Ладно… Тогда я там просмотрю, а вы – туда. – Махнул рукой в противоположную от своего направления Степан, хотя не очень понимал, в чем смысл сейчас бродить тут, вдоль дороги.
Степан прошел около пятидесяти шагов, прежде чем обнаружил следующую находку, заставившую его оторопело замереть. На земле в нелепой позе лежала женщина, тоже без верхней одежды, на спине расплылось красное пятно от множественных пулевых ранений. Хотя по кучности и размеру входных отверстий, больше было похоже, будто жахнули дробью.
Что у тебя там?! – крикнул Константин, издали заметив, что Степан остановился.
Труп! Женский! – крикнул в ответ парень. - А у тебя?
У меня ничего. Стой там!
Константин махнул рукой и бегом бросился к Степану.
Н-да… В спину шарахнули. – Изрек он, увидев второе тело.
Слушай, я чего подумал… - незаметно для самого себя перешел на 'ты' Степан. – Надо бы их похоронить по-человечески. А то так бросать под открытым небом… не по-человечески, что ли.
Ну, давай! Помоги мне… - кивнул Константин, нагибаясь и беря женщину за холодные синюшные руки.
Мужчины вдвоем отнесли окоченевший труп ко второму трупу. Нести было ужасно не удобно – тело окоченело и казалось неимоверно тяжелым.
Слушай, а может, обыскать их нужно? Может, хоть имена узнаем… - предложил Константин.
Вот ты и шарь, а я пока яму выкопаю. У меня в багажнике саперная лопатка где-то была.
Степан быстро взбежал на обочину, где оставил Ниссан, открыл багажник, поморщившись от запаха бензина, и начал выискивать лопатку, пытаясь вспомнить, куда же он ее мог запихнуть. Наконец, парень нащупал чехол, в котором лежала лопатка, и достал ее из багажника.
Рыть полусырую землю было хоть и не очень сложно, но и не просто, хуже было счищать налипший грунт на плоскость лопатки.
Есть документы! – послышалось справа, где, сидя на корточках, Константин Аркадьевич как раз раскрывал первую книжечку с трезубцем на обложке. – Воробьев Сергей Викторович семидесятого года рождения и … Воробьева Наталья Ивановна семьдесят пятого. Симпатичная… была.
Как ты думаешь, за что их?– тяжело дыша от интенсивной работы, спросил Степан, оценивая, достаточно ли глубокой для двух тел получилась вырытая яма. - И кто?
Кто – можно только догадываться. А за что… Ограбили, скорее всего, выкинули из машины и пристрелили. Они же без верхней одежды. Наверное, печку в машине включили, поэтому без курток и сидели.
Хреново все как-то. Осторожнее нужно быть. Тебя с Юркой ограбили, этих пристрелили. Времена нынче…
Поэтому я и говорю – объединяться надо.
Ладно. Ну все… Более-менее. Не два кубических метра, но поместятся.
Тела аккуратно положили в вырытую неглубокую ямку, засыпали землей, выровняв получившийся холмик, сверху которого положили два предварительно завернутых в целофан паспорта, прижав их камешками.
Ну, все. Гражданский долг выполнен. – Поднялся, отряхивая руки, Степан.
Слушай, я и забыл, чего мы останавливались! – невесело хмыкнул Константин.
У меня такое ощущение, что теперь лучше не останавливаться. Теперь только на конечной остановке.
Еще ж к вашим родственникам заехать надо. Вот там и остановимся.
*
Незаметно как-то доехали до Красноперекопска. Небольшой промышленный городок так же погряз в непонятно откуда взявшейся заразе, поглотившей в хаосе и крови один город за другим. На пустынных улицах, по которым медленно бродили ожившие трупы, стояли брошенные разбитые машины. Живых людей видно что-то не было.
Городок проскочили быстро.
Буквально сразу за выездом из города, справа от дороги показались густые камыши и неприятный болотистый запах – так пахло озеро Старое, богатое солями, в том числе и бромом, который и добывают на местном заводе.
Фу, ну и вонь! – скривился на заднем сиденье Юрка.
Дыши попом!
Очень смешно.
Городок сменился бескрайними полями, по коим с легкостью гулял ветер, просачиваясь через практически выпиленные защитные насаждения, которые и должны были защищать посевы от ветродуев.
Ты, Степан, не гони так. – Посоветовал Константин.
А чего?
Лучше проселками город объехать.
Зачем? Так ведь быстрее.
Быстрее-то быстрее, но торопиться нужно только при ловле блох. Ты ж не хочешь, как те валяться в канаве с развороченной башкой?
А что, есть опасения?
Да, - цыкнул губами попутчик и неопределенно качнул головой. – В девяностых здесь менты всех крышевали, так что не удивлюсь, если и сейчас та же ситуация, только несколько ухудшенная. И если не хотим неприятностей, то лучше не рисковать – проселками объехать и выбраться сразу на Херсонское шоссе. А вот и спуск есть…
Показал пальцем чуть левее от дороги Константин.
Ну ладно… Береженого Бог бережет!
Степан немного притормозил и плавно съехал с трассы на грунтовку.
Ну а теперь куда?
У тебя карта есть?
В бардачке!
Константин открыл бардачок и извлек Атлас автомобильных дорог, полистал его, ища подходящую страницу, наконец, остановился на одной из них.
Так, сейчас езжай по этой тропинке вдоль трассы, потом через канальчик и забирай на запад до первого перекрестка, там направо и вперед. Проскочим Рисовое и будем забирать налево, до залива, и вдоль берега…
Ты не гони, я ничего не запомню. Лучше давай по ходу пьесы.
Пыли не было – земля была еще достаточно влажная после прошедших дождей, но не настолько, чтобы автомобиль забуксовал. Петляя по полям и лугам и убивая ходовую на бездорожье, на трассу мужчины вышли только возле Ставков, а там втопили педаль газа до упора и устремились вдоль Канала.
Дороги на Херсонщине в общей сложности были ужасные, но пока покрытие оставалось более-менее пригодным для нормальной езды. Это дальше, когда дорога повернет на Новокиевку и Копани начнется чудо-атракцион 'проверка вестибулярного аппарата и ходовой части автомобиля'. Потому как вроде и трасса областного значения, а по сути - сплошные ямы да ухабы, по случайности чуть припорошенные асфальтом.
Наконец, показался дорожный указатель ‘Гавриловка Вторая, 2 км'.
Почти доехали… - пробормотал Степан.
Да, и не верится. Как думаешь, не зря не стали в Армянск заезжать?
Да фиг его знает! Но проверять все на собственной шкуре как-то не хочется.
Степан немного притормозил и, убедившись в отсутствии встречного транспорта, свернул налево на ведущую к селу дорогу, вдоль которой росли неизменные для Херсонщины тополя, иногда сменяющиеся шелковицей или диким абрикосом. И частенько сельские мальчишки на своих велосипедах приезжали обрывать плоды этих деревьев. Велики вообще в селах были основным средством передвижения, на них гоняли и стар, и млад, рассекая поселки и деревеньки из одного конца в другой.
Слушай, а ведь если кто перекроет шлюзы канала, то сельскому хозяйству южных регионов придется очень туго. – Решил высказать внезапно возникшую мысль Константин.
Ты всерьез думаешь, что все это, - Степан кивнул головой, намекая на произошедшее за последние дни, - всерьез и надолго?
Если бы мне это все просто казалось, то ты бы сейчас в Севастополе окна устанавливал, а я бы в Евпатории читал свою психологию, пытаясь объяснить студентам то, что и сам толком не понимаю. К тому же весь этот пипец творится не только у нас, а и по всему миру. Смотри!
Мужчина показал пальцем на столб дыма, показавшийся впереди, чуть за деревьями.
Горит что-то…
Поднажми, Степа. Что-то мне не очень все это нравится. Пожар в селе вообще страшное дело. Тем более, в таком маленьком.
Еще бы!
В селах, где во дворах частенько попадаются соломенные скирды, сверху накрытые черной пленкой от дождя, достаточно одной искре упасть, как может разгореться пожарище, которое сможет перекинуться и на хозяйский дом, а при ветре и толике невезения еще и соседские поджечь.
Появившиеся из-за деревьев дома богатыми назвать было очень сложно. Низенькие, одноэтажные с двускатными крышами, они стояли в окружении голых деревьев, которые еще не отошли от зимней спячки. Заборы в основном все были невысокие, бетонные, практически все с одним и тем же рисунком, через который было видно все, что происходит во дворах. Это городские обычно огораживались двухметровыми исполинскими ограждениями с тяжелыми воротами, а здесь, в деревне, все у всех на виду. Может, поэтому и люди немного чище и проще.
Горел дом, что стоял чуть правее от дороги, ведущей на трассу. Полыхало знатно. Темно-серый дым столбом поднимался к небу, намекая на безветренную погоду, да и запах гари резал ноздри.
Куда ехать-то дальше? – притормозил на перекрестке Степан. - Где родичи живут?
Прямо по дороге, потом направо будет поворот. Я покажу. Надеюсь, что хоть на соседские дома огонь не перекинется…
Мож, туда рванем? – предложил Рогов, кивнув в сторону пожара.
И что? У тебя пожарная машина под рукой есть? Или как?
Ну, все равно… Может, чем помочь надо?
Да и без нас там разберутся. Сворачивай тут.
В Гавриловке ничего не говорило о произошедшей во всем мире беде. Нет, не так – Беде. Потому что это первая всемирная катастрофа после библейского Потопа, если таковой, конечно, был. По улицам все также гоняли мужики на велосипедах, с пастбища возвращались коровы, о чем свидетельствовали свежие лепешки на потрескавшемся асфальте. Возле одного из дворов, в небольшой луже купались гуси, гогоча на всю улицу.
Как будто ничего и не произошло… - покачал головой Степан, глядя на всю эту идиллию.
Да уж. Главное, чтобы они бредням двух не совсем сумасшедших поверили, что мертвяки в городах ходят и живых жрут.
Это мы что ли сумасшедшие?
Ну, ты сам посуди. Тут все тихо-мирно… А тут двое рассказывают про ‘там-тарарам’ в городах.
Да ну не может же быть такого, что они совсем не в курсах. А новости? А друзья-родственники-дети в городах? – Отмахнулся Степан. – Хотя… Вот у родичей твоих и спросим. А что за родичи, кстати?
Отца моего – брат с семьей, - отозвался с заднего сиденья молчавший практически всю дорогу Юрка, теребивший за ухом довольного Буля. Тот прямо-таки млел от этого почесывания, изображая на своей собачьей морде всю гамму эмоций, которые получают при почухивании за ухом.
А кем дядька-то твой работает?
Когда-то был фельдшером, а потом в ветеринары подался. – Ответил пацан.
Ну, тогда не пропадет.
Вот здесь тормози! – махнул рукой Константин.
Степан припарковал Ниссан на придворовой территории, упершись капотом в лавочку возле калитки – благо, места хватало.
Юрка, вылезай!
Уже, дядь Кость! – крикнул довольный пацан, выскочивший уже из машины и довольно потягивающийся, а следом за ним и пес выскочил справлять свои естественные надобности.
Улица была широкая, хотя сама дорога едва-едва вмещала в себя две полосы движения, даже полторы, состоявшая из железо-бетонных плит, положенных друг возле друга, отчего при езде на стыках плит машина издавала звуки, свойственные поездам. Эдакое 'чух-чух' получалось. А уж на великах по таким дорогам гонять было то еще удовольствие, особенно, если ты в роли пассажира на железном и жестком багажнике сидишь – синяки на пятой точке были просто обеспечены.
Возле железной цветной калитки с изображенным на ней тюльпаном, были две скамейки, на которых обычно днем любили сидеть старушки, обсуждая последние сельские новости и сериалы, а к вечеру на боевом посту их сменяла любвеобильная молодежь.
Ну что, пойдем?
Пойдем. – Кивнул Степан, проверяя на месте ли пистолет, доставшийся в наследство от покойного Мишки.
Мужчины по очереди зашли в калитку, примыкающую к сплошной стене дома, все окна которого выходили только во двор, а за ними и парень, закрыв за собой дверцу. Миновав застекленную веранду, выкрашенную в веселенькую голубую краску, окна которой были прикрыты по деревенской традиции белыми занавесочками, закрывающими их только до половины, компания оказалась во внутреннем дворике, затененном серыми шершавыми побегами винограда, вьющимися по железным прутьям. Вот потеплеет, и пойдут новые ростки цепляться своими прутиками за перекрытия крыши.
Почувствовав присутствие посторонних, из небольшой деревянной будочки с оббитой жестью крышей выскочила дворовая собака непонятной рыже-серо-черной окраски, заливаясь звонким лаем и пытаясь сорваться с цепи, на которую ее посадили хозяева.
Дядь Коль! – заголосил Юрка, шикнув на пса, чтобы тот заткнулся.
– Где все? – непонимающе пожал плечами Константин.
А кто все? Кто здесь живет? – спросил Степан, разглядывая небогатое убранство внутреннего дворика.
Да, дядька его, с женой. И детей двое. Старшая Людка и младший Мишка.
Дядь Коль!!! Ты где? Да заткнись ты уже! – гаркнул на пса Юрка, чей лай уже порядком нервировал, звеня в ушах.
Ох и противные же эти мелкие собачонки! От горшка полвершка, чуть больше кошки, а визгу как от сирены массового оповещения населения.
Кого там чорты прынЭслы? – донесся из недр дома недовольный голос.
Да мы это! Я – Юрка!
Юрка?! Ты что ль? – перешел на русский язык обитатель дома, хотя своеобразный акцент все равно чувствовался.
На пороге появился заросший бородатый мужик с одутловатым красным лицом, которое выдавало в своем обладателе человека, любящего приложиться к бутылке. А судя по амбре, которое плыло впереди едким облаком, разъедающим глаза, этот самый 'дядя Коля' либо только из-за стакана, либо от вчерашнего еще не отошел. Волосы мужика уже давно не стриженные, взлохмаченные с нитками проступившей седины, торчали в разные стороны.
Я, дядь Коль. – Подтвердил свои слова Юрка. - Ты помнишь дядю Костю? Матери моей брата…
Да помню, конечно… Мы тогда на свадьбе твоей мамки с твоим папкой нехило погуляли. – Почесал подбородок Николай.
Да уж… два выбитых зуба и синяк под левым глазом в суммарной сложности. Так что можно сказать, что погуляли-то точно нехило.
Ну а яка свадьба та без драки? – усмехнулся в бороду Юркин родственничек.
Ну, значит, знакомство у вас крепкое и проверенное временем, - тоже усмехнулся Степан.
А ты кто? Я тебя не знаю.
А я Степан. Так, мимо проезжал.
А-а-а-а.
Дядь Коль, а где тетя Маша? – не дал возможности задать вопрос Юрка. - Где Людка? Мишка?
Машка-то моя… - Мужик горестно вздохнул и смахнул внезапно накатившуюся слезу. – Померла Машка… Вчера схоронили.
А дети где?! – через чур эмоционально спросил Константин, у которого перед глазами сразу же пронеслись страшные картины, которые он видел еще в городе. – Где дети?!
Да у кумы дети… - Отмахнулся бородач. - Я их еще позавчера туда отправил! А вы чего здесь?
Коль, ты совсем что ли не в курсе о происходящем?! – удивился Константин.
Да в курсе я, в курсе. Машка-то из города эту заразу привезла. Ее в автобусе грызнули, вот она и скончалась, а потом очнулась и полезла кусаться.
А как…
Да как-как… Топором. Я с бодуна конкретного был – у соседа теля родилось, вышел водички попить. А тут она бросается на меня с бешенными глазами. Я и сам не помню, как приложил ее по темечку. Потом испугался, что все... закроют меня лет так на десять, а потом уже, когда менты из райцентра приехали и рассказали про непонятно откуда взявшихся мертвяков. Я даже сначала не поверил, да и соседи все откровенно с ментов смеялись, но мною же убиенная жена была живым тому подтверждением. А еще меня даже в кутузку не забрали! Представляете? Сказали только, что от таких бешенных подальше держаться надо и укатили восвояси.
Ну, так а в селе? Есть у вас зомбаки-то? – допытывался до родича, хоть и косвенного, Константин.
А я знаю? – задрав голову, почесал шею Николай. - Я жену свою покойную поминал… - И тут же его голос задрожал, переменившись. - Как же я теперь без нее-то…. Машки своей… - чисто по-бабски заголосил мужик пьяными слезами.
Мужчины переглянулись, не зная, что делать.
Так, Коля, давай приходи в себя, поедем к куме твоей, заберем детишек и произведем обмен информацией.
Чего? – не сразу понял сказанное родич, глотая соленую воду, льющуюся с глаз.
Того! Собирайся, давай! Потом попричитаешь…
В машине Юрке пришлось потесниться – все же еще один пассажир, не считая баулов Степана, которые были вытеснены из багажника канистрами с топливом.
Кума Юркиного дядьки жила совсем недалеко – на соседней улице. Хотя в этой деревеньке из-за ее размеров все были друг другу соседями и жили друг от друга недалеко. Той деревеньки то было – пять улиц пересеченных меж собой…
На звук подъехавшей машины, разносившийся в тихой местности как гром, выскочила из отдельно стоящей кухни хозяйка – плотная тетка в теплом байковом халате, поверх которого была одета меховая жилетка, мехом вовнутрь, на ногах женщины были черные калоши, без которых в деревне просто не обойтись.
Женщина прищурила глаза, присматриваясь к подъехавшей машине, и не узнавала ее – вроде ни у кого из местных такого дорогого автомобиля не было. Максимум – ‘шестерка’ отечественная, дребезжащая на всех колдобинах местных дорог. Но как только заметила вывалившегося из заднего сиденья Колю, которого все еще шатало от выпитого, то тут же вышла из кухни на улицу, прикрыв дверь, и направилась к калитке, по дороге загоняя выскочившего большого пса неизвестной породы, чем-то напоминающего овчарку, в огромную деревянную будку с жестяной крышей. Пес, обиженно поджав хвост, сломанные еще во времена былого щенячества, юркнул в отверстие своего домика, не понимая, почему же на него накричала хозяйка, если он исправно нес свою службу, предупреждая, что ко двору подошли люди с незнакомым ему запахом.
Коль, цэ ты? – на присущем южным регионам Украины суржике спросила женщина.
Та я, я! Дэ дети? - последнее слово было сказано на чистейшем русском языке, который неминуемо наложил свой отпечаток на говоре южных и восточных регионов страны.
Дэ-дэ… В хати, телевизор смотрять!
Погукай* йих! – оперся на поперечную балку калитки Юркин дядька по отцу.
А шо такэ? Ты чого прыйшов?
Та не шо! Погукай, кажу! – рассердился Коля, даже ногой топнул от нахлынувший чувств.
Та ты проспысь сначала! Пэрэгаром аж сюды нэсэ! Розкомандувався тут! – возмутилась тетка такому тону.
А ну цыць, кума! Чого розийшлась?!
Я тоби поцыкаю! Пыв тры дни, Марию погубыв, а тэпэр за дитьмы п'яный прыйихав… Ще й на мэнэ пащэку** розкрывае!
Та чого ты завэлася на пустому мисци***?
Я шо, трахтур****, шоб заводытыся?
Ну, так и нэ бурчи!
А я и нэ бурчу! – не сдавалась кума.
От и нэ бурчи! А дитэй все ж поклич *!
На всю эту перебранку из дома, стоявшего напротив летней кухни, выглянул мужик в белой майке и растянутых трениках с одностволкой в руках.
Людка, хто там?! – уставился на взвинченную жену тот. – О! Колюня, цэ ты? Людка, ты чого голосуешь, як потерпевшая?