"Кавказец" скривился, выпустил пистолет и с неожиданной ловкостью подхватил его левой рукой. Дог отреагировал мгновенно - разжал зубы, отскочил назад и вдруг, повернувшись ко мне, посмотрел прямо в глаза. Мол, я свое дело сделал, остальное за тобой. Ствол чужого пистолета плавно заскользил вверх. "Кавказец" даже не стал вставать с колен.
И тогда я выстрелил.
Пуля ударила бандита в грудь, опрокинув на спину. Второго выстрела не понадобилось, подстреленный "кавказец" даже не дернулся. А вот его коллега с ножом нашел в себе силы подняться.
- На землю! - закричали со стороны.
Из пелены дождя вынырнула грузная фигура Сан Саныча. За ним с автоматом наперевес бежал Вербовски. Дог одарил меня долгим тяжелым взглядом и все так же беззвучно скользнул прочь.
Толстощекий паренек тоже бросился наутек. Впрочем, бегал он еще хуже, чем дрался. Вербовски перехватил его через три десятка шагов, свалил на землю и ударом приклада пресек всякие попытки сопротивления.
- Где Игорь? - Дышал Сан Саныч тяжело.
- Внутри!
Я первым ворвался в пиццерию.
К счастью, спешка оказалась излишней. Девчонка, следившая за дракой сквозь стеклянную стену, закатила истерику. Скорчившийся на полу мужчина после моего удара так и не пришел в себя. Игорь, правда, тоже. Пришлось лезть в аптечку, искать нашатырь…
* * *
- Он мне нос сломал, - прогундосил Игорь.
Нос действительно покраснел и распух. Вата в ноздрях и широкий пластырь добавили объема. В общем, все было бы смешно, если бы не было так грустно.
- Это ты мне жалуешься?
Извиваясь ужом, я кое-как натянул ветровку. Правое предплечье горело, отзываясь болью на каждое касание. Хотя жаловаться было грех: пуля чиркнула по руке, разорвав рукав куртки и оставив на коже жгучую красную полоску. Рана была неопасной и не ограничивала подвижность. В общем, легко отделался.
- Я не жалуюсь, я констатирую. - Игорь привалился к спинке кровати и прикрыл глаза.
- Голова не кружится?
- Кружится, конечно, не деревянная! Есть сотрясение, если ты об этом. Но, кажется, легкое, так что не волнуйся, мебель не заблюю.
- Я и забыл, ты же у нас медик.
Игорь не ответил. Дверь приоткрылась, в комнату зашел Сан Саныч.
- Живой? - спросил он у Игоря.
- Да.
- Это хорошо. - Охранник опустился в рассохшееся пыльное кресло.
- Ну, что там? - полюбопытствовал я.
- Да ничего. Эдик с ними поработает, но по мне - глухарь. Шестерки. Главаря ты застрелил.
- В твоих устах звучит так, будто это было ошибкой.
- Нет, почему… - Сан Саныч устало потер лицо. - В общем, ничего они толком не знают. Работали за еду. Девчонка с парнем просто малолетние дураки, примкнули неделю назад. А евнух - зэк бывший, по разговору видно. Но и он не рубит. Ему приказывали - он делал. В основном, грабили по мелочи. Говорит, старшой какого-то Маршала упоминал.
- Маршала? - открыл глаза Игорь. - Это что за хрен?
- Он не знает подробностей. Просто Маршал.
- Не в том дело, - напряженно произнес Игорь. - Я слышал это имя раньше. Ребята с Ленинградской рассказывали. Там все стены этим Маршалом разрисованы. "Маршал жив", "Маршал вернулся", в таком духе.
- Точно! - Я вспомнил двойной крест, намалеванный на стене школы, и надпись рядом. - Аркадий Юрьевич тоже про Маршала упоминал.
- Может, пахан их местный? - Игорь вопросительно посмотрел на меня, словно я знал всех местных паханов.
- Хреново это все, ребята, - покачал головой Сан Саныч.
- Да ладно, - Игорь снова закрыл глаза, - бандит и бандит. В наших условиях мародерство неизбежно. Подумаешь, под наших закосили. Большого ума не надо.
- Нет, Игорек, - вздохнул Сан Саныч, - тут другое. Это ведь не случайный сброд. Это один человек шайку собрал. И не просто собрал, а удержал и направил. Если таких, как он, по городу немало, если у них один главарь… Плохо это все. Ленинградская, центр, теперь вот Победа. Нет, это не случайные люди. И нашивки наши с убитых сняли… Плохо.
Я промолчал. Игорь тоже не ответил. Пессимизм Сан Саныча действовал угнетающе, тем более что его прогнозы часто сбывались.
- Ладно, парни, не дрейфьте. - Охранник поднялся. - У Милены отметимся и можно отдыхать. Идти сможешь?
- Смогу, - сквозь зубы процедил Игорь.
- Хорошо. А то старая кляча опять докопается, не посмотрит на ваши раны.
В ответ Игорь прошипел что-то нечленораздельное и, подозреваю, нецензурное.
Мы вышли на улицу. Дождь прекратился, небо окончательно посветлело. На часах - начало девятого.
Снова навалилась усталость. Адреналин схлынул, глаза буквально закрывались на ходу. Ничего, недолго осталось. Отстоять десять минут, выслушать поток ведьминых придирок по поводу и без, и можно спать, спать, спать. Уж по ранению, пусть оно и пустяковое, наверняка от работ освободят. Так что будет у меня неделя, а может и две. Нужно привести в порядок квартиру, замазать щели в стене - дымоход печки плотнее подогнать. Наконец-то провести пару вечеров с Никой. Надо только выдержать еще один недолгий отчет.
Сан Саныч распахнул скрипучую, с проржавевшими петлями дверь, и мы спустились в темный коридор. Склеп, натуральный склеп. Чтобы выбрать такое место своей резиденцией, определенно надо быть потусторонним существом. Ну, или повредиться разумом.
- Если что, бейте в голову, - пробормотал Игорь.
- Чего? - недоуменно переспросил Сан Саныч.
- Ведьму надо бить в голову. Из дробовика. Тогда кроун, и она дохнет сразу.
Я фыркнул. Пояснил:
- Не обращай внимания. Это из игры. Игорь шутит.
Отсылки к фильмам и играм Сан Саныч не любил. Он уже было обернулся, собираясь прочитать контуженому Игорю нотацию, как пол вздрогнул. Громыхнуло так, будто взорвалась граната. Не в коридоре - впереди, в комнате, где сидела Милена Юрьевна. Одним прыжком Сан Саныч преодолел остаток пути, рванул хлипкую дверь…
В комнатушке висело белое облако, в лучших традициях не то ужастика, не то пародии на него. Пахло мелом и штукатуркой. В потолке зияла дыра - огромная, бесформенная, с торчащими по краям гнилыми деревянными планками. Избороздившие потолок трещины от угроз перешли к делу. Источенный временем, затопленный во время наводнения потолок, наконец, не выдержал и обрушился.
Милена, как изваяние, сидела за старым деревянным столом, волосы и одежда - в белом порошке. Сам стол и большая часть комнаты были погребены под обвалом.
При виде этой трагикомедии мы с Игорем замерли на пороге, однако Сан Саныч не растерялся. Посматривая наверх, он подобрался к Милене, осторожно приобнял ее за плечи и вытащил из-за стола. Старушка поглядела на него совершенно безумным взглядом. Вдруг вся подобралась, запустила руку в груду обломков на столе и выудила толстую бухгалтерскую тетрадь.
- Не отдам, - каркающим голосом отчетливо произнесла она.
- Конечно-конечно.
Сан Саныч бережно подхватил старушку под локоть и вывел из комнаты.
- Очешуеть. - Игорь обвел взглядом разрушенное помещение. - Ведь сто раз ей говорили, что потолок в аварийном состоянии.
- Но заметь, как старуха выбрала место. Ее обвалом не тронуло, а вот нас… - Я непроизвольно поежился. - Представь, вошли бы мы на две минуты раньше, стояли бы перед столом, аккурат в эпицентре…
Игорь фыркнул.
- Я тебе больше скажу. Даже если бы мы поменялись с ней местами, все равно убило бы нас, а не ее.
- В смысле?
- Да в прямом. Это как сосульки зимой: взрослого убьет, ребенка убьет, кого угодно убьет, а по старушке промажет. Старушки они, Коля, ближе к Богу. Законы физики на них не распространяются. Помни об этом.
Захотелось отвесить Игорьку подзатыльник, но я вовремя вспомнил о его сотрясении и своей простреленной руке.
Глава 2
Гармоничных людей мало. Если присмотреться, их почти совсем нет. Большинство лишь выглядят гармоничными. Возьмите иного профессора - вдумчивый, сдержанный, в костюме московской фабрики качества, с поблескивающими золоченой оправой очками. Казалось бы, чем не образец строгой гармонии, пропитанной духом чистого знания? Ан нет. Достаточно увидеть того же профессора дома, в трусах и халате, с бутылкой пивчанского в одной руке и пультом в другой, подпрыгивающего в кресле и негодующего, когда спартаковская перекладина ловко отражает мяч, закрученный нападающим ЦСКА… Нет в нем в ту минуту и тени суровой университетской гармонии. Разрушен целостный образ, словно в профессоре живут два разных человека.
Увы, отсутствие гармонии - это полбеды. Иной раз сама гармония - зрелище куда ужаснее. Взять хотя бы падшего бомжа, давно забывшего прежнюю жизнь, - пьяного, страшного, плюнувшего на человечество и проклятого им в ответ. Пропитанного презрением к самому себе и запахом, который не выпарить даже в самой жаркой бане. Ибо запах этот у бомжа везде: и в одежде, и в коже, и в волосах. Бомж гармоничен. В нем нет ни единого противоречия. Он одинаково пьет дешевый портвейн что осенью, что весной. Одинаково копошится в мусорных баках и в лютую стужу, и в жаркий солнечный день. А если вы решите с ним заговорить, одинаково скользнет по вам пустым, бессмысленным взглядом, будь то раннее утро или самый поздний вечер. Бомж гармоничен - и это навеки въевшаяся страшная гармония, которую не под силу сломить в одиночку.
Но есть и третья категория людей, совсем маленькая, но оттого сияющая подобно золотой песчинке в груде пустой породы. Люди, для которых гармония дар, а не проклятье. Такие, как Аркадий Юрьевич.
Обстоятельный и педантичный. Любопытный и невозмутимый. Способный очаровать любого собеседника, любящий крепкий чай и молодых девиц, с коими, впрочем, неизменно тактичен и обходителен. В потрепанном, но чистом пиджачке, брюках и стареньких туфлях, которые подходят ему лучше, чем модели последних коллекций.
Да, Аркадий Юрьевич не был совершенен, как и все мы. Однако между гармонией и совершенством нельзя ставить знака равенства. Отказать же старичку в гармонии было решительно невозможно.
Даже небольшое отверстие напротив сердца имело аккуратную, идеально круглую форму. Даже темная кровь не посмела выбраться из-под борта пиджака и лишь стыдливо пропитала белую сорочку.
Но и умирая, Аркадий Юрьевич не дрогнул. Его лицо сохранило все то же добродушное выражение, только веки были полуопущены, да слегка замялся карман пиджака.
- Напали вечером, часов в одиннадцать, - сипло сказал дядя Витя. Его левая рука висела на перевязи, лицо побледнело, но от постельного режима он отказался наотрез. - Аркадий случайно задержался. У него всю неделю сердце шалило, а вчера вроде отпустило. Бумаг за неделю накопилось, хотел разгрести. А потом они с Палычем сели чаи гонять… - Дядя Витя кивнул в сторону второго тела с изувеченным окровавленным лицом. - Тут и началось.
- Много их было? - хмуро спросил Вербовски.
Дядя Витя скептически посмотрел на миниатюрный стул для младших классов и сел на парту.
- Много. Четверо прошли через главный ход. Представились нашими, показали нашивки и даже карточку. Назвали пароль. Сторож открыл, а тут Аркадий с Палычем вышли. Ну, и слово за слово раскусили визитеров. Они задергались и начали стрелять.
Я вздрогнул, заныла уже затянувшаяся рана. Знакомая ситуация, совсем как у нас. Только отделались мы не в пример легче. А ведь тоже могли лежать с дырками и слушать с того света сухой пересказ дяди Вити.
- В общем, Аркадия сразу положили. Палыча ранили, потом добили. Охранник в ответ успел одного подстрелить, прежде чем до него очередь дошла. Дальше началось - мама не горюй… У них, оказывается, и снаружи отряд был. Левое крыло запалили, начали по окнам стрелять. То ли отвлечь хотели, то ли напугать. Те, что внутрь зашли, сразу на третий этаж сунулись, в бухгалтерию и к Аркадию в кабинет. Там мы их и прищучили. Со мной ребята были толковые. Одного сразу срубили, одного ранили. Хотели взять живым, но он стрелял, как черт. Меня зацепил. Пришлось добить. Последний в окно сиганул. Не разбился, сволочь, ушел. И те, что подожгли, тоже.
Я слегка подался вперед.
- У них при себе ничего не было?
- Ничего. Ни документов, ни рюкзаков. Только одежда и оружие. Рабочее оружие.
- Что за оружие? - Вербовски присел рядом с телом Аркадия Юрьевича.
- Пистолеты, обрезы, у одного карабин. Снаружи - не знаю. Стреляли одиночными…
- …но вооружены были все, - закончил Вербовски. - У них был пропуск, они знали пароль, который мы меняем каждую неделю, они знали, где какой кабинет, и пришли чистыми. Но при этом на месте действовали, как идиоты. Потеряли людей, ничего не добились. Это не профессионалы. А вот тот, кто их готовил, - спец. Вероятно, он был снаружи. Наблюдал за операцией.
- И почему сам не пошел? - скептически спросил Игорь. - Какой смысл тратить столько сил на планирование и доверять исполнение идиотам, которые завалят все дело?
Я усмехнулся.
- Не все такие герои, как ты.
- Точно, - осклабился Вербовски. - Но шанс у них был. Если бы Аркадий не задержался допоздна. Если бы они не столкнулись в дверях. Если бы он не оказался таким въедливым и поверил пропуску и паролю. Если бы исполнители не оказались нервными. Если бы Виталий с парнями не застал их врасплох или отвлекся на пожар… Очень много "если". И любое из них играло на руку бандитам. В каком-то смысле нам повезло.
Повезло… Я посмотрел на тела, повернулся к Вербовски.
- Объясните мне другое. К чему вообще это нападение? Ладно, я могу предположить, откуда у них нашивки и карта. Могу представить, откуда пароль. Да и про планировку здания знали многие. Но что им понадобилась? Что за секретные документы у Аркадия Юрьевича? Мы тут бывали чуть ли не каждую неделю. На этом складе ничего серьезного нет, одно барахло. Вся бухгалтерия, весь приход-расход касается распределения этого же самого барахла. Тут нечего похищать, и бухгалтерия - куда отправлены десять курток и двадцать пар сапог - большой ценности не представляет. Тогда зачем все это? Планировать, нападать, терять людей. В чем смысл?
- Хороший вопрос, - кивнул Эдик и вопросительно посмотрел на дядю Витю.
- Хрен знает, - простодушно ответил тот. - Колька прав, тупо вышло. Чужих положили, своих положили.
- Контакты, - сказал Сан Саныч. - Аркадий знал всех наших функционеров верхнего и среднего звена.
- Я тоже знаю многих, - скептически заметил Игорь. - Да и не только я.
- Многих, но не всех. В бухгалтерии Аркадия есть конкретика: кто чем заведует, чьи разрешения требуются, чьи визы стоят. Подписи, наконец. Если планируются не просто бандитские налеты, а нечто большее, - это ценная информация.
- Чтобы такое использовать, нужна серьезная организация, - заметил Вербовски. - С ресурсами и, главное, целями. Нужна структура, нужен командир.
- Ага, Маршал, - невесело улыбнулся я.
* * *
Толпа кипела. Если бы не двойная цепь солдат, она бы снесла заграждения и трибуну. Что делать дальше, толпа не знала. Она пробовала выжить самостоятельно, не преуспела и стала частью коммуны. Она требовала от других помощи, и она ее получила. В обмен на еду, кров и безопасность толпа согласилась вести себя тихо и кое-как выполнять нехитрые общественные обязанности.
Сегодня перемирие закончилось. Впервые со дня основания коммуны администрация заявила о сокращении пайков.
Сокращение - совсем небольшое - стало последней каплей, катализатором, воспламенившим прежние обиды. "Почему Васе, а не мне выдали двухкомнатную квартиру в центре?", "Почему щегла Петю, а не меня кормят по категории Б?", "Почему рабочая смена Юли длится шесть часов, а моя девять?" И плевать, что Вася переехал в центр с Металлурга, а его новая квартира в двух минутах ходьбы от мастерской, где Вася вкалывает с утра до вечера. Плевать, что Петя дважды ранен во время ночного патрулирования. Плевать, что Юля после шестичасовой смены еще четверть суток часов работает воспитательницей в детском саду. Главное: почему кто-то имеет право жить лучше, чем они - некогда успешные офисные сотрудники, работники умственного труда, владельцы папиных БМВ и подаренных на совершеннолетие квартир.
Анабиоз перевернул привычный мир с ног на голову, но понимание жизни у граждан осталось прежним. Только раньше борьба шла за ежеквартальные премии и теплые бюджетные места, а теперь - за лишние граммы уцелевшей тушенки и десяток заплесневелых сухариков.
Толпа не желала слушать о сложности положения, о необходимости экономить продукты в преддверии зимы, об увеличении численности коммуны, вынудившей сократить размер пайка. Ее не интересовали успехи: с горем пополам реанимированные заводские цеха и запущенные станки, поставленные на колеса грузовики и первый запуск котельной с обещанием обогреть зимой до двух десятков домов. Единственное, что сдерживало толпу, - три десятка солдат в бронежилетах и с автоматами. А еще тупое рыло БТР, как бы невзначай развернувшееся пулеметом в сторону митингующих.
Неизвестно, чем бы все закончилось - люди в таком состоянии пострашнее обдолбанной гопоты, - но к концу выступления зарядил дождь. Холодный октябрьский дождь, крупный, косой от бьющего порывами ветра.
Толпа начала разваливаться. Конечно, остались те, кого дождем не запугать, но таких оказалось мало. Остальные предпочли стихийному митингу крышу над головой. Обсуждать и возмущаться злобной сущностью руководства комфортнее в помещении, а не под открытым неприветливым небом. За несколько минут толпа поредела на порядок. Вспыхнувший было конфликт угас сам собой.
Надо отдать должное Коршунову, он выстоял под дождем еще с четверть часа, отвечая на вопросы, и лишь потом объявил общее собрание законченным. Оставшиеся горожане повозмущались для приличия, но понемногу дождь охладил даже самые горячие головы. Вскоре площадь опустела, и только тогда хмурый немолодой мужчина с погонами подполковника приказал снять оцепление. Остался лишь бронетранспортер - символ безопасности, символ порядка, понемногу превращающийся в символ власти.
- В следующий раз надо оцепление усилить, - по-свойски сказал Игорь. - Слишком мало солдат. Если эти ломанутся, взвод их не остановит.
- Где людей найдешь? - с изрядным сарказмом поинтересовался Вербовски.
- Да хоть где, - отмахнулся Игорь. - Ополчение, добровольцы, дружинники - кто угодно. Надо же что-то делать. Сдается мне, непопулярных решений будет все больше.
- Оцепление тут не поможет, - наставительно сказал Сан Саныч. - Надо завязывать с этими сборищами. Вначале они работали на укрепление власти. Людям нужна была поддержка, хоть какая-то информация, уверенность в завтрашнем дне. Но сейчас - слишком опасно. Коршунов играет с огнем.
- Да ладно, - скептически отозвался Игорь. - Толпа толпой, но не конченые же они дебилы. Полсотни солдат, второй броник подогнать. Не полезут же на пулеметы?
- Толпу легко завести, - ответил Сан Саныч. - Несколько нужных людей внутри, несколько фраз, пара камней, вовремя брошенный призыв - и толпу уже не остановить ни военной формой, ни стрельбой в воздух. Разве что и впрямь пулеметами.
- Ребята, у вас все в порядке? - Я с изумлением посмотрел не столько на Игоря, сколько на Сан Саныча. - Это вообще-то люди. Среди них есть наши друзья и знакомые. Вы сейчас рассуждаете о том, как правильно расстреливать их из пулеметов?