Все же техническое превосходство – великая вещь! Не было в начале войны "сжатия" передач, когда сообщение в записи выстреливается в эфир за миллисекунды! Что-то похожее появилось лишь в сорок четвертом, и то на кораблях. Так что, даже если немецкий слухач на этих частотах, что само по себе проблематично, бдит, он поймает лишь коротенькое "пик". И запись на магнитофон с замедленной прокруткой не поможет, учитывая частотную модуляцию и "цифру". Словом, Гаврилов теоретически мог мне хоть "Войну и мир" в прямом эфире читать – привычка изъясняться коротко брала свое. Вскоре пришло подтверждение и от самого Большакова, что он прошел противолодочные сети и вошел в залив.
Через четыре часа пришло сообщение от Гаврилова:
– Дошли до точки два. Отдыхаем.
"Все правильно, – подумал я, вспоминая, что знал о тактике диверсантов в тылу врага. – Идут перекатом, от точки к точке, пока одни выдвигаются, другие подстраховывают, готовые прикрыть снайперским огнем. Затем вторые тоже подтягиваются, осматриваются, куда дальше, и по новой".
Еще через три часа:
– Дошли до конечной, точка зет. Цель вижу отлично. Ставим подсветку.
Зет – это выбранная по карте рельефа, очень характерная точка для привязки к местности. Под "подсветкой" понимается инфракрасно-лазерный дальномер от начальной точки до выбранной цели, дистанция и пеленг тоже на карте. Для проверки – координаты соседних горных вершин. Затем, по обстановке, то же самое с резервного места – точка игрек.
Ухов уже работает с картой карандашом, линейкой и транспортиром. Принимает координаты и описание целей. Все как и ожидалось, а где еще немцам летный состав селить? До города не близко. В палатках холодно здешними зимами. Блиндажи – грунт каменистый, долго и трудно. Так что стоит возле аэродрома пара двухэтажных жилых домов барачного типа, довольно больших, – штаб и казарма. Склад топлива, склад боеприпасов, ремонтные мастерские, несколько сборных железных ангаров, склады имущества, казармы охраны, позиции зениток, типа "ахт-ахтов" и двадцатимиллиметровок, доты…
Через два часа вся картина как на ладони. Уже с привязкой к координатам. Цели – для "Гранитов". Триэс тут же, наготове.
– Чего ждем?
Молчание. Напряжение нарастает. Первой идет четверка Большакова, цели установлены, можем начинать, как только получим подтверждение от Гаврилова.
И вдруг:
– Третий – Первому. Молоты по целям один и пять, сейчас, скорее! Отходим!
– Первый – Третьему. Принято, подлетное, две минуты. У вас в порядке?
– В порядке, блин! Счас два и три рванут, кипеж будет, скорее!
Ничего себе! Они там что, успели склады ГСМ и БК заминировать? И конечно, часовых. Надеюсь, по-тихому! Иначе, если фрицы успеют найти жмуров, весь берег станет на уши! А если ГСМ и бомбы взорвутся до того, фрицы из бараков вылезут на шум. Потому что цель одна – общежитие-штаб. Пять – скопление самолетов: уж очень удачно стоят, кучно, явно не боятся ничего фрицы!
– Боевая тревога, ракетная атака! Отсчет пошел…
– Что ж, с богом!
Дрожь корпуса, рев. "Граниты" ушли. Интересно, что подумают немцы на посту? А плевать, что подумают, потому что никому ничего не сообщат, Леня врубил установку помех на полную катушку. Теперь волна, на которой вылезет любой передатчик, определенный как немецкий, будет тут же забит "белым шумом".
Была вообще-то идея в качестве шума выбрать немецкие ругательства и даже "Рамштайн"! Но, поразмыслив, отбросили. Лучше, если фрицы, хоть поначалу, будут считать помехи природным явлением. Север, тут рации вообще иногда работают непредсказуемо. А это может при случае подарить нам время.
– Третий – Первому. Цели поражены!! Цель один вообще взлетела, как… Мы отходим, ждите!
– Артисты! А мне счас за сердце держаться и валидол пить? Случись что, с кого бы тащ Сталин спросил бы? Ну, погодите у меня – вот только вернитесь! Ох, только б вернулись скорее, и все!
Ждем. Сейчас нам к берегу нет смысла, пока они там спустятся с горы. И подадут сигнал. Тогда мы выйдем в установленное место. Придется всплывать – плохо. Фрицы с поста увидят, хотя хрен они нам что сделают.
Пришло подтверждение и от Большакова: все ракеты в порту сработали штатно, в самом порту огненный ад.
Из рассказа капитана третьего ранга Андрея Витальевича Большакова
Ну вот, дождались! Сидели без дела, едва не рехнувшись, когда вокруг творилось такое, и вот наконец наш выход! Командовать решил сам. Пойдем на "Сиренах" (подводный двухместный транспортер габаритами с торпеду).
Вот они, мои орлы. Вхожу в отсек и вижу, как ребята убивают время. Два гиганта, Степан Ведерников и Борис Рябов по кличке Рэмбо, оба мичманы, оба под метр девяносто пять роста и более центнера весу, но ни грамма лишнего жира, боролись на руках. Два Андрея – Сушко и Низиньков – младшие лейтенанты, те еще кадры. Про таких говорят, с иголками в заднице. Никогда не сидят спокойно, или кого-то разыграют, или лезут со своими советами и хохмами к каждому члену команды, кроме командира, естественно. Да и клички у них соответствующие – Блоха и Муха. Тем не менее оба классные спецы, один минер, другой спец по электронике. Следующая пара – два брата-погодки из поволжского города Звенигово, Юрий и Владимир Смоленцевы, оба классные рукопашные бойцы и стрелки отменные. Два моих старлея, командиры групп, доки на все руки, за их плечами уже не одна операция, особенно у Василия, да и Валентин не промах.
– Мужики, сегодня идем на задание, так что подходим все к схеме предстоящей операции. Ты, Василий, берешь Брюса, Рэмбо и Степку, высаживаетесь в этом районе и незаметно проникаете на авиабазу – надо подсветить цели. В первую очередь летный персонал, склады и самолетные стоянки. Возьмите с собой пластиду, кое-что, до чего не дотянутся ракеты, надо заминировать. По возможности возвращаетесь этим маршрутом. Главное, ни в коем случае снаряжение, тем более оружие не должно попасть в руки противника. Ясно?
– Так точно.
– Лодка будет ждать на том же месте в течение суток. Со мной идут трое, нам предстоит проникнуть в порт и установить радиомаяки.
Оставшаяся четверка переглянулась, кто-то из них должен остаться, но вопрос на эту тему никто не задал. Понимают, командир сам объявит о своем решении.
– Как только мы их устанавливаем и отходим, даем сигнал на обратный отсчет. Надо постараться сделать так, чтобы удар вышел одновременно по обеим целям, тогда фрицам будет не до нас. Выход через час. Вопросы есть? Вопросов нет, это хорошо.
Четыре "Сирены" – подводных буксировщика – возьмут лишь восьмерых плюс снаряжение. Потому Валентин остался на лодке. С моим приказом:
– У тебя важная задача, немца охранять! А вдруг он сбежит и, как Сигал, весь экипаж голыми руками? Так что – бди!
Но Валька, кажется, все равно обиделся.
Два часа назад лодка подошла к берегу метров на шестьсот, и мы покинули ее через торпедные аппараты. Одна группа пошла на лодке направо, их выпустят чуть позже, а мы на своих бревнах налево. И если вы считаете, что мы, со всей нашей тренировкой, имея неоднократный опыт подобных заплывов, получали удовольствие от процесса, то сильно ошибаетесь!
Водичка в Баренцевом море очень холодная, даже летом. А на глубине пяти метров не прогревается никогда. Обогреваемые гидрокостюмы позволяли не замерзнуть вусмерть – но ощущение было мерзейшее. Представьте, что вы в час пик едете в переполненном даже не автобусе, а открытом кузове грузовика – причем не в Москве, а в Норильске, да еще зимой и в пургу. Получите примерную картину, как себя чувствовали мы.
Одно лишь было хорошо: обнаружить нас было решительно невозможно! Не было в этом времени ни соответствующих технических средств, ни отработанной тактики. Ну, если только поставить в угрожаемом месте на берегу часового с ящиком гранат, которые кидать в воду через произвольные интервалы.
Было тесно, очень холодно и мокро, не спасал даже обогреваемый гидрокостюм. Вот уже два часа мы подбираемся к своей цели на глубине пяти метров.
Вскоре подошли к противолодочной сети, которая закрывала проход к порту, преодолев ее без проблем, так как ячейки были больше, чем диаметр нашего транспортного средства. Мы направились в глубь фьорда к портовым сооружениям. Иногда подвсплывая к поверхности и беря правильное направление, мы двигались дальше. Не доходя до города примерно километр, мы разделились, одна пара на правую сторону города, другая – налево. Вскоре мы пристали к маленькому островку, который находился позади Киркенеса на левой его стороне, в трехстах метрах от маленького заливчика, который врезался в город. Оставив своего коня, мы стали пробираться под водой к порту. Еще на подходе к нему мы заметили большой транспорт, примерно четыре-пять тысяч тонн, стоящий под разгрузкой. В заливчике находился другой на полторы-две тысячи и пара каких-то вооруженных корабликов.
– Муха, ты пробираешься в заливчик и ставишь маячок под пирсом, потом вон к той площадке, которая заставлена ящиками, тюками и всяким барахлом. А я обойду мысок и установлю маяк на том крупном транспорте и на пирсе с каким-то оборудованием, но ближе к портовому крану, чтобы и ему досталось. Потом встречаемся на островке.
Вдруг вдалеке раздались выстрелы, но тут же оборвались.
– Товарищ капитан, а это не наши засветились?
– Не знаю, Муха, не могли они так подставиться, да и стрельба стихла.
– Тогда что это было?
– Не знаю, ладно, пошли, время идет.
Подплыв под водой к транспорту, я прикрепил первый маяк под кормовым свесом, где он был незаметен с палубы. А вот выбраться на пирс долго не удавалось, было слишком людно. Пришлось проплыть дальше вдоль пирса и найти менее людное место. Проплыв еще метров двести, я обнаружил подобие пролома в пирсе, наверное, сюда попала бомба во время бомбежки, здесь-то я и выбрался на пирс, предварительно притопив акваланг. Осторожно поднявшись и прячась за грузами, я стал подбираться ближе к крану. И когда оставалось метров двадцать пять, на меня из-за ящика, неожиданно для нас обоих, вышел солдат. У него отвисла челюсть, и ужас застыл в глазах при виде кого-то в черном. Он стал судорожно сдергивать винтовку с плеча, но не успел, мой нож опередил и вошел ему в горло. Захрипев и схватившись за рукоять, торчащую из горла, он повалился на землю. Подхватив его, чтобы не сильно гремел, я затащил его за какие-то тюки, накрытые брезентом. Этим же брезентом накрыл труп. Вот черт, так и нарваться можно, бывает же такое, когда долго сидишь без практики. Чуть все навыки не подрастерял. И что он тут делал? Интересно, скоро ли его хватятся? Пока тихо, никто его не зовет. Надо двигать дальше. Крадусь еще более осторожно. Вот и кран, до него метров десять открытого пространства, которое надо проскочить. Однако тут торчал еще один фриц. Как же его отвлечь? Кручу головой в поисках чего-то наподобие камня. Ага, вот этот костыль для шпал подойдет. Подобрав костыль, изо всех сил забросил его подальше за ящики, моля, чтобы он ударился обо что-то, не попав на тюк. Немец вскинул винтовку сразу же, как услышал глухой удар о доску, куда, видимо, попал костыль.
Немец двинулся в сторону источника шума. Как только он скрылся за ящиками, я пробрался к крану, установил маячок и стал пробираться обратно к тому же месту, где оставил акваланг. На это ушло больше времени, поскольку звук удара услышали другие и звали Курта, который, естественно, не отзывался.
Через час мы уже сидели верхом на своем бревне и плыли подальше от порта в точку встречи со второй группой. Отойдя от порта на километр, я вызвал сначала свою вторую двойку, они ответили сразу, сказали, что находятся рядом и сейчас прибудут. Потом я вызвал Гаврилова.
– Вася, как дела? Вася, отвечай, как у вас дела?
– В порядке, Андрей Витальевич, через пять минут можно подавать сигнал о готовности. Вот только поднимемся повыше, откуда вид открывается на всю базу.
Подаем на лодку сигнал о готовности.
Глава пятая
Разгром авиабазы
Из рассказа старшего лейтенанта Гаврилова
Пару раз приходилось осторожно всплывать, чтобы уточнить курс. Вход в фьорд на юго-западе, слева открывается залив, аэродром расположен на полуострове, отделенном этим заливом от города, ближе к основанию. Место, выбранное еще по карте (спутниковой, из нашего времени), нашли без проблем. Под скалой, сверху нависшей над водой, нас не разглядеть. Рядом удобная, как галечный пляж, площадка и расщелина, ведущая вверх, только опытному скалолазу по силам, ну и нам, поскольку штатная ситуация. На севере скалы у берега, считай, всюду, иной пейзаж встречается редко.
Спрятав наших подводных коней и снаряжение, мы в темпе экипировались по-сухопутному. Схрон заминировали на тот невероятный случай, если кто-то найдет. "Так не доставайся же никому!" Прислушались. Если наверху фриц с гранатами, мы тут как в мышеловке, уже разоблачились, быстро не нырнуть. Но это уже из области паранойи. Поднявшись по расщелине наверх, мы оказались на двадцать пять метров над водой, вокруг лишь камни да валуны. Осмотрелись, никакой опасности не обнаружили, двинулись в глубь тундры, дальше от моря в сторону аэродрома.
Горная тундра – скалы, валуны, болотца и озера. Присутствовала, однако, и зеленка, если считать таковой карликовые березки, местами растущие довольно густо, да кусты черники и голубики высотой по колено и выше. Мы шли очень осторожно, тщательно изучая местность, по которой, возможно, придется отходить с погоней на хвосте.
– И как здесь живут люди? – возмущался Степан, перепрыгивая с валуна на валун.
Сам он городской житель, родился и жил в Москве, привык к асфальту.
– Командир, мы так еще пару часов поскачем по этим камням и горными козлами станем. А мы, если что, морские дьяволы.
– Давай, козлик, скачи дальше, уже немного осталось. Вон кустик голубики, видишь, обглодаешь его, и полегчает.
Патруль мы видели лишь один раз. Пятеро немцев шли вдоль берега, мы были выше и дальше на склоне, так что нас не могли заметить. В целом же идти было приятно и легко. Не надо в этом времени опасаться датчиков движения и скрытых камер на какой-нибудь глухой тропе, после чего над вами через пять минут повисают вертолеты со спецназом, а по дорогам мчатся машины с мотострелками, оцепляя весь район. Как на тех учениях, еще там, "Север – две тысячи какой-то", которые армейские острословы прозвали "Путин – две тысячи какой-то", из-за присутствия Самого, – и между прочим, тогда нас так и не поймали, а мы прошли куда надо и сделали что надо, хотя побегать пришлось очень.
Сообщение на лодку, короткий отдых перед последним броском. И вот мы на вершине! В точке зет. Ставим аппаратуру, срисовываем картинку, скидываем инфу. Заканчиваем здесь, переходим на запасную – игрек. Попутно внимательно наблюдаем за обстановкой.
Немцы здесь непуганые. Вели себя именно так – неся патрульно-постовую службу как давно заведенный и неизменный церемониал в миллион первый раз. Не было тут, в текущей реальности, партизан, подпольщиков. Да и наши диверсы сюда не наведывались. Нет, орднунг есть орднунг – объекты огорожены колючкой, вышка торчит с пулеметом, блокпост на въезде со шлагбаумом и двумя пулеметными гнездами, часовые бдят. А ничего не происходит. Время идет. Долго. Пусто.
А мы были как раз таким, опытным и творчески мыслящим врагом.
Поначалу мы намеревались держаться строго в рамках задания. Отметить на карте общежитие и штаб, два здания барачного типа, над одним из которых болтается флаг, кинуть ЦУ для "Гранитов" и делать ноги. Но фрицы сами спровоцировали нас своим злостным неуважением к советскому спецназу (пластид у нас был на всякий случай).
Уж очень удачно располагалась точка игрек – как раз над складом ГСМ! Пара зарытых в грунт цистерн, несколько штабелей бочек – и все это, огороженное колючкой, охранялось всего одним часовым, уныло болтающимся по периметру! Причем часть его пути была не видна с других постов. Со складом боеприпасов, располагавшимся в полукилометре, сложнее – там упомянутая вышка с пулеметчиком наверху, часовой на воротах и два патрульных, ходящих по периметру вокруг навстречу друг другу. Подобраться почти вплотную незаметно при нашей тренировке и некотором везении было вполне реально. Также на руку полное отсутствие здесь сигнализации, самой древней и простой, системы "гав-гав", этих поганых четвероногих тварей, по недоразумению называемых "друзьями человека". Короче – работаем!
Рядовой охранной роты Эрих Ашман уже пятый раз проследовал по тропинке вдоль забора из колючей проволоки, за которой стояло множество бочек и пара зарытых в грунт цистерн. Это был его участок охраны, сорок метров туда и столько же обратно, он был рад, что стоит здесь, а не на шлагбауме при въезде на аэродром, где надо перед каждым надутым индюком тянуться. Тут, у склада с горючим, спокойно, бояться некого, эти рыбоеды и не помышляют ни о какой пакости. Одно плохо, закурить нельзя, но пару часов потерпеть можно, а вот если фельдфебель поймает… Это зверь еще тот, за провинность на всякие гадости горазд, лучше месяц на шлагбауме, чем неделю отрабатывая его придуманное наказание.
Так он шагал, размышляя о превратностях службы, до смены караула оставалось более часа, и он уже предвкушал отдых. И тут кто-то схватил его сзади, закрыл ладонью рот. Крик застрял глубоко в горле, адская боль пронзила правый бок, и сознание вместе с душой улетучилось из его тела.
Часового снял Брюс. Юрка Смоленцев из Звенигова – классный рукопашник, получивший свой позывной оттого, что случись ему встретиться с киношным Брюсом Ли, китайского чемпиона гарантированно унесли бы, и хорошо, если не ногами вперед. Еще он виртуозно владел ножом, на короткой дистанции предпочитая его "бесшумке". Так что фриц, который мирно брел вдоль забора с винтовкой за плечом и, очевидно, думал о своем звере-фельдфебеле, который на этом посту категорически запрещает курить, умер быстрее, чем успел понять, что случилось. Неплохая цель, столько бочек, парочка сюрпризов не помешает, если мы уничтожим этот склад, то на несколько дней полеты точно прекратятся. Время пошло – вперед! Сменить этого должны не раньше чем через полтора часа, уж график-то мы срисовали. Колючка простая, без датчиков движения, не под током и даже без всяких подлостей, вроде стальных поводков с рыболовными крючками или подвешенных пустых банок. Это для профессионала не преграда. Немцы здесь совсем не пуганые, ходят как у себя в квартире, даже не оглядываются. И этот придурок, видно было, в облаках где-то витал, за то и поплатился.