- Они так думают. Они породили Гибельный Шторм. В нем нет грандиозности Великого Ока, или хотя бы Мальстрима, но это начало.
Гор вновь положил руку на книгу в кожаном переплете.
- Почему же кажется, что ты куда меньше убежден в их триумфе?
- Можно только гадать о степени их подлинного триумфа, если на победном параде они разворачиваются и бегут от Легиона, который, предположительно, сокрушили.
Гор усмехнулся, неохотно соглашаясь с заявлением. После краткого молчания он задал вопрос, которого от него ждал Лоргар. Подлинную причину, по которой он вызвал брата.
- Это сработает, Лоргар? - Гор улыбнулся, но жест вышел меланхоличным, указывая на уязвимость, всегда скрываемую перед другими. - Я не смогу выиграть войну без вас с Ангроном. Без ваших Легионов.
Теперь пришла очередь Лоргара рассмеяться.
- Избавь меня от ложной скромности, Гор. Даже если бы ты лишился всех братьев, всех Легионов, всех кораблей и всех, кто тебе служит, ты бы все равно распахнул двери тронного зала Отца, рассчитывая победить.
Однако Гор не улыбался.
- Это сработает? - снова спросил он. - Ты действительно можешь утопить Ультрамар в волнах варпа, или мы в лучшем случае можем надеяться на кровь Легиона Жиллимана?
Лоргар прошелся по амфитеатру военного совета "Духа мщения", известного Сынам Гора как Двор Луперкаля. Его не было там на самом деле, но шаги точно так же порождали эхо.
- Ты заставил меня взять с собой Ангрона и обезумевших глупцов, которых он называет своими сыновьями. А теперь задаешь мне вопросы, гадая, потерплю ли я неудачу. Когда ты сменил веру в меня на незаслуженное сомнение?
- Когда ты изменился , - просто ответил Гор. - Когда ты сразился с Кораксом и покинул Исстван V другим человеком, заявляя, будто воспротивился судьбе. Когда телепортировал своих воинов на корабли Фулгрима и угрожал уничтожить его Легион из-за того, что наш брат перестал быть собой. Я сменил веру на сомнение, когда перестал быть уверен в том, кто же ты, Лоргар Аврелиан.
- Я Первосвященник Изначальной Истины, - голос Несущего Слово чуть дрогнул. - Я Проповедник Абсолютного Хаоса.
- Красивые слова, Лоргар. Но они мало что значат без достижений.
Лоргар повернулся к брату.
- Я - тот, кем был рожден стать. Ты хочешь наказать меня за то, что я больше не слабый, не заблудший, не примарх без цели. Вспомни Исстван III, Гор. Я слышал, как планета умирает , находясь за многие тысяч систем от нее. Несомненно, ты беседовал со своими хорами астропатов или навигаторами флота. Предсмертный крик мира был громче, отчетливее и резче, чем сам Астрономикон.
Лоргар поднял руку и описал кончиками пальцев круг, создав иллюзорную сферу белого пламени. Та сложилась в призрачный образ Терры. С поверхности самого крупного континента исходило тонкое, абсолютно прямое копье света.
- Клинок Надежды. Благословение Императора. Все имперские корабли в галактике движутся, ведомые этим сиянием. Ничто другое не может пронзить беспокойные волны варпа. Это их единственная путеводная звезда, и всего за три удара сердца ты, Гор, причинил столько боли одному миру, что она затмила психический маяк самого Императора.
Он сделал шаг к Магистру Войны. В егох глаза горел огонь.
- Страдание, Гор. Понимаешь? Боль и ужас , отраженные из материальной реальности в варп. Агония миллиардов и миллиардов смертных в миг гибели, которая поражает саму песнь варпа. Ты изменил мотив, лишив всю мелодию одной ноты.
Он улыбнулся. Улыбка была медленной и безмятежной, но от нее изуродованное лицо исказилось.
- Вся боль проходит сквозь пелену, вызывая беспорядок в преисподней по ту сторону реальности. Твое деяние прозвучало, словно один удар барабана. Я же, брат, создам целую симфонию. Сомневайся во мне, сколько хочешь. Здешние планеты умирают с мучительной неторопливостью, посылая через завесу продолжительные предсмертные вопли.
Лоргар сжал кулак и стиснул зубы.
- Я перенастраиваю варп. Насыщаю его. Я разолью Гибельный Шторм Эреба по всем Пятистам Мирам, разорвав пространство по швам.
Запутанная тирада подошла к концу, и он опустил глаза.
- Прости мне мой пыл, брат. Но прошу тебя, верь мне. Я отсеку Ультрамар от остального Империума. Выведу Жиллимана из игры.
У Гора был талант выглядеть великодушным в любое время.
- Я верю тебе . - он оперся на кафедру, словно это признание нелегко ему далось. Один долгий миг Магистр Войны смотрел на брата. - Ты исцелишься? Что твои апоте…
- Исцелюсь, - прервал его Лоргар. - Молитвой и медитацией, а не благодаря неуклюжей возне апотекариев Легиона.
Магистр войны кивнул, но Лоргар видел, что брат пытается скрыть сомнение.
- А что с Ангроном?
Лоргар приподнял покрытое струпьями место, где раньше находилась бровь.
- Я только сейчас понял, что тут творится, брат. Я что - один из твоих лакеев, чтобы стоять навытяжку и отчитываться?
Гор искренне рассмеялся.
- Не будь таким раздражительным, Лоргар. Мы планируем завоевать галактику. Разведка и логистика важны. Расскажи мне про Ангрона.
Ангрон. В этой истории был один, или два подвоха. На изуродованном лице Несущего Слово появилась нейтральная маска.
- Я расскажу про Ангрона, когда буду уверен, что именно могу сказать.
Магистр войны медленно и тихо выдохнул, подчеркивая, что его обычно бесконечное терпение подходит к концу.
Сколько театральности, подумалось Лоргару.
- Брат , - произнес Гор. - Если ты попытаешься кормить меня отговорками типа "звезды в ненадлежащем положении", я тебя выслежу и лично убью. Тогда вообще не нужно будет тревожиться о мести Жиллимана. Эреб как-то раз меня так убеждал. Ему повезло, что в тот момент я был в благодушном настроении.
В темно-желтых, словно лисий мех, глазах Лоргара замерцало что-то, похожее на веселье. Звезды в ненадлежащем положении . Это было в духе Эреба.
- Тебя что-то забавляет, Лоргар?
- Многое, но Ангрон там не при чем. Сконцентрируйся на своей половине войны, Гор. Я приму меры в отношении Ангрона, когда их надо будет принять.
- Или когда он тебя вынудит.
Лоргар наклонил голову - соглашаясь, но не покоряясь.
- Или тогда.
- Он умрет? - Гор неотрывно смотрел брату в глаза. - Скажи мне хотя бы это.
На сей раз Лоргар вздохнул.
- Да. Скорее всего. Я сделаю, что смогу, но его болезнь глубже и реальнее, чем было известно кому-либо из нас. Его Легион в равной мере ненавидит его и подражает ему. Ему становится хуже, и они все это видят. Вкрученные в череп имплантаты убьют его, это ясно. Какой бы археотех ни использовали при их создании, он не предназначался для мозга примарха. Их нельзя вынуть. Нельзя им противодействовать. Однако, вдохновение мне не совсем чуждо.
Гор почувствовал, что большего не добьется.
- Тогда последний вопрос. Что с Сигнусом Прайм?
Образ Несущего Слово уже тускнел.
- Сигнус Прайм - твоя игра, Гор. Я занят более важными вещами.
- Более важными вещами? - на безупречном лице Магистра Войны вновь появилось раздражение. - Но Сангвиний…
- Сангвиний будет стоять у врат Вечности со слезами на глазах и ядом в сердце, чего бы вы с Эребом не надеялись добиться на Сигнусе Прайм. Вспомни об этом, когда ваш гамбит там потерпит неудачу. Вспомни, когда встретишься с Ангелом в последний день. Вспомни, что это я сказал тебе, чем все кончится на самом деле.
- Какое дело может быть "более важным", чем Ангел на этом этапе игры?
- Почти любое, - донесся голос Лоргара из холодного воздуха. - Ультрамар. Фулгрим. Жиллиман. Войны, которые мы действительно можем выиграть. Среди нас есть лишь двое тех, кто выстоит против гнева Ангела, Гор. Только двое сразят его в бою, где ему нечего будет терять. Ты - один из них. Второй - Ангрон.
Перед глазами Магистра Войны забрезжила правда.
- Ты это предвидел. Я слышу по голосу. Вот почему ты так отчаянно стараешься сохранить ему жизнь.
Голос Несущего Слово становился все тише, угасая, как телесный облик.
- Пророчество - непостоянная госпожа, ей никогда нельзя верить всем сердцем. Я пытаюсь спасти Ангрона потому, что он мой брат, Гор. Было время, когда ты это понял и думал так же. Каким же бездушным ты выглядишь теперь. Следи за собственными мыслями, Магистр Войны, иначе тебя опустошат растущие амбиции.
- А ты следи за языком, жрец , - ощерился Гор в пустоту.
На расстоянии в пол-галактики Лоргар открыл глаза, вновь оказавшись в теле из дочерна обугленной плоти.
И улыбнулся.
9
ПРОБУЖДЕНИЕ
ЯРОСТЬ
ПАДЕНИЕ ТИТАНА
Его первой мыслью было, что система целенаведения не работает.
- У меня не работает система целенаведения, - произнес он. Точнее, не произнес, поскольку ничего не прозвучало. По красному обзорному дисплею побежали данные, выведенные неровным шрифтом награкали. Он прочел их, обработал и - поскольку в них был смысл - стал терпеливо ждать.
Ожидая, он наблюдал за двумя людьми, которые стояли перед ним. Первой была Лотара Саррин. Ему нравилась Лотара. Ее форма была отмечена Кровавой Рукой, и это было славное зрелище. Он сам видел, как Кхарн лично нанес символ после всех убийств в пустоте, совершенных Саррин в тот день
Второй был облачен в красное, его лицо скрывал нависающий капюшон, и у него было пять вращающихся глазных линз вместо лица. По правде говоря, техножрецов могло быть сколько угодно, но это не имело значения, поскольку он никого из них не любил. Как и всех легионеров, у него была эйдетическая память, так что он не забыл имена жрецов. Он просто так и не удосужился их выучить.
Проснувшись, он ощутил холод. Пронизывающий холод, который, словно сильный ливень, просачивался в поры и размягчал кости. Не то чтобы это имело какое-то значение. Было непохоже, что он от этого умрет. Непохоже, что он хотя бы задрожит. В саркофаге для этого не было места.
Когда он концентрировался, отключаясь от окружающего мира, то практически мог чувстовать самого себя. Настоящего себя - обнаженный связанный труп, свернутый в позу эмбриона и уложенный внутрь адамантиевой скорлупы. Впрочем, это могло быть игрой воображения. Сложно сказать наверняка.
Его зрение дрогнуло, и руны на мгновение стали синими. С грохотом появился слух, и его окутал шум военной мастерской. Трескучее шипение искр и пайки. Ритмичный лязг кузнечных молотов. Бинарное бормотание закутанных полулюдей.
- У меня не работает система целенаведения, - сказал он. Голос напоминал механический оползень.
- О ней позаботятся, - ответил жрец. Он изъяснялся бинарным кантированием - заунывным потоком единиц и нулей - но обзорный дисплей переводил все на награкали и низкий готик.
- Капитан Саррин, - произнес он. У него никогда не было таланта определять телесные сигналы людей. Ее глаза были прищурены. Сердцебиение ускорено. Рот сложился в тонкую жесткую линию, отчего губы побелели. - Вы рассержены или встревожены.
- И то и другое, - отозвалась она. - Лорке, мне нужно, чтобы вы защитили корабль.
Он не стал отказываться, это было совершенно невозможно. Лотара просила встать, идти, сражаться, и он не собирался ни в чем ей отказывать. Как и его братья. Все они жаждали вновь украсить броню кровью. Прошло очень много времени - десятки лет у большинства. Десятилетия, когда соображения милосердия требовали заключить их в сон без сновидений, но стазис был обманчивым словом.
В стазисе можно было видеть сны. Время не замирало для разума, только для тела. Можно было замкнуться лишь в собственных парализующе-сентиментальных воспоминаниях.
Как он мог ходить. Как мог дышать. Как чувствовал отдачу болтера в руке.
Лорке избавился от унылых размышлений, как только освободился от сдерживающей платформы. Палуба содрогнулась у него под ногами. Это было приятно. Техножрецы попятились, когда он со скрежетом суставов раскрыл многосуставчатые кулаки, и вхолостую выстрелил из встроенных в ладони комбиболтеров. Это тоже было приятно.
- Снарядите меня, - скомандовал он. Они повиновались. И по правде говоря, их повиновение приказам тоже было очень приятно. Жрецы снарядили его, закончив будить братьев.
Братья слушались его в смерти, как слушались при жизни. Они были первыми, но он был Первым. Едва заметный акцент - одна заглавная буква - но совсем иной статус.
А еще они были Ранеными. Неудачами. Теми, чьи механики шептали бинарные кодовые слова вроде "неуравновешен", "нестабилен" и "терминальное вырождение".
Вот почему они находились не на поверхности. Вот почему пребывали в стазисе. Они были древнейшими, первыми, еще до времен совершенствования технологии.
У Хеллесека не хватало руки. На момент пробуждения его железное тело проходило ремонт, и он включился с сокрушающим силовым кулаком на левой руке и странным ощущением временной ампутации на месте правой.
Кридал не мог говорить. Саркофаг прикрутили к телу, однако он все еще был поврежден с прошлой битвы. Его благословили и помазали священными маслами, но собрали без тонкой системы вокабулятора. На это не было времени.
Хуже всех дела обстояли с Нерасом. Он пробудился разъяренным, поддавшимся Гвоздям. Он всегда был таким, даже дремля в стазисе. При первых натужных шагах он порвал цепи, и шум всех машин переполненной мастерской утонул в реве цепных клинков. Более мудрые техножрецы бросились бежать. Более преданные или глупые попытались усмирить его электрошоковыми путами. Один потешно старался вызвать чувство покоя молитвой Богу-Машине.
Лорке привел одержимого брата в чувство. Для этого он дал залп из комбиболтера по саркофагу другого дредноута, чтобы привлечь его внимание, а затем принудил к покорности ударами тяжелых кулаков. Это не составило никакой трудности. Будучи Первым, Лорке был не просто саркофагом, соединенным с боевым телом. Его железная оболочка являлась воплощением Бога-Машины. Легион почтил его, воскресив в виде "Контемптора".
Нерас все еще пребывал в бешенстве, в ярости, но отступил от края. Теперь он мог работать.
Всего их было тринадцать. Тринадцать первых дредноутов XII Легиона, модели "Люцифер" и "Дередео", брошенные или намеренно забытые, пребывающие в небывало запущенном состоянии.
Они возглавили оборону как единственные Пожиратели Миров, находящиеся на борту.
Пожиратели Миров . Название все еще казалось Лорке чуждым. Он жил и умер Псом Войны за десятки лет до Ангрона, еще до того как они приняли имя Пожирателей Миров в честь погибшей мятежной армии примарха - Пожирателей Городов. На его железном теле еще сохранились выцарапанные при старом Легионе метки убийств, а на нагруднике располагалась бронированная волчья голова с цепью на шее.
Псы Войны . Вот это был его Легион. Вовсе не эти бешеные, полу-лоботомированные безумцы, которые отбрасывали все понятия о чести, впадая в ярость берсерков.
И все же они оставались его братьями. Он не мог их ненавидеть, но мог осуждать. Порча начала просачиваться внутрь, когда они забрали примарха с никчемного мира, который он называл своим домом, но Легион еще мог отказаться от Гвоздей. Они препочли подражать генетическому отцу, невзирая на очевидную цену этого. Предпочли вскрыть себе череп и дать поместить внутрь отраву.
Таков был приказ Ангрона, но было ли это оправданием? Мог ли примарх заставить сто тысяч воинов склониться перед его волей, если бы те отказались уродовать свое сознание? Лорке пал в бою за тридцать лет до прихода примарха. В ту пору он оставался активен день и ночь, пока его не начала одолевать вялость разума. Было непросто бодрствовать несколько лет. Сознание, вынужденное напрягаться для управления железным телом, начинало страдать от изоляции и заточения в тесноте.
И вот он начал покоряться покою полусна в стазисе. Поначалу на несколько месяцев. Затем - по году на каждый год бодрствования. Ему требовалось все больше и больше отдыха, чтобы компенсировать усилия по управлению оболочкой.
Впрочем, он так и не испытал поцелуя Гвоздей внутри черепной коробки. Благодаря обстоятельствам. Это оказалось довольно просто. Вбить их в череп его трупа означало существенный риск, а он был реликвией во всех смыслах этого слова. Они не отважились подвергнуть его хирургическому вмешательству, и он остался одним из немногих Псов Войны в растущих рядах Пожирателей Миров.
Но что сделано, то сделано. Старый и новый Легионы были связаны кровными узами, сколько бы не было миров, откуда десятилетиями набирали воинов. Между ними существовало родство, хотел он того или нет. Как говорили во многих из их родных культур, кровь не вода.
Лотара приказывала закутанным мелким жрецам загрузить тактическую сводку по точкам расположения абордажных капсул Ультрадесанта.
- Чьих? - спросил Лорке. Он отвел взгляд от того, как над Нерасом с пением совершают Обряд Повторного Пробуждения, и взглянул сверху вниз на крохотную фигурку капитана Саррин.
- Ультрадесанта, - ответила она. - Тринадцатого… Легиона Астартес? - она выглядела встревоженной, будто он забыл, что такое XIII-й.
Глубоко в его тяжелом металлическом нутре что-то загремело и лязгнуло.
- Вы хотите, чтобы я убивал Ультрадесантников.
- Они взяли нас на абордаж, - настаивала она.
Лорке присел, его суставы издали механическое рычание. Он опустил головной узел ввода-вывода, выполненный в виде бронированного шлема, вровень с ее лицом. Гигант преклонил колени, чтобы поговорить с ребенком.
- Почему они взяли нас на абордаж?
Теперь она явно выглядела встревоженной.
- Вы не можете сражаться с другими легионерами?
Конечно же, он мог. Он ведь бился с Волками, не так ли? После того, как Ангрон принял командование над Легионом, они явились выть насчет Гвоздей и с тявканьем отправились обратно к своим десантным кораблям. Всю жизнь в зловонном и холодном гробу он не мог забыть, как Ангрон и Русс сражались в янтарном свете чужого заката. От поля боя пахло их божественной кровью.
- Какова причина? - ответил он Лотаре. - Почему мы воюем с Ультрадесантом?
- Я… потому что… - она запнулась, повернулась к ближайшему жрецу и распорядилась загрузить еще данных.