Содержание:
Повесть первая. - Непредвиденное задание 1
Повесть вторая. - Грустная сказка 17
Повесть третья. - Квест 30
Наши дни 31
Пятьдесят два года назад 31
Наши дни. Месяц спустя 32
Пятьдесят два года назад 32
Наши дни 33
Пятьдесят два года назад 33
Наши дни 34
Пятьдесят два года и три месяца назад 34
Наши дни 35
Пятьдесят два года и три месяца назад (продолжение) 36
Наши дни. Неделю спустя 36
Пятьдесят два года назад 37
Наши дни 37
Другая история 38
Юрий Леж
Знак махайрода
Повесть первая.
Непредвиденное задание
Две тысячи лет - война,
Война без особых причин.
Война - дело молодых,
Лекарство против морщин.В.Цой "Звезда по имени Солнце"
I
Вечерние сумерки сгустились между домами, подавая сигнал фотоэлементам на включение освещения, но в этот короткий, почти незаметный промежуток времени между сиреневой дымкой полумглы и яркой вспышкой оранжевых натриевых ламп над затертым, истоптанным миллионами ног пенобетоном улица будто притихла, сжалась пружиной, замерла на мгновения, чтобы через секунды оживиться, вновь возродить многоголосье устремившихся по своим делам людей, шум автомобилей, бойко пролетающих мимо ярких витрин и потемневших окон уже закрытых контор и присутствий.
До конца уличного дежурства оставалось всего-то минут сорок, и Алекс уже предвкушал, как будет освежаться в дежурке крепким, горячим чаем, смывающим вечный привкус бензинового перегара, пыли и грязи оживленных улиц большого города. Конечно, четыре часа в околотке после патрулирования тоже не сахар, но просто отвечать на телефонные звонки, водить к следователям задержанных из камер и свидетелей, пришедших на допрос, следить за порядком в помещении - это совсем не то, что торчать те же четыре часа на улице, наблюдая за бесконечной вереницей автомобилей и людей, стараясь предугадать, пресечь нехорошие замыслы некоторых из них, проверять документы и гонять распоясавшихся в последнее время юнцов, среди которых иной раз попадались и очень неприятные детишки богатеньких родителей, в любой момент способные призвать своего адвоката, чтобы тот легко замордовал ретивого полицейского одними только ссылками на законы и прецеденты.
И тут, прерывая незамысловатые мечты патрульного полицейского второй категории, будто из-под земли на зыбкой границе света и тени возникли трое: невысокие, худощавые, чем-то неуловимо похожие друг на друга… "И одеты как-то странно, и ботинки армейские, похоже, - успел отметить Алекс, рефлекторно расправляя плечи и двигаясь в сторону непонятной тройки. - Хотя нынче у всех в моде такие вот чоботы с высокими голенищами… но - гляну-ка на всякий случай…" Он успел пройти пару шагов, нарочито поигрывая черной пластиковой дубинкой, символом своей власти над этой улицей, успел даже приметить, как один из пацанов шаркнул по нему быстрым, тревожащим взглядом…
- А ну-ка, кто такие тут?.. документы…
Алекс не договорил, моментально и очень умело оттертый в сторонку напарником, мужичком в возрасте, не таким габаритно-монументальным, как сам Алекс, но шустрым, а главное, уже не первый год слоняющимся в патруле именно по этим местам, знающим тут все "от и до" и умеющим зачастую наперед предугадывать возможную неприятную для себя и напарника ситуацию.
- Извините, покорнейше прошу простить, - слегка склонившись будто бы в полупоклоне, поднес ладонь к форменной каскетке Вениамин, обращаясь к молодым людям странной наружности. - Ошибочка вышла, напарник у меня новенький, со всеми обычаями еще не знаком…
Недоумевающий Алекс приметил, что никто из троицы, казалось, не обратил внимания ни на его первую фразу, ни на извинения Веньки. Пареньки по-прежнему стояли чуть расслабленно, не двигаясь и обмениваясь между собой ленивыми, короткими фразами, смысла которых уловить полицейский не смог. А старший наряда теперь уже откровенно жестко притер Алекса к стене дома и, приподнявшись на цыпочки, вытянув шею, зашипел прямо в ухо: "Кретин! Хочешь моих детей осиротить?.. или свою молодую жену вдовой оставить?.. смотреть надо и - мозгами ворочать, дубина!" До сих пор Венька ни разу так не честил своего молодого напарника, да вообще, дядька он был справедливый, и всякого мелкого баловства не позволял ни себе, ни окружающим, потому Алекс не стал тут же становиться в обиженную позу, толкаться, стараясь вырваться или грубить в ответ, а просто тихонечко спросил: "А что такого-то?.. не понял…" Вениамин крепко прихватил напарника под локоть и, по возможности ускоряясь, повел в сторону питейного заведения Арнольда, негромко, но доходчиво внушая: "Ты не признал, что это - гастаты?.. Саня, дорогой, ты не понимаешь - чуть что им не понравилось бы в тебе, да и во мне, и оба мы лежали бы сейчас на пенобетоне, в луже крови… а может и совсем без крови, только все равно - дохленькие, как те бабочки в гербарии…" От слов Веньки и внезапного озарения, от какой опасности его только что увел напарник, между лопаток Алекса пробежала неприятная струйка холодного пота, и полицейский второй категории сам ускорил шаги, стараясь как можно быстрее отдалиться от неприятного места…
А названные гастатами все так же продолжали стоять на размытой границе света от натриевого фонаря и сгустившейся уже ночной тени, не обращая, казалось, никакого внимания на проходивших мимо людей. Один - белобрысый, с васильковыми, чуть наивными глазами, по прозвищу Котяра, позывной "Кот", казался моложе всех, едва ли лет пятнадцати, хотя, конечно, светлые волосы, бледная кожа внешне всегда омолаживают человека даже в самом юном возрасте. Второй - светло-русый с едва заметной рыжинкой в коротко постриженных волосах, с ледяными, прозрачными глазами, такой же худой, как и Кот, но гибкий и даже на взгляд ловкий, называемый Олигарх, позывной "Олли". И третий - черноволосый и черноглазый, похожий смуглым лицом на цыганенка, заводной и шустрый, по прозвищу Уголек, позывной "Уго", выглядевший постарше остальных, но вряд ли переваливший за восемнадцатую весну.
- Слышь, Котяра, - обратился Олли к блондинчику, - у меня аж в горле першит от этой пыли и выхлопов, так и хочется чем-то это самое горло промочить, а?
- А еще говорил, мол, папа у тебя олигархом был, пока его не кончили, - с легкой усмешкой повторил привычную шутку Кот. - Было б так, был бы привычный к городу, не то, что мы с Уго, с младенчества в "учебке"… А промочить горло можно… Уго, ты как насчет по пивку?
- Молокососы, - с нарочитой пренебрежительность отозвался старший. - Вы б еще по молочному коктейлю захотели или по мороженому… мамкину сиську вам, а не пивко…
- Какой ты большой и умный, капрал, - засмеялся Олли. - А мороженое - вещь хорошая, мне вот нравится, например… да и против сиськи я ничего не имею, только не мамкиной, все равно из нас никто никаких мамок не помнит… Сам-то чего хочешь?..
- Я думаю, - важно объявил Уголек, - что при наших финансах и желаниях самое то будет откушать водочки под хорошую закуску… как вы?..
- А что? - согласился Кот. - Можно и водочки…
- А потом - по девочкам, - подмигнул Олли…
- Вот и решили, - кивнул чернявый Уго. - Значит, двигаемся легонько по улице и посматриваем по сторонам - где тут наливают…
- А чего посматривать? - искренне удивился блондин, широко распахивая глаза. - Вон, куда полицаи от нас драпанули, там и заведеньице какое-то есть, я уже давно приметил…
- Котяра, хоть и самый молодой, но самый шустрый, - одобрительно засмеялся Уголек. - Значит, идем вслед за доблестной нашей полицией…
Тяжелые, с толстой, несносимой подошвой, надежно непромокаемые сапоги с невысокими, до середины худеньких мальчишеских икр голенищами дружно ударили по затоптанному пенобетону.
Идя по тротуару среди множества людей, будто бабочки, слетевшихся на свет фонарей и рекламы всевозможных развлекательных и питейных заведений района, гастаты, казалось, никого не задевали, а уж тем более - не отталкивали, но перед ними невероятным, фантастическим образом, будто само собой, образовывалось свободное пространство, и даже самые отпетые местные озорники и бесшабашные позеры торопились шагнуть чуть в сторонку с пути тройки молодых людей. Несмотря на мелковатый, вовсе не презентабельный внешний вид, от этой троицы веяло опасностью, как веет ею от могучего, грациозного хищника, махайрода или леопарда, и мелкие местные плотоядные, не говоря уж о фитофагах, остро ощущая это, спешили уступить дорогу, чтобы не быть сметенными с пути мимолетным, но мощным смертельным движением.
Но, как и в животном мире, в человеческом обществе обязательно находятся особи, рискующие ради собственной же, изначально призрачной выгоды находиться поблизости от тех, кто вполне может поделиться остатками своей трапезы, сношенными брюками или прохудившимся ведром для мусора. Вот и сейчас, едва три гастата приостановились перед широкой, на вид тяжелой, стилизованной под дубовую дверью под неоновой, мигающей то розовым, то голубым рюмочкой с соломинкой в ней, как к ним бросился из ближней подворотни пестро одетый, с какой-то нелепой претензией на провинциальный, давно забытый шик, человечек, изогнутой странным зигзагом спиной напоминающий червя.
- Девочек не желаете, господа военные? - льстивым шепотком возвестил он о своем прибытии и тут же привычной скороговоркой добавил: - Молоденькие, постарше, блондинки, брюнетки - на любой вкус, есть даже экзотика, но за отдельную плату…
- Котяра, желаешь экзотики за отдельную плату? - окликнул приятеля Уго, возле которого и притормозил свое стремительное движение человек-червяк. - Негритянку там, или какую узкоглазую?..
- Я черненьких боюсь, - простодушно, как Иванушка-дурачок, отозвался блондин. - Говорят, они людоедки, откусит еще чего в порыве страсти…
- Значит, не надо, - с грустным выражением лица констатировал Уголек и опустил руку на плечо сутенера. - Чтобы ни тебя, ни твоих экзотических мы на своем пути не видели, и даже запаха вашего тут не было, ясно?..
Обиду за легкое издевательство и насмешку червяк сглотнул, не поморщившись, но стерпеть железной хватки пальцев Уго не смог, скривившись в некоем подобии болезненной улыбки, по его мнению, призванной не раздражать гастатов дальше.
- Как изволите… - пробормотал едва слышно сутенер, мелкими шагами буквально отползая от троицы и одновременно растирая поврежденное плечо. "Вот киборги хреновы, - подумал он, скрываясь в подворотне. - Обидно, конечно, но сегодня, похоже, лучше обойтись без заработка, оно надежнее будет, чем потом полгода лечиться, если еще будет, что лечить…"
Такая массивная и неприступная на вид дверь в заведение Арнольда мгновенно дернулась и, распадаясь на две части, утонула в стене от легкого прикосновения к ней шедшего первым Олли. В ноздри ударил кондиционированный воздух, наполненный ароматами табака, спиртного, не слишком чистоплотных мужских и женских тел и всевозможных освежителей воздуха. Ничем соблазнительно съестным изнутри бара не пахло, впрочем, после нудного рабочего дня усталые и не очень люди шли сюда вовсе не за едой. В полутьме длинного узкого зала расположилась оцинкованная высокая стойка с невероятной по ассортименту батареей бутылок за ней, с десяток маленьких, легких и неудобных столиков, за которыми громоздились неприхотливые посетители, в основном, со спутницами противоположного пола, а в самом дальнем конце заведения зеленовато-тусклыми буквами напоминали о себе запасной выход и туалет. Там же, под яркими, низко опущенными с терявшегося в темноте потолка лампами звучали глухие удары пластиковых шаров дешевого биллиарда, и слышались то недовольные, то радостные выкрики трех игроманов, коротающих вечер за синеватым синтетическим сукном. А посреди бутылок самых разных фасонов и калибров, поблескивая широкоформатным экраном, что-то невнятно бормотал телевизор, но трудноуловимыми за звоном стекла о стекло, шипением пивного крана и ударами биллиардных шаров друг о друга слова телевизионного диктора были лишь для посетителей заведения.
- Гляди-кось, про нас говорят, - толкнул локтем товарищей Котяра, первым уловивший, о чем идет речь с экрана…
"Вчера, в своей загородной резиденции Верховный Правитель вручил боевые ордена Большой Платиновой Звезды за военные заслуги перед страной группе молодых воинов из Шестого Легиона…" - будто протрубила "говорящая голова", сохраняя на лице торжественно-восторженное, чуть глуповатое выражение. И тут же картинка на экране сменилась мрачноватыми готическими сводами и узкими стрельчатыми окнами хорошо узнаваемой, благодаря тому же телевидению, официальной загородной резиденции Самого.
- Ишь, ты, вчера, говорят, вручили, - неодобрительно покачал головой Олигарх, похлопывая себя по нагрудному карманчику камуфляжного, чуть кургузого и давно уже не новенького френчика.
Три дня назад его и еще полдесятка гастатов, в выданной на это время под роспись парадной форме: с белыми рубашками, золочеными бляхами желтых ремней и серебряными аксельбантами на свежих, отлично отглаженных и подогнанных по фигуре френчиках, - одного за другим, без малого пять часов, гоняли строевым шагом по студии, в которой были сооружены точь-в-точь с оригиналом интерьеры резиденции Верховного. А Ордена выдали в наградном отделе Личной Канцелярии Правителя, без шума, пыли и торжественного марша, просто вручили обтянутые красным бархатом коробочки, заставили расписаться в трех ведомостях и тут же - могут же и без бюрократии - выложили перед гастатами конверты с положенным денежным содержанием к наградам. А вот теперь, на широком экране, телевизионщики демонстрировали всем желающим это видеть, как лихо подходят молодые воины к Верховному, как он прикалывает к их свеженьким, с иголочки, мундирам орденские Звезды, как пожимает мальчишеские руки…
- Как живых, нас туда влепили, - с неодобрительным восхищением проговорил Уголек, глядя, как сам подходит за наградой к Правителю. - Мастера у них там, на студии, сидят, лихо сварганили монтаж… не зная - подумаешь, что так и было…
- Нас много, Верховный один, - с ироничной рассудительностью отозвался Олли. - Что же теперь - ему всем мальчишкам повоевавшим лично руки жать?.. да от наших рукопожатий у него рука отвалится…
Троица дружно, но негромко захохотала, представив себе и выражение лица и все прочие веселые последствия, если хотя бы один из них пожал бы руку Верховному со всей силы.
- Ну, что, Олли, мы за стойку или к столику? - спросил Котяра, когда они отсмеялись, а по телевизору замелькали кадры рекламы новой, универсальной, абсолютно безопасной и супернадежной бритвы, предлагаемой то ли за полцены, то ли за тройную цену, но с рассрочкой.
- А чего ты меня спрашиваешь? - пожал плечами Олигарх. - Куда хочешь, туда и садись…
- Да ты же у нас самый опытный в таких делах, - поддержал товарища Уго. - Мы до десяти лет по улицам не шлындали, а в увольнение ходили только в оккупированных городах, а там-то всё просто: ком цу мир, шнапс дриньк, аллес и капут…
Совсем по-детски, но вовсе с недетской силой Уголек ткнул товарища в бок пальцем. Будь рядом с капралом простой штатский, да и любой из военных, строевых, он вряд ли устоял бы на ногах после такого дружеского тычка, а может, еще и ребра оказались поломанными, но бывший всегда наготове гастат чуть развернул корпус, и палец Уго просто скользнул по камуфляжному боку френча.
- Ладно, - строго распахивая глаза, сказал Олли, не отвечая на шалость товарища, будто и не заметив её. - Подходим к стойке, заказываем, что надо и всё тащим оттуда на столик, понятно?
А от дальнего, едва различимого в полумраке и задрапированного табачным дымом конца стойки к пристраивающимся на высоких, крутящихся табуретах друзьям уже спешил больше похожий на тень своей бледностью, каким-то нездоровым цветом лица, давно не видевшего настоящего солнечного света, бармен из ночной смены. Окинув быстрым взглядом гастатов, и чуть было не открыв рот, чтобы сказать сакраментальное: "Мальчики, тут не подают несовершеннолетним!", заведующий бутылками, стаканами и полотенцами все-таки исхитрился приметить на правой стороне, у нагрудного кармана одинаково потрепанных, но чистых френчиков потускневшую, давно не знавшую чистки бронзовую бляху, размером со стильный узел его модненького узкого галстука-удавки. Бляха изображала разинутую пасть разъяренного махайрода.
- Чего изволите? - льстиво склонил голову в поклоне бармен, мысленно крестясь обеими руками, чтобы "попасть в струю" настроения гастатов. - Выпить? закусить? чего-то особенного?..
Негласно выбранный на какое-то время старшим Олли прищурился, вроде бы обегая взглядом ряд бутылок за спиной бармена, а потом чуток в растяжку, с ленцой, как обычно говорят подростки, изображая из себя опытных, взрослых мужчин, запросил:
- Нам бы водки… хорошей какой-нибудь… граммов по двести сразу… и мясного чего на закуску немного. Пожалуй, пока всё, а там, как выпьем - подумаем, посмотрим…
Откуда-то из-под стойки мгновенно появились граненые лафитники, разместившиеся на, будто по волшебству появившихся, плотных салфетках, и бармен отточенными движениями опытного престидижитатора быстро наполнил стопки традиционной, нормативной "соточкой" ледяной водки из запотевшей у него в руках бутылки, старательно поворачиваемой к клиентам узорчатой причудливой этикеткой. Проворно вернув бутылку под стойку и старательно что-то комбинируя невидимыми гастатам руками, догадливый работник розлива по-прежнему подхалимски и чуть заискивающе спросил:
- А не пожелают молодые господа пройти за столик? особый столик, для таких вот, как вы, гостей…
Котяра и Уголек молниеносно переглянулись, будто обменялись напрямую мыслями через васильковые и черные глаза, а Олли с легкой ленцой богатого бездельника, как он себе это представлял, ответил за всех:
- Ну, если только за особый… показывай…
И первым соскочил с табуретки.
"Все-таки есть в нем что-то, - подумал Уго про своего товарища, глядя на то, как споро бармен собирает на небольшой поднос лафитники и бутылку. - Видать, и в самом деле жил когда-то среди олигархов…"