметив нас, с галеона стали выбрасывать людей, но не думаю, что успели выкинуть всех.
- Слишком легко они остановились, - буркнул я, - и согласились на проверку.
- Ты думаешь, может быть ловушка? - спросил Альмейда.
- Вполне, - кивнул я. - Поэтому идти лучше мне с ещё двумя парнями. Если что, потеря невелика, а управиться с работорговцами мы сможем и втроём. Станет жарко - поднимем шум.
Альмейда долго глядел мне в глаза, но я взгляда не отвёл, и капитан кивнул. Взяв ещё двоих орлов, я с ними спустился в шлюпку. Парни сели на вёсла и уже через несколько минут я ухватился за сходни и поднялся на борт "Эль торо". Меня приветствовал его капитан - высокий кэналлиец по имени Хуан.
- Прошу прощения, - первым делом, представившись, сказал он, - на борту моего корабля эпидемия. Именно поэтому мы выкидывали за борт тела.
- Отчего ж вы не подняли соответствующий флаг? - поинтересовался я, как бы невзначай роняя ладонь на эфес абордажной сабли. - Да и вы не производите впечатления особенно больного.
- Болезнь весьма избирательна, - хищно усмехнулся Хуан.
- Я готов рискнуть, - одними губами улыбнулся я, - думаю, как и мои люди. Проводите нас в трюм, капитан Хуан.
Через люк, мы спустились на нижнюю палубу, а оттуда в трюм. Я неплохо разбирался в галеонах, поэтому намерено свернул не туда.
- Там у нас пороховой погреб, - сказал мне один из сопровождавших нас помощников капитана - всего их было с десяток, славный конвой.
Кивнув ему, я как ни в чём не бывало зашагал следом за Хуаном. В трюме были сложены разнообразные припасы в тюках и бочках, они занимали примерно половину его - вторая половина была отделена прочной дверью с массивным засовом.
- Что там? - спросил я у Хуана.
- Там наш товар, - не моргнув глазом ответил тот. - Слишком ценен. Люди у меня те ещё - боюсь потырят чего.
- Меня вы не подозреваете в том, что я могу украсть нечто. Откройте дверь.
- Двадцать талов золотом, - резко бросил Хуан, - и вы заканчиваете осмотр здесь.
- Два десятка талов, говоришь? - протянул я, оборачиваясь к своим людям - помощники Хуана медленно обходили нас с флангов, весьма ловко, учитывая скромные размеры трюмного помещения.
Спас меня тогда только нагрудник из буйволовой кожи, предусмотрительно надетый под плащ. Наваха капитана Хуана прошлась по нему, я крутанулся на месте, наотмашь врезав кулаком ему в ухо. Работорговец покачнулся. Вторым ударом я выбил у него наваху и развернулся обратно к своим. Оба абордажника оказались не столь предусмотрительны - они лежали на быстро темнеющих от крови досках с перерезанными глотками.
- Ну вот видишь, - усмехнулся из-за моей спины Хуан, - а я предлагал тебе хорошие деньги. Сам напросился!
Я не стал дожидаться его действий - сам бросился на врага, выхватывая из-под короткого плаща кинжал. Похоже помощники капитана не ожидали такой атаки. Первому я всадил кинжал в живот по самую рукоять, рванув его вверх - пускай помучается, работорговец! Развернувшись, я витой гардой, закрывающей ладонь, врезал второму по лицу. Тот отшатнулся, зажимая разбитый рот. Я протолкался мимо него, сдёрнув с плеча плащ, швырнул его на голову третьего, толкнул его на остальных, заставляя повалиться прямиком на трупы моих людей. Сам же бросился к пороховому погребу, на бегу сдёрнув с крюка масляную лампу, освещавшую трюм. Дверь порохового погреба не выдержала удара ногой. Я влетел в него - ещё несколькими ударами распоров мешки с порохом и выбив дно у нескольких бочек. Чёрный зернистый порошок посыпался мне под ноги. Отшвырнув кинжал, я выхватил из-за пояса пистолет и замер с занесённой над головой лампой.
- Ты что, идиот?! - заорал на меня Хуан, первым подбежавший к высаженной двери погреба. - Мы же все взлетим на воздух!
- Тебя я пристрелю, - сказал я, покачивая лампой.
- Ладно, - протянул Хуан, - чего ты хочешь? Это глупо, стоять так. Стоит тебе сделать шаг за порог погреба - и мы тебя зубами порвём.
- Прикажи своим людям сложить оружие, - спокойно сказал я, - и впустить на борт всю абордажную команду с "Каммористы". Как только здесь появятся наши люди, я передам им лампу. И поторопись, Хуан, - добавил я напоследок, - а то рука у меня затекает.
- Это глупо, - повторил Хуан. - Взрыв отправит на дно и вашу "Каммористу".
- Чушь, - отмахнулся я, опасно качнув лампой, от чего люди Хуана - да и сам он - как один вздрогнули. - "Каммориста" слишком далеко - взрыв не повредит ей. Шевелитесь! - прикрикнул я на притихших работорговцев.