А вот с посудой и под выпивку, и под закуску моментально образовалась напряженка. По всему видно было, что гостей более одного, редко если двоих, сюда Маша не приводила, да и сама старалась питаться где-нибудь в городе, не напрягая себя кухонными заботами. Но все-таки два бокала под шампанское, старый граненый стакан и две чайные чашки после десятиминутных поисков обнаружились, так же нашлись и несколько тарелок и блюдец, похоже, давно в употреблении не бывавших.
Кое-как разложив не требующую приготовления закуску, захватив с собой бокалы, стакан, чашки и бутылку джина, Уголек и Котяра повалились на застеленную зеленовато-голубым покрывалом постель, полурасстегнув кители, но даже не сняв сапог. А вот Маша разулась, едва войдя в помещение, пробормотав как бы про себя: "С этими каблучищами все ноги переломаешь…", и еще в тесном тамбуре-прихожей повесила на невидимый в темноте, но хорошо ей известный гвоздик тоненький, почти невесомый ярко-желтый плащик, в котором она ходила по улице.
- А что это у нас так всё тихо и скромно, как на показательных учениях? - спросил Уголек, подтягивая под себя ноги и пытаясь одновременно глотнуть пахучего джина из чайной чашки.
- А как должно быть? - поинтересовалась Маша с угла постели, скромно присевшая там и усиленно налегающая на обильно политое майонезом крабовое мясо, когда еще достанется поесть такого деликатеса вволю?..
- Должен быть бардак, суматоха и неразбериха, как во встречном бою! - провозгласил со стула Олли, расстегивая до конца френч и демонстрируя белоснежную, подстать короткому псевдопрозрачному платьицу девушки, нижнюю рубашку.
- Да ну тебя, вспомнил тоже, - поморщился Кот, да и Уго с легким неудовольствием покачал головой.
Встречный бой положительных ассоциаций у гастатов не вызывал, и проштрафившийся Олигарх предложил следующий вариант:
- Ну, тогда хотя бы, как в армейском штабе, когда там узнали о танковом прорыве в пяти километрах от себя…
- Такое годится, - всхохотнув, согласился Уголек, кажется, даже припомнивший, что тогда творилось в том самом штабе. - Машка, ты чего все еще по полной форме?.. давай, не сачкуй, раздевайся…
- Прямо так сразу?.. - почему-то удивилась Маша, поспешно запивая глотком джина из тонкостенного бокала очередной кусочек лакомства.
- А чего ждать? - поторопил её и Олигарх. - Через полчаса, считай, все равно все голые будем, так что - начинай, не задерживайся, а мы поддержим…
- А и правда, - быстренько и изящно облизав остреньким розовым язычком измазанные в майонезе пальчики, махнула рукой Маша.
Несмотря на небольшой профессиональный стаж, она уже давно не испытывала никакого смущения, находясь перед клиентами без одежды. А чем эти мальчишки отличаются от прочих взрослых и даже иной раз пожилых дядечек? Разве только тем, что платят побольше, да хотят всё сотворить вместе, втроем, ну, так у каждого свои причуды в голове и в жопе… а от нее с такого дела не убудет…
Маша столкнула с груди вниз край своего воздушного, никаких прелестей её фигурки не скрывающего платья, качнула из стороны в сторону талией, приподняла попку, задрала ножки и - осталась в одних малюсеньких трусиках, заметить которые на её теле мог только опытный мужской взгляд.
- Вот это дело! - удовлетворенно сказал Уголек, без стеснения рассматривая упругую грудь девушки с торчащими, как крохотные экзотические ягодки, темными сосками в маленьких кофейного цвета ореолах.
Он даже протянул руку и с любопытством потрогал один из бугорков, кажущийся искусной нарисованным на женском теле.
- Все свое, без имплантантов, - чуточку развязно, но не переходя еще некой границы, поощрила его Маша. - У меня таких денег нет, чтоб силиконом накачиваться…
- Да он тебе и не нужен, - одобрительно поддержал девушку Олли, приподымаясь со скрипящего стула. - Вот и у меня тоже - все свое, думал-думал какой имплантант закачать, так опять же - времени нет на баловство…
Олигарх сдернул с плеч френчик, но не успел его пристроить на спинку стула, как Уголек сделал удивленные глаза:
- Стой-стой-стой! Что я вижу, Олли?!!! Глаза меня не обманывают?
- А что такое? - сразу не понял насмешки гастат.
- Несмотря на все запреты и неоднократные предупреждения ты таскаешь с собой оружие по мирному городу?.. - закатил в демонстративном возмущении глазки Уго.
- Тьфу на тебя, - в сердцах высказался Олигарх. - Я уж подумал, что подворотничок криво подшил…
С внутренней, левой стороны френча из самодельной, но хорошо подогнанной на место кармана кобуры торчала вороненная рукоятка армейского пистолета.
- Можно подумать, ты с одним засапожным ножичком в город вышел, - засмеялся Котяра, прислушивающийся к разговору товарищей.
- Не, ну вы слышите! - с театральным возмущением воскликнул Уголек. - Я-то, вообще, капрал, а мне делают замечание всякие рядовые… Кстати, а откуда у вас, господа рядовые плохообученные, нетабельное оружие? За пистолетики-то, небось, в ведомости не расписывались, по документам они за вами не числятся…
- Болтун - находка для шпиона, - выдал патриотическую сентенцию Олли, вешая френч на спинку стула. - Сейчас глянем, что у тебя запазухой…
И, как оказалось, предложил он это не напрасно. Уголек таскал с собой и большой армейский пистолет, подвешенный, как и у друзей, на левой внутренней стороне френча, и маленький, почти дамский, совсем, казалось бы, смешного калибра, но совершенно неприметно помещающийся в кармане брюк. Глядя округлившимися глазами, как со смешками и издевками демонстрируют свое оружие и запасные обоймы друг другу гастаты, Машка, казалось бы, даже не замечала шаловливых ручонок Котяры, ощупывающих её тело. Впрочем, разоружение это продолжалось совсем недолго.
- Ну, по чарочке и начинаем? - предложил Олигарх, деловито избавляясь от сапог и штанов. - Где наши индивидуальные средства защиты?..
- Мальчики, так ведь можно и так… - успела было пискнуть Маша, желая услужить таким симпатичным и необыкновенным клиентам, но Уго возразил:
- А лечить ты нас потом тоже так будешь? За десять минут?
- Ну, я же чистенькая, - оправдываясь, засмущалась девушка.
- Это ты знаешь, ну, может, еще венеролог твой, а мы - нет, - сурово "приговорил" Олли. - А на лечение нам время тратить нельзя, и так его у нас мало… Значит - поехали?..
Но - это предложение-тост-команда слегка запоздало. Кот уже приступил к "основному блюду", пристроившись за спиной аккуратно уложенной на бочок Машки.
- Как всегда, - со смешливой укоризной покачал головой Уголек. - Наш васька слушает, да ест…
- Да ладно, - махнул рукой Олли. - Он долгоиграющий, раньше начнет, авось к утру кончит…
"Это что ж - они до утра не угомонятся? - с безразличным к самой себе и даже каким-то веселым ужасом подумала Маша, ощущая внутри себя энергичные упругие движения молодого тела. - Без продыху, что ли… а ведь предупреждали же они тебя, дуру…"
А Уго и Олли, как ни в чем не бывало, будто и не занимались рядом с ними интимным делом, продолжали прихлебывать джин и обмениваться короткими, только им понятными репликами, казалось, к происходящему совсем не имеющими отношения. Впрочем, честно говоря, Машке было не до них, она полностью отдалась тем приятным и, что ни говори, желанным ощущениям, которые дарил ей Котяра. Все-таки, молодой паренек, пусть и не очень умелый, вовсе даже не испытывающий романтических чувств к профессионалке, обладает целым набором иных достоинств, ставящих его гораздо выше тех, кто значительно старше, опытнее, но - пресыщеннее и извращеннее.
Девушка теперь уже в охотку, полуприкрыв глаза, постанывая и двигаясь навстречу, отдавалась молодому гастату и просто не могла видеть, как Олигарх на несколько секунд выскользнул в тамбур, обустраивая там из подручных средств примитивную сигнализацию на вход. А Уголек деловито, будто всю жизнь этим занимался, припрятал среди разбросанных вещей, под матрасом мерно поскрипывающей кровати, под подушками и еще где-то все четыре огнестрела и обязательные, хотя также нетабельные засапожные ножи… А потом кто-то из гастатов выключил свет в комнатенке, заменив яркую лампочку в пестром стареньком абажурчике под потолком на куда более интимное освещение от ручного фонарика, поставленного на полу "на попа". И - сперва Уго, а следом и Олли присоединились к разгорячившейся в извечном движении парочке… и теперь уже шесть рук скользили по стройному телу девушки, оглаживая, пощипывая, крепко сжимая…
Первым - уж такая физиология у паренька - "отстрелялся" Олигарх… откинулся на спину, в сторонку от продолжающих интимные игры партнеров, истомленным, медленным движением стянул наполненную резинку, отшвырнул её куда-то, не глядя… пару-тройку секунд поборолся с вбитой с детства привычкой пойди под душ, переборол и привычку, и самого себя, кое-как обтерся предусмотрительно захваченным с кухни полотенцем и буквально тут же засопел, отодвинувшись на самый край постели, подложив под стриженый висок кулак… Потом, получив свою долю удовольствия, и даже повторив её еще разочек, угомонился Уголек, тоже не глядя, небрежно расшвыряв использованные презервативы по комнате. Но засыпая, капрал все-таки успел протянуть руку и выключить стоящий на полу фонарик, оставив Кота и Машку в полной темноте, окон-то в комнатке не было, впрочем, это вовсе не помешало им… говоря умными словами, визуально парочка насладилась друг другом уже давно. А теперь ни о каком наслаждении: визуальном ли, тактильном - речь не шла. Машка, кажется, окончательно уснула в самом процессе, утомленная изрядной дозой джина, сменой поз, бесконечным мужским движением, несколькими яркими оргазмами и тремя партнерами по очереди и сразу. А Котяра все продолжал и продолжал над притихшим женским телом извечные мужские движения… будто оправдывая слова своих товарищей о собственной неутомимости. Однако, как все в мире имеет свое начало, так и все имеет свой конец, кроме самого мира, естественно. Кот чуть захрипел, задергался, изливаясь куда-то в темноту, чувствуя, как захлестывают его эмоции достигнутого финиша… слегка оттолкнулся от похолодевшей спины спящей Машки и провалился в бездну то ли сна, то ли малопонятного секундного забытья…
Семь утра, подъем. Десять минут на оправку и умывание. Чистить зубы, мыть уши и шею - обязательно. Потом зарядка, почти на полчаса: бег, отжимания, подтягивания, снова бег, гимнастические упражнения. Десять минут - заправка коек, на которые теперь до самого отбоя не то, что прилечь или присесть, посмотреть лишний раз категорически запрещено. Построение, поверка. После переклички, бывает проверка внешнего вида, подшитых подворотничков, содержимого карманов. Их всего два, и иметь в них разрешено носовой платок и маленькую расческу. Ничего лишнего.
Завтрак. Плотный, сытный, питательный, но абсолютно отвратительный. Когда с утра кусок не лезет в горло. Но надо есть, потому что до обеда перехватить даже корочку хлеба или сухарик - немыслимо. Чуть попозже, к третьему-четвертому курсу каждый наловчится делать хоть какие-то запасы съестного. Чтобы в охотку пожевать в перерыве между занятиями твердой, как дерево, сырокопченой колбасы из сухого пайка, похрустеть сухариком, подсластить жизнь брикетом шоколада. А пока - не положено. Только завтрак, обед и ужин.
После завтрака, чтобы окончательно разбудить поднявшихся, но не проснувшихся, полчаса строевых занятий. Маршировка, повороты на месте и в движении. Говорят, вырабатывает чувство локтя товарища, воспитывает ощущение общей силы в массе людей. И очень хорошо будит перед классными занятиями, чтобы не дремалось за неудобной жесткой и маленькой партой.
Классные занятия. Арифметика, география. Потом - полтора часа спорта, не бег трусцой, не прыжки через козла - футбол, баскетбол, ручной мяч. Здесь ценят командные игры, в которых так хорошо выявляются лидеры, и каждый человек находит свое место. После игры - душ и снова занятия. Зубрежка "мертвой" латыни, заучивание огромного количества стихов и прозаических, хоть и простеньких текстов. Говорят, развивает память. Наверное, но об этом мало задумываются, главное - успеть запомнить, постараться зацепиться за легкую ассоциацию. Ведь неуспевающих ждет наказание. Не жестокое, но публичное и неприятное. Обычно - индивидуальное, каждому свое. Кто не любит швабру и тряпку - драит полы в рекреациях и классах. Кому нравится беготня и суматоха - лишние два, а то и четыре часа выстаивает "на тумбочке" у входа.
Обед. Самое сладкое времечко. Тут тебе и суп, и изрядный кусок мяса на второе, и вкусный компот из сухофруктов. Хлеб на столах без всякой нормы, но с собой его не унесешь. Следят внимательно, да и с карманами не очень хорошо, мало их, мелкие они. После обеда положен отдых. Почти сорок минут. Никакого шума, беготни, упаси боже, драк. Сорок минут отдыхать в Зале Собраний. Для краткости - в Собрании. С книгой. Что любят читать мальчишки? Приключения, война, фантастика. Никаких ограничений. Главное - результат, главное чтение. Обязательное, но вместе с тем и желанное.
После отдыха, для бодрости, получасовая маршировка. И опять занятия. Только теперь уже - любимые. С оружием. Не с одной учебной, а то и деревянной штурмовой винтовкой прошлого века на весь класс. С настоящим, боевым, личным оружием. Правда, пока еще облегченным. Пистолеты-пулеметы. Не древние, но морально устаревшие, уже снимаемые с вооружения. Чистка, сборка-разборка. Долгие, долгие минуты бесконечного прицеливания в пустую стену в двух шагах. Говорят, просто для привыкания. Потом - снова спорт, теперь уже с коротышками-пэпэшками вместе. Бег, полоса препятствий. Окопы, траншеи. Снова бег. В одиночку, парами, группой. Помогать товарищу не запрещается, но и не поощряется. Каждый должен справляться сам.
Потом - пэпэшки вычистить и сдать в оружейку до следующего дня. В душ. Полчаса отдыха в Собрании и ужин.
Ужин - легкий. Как там говорили римляне: "Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, ужин отдай врагу"? Точно по пословице. Немного каши, хлеб, масло, чай. Желудок почти пустой, требует восстановления калорий после дневных занятий. На это уже никто не обращает внимания. Впереди еще просмотр телевизора. Фильмы про войну. Приключенческие. Боевики, но - относительно реальные, без ультракрутых героев и грохочущих в космосе взрывов. Иногда - документальные фильмы. Учебные и суровые. "Средние танки и их применение". "Переносной зенитно-ракетный комплекс "Ось". "Поражающие факторы ядерного взрыва и защита от них". После просмотра - художественного ли, документального фильма - краткий, минут на десять, обмен мнениями. Что понравилось, что - нет. Обязательно - почему. Почти семинар. Наставники отмечают для себя, кто и как себя ведет и при просмотре, и после, во время обсуждения. Это тоже важно для выявления лидеров. Но - нужны не только лидеры. Их всегда меньшинство, а современные задачи, любые задачи - военные, мирные, экстремальные - не решаются в одиночку.
Вечерняя поверка. Почти сорок минут до отбоя - личное время. Можно писать письма. Только некому. Можно играть в салки, но за день мальчишки уже набегались до упаду. Можно заняться подгонкой формы. А еще лучше - вон, один уткнулся в тощенькую книжицу. "Караульная служба предназначена для надежной охраны и обороны боевых знамен, хранилищ (складов, парков) с вооружением, военной техникой, другим военным имуществом и иных военных и государственных объектов, а также для охраны военнослужащих, содержащихся на гауптвахте и в дисциплинарной воинской части". Вот так. На занятиях Уставы не учат, но знать их - обязательно.
Отбой. Можно, наконец-то, улечься в койку, укрыться с головой одеялом и забыть обо всем до утра. Если, конечно, не будет ночной, внезапной побудки.
И так - каждый день. Только по пятницам занятия с оружием дополняются стрельбищем. Истинное удовольствие для мальчишек. Боевые патроны, запах сгоревшего пороха, нагар в коротких стволах пэпэшек. В субботу совсем немного занятий. Основное - парко-хозяйственный день. День коллективного ухода за помещениями. Всё вылизывается до блеска. В остальные дни порядок поддерживают дневальные. Свои же ребята. В порядке очереди или - в наказание. По воскресениям - два фильма, один из них вместо утренних занятий. И гораздо больше времени на чтение. Обязательное и желанное.
А летом - еще и Лагеря. Вот так, с большой буквы. Потому что меняется образ жизни. Вместо крепкой крыши над головой и теплых стен - полотнище палатки на десять человек. Вместо готовых завтраков, обедов, ужинов - костер и котелки. Умывание в реке. Там же обучают плаванию. Кроссы, марш-броски. Дневные и ночные. И хотя образ жизни меняется, распорядок дня остается прежним.
Сразу после Нового года - переход на следующий курс. Новое помещение со старыми порядками. Те же наставники и учителя, что перебираются вместе с воспитанниками на новое место. Но все они по-прежнему в символической изоляции. Нет ни "стариков", ни "молодых". У всех мальчишек в документах значится один год, один месяц и один и тот же день рождения. Год подбирают примерно, на глаз. День рождения совпадает с днем основания Легиона. Кто-то живет здесь с рождения. Кого-то доставляют из приютов и полицейских спецраспределителей в пять, семь, восемь лет. Но они тут же становятся равными прочим. Или исчезают.
К концу Курса обыкновенно выбывает чуть больше половины воспитанников. Кто-то подает надежды в науках. Легионам нужно не только пушечное мясо. Свои инженеры, физики, химики должны быть обязательно. Кто-то изо всех сил сопротивляется превращению в солдата. И их передают полиции. Или особым службам. Никто не знает, куда деваются хронические нарушители дисциплины и неуспевающие в учебе. Кто-то не выдерживает по физическим данным. Не все же от природы сильны, ловки, остры на глаз. Но служат и такие. Легионам нужны свои снабженцы, кладовщики, повара. Но учат этому уже в других местах.