Я ожидал увидеть на их лицах смятение или хотя бы смущение, но Игорь только посмотрел на меня исподлобья. Хорошо знакомый взгляд, означавший: "я понял, что ты говоришь, но остаюсь при своем мнении". Прочитать, что творится на душе у Сан Саныча, было сложнее. Охранник что-то неразборчиво буркнул и отошел от окна.
- Пойдемте, - без энтузиазма сказал он. - Опаздываем.
Игорь кивнул, вытащил из чехла зонт и первым пошел по лестнице вниз. Сан Саныч последовал за ним. Вербовски хлопнул меня по плечу, как мне показалось, одобрительно. Слава богу, хоть кто-то в этом мире не сошел с ума.
Дождь и не думал стихать. Когда мы пересекли площадь, в ботинках хлюпало. Джинсы до колен промокли насквозь. Сушиться было некогда. Коршунов назначил встречу на полпервого, на часах было двадцать восемь минут.
Охрана проверила наши пропуска, секретарша - записи, и ровно в назначенный срок мы вошли в кабинет самопровозглашенного главы коммуны.
* * *
Кабинет почти не изменился. Я бывал здесь однажды, в бесконечно далеком две тысячи первом. В тот год я занял второе место на чемпионате России по кадетам, и меня включили в состав делегации талантливых подростков. Мэр лично пожал нам руки, раздал грамоты и подарки, пожелал дальнейших успехов. С успехами как-то не вышло, а вот кабинет запомнился. Нынешнее его воплощение почти не отличалось от предыдущего. Словно не прошло сорок с лишним лет - сумасшедший, если подумать, срок.
Несмотря на синяки под глазами, Коршунов держался бодрячком. Нам принесли настоящий молотый кофе и колотый белый шоколад. Кофе в разряд деликатесов пока не попал, а вот за шоколад можно было выторговать что угодно. Ну, кроме оружия. Я взял фарфоровую чашку с ароматным напитком и в который раз подумал, как все-таки хорошо, что я не гурман, не сладкоежка и не любитель алкоголя и сигарет. Тридцатилетняя отключка насильственным путем избавляла людей от вредных привычек. Запасы из разграбленных в первые недели магазинов и складов подходили к концу. Хуже всего приходилось курильщикам: время и наводнение практически полностью уничтожили запасы табака.
Я сделал осторожный глоток и оглядел собравшихся - восемь человек: наша четверка, еще двое шапочных знакомых, тоже из рейд-отрядов, бритый наголо мужчина средних лет с погонами капитана и патлатый очкарик под пятьдесят с изрезанным морщинами лбом. Этого я раньше не видел, с капитаном пару раз сталкивался.
- Добрый день, коллеги. - Коршунов отпустил секретаршу и повернулся к нам. - Спасибо, что пришли. Какие-то вопросы, пожелания будут? Нет? Тогда начну я.
Он обвел всех тяжелым взглядом.
- Что сегодня происходило на площади, все видели. Это только начало, дальше будет хуже. Мы, конечно, смягчим, как сможем, но… буду с вами откровенен: положение у нас сложное, если не сказать критическое. Перспектив никаких. Катастрофа слишком масштабна, город к ней не был готов. По оценкам, во время наводнения погибло более девяноста процентов населения, но даже при таких потерях у нас острая нехватка ресурсов.
В начале сентября коммуна насчитывала три тысячи человек, к концу месяца - уже восемь. За первые девять дней октября к нам прибыло более четырех тысяч. На регистрационных пунктах очереди. Если темпы прироста сохранятся, к началу зимы у нас будет тридцать-сорок тысяч, которых надо кормить, селить и, главное, охранять. Что творится на улицах, вы знаете лучше меня.
Зимой все станет в десять раз хуже. Люди начнут замерзать. Деревьев в округе все меньше. Сейчас допиливают парки, к ноябрю закончатся и они. Я подписал указ об организации лесозаготовочной базы за городом, со следующей недели она начнет работу. Однако, учитывая рост коммуны, проблема с дровами зимой все равно будет. Собственно, для этого я вас и собрал.
Коршунов сделал скупой глоток.
- Нам удалось поднять котельную. Пока в аварийном режиме, но к концу ноября ее доведут до ума. Есть проблемы с подачей воды, есть проблемы с дизелями на насосах… Разберемся. Сколько система проработает, не знает никто. Может, всю зиму. Может, месяц. Может, неделю. Большинство труб - труха. Повезло, что незадолго до отключки в том районе проводился капремонт коммуникаций. Насколько его хватит, не знаю, но котельная - наш шанс пережить зиму. Если удастся дать отопление хотя бы в несколько домов, разместить там больных, стариков и детей…
Коршунов замолчал и принялся размешивать кофе в полупустой чашке, серебряная ложка неприятно позвякивала. Игорь покосился на Сан Саныча. На лице бывшего охранника промелькнуло злорадство: мол, я же говорил. Остальные, похоже, не поняли, куда клонит Коршунов. Капитан сидел с каменной рожей и прямой спиной - воплощенный солдафон из анекдотов. Патлатый очкарик с рассеянным видом следил за движением ложечки. Вид у него был нездоровый и какой-то помятый.
- Котельной нужно топливо. - Коршунов решительно бросил ложку и посмотрел на капитана так, словно тот мог решить эту проблему взмахом руки. - Солярки для насосов пока хватает. Нужен топочный мазут. Того, что при котельной, хватит на неделю. Мазут как резервное топливо держат при электростанциях. Во время катастрофы Безымянская ТЭЦ выгорела полностью, на ГРЭС минимальный трехсуточный запас. Основной… хранился на Самарской ТЭЦ.
Коршунов вновь замолчал, давая переварить сказанное. На лицах рейдеров проступило запоздалое понимание. Вербовски выглядел ошеломленным. Сан Саныч довольно скалился. Остальные на сообщение не прореагировали. То ли не сообразили, к чему все идет, то ли знали заранее.
- Вы люди проверенные, - резюмировал Коршунов, - прошли через многое. Я не прошу от вас невозможного. Понимаю весь риск. Обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы свести его к минимуму. Так же обещаю вам достойную компенсацию вне зависимости от исхода дела. Исследовательская группа проработала рядом с ТЭЦ две недели, с их выводами вы ознакомитесь. Получите в свое распоряжение всё, что у нас есть. Никаких глобальных задач. Только разведка. Нужно убедиться, что топливо на месте. Убедиться, что оно доступно и не утратило рабочих свойств. - Коршунов сделал последнюю паузу и закончил: - Прошу вас сформировать бригаду для проникновения на территорию Самарской ТЭЦ. Несмотря на связанные с феноменом трудности.
* * *
- Что, так прямо и сказал? Связанные с феноменом трудности? - Ника подхватила шипящую сковородку и плюхнула на разделочную доску.
- Ага, - кивнул я и принялся накручивать на вилку спагетти.
- Вот урод. Надо было послать его вместе с феноменом. - Она села напротив и подперла кулачком подбородок. - Коля, ну какого черта ты согласился? Что, никого больше нет?
- Если не мы, то кто? - Я отправил спагетти в рот. - Ефли не фифяс, то кофда?
- Вот ты, Коля, все-таки местами умный, а местами спортсмен.
- Так за это ты меня и любифь. За фпортифные мефта.
- Дурак. - Ника посмотрела на меня осуждающе. - Как макароны, пересолила?
- Не. - Я проглотил. - В самый раз.
- Хорошо… Коль, возьми меня с собой?
- В феномен с трудностями?
- Да, в феномен.
- Ника… Ты же знаешь - не возьму. Не для того мы всё это пережили, чтобы в такое место на пару лезть.
- Ничего мы еще не пережили, - хмуро сказала Ника. Но тут же разгладила морщинку на лбу. - Минуту назад ты уверял, что это совершенно безопасно.
- Уверял. - Я вздохнул. - Но нет. Проси, что хочешь, только не в терновый куст.
- Ясно. - Ника встала, сняла закипевший чайник и разлила кипяток по чашкам.
- К тому же, состав утвержден. Снаряжение подготовлено в расчете на восемь человек.
- Снаряжение? - В ее голосе звучал скепсис. - Это какое же? Зонтик и резиновые сапоги?
- Ну, почему зонтик… Там много чего собрали. Оружие, кое-какие приборы, противогазы…
- Противогазы, - передразнила Ника. - Самому не смешно?
- Не смешно, - честно признался я. - Совсем не смешно. Но надо. К тому же, если все обойдется, получим билет в светлое будущее. Даже если не обойдется, ты получишь вместо меня. На зиму будешь обеспечена и едой, и дровами, и чем угодно. Коршунов обещал. По-моему, неплохо.
- Натурально дурак, - покачала головой Ника. - Ты думаешь, меня еда волнует? Что там с этими учеными?
- Ну, я не эксперт, но как сказал Сан Саныч: если они ничего не смогли объяснить на пальцах, без формул, значит, сами ни черта не поняли. Ну и хрен с ними, главное они установили: свет безвреден.
- Рентген тоже не сразу убивает.
Ника присела на подоконник и сложила руки на груди. Короткая майка слегка задралась, обнажив полоску побледневшей, но все еще загорелой кожи. Разговаривать о завтрашней экспедиции сразу расхотелось. Зато захотелось другого.
- Коля, Коля, мы тебя теряем. - Ника, уловив направление моего взгляда, демонстративно пощелкала пальцами. - Блин, какие вы все-таки примитивные, как в анекдоте: расстегнула верхние пуговицы - мозг мужику выключила, застегнула - включила.
- Ну… - я постарался собраться с мыслями, - пока никаких проблем. Пичугин - это местный ученый - сказал, что проходил за стену дважды, и там совершенно ничего особенного. Правда, надолго он там не задерживался: зашел, взял пробы, сфотографировал, вышел. Зато они отловили голубя, засунули в клетку и продержали на той стороне три дня. И ничего. Ворковал, пил, жрал, загадил клетку. Выпустили - полетел. Стало быть, безопасно.
Ника вновь неодобрительно покачала головой, деловито посмотрела на часы.
- В общем, все равно дурак, - подытожила она. - Я сейчас по делам, вернусь вечером, часов в семь. Может, в восемь. Чтобы был дома как штык.
- Йа-йа, как штык, мадам знает толк…
- Дурак!
Ника кинула в меня полотенце, показала язык и вышла из кухни.
Я в свою очередь посмотрел на часы: половина шестого, придется немного подождать. Отхлебнул чай. Ничего, чревоугодие тоже толковый грех. Голубь, конечно, голубем, но неизвестно, удастся ли мне еще хотя бы раз попробовать горячую пищу.
* * *
За ночь тучи рассеялись, с утра выглянуло солнце. Воздух был прохладный, столбик термометра застыл на отметке плюс шесть. Глядишь, к нашему возвращению поднимется до плюс десяти. Если возвращение состоится.
Прощальный вечер вышел совсем не таким, как мне представлялось. Вроде все подготовил: и свечи, и коньяк, и томик Шопенгауэра для чтения на ночь, а никакой романтики не вышло. Только безудержный секс в первую половину ночи и рев до утра во вторую. Не знаю точно, что нарисовала в своем воображении Ника, но по невнятным всхлипам я понял, что она считает меня кем-то средним между шахидом-камикадзе и Александром Матросовым. Уговоры не помогли, Ника проплакала всю ночь. И хотя ни шахидом, ни Матросовым я себя не чувствовал, уходил из дома с тяжелым сердцем. Признаться, продлись Никины уговоры чуть дольше, я, вероятно, пошел бы прямиком к Коршунову и послал его вместе со всеми трудностями и феноменами. А так - пришлось исполнять долг.
Щедрое начальство выделило нам грузовик, так что добирались с комфортом. Вербовски привычно дремал, Сан Саныч вел неспешные беседы с новыми знакомцами. В походном облачении, с рюкзаком за спиной он вполне мог сойти за туриста, если бы не висящий на груди автомат. Игорь, судя по ерзанию, и вовсе не мог дождаться, когда мы прибудем на место. Кроме нас, рейдеров, в кузове сидели двое солдат. Согласно установке, они должны были охранять грузовик и дожидаться нашего возвращения. Помнится, узнав об этом, Вербовски немедленно сострил про заградотряд и удостоился яростного взгляда Коршунова. На прощание нам пожали руки и пожелали удачи. Засим и отчалили.
С момента прошлого посещения золотистая стена вокруг ТЭЦ ничуть не изменилась. Правда, я увидел ее только мельком, издали. Грузовик подкатил не к ТЭЦ, а к входу на металлургический завод.
Нас уже ждали - семь человек, трое при оружии. Видимо, та самая исследовательская группа с охраной. Возглавлял ученых седовласый мужчина с прилипшей к губам улыбкой. Над улыбкой топорщились усы щеточкой.
- Пичугин Александр Иванович, - бодро представился он. - А вы, я так понимаю, группа разведки? Ничего, я вас долго не задержу.
Он достал из кармана сложенный вчетверо лист и сунул его мне.
- Это карта. Неполная, конечно, но чем богаты.
На листке обнаружился грубый набросок - завод, прилегающие улицы, территория ТЭЦ. Постройки окружал желтый контур. В нескольких местах линия пересекала заводские корпуса. Выходит, рисунок был не условным, он точно передавал положение световой стены. Но заинтересовало меня не это. На территории ТЭЦ рядом с градирнями тянулась еще одна желтая полоса, кое-где непрерывная, кое-где отмеченная пунктирной линией.
- Это что? - ткнул я в пунктир.
Игорь подошел и с интересом заглянул в листок.
- Там еще одна стена, - охотно пояснил Пичугин. - Прямо за этой. Сначала мы хотели пройти внутрь электростанции по Черемшанской - видите, улица между ТЭЦ и заводом? Так вот, стоило нам пройти через первую стену, как мы увидели вторую. Точно поперек улицы. Видите крестики? Это места, где мы проходили через внешнюю стену. Надолго мы не задерживались, поэтому картина неполная и дорисована пунктирной линией.
Я выслушал немного путаную речь ученого и резюмировал:
- Хреново.
С неудовольствием посмотрел на пунктир, аккуратно опутавший цистерны с мазутом. Проходить и через одну чертову стену не больно хотелось, а уж через две…
- Рекомендую - через завод. - Пичугин царапнул ногтем нижнюю часть карты. - Пойдете со стороны ТЭЦ - упретесь во внутренний барьер. А со стороны завода барьер одиночный. Вглубь мы, правда, не заходили, может быть, второй барьер и там есть, но если повезет, подойдете к цистернам со двора. Тогда внутреннюю стену пересекать не придется.
Я посмотрел на расположение крестиков: три со стороны ТЭЦ, еще два на Черемшанской и только один у входа на завод. Как-то маловато они наисследовали.
- На сам завод вы не заходили?
- Нет. - Пичугин отклеил улыбку и посмотрел на меня с возмущением. - Там, знаете ли, не розами пахнет.
- Ага, - вполголоса сказал Игорь. - Холопам идти можно, а бояре побрезговали.
Пичугин покраснел.
- Мы, знаете ли, жизнью своей рисковали. Дорогу вам проложили. Могли бы и "спасибо" сказать.
- Ну да, вымостили благими намерениями, - совсем тихо пробормотал Игорь.
Пичугин то ли не услышал, то ли не узнал цитаты.
- Ладно, все ясно. - Я счел за благо закруглить дискуссию. - Еще что-нибудь интересное расскажете?
- Сами всё увидите, - в голосе Пичугина звучала обида. Впрочем, он взял себя в руки, вернул улыбку под усы и добавил: - Ничего там особенного нет. Я за барьер три раза заходил - ни холодно, ни жарко. Только темные очки наденьте и глаза прикройте. Внутри… обычная картина для людного помещения. Вы такое, поди, сто раз видели. Разве что по сторонам смотрите. Тут собачья стая прибилась.
- Стая? - удивленно изогнул брови Игорь.
- Самая натуральная. Я сам видел, как псина через барьер бегает. Здоровенная такая.
- Ясно, - сразу подобрался Игорь.
Все-таки, что бы он ни говорил, на собачках у него пунктик. И у меня, похоже, тоже. Когда Пичугин упомянул псину, сердце екнуло и забилось чаще. Проклятый дог, в каждой тени теперь мерещится.
- Хватит рассусоливать, - отрезал Сан Саныч. - Больше сказать нечего? Тогда пошли, а то до ночи простоим, в бумажку глядя.
Вербовски усмехнулся.
- Я готов. - Игорь походил на сжатую пружину. Предвкушая встречу с четвероногими врагами, о стене света он уже не думал.
Сан Саныч придирчиво осмотрел наш небольшой отряд и первым двинулся вперед.
Глава 3
Несбывшиеся ожидания бывают трех видов. Чаще всего они не вызывают ничего, кроме раздражения. Взять, к примеру, опытного игромана, собаку съевшего на компьютерных баталиях. Решит игроман развлечься отстрелом конкурентов в многопользовательской сетевушке, и вдруг с ужасом обнаруживает, что в его команду записались сплошь новички, которые не то что о раше - о хедшотах не слышали. В гневе бьет игроман по клавиатуре или джойстику и выходит из игры, предварительно прокричав, что он думает о нубах.
Есть другая категория - приятная, хотя и, несомненно, более редкая. Вместо того, чтобы слить матч, сборная России вколачивает в ворота итальянцев три безответных мяча, и оголтелые футбольные фанаты, еще вчера клеймившие "кривоногих пешеходов", взрывают петарды и оглашают ночные улицы радостным воем, мешая спать честным гражданам. Парадоксально, но несбывшиеся ожидания способны приносить не только печаль, но и радость.
Существует и третий вариант. Странный и непривычный. Когда ожидания обманывают столь нейтральным либо причудливым образом, что не знаешь, как и реагировать.
Я не разделял страхов Ники, не пылал исследовательским энтузиазмом Игоря. Я до последнего ждал какого-то подвоха. И когда стена света оказалась на расстоянии вытянутой руки, все внутри сжалось в комок.
Как и в прошлое посещение зудела кожа, ныли зубы, спина покрылась мурашками. Еще один шаг - и свет, пробивающийся сквозь сжатые веки и очки-поляроиды, погас. Ничего не произошло. Я по инерции прошел дальше, и ослепительное сияние осталось за спиной.
Я открыл глаза. Обычная проходная, обычный коридор, развилка в конце. В углу над распахнутой дверью - растрепанная паутина. Мелкие комочки земли на полу: кто-то из рабочих умудрился принести на ботинках редкую летнюю грязь. Ни звука, только шуршание шагов. Знакомый гнилостный запах - не очень сильный. Главное испытание будет впереди. Ничего необычного, совсем ничего.
Не знаю, что я ожидал увидеть: полный мутантов и аномалий мир Зоны, Зазеркалье, проход в Злую Параллельную Вселенную? Не знаю. Но мои ожидания не оправдались. Никак.
Сан Саныч снял очки и помассировал переносицу. Вербовски убрал одну руку с автомата.
- Похоже, первое испытание пройдено, - с истеричной ноткой в голосе сказал Илья - приписанный к нашей четверке рейдер. Надо же, выходит, тоже нервничал, а с виду скала скалой.
Сан Саныч убрал темные очки в карман.
- Пошли.
- Только не спешите, - предостерег Игорь.
- Собак боишься? - Сброшенное напряжение развязало Илье язык.
- Мало ли что, - серьезно ответил Игорь. - Ученые сами сказали, что дальше границы не проходили.
Он сделал легкое движение рукой, и железный шарик от подшипника заскакал по каменному полу и подкатился к стене напротив. Выходит, мысль о Зоне пришла в голову не только мне. Сан Саныч посмотрел на шарик с удивлением, а Эдик Вербовски вдруг улыбнулся. Узнал.
Мы миновали коридор и увидели первое тело. Чоповец с пристегнутой к поясу рацией и дубинкой распластался перед открытой дверью. Рядом лежал перевернутый стул. Запах усилился. Не сговариваясь, мы натянули противогазы. Что творится в цехах, я прекрасно представлял, и на сей раз ожидания, к сожалению, сбылись.
Людей было много. Счет шел на десятки, если не на сотни. И хотя огромные размеры цехов скрадывали масштаб трагедии, стоило вспомнить сухие цифры, как по спине бежал холодок. Я боялся, что придется идти в полумраке, но огромные окна пропускали достаточно света.