Мы сидели в кустах, следили за воротами кремля и ждали. Время шло. Яны не было. Ни с немцем, ни без немца. В голову навязчиво лезли неприятные вопросы. Что случилось? Она забыла? Передумала? Не смогла? Ее поймал Фара?
Я тряхнул башкой, отгоняя мрачные мысли. Чего гадать? Ждать надо.
- Сережа, - тихо позвала Звезда. - Чего мы ждем? Идти. Надо-надо.
- Успеется, - покачал головой я.
Звездочка тяжело вздохнула.
Стало знобко. От земли тянуло холодом, от Волхова тянуло холодом и сыростью.
Прошло еще с четверть часа. Где-то рядом зарядила угукать сова. Сильнее подул промозглый ветер. Яны не было.
Еще немного, и мы тут околеем.
Я был настолько озадачен ожиданием Яны, что подошедшего сзади Толяна не услышал. А когда за спиной щелкнуло, и мне предложили "поднять жопу и положить грабли на затылок" было уже поздно.
Теперь Толян стоял в паре шагов от меня, целил мне между глаз из ТОЗика и ждал ответа на вопрос о моих планах.
- С чего ты взял, что я решил сбежать? - Я постарался сделать предельно наивную рожу.
Толян разулыбался в ответ.
- В самом деле, с чего? С чего это ты на ночь глядя за территорией шкеришься по кустам вместе со своим педиком.
- Chạn hlng thāng, - не раздумывая, сообщила Звезда.
- Ты мне не трынди, гомосятина. Я знаю, что ты по-русски прекрасно жаришь.
- Где здесь туалет? - мягко промяукала Звезда.
- Для вас - везде. - Толян повел стволом ТОЗа, но сдержанно, без особой широты. И зрачок дула мгновенно вернулся обратно, продолжая высверливать дырку у меня между глаз.
- Ты ружье-то опусти, - недовольно пробурчал я.
Толян улыбнулся шире.
- С чего бы?
- С того бы. Не собирались мы убегать. Просто надо было уединиться.
- Зачем?
- Затем, - рассердился я. - Зачем двое половозрелых людей в кустах уединяются?
Толян посмотрел недоверчиво. Неверие на его физиономии медленно сменилось злорадством.
- То есть, ты хочешь сказать, что вы с ним все-таки…
Я опустил глаза, поправил:
- С ней.
Только бы Звезда сообразила подыграть.
Толян перевел взгляд с меня на трансвестита, обратно. ТОЗ в его руках все так же смотрел мне в центр лба. Толян колебался. Ему хотелось поверить в мою голубую сущность и отомстить, оправдаться, сделав посмешище из меня. Но он сомневался.
- Ну-ка, давай, - решился наконец он и мотнул стволом ружья.
- Чего давать? - не понял я.
- Как чего, снимай штаны и делайте то, для чего сюда приперлись. А я посмотрю.
- Я в стеснении, - покачала головой Звезда.
- А я на взводе, - перестал улыбаться Толян. - Значит так, бакланы, варианта у вас два: или вы сейчас доказываете мне, что это не отмазка, или я считаю, что поймал вас при попытке к бегству. И отвожу к Фаре. А Фара с беглецами не церемонится.
Я подался вперед. Палец Толяна мгновенно побелел на спусковой скобе.
- И не рыпаться. А то стреляю.
- Фарафонов тебе не простит, - сказал я сердито, расстегивая ремень на джинсах.
- Мне простит, - ухмыльнулся Толян, глядя на мое обнаженное естество. - А ты выходит правда голубь, Серега. Охренеть. А так и не скажешь.
Я никогда не был "голубем" и даже не имел таких фантазий. Перспектива стать геем меня ничуть не радовала. Но вариантов было немного. Или сдохнуть, или…
Толян раздухарился и от души развлекался, предвкушая зрелище. Хренов извращенец. Неужели ему на самом деле интересно на это посмотреть?
От позора меня спас немец. Вольфганг Штаммбергер в сопровождении Яны явился как раз вовремя. Градус накала страстей в чертовых кустах настолько зашкалил, что появления вечного немца никто не заметил, как до того мы со Звездой проворонили появление Толяна.
- О, майн гот! - воскликнул старик-ученый, вышедший прямиком на мою голую задницу.
Толян отвлекся на голос, кинул взгляд мне за плечо. Этого хватило. Решение возникло само собой. Путаясь в приспущенных штанах, я поднырнул под ружье, схватился за ствол и рванул в сторону, выламывая Толяну палец.
Тот успел нажать на спуск. Грохнул выстрел. Картечь ушла в ночное небо.
Толян выматерился. Я снова рванул ствол на себя, на этот раз выдрав ружье из рук противника, и тут же резко двинул обратно, впечатывая прикладом Толяну в рожу.
Удар получился знатным. Несчастного Толика отбросил назад. Он не удержался на ногах и повалился на спину. Скрючился на земле, зажимая разбитый нос и матерясь, на чем свет стоит.
Придерживая под мышкой трофейный ТОЗ, я поспешно натянул штаны.
Старый немец таращился на меня, совершенно ошарашенный. Звезда глядела, не скрывая восхищения. Не успевшая толком испугаться Яна теперь задорно улыбалась.
- Весело у вас тут.
- Вы очень вовремя.
Я застегнул ширинку и отвесил под дых, пытающемуся подняться Толяну.
- Драпаем. Резче. Ты вперед, - приказал я Яне и добавил для немца: - Надо поторопиться, Вольфганг. Иначе нам капут.
Слава богу, среди моих компаньонов любителей задавать лишние вопросы не нашлось, и тратить время на объяснения не понадобилось. С другой стороны, Звезде и Штаммбергеру в силу языкового барьера объяснять пришлось бы очень долго, и оба это понимали. А Яна…
А Яна - просто умница.
Шли быстро настолько, насколько мог идти старик. Яна двигалась первой, уверенно раздвигала ветви, держала направление. Следом ковылял ученый, за ним семенила Звездочка. Я замыкал процессию.
Ветер, кажется, поутих. Сова давно заткнулась. Но ломко трещали кусты. И подвывал где-то далеко побитый Толян.
Вскоре его голос затих в отдалении, а следом прилетели сердитые многоголосые крики. Ну, вот и все. Если до этого момента время шло на минуты, то теперь оно пошло на секунды.
- Яна, быстрее, - подгонял я. - Вольфганг.
- Их бин торопится, - тяжело дыша, просипел старик.
Ученому на глазах становилось хуже, и я молился только о том, чтобы хреновского немца не прихватил очередной приступ.
Заросли кончились: хвала всем богам, что Фара не успел вырубить лес по всему периметру. Перед нами была улица. Правее - мост.
Стена света, резала его по всей длине и захватывала вместе с ним кусок улицы. В темноте червоточины смотрелись особенно эффектно и завораживающе, но сейчас было не до красот. Сзади слышались звуки погони.
- Вперед, - просипел старик. Дыхание его сбилось, слова вырывались с сиплым клекотом. - Schneller.
Посмотрите на этого фраера, он меня еще и поторапливает, старый пердун! Если б не он, мы бы уже были в червоточине. Внутри бушевали злость, страх и адреналин. Искали выхода, но находили его пока только в мыслях и проецировались явно не на того. В самом деле, при чем здесь старик?
Мы перемахнули улицу. Стена света полыхала теперь нестерпимо ярко. Немец посмотрел на меня, я кивнул на сверкающую стену. Старик покорно шагнул вперед и исчез в свете. Следом в золотистое сияние ушла Звездочка. В ней я тоже не сомневался. Мы с ней не один десяток стен прошли.
Яна колебалась. Я взял девушку за руку, отбросил в сторону бесполезный в отсутствие патронов ТОЗ и решительно пошел вперед.
Эх, надо было патрончиками у Толяна разжиться, наверняка ведь были… Но время играло против нас.
Холодная ладошка девушки намокла, пальцы судорожно подрагивали, сжимая мою руку.
- Закрой глаза.
Яна повиновалась. Но каждый шаг давался ей с трудом. Девушка боялась, ей приходилось себя перебарывать.
Свет сделался нестерпимым. Я смежил веки, вошел в золотистое сияние и буквально втащил за собой Яну.
Вовремя.
Где-то сзади затрещали кусты, послышались крики, но все это было уже неважно.
Хлопнуло по ушам, как тогда, в Прибалтике. И наступила тишина. Свечение сбавило силу, отступило.
Я открыл глаза.
Яна вцепилась мне в руку, словно моя конечность была последней соломинкой для утопающего. Она настороженно зыркала по сторонам. Звезда с Штаммбергером ждали нас тут же. Они продвинулись всего на несколько шагов вперед.
Немцу было совсем паршиво. Его трясло, дышал он тяжело, с такими хрипами и бульканьем, будто у него в легких случилось наводнение. Звездочка растерянно косилась на Вольфганга, явно не зная, что делать.
Только б его не скрючило. Если придется тащить старика на себе, далеко мы не уйдем.
- Чего встали? Держи их! Там они, суки! - рявкнуло над ухом.
Я вздрогнул и резко обернулся. Никого. Преследователи, даже если и вышли на улицу, явно не торопились лезть в червоточину. Оно и понятно. Первый раз оно всегда страшно. И не только первый.
- Тс-с-с, - прохрипел голос Вольфганга.
Я посмотрел на немца. Тот стоял все такой же скрючившийся и явно не склонный к разговорам.
- Замереть. Не двигайтса, - отчетливым шепотом продолжал голос немца, хотя Штаммбергер даже не думал открывать рот.
Тихо ахнула Яна.
Что за ерунда? Чревовещание? Или червоточина морочит голову?
Точно, Толян говорил, что здесь все то же самое, только голоса шепчут. Но кто бы мог подумать, что шептать станут знакомые голоса!
- За мной. Вперед. Пять шагофф вперед и стоять. Не двигайтса. Так они нас не уффидят, - продолжал наставлять голос старика.
Я снова, на всякий случай, посмотрел на немца. Губы ученого были сжаты настолько плотно, что никакое чревовещание было невозможно.
Вольфганг перехватил мой взгляд, мотнул головой. Устало махнул рукой вперед, туда, куда уходила набережная и параллельная ей улочка, и зашкандыбал к той самой улочке с невероятной прытью. Откуда только силы взялись, ведь умирал только что?
В любом случае, старик прав: надо идти. И как можно быстрее.
Мы заспешили вслед за немцем. Шагов через двадцать далеко впереди сделалось светло, будто в ночи там проснулись и закружились в хороводе мириады светлячков. Второй слой?
- Вперед, - снова повторил голос немца.
И тут же за спиной грохнул выстрел.
Я вздрогнул и резко обернулся. Никого. Что за чертовщина?
- Вон они! - проорал из ниоткуда рассерженный голос.
Я зашагал быстрее. Свет впереди начал сгущаться, уже не освещая, а высвечивая пейзаж, делая его невидимым, превращая в непроглядное сияние. Точно, стена. Второй слой.
Немец понимает, куда идет. Мы со Звездой всегда тыкались наобум, ощущая интуитивно только направление. А уж с точкой перехода сколько мучились… Старик-ученый не нащупывал точки, и не предугадывал расположение границы слоев. Он точно знал, где они расположены.
Все же Яна молодец. Выкрасть немца и использовать его знания было блестящей идей.
- Это есть частный особенност местечкоффого искажений реальности. Anomale Zone, - булькающе проговорил голос, хотя я шел рядом с немцем и готов был поклясться, что старик рта не раскрывал.
- Что это за чертовщина? - не выдержала Яна.
Штаммбергер повернул голову и произнес, на этот раз отчетливо артикулируя:
- Это есть частный особенност местечкоффого искажений реальности. Anomale Zone.
Фраза прозвучала с той же интонацией, с какой и полминуты назад. Будто на диктофон записали и прокрутили.
Я обернулся. Граница первого слоя была теперь дальше от нас, чем вторая стена, к которой мы направлялись. Если свет впереди загустел и потерял прозрачность, то через мерцание сзади стало видно происходящее в темноте, вне червоточины: преследователи добрались до стены и решились пройти сквозь свет. Уже проходили.
Вот теперь самое время ускориться.
Мысль эта, видимо, пришла в голову не только мне. Мои спутники задвигались быстрее.
- Вон они! - рявкнуло за спиной, и грохнул выстрел.
Я припустил почти бегом, волоча вцепившуюся в меня мертвой хваткой Яну и подталкивая немца. Граница второго слоя приближалась. Уже не было видно ничего, кроме золотистого свечения. Стало светло почти как днем.
Звездочка споткнулась, едва не растянулась, я вовремя успел подхватить ее под руку.
- Вперед, - не оглядываясь, пробормотал немец.
Граница второго слоя была уже перед нами. Слепящий свет переливался, словно расплавленное золото. Вольфганг остановился, почти войдя в стену, обернулся. Сияние тянулось к нему, пыталось облизать лабораторный комбинезон и редкие вздыбившиеся жиденькими вихрами волосенки.
- За мной. Вперед. Пять шагофф вперед и стоять. Не двигайтса. Так они нас не уффидят, - наставительно произнес немец и растворился в свете.
Хитро придумал старик. Вплотную сквозь свет нас внутри стены не увидят, а издалека смотреть никто не догадается.
Я схватил Звездочку за предплечье - от греха подальше, вдруг она не поняла сказанного немцем? - и шагнул в стену, отделяющую первый слой от второго. Яну тянуть не пришлось, она сама меня не отпускала.
Сзади грохотал топот. Преследователи осмелели и бежали уже не таясь.
Теперь торопиться не стоило. Удерживая одной рукой Звезду, другой Яну, я не спеша сделал второй шаг, третий, четвертый, пятый…
Всё. Теперь стоять.
Свет слепил даже сквозь сомкнутые веки. Я чувствовал себя словно залипшая в капле смолы муха. Хотелось поскорее выйти из стены.
- Замереть. Не двигайтса, - отчетливым шепотом проговорил рядом немец, будто прочитал мои мысли.
Топот и сбитое дыхание нескольких глоток приблизились.
- Тс-с-с-с, - прошелестел немец хрипло.
- Чего встали? Держи их! Там они! - тут же рявкнуло совсем рядом.
Снова послышался топот шагов, а после ничего не стало, словно все звуки сожрало золотистое сияние. Только бухало сердце.
А еще я чувствовал свет.
Свет выедал глаза.
Свет пощипывал кожу.
Свет обтекал тело, забирался внутрь. Закупоривал поры и заполнял легкие.
Муха в янтаре.
Я муха в янтаре.
Мысль становилась навязчивой. Я пошевелил лапками, но они залипли и…
Какие лапки?
Кто я?
- Ты муха в янтаре, - пришел ответ.
Как будто кто-то большой и невероятно могущественный залез в мою голову и подумал за меня.
Господи, кто я?!
Муха в янтаре.
Время перестало существовать.
Пройдут годы, века, тысячелетия. Смола застынет, превратится в янтарь. Светлый камень. А я буду вечно находиться внутри этого света. Распятый и обездвиженный.
Нет.
Я забился, задергался. Рванул вперед, чувствуя, как ломаются крылья, как трескается хитин. Как… рвутся сухожилия…
Нет! Я человек!
- Я человек!!! - услышал я собственный крик, и свет сменился тьмой.
Кромешной.
Я открыл глаза. Вокруг не было ничего, кроме темноты.
Тьма обволакивала со всех сторон, шепталась. Со мной ли? С собой?
Я сделал шаг. Под подошвой захрустели камешки. Поглядел вниз. Под ногами было пыльно и грязно, будто я шел по… поверхности Луны?
Я же в червоточине. Это все иллюзия. Этого всего не существует. Реален только переход. Прыжок из одной точки Земного шара в другую. Всего остального нет.
В темноте тихо захихикали. В смешке слышалась издевка.
Что-то внутри против воли хотело спросить: кто здесь? Невероятным усилием я придавил порыв. Здесь никого нет. Это только игра воображения.
Смешок повторился. Тонкий, мерзкий, откровенно издевательский.
- Здесь никого нет, - прошептал я. - Никого. Только я.
- И я, - раздался за спиной знакомый голос.
Я обернулся. Позади меня в десятке шагов угадывалась крепкая фигура. Темный силуэт. Тень во тьме.
- Этого не может быть. - Я старался говорить спокойно, но голос задребезжал и дал петуха. - Ты умер.
Фигура приблизилась. Остановилась рядом. Из темноты проявились знакомые до боли черты. Олежка!
- Ты умер, - повторил я.
- Можно и так сказать, - согласился Олег. - Хотя я бы предпочел другую формулировку.
- Какую?
- Я заснул. Серенький, я первый раз в жизни заснул на бабе.
- Знаю.
Я устало опустился на холодную пыльную бесплодную землю.
- Олег, это все игра моего воображения. Тебя нет. Ты заснул… Все заснули. Некоторые потом проснулись.
- Ты проснулся, - кивнул Олег.
- Я проснулся. А ты нет. На вас потолок рухнул. Я видел твой скелет.
- Обидно, - вздохнул Олег, и на лице его появилась грусть. - А я даже кончить не успел.
У меня закружилась голова, перед глазами замелькали темные и светлые пятна.
- Господи, Олежа, о чем ты говоришь?
- Я говорю, обидно, что кончить не успел, - охотно отозвался Олег и мечтательно улыбнулся. - Было бы приятнее умереть от оргазма. Хотя, в общем, и так неплохо получилось. Смерть в постели это как-то не по-мужски, но смерть в постели на женщине…
Он вдруг оборвал себя на полуслове и посмотрел на меня серьезно, без улыбки.
- Серенький, а зачем я здесь?
Я пожал плечами.
- Просто у меня что-то не так повернулось в мозгу. Или это влияние червоточины.
- В мозгу повернулось, - эхом повторил Олег. - Ты мне Фрейда не втирай. В мозгу у тебя, конечно, повернулось, но на все есть причина. Я не мог прийти просто так. Я должен был что-то сделать, что-то сказать.
Лицо Олега стало совсем глупым, глаза пустыми. Мне захотелось прекратить это. Я зажмурился, надеясь вынырнуть из бредового кошмара. Сжал веки с такой силой, что перед глазами снова поплыли светлые пятна. Но когда открыл глаза, вокруг была все та же темнота, а рядом стоял Олег.
- Вспомнил, - с гордостью сообщил он. - Ты ведь идешь не один. Кто с тобой?
- Звездочка, - просто ответил я.
Тут же спохватился. Теперь уже не только Звездочка.
- Еще Яна. И немец. Вольфганг Штаммбергер.
- Один из них тебе врет, - уверенно заявил Олег, развернулся и пошел прочь.
- Олег!
Я вскочил на ноги.
Несколько шагов, и он скрылся в темноте.
- Олежа, - позвал я, где-то в душе смутно понимая, что говорить с собственным видением - верх маразма. - Кто?
Темнота хихикнула. Я побежал за смешком. Под ногами хрустели камешки. Теперь уже со всех сторон тихонько смеялись и перешептывались. Тьма жила своей жизнью, как зал театра перед спектаклем.
- Олег!
Я споткнулся и полетел вперед. Темнота хлестко ударила по лицу. За первой пощечиной прилетела вторая. Мир вспыхнул, и я открыл глаза.
В нескольких метрах от меня мерцала стена света. Я лежал на спине, голова моя покоилась на коленях сидящей на потрескавшемся асфальте Яны. Надо мной склонилась обеспокоенная Звездочка. Рука ее взлетела в замахе для очередной пощечины.
Я перехватил ее за запястье. Попросил хрипло:
- Не надо.
- Надо-надо, - привычно отозвалась Звезда.
Во всем теле чувствовалась слабость, голову словно набили ватой. Я с трудом поднялся на ноги. Меня шатало.
Огляделся. Звезда смотрела встревоженно. Яна ласково. Немец устало. Штаммбергеру, похоже, было не лучше, чем мне, если не хуже.
"Один из них тебе врет". Бред.
- Что со мной было?