- Проходите, товарищ, - сказал мужчина. У него был ласкающий голос и открытый, добродушный взгляд. За окладистой бородой и усами не видно рта, но казалось, что он улыбается.
- Меня зовут Глеб Пьяных, я капитан ОСОБи первого ранга, это - моя помощница.
Особист… Один из тех, кто… кто изнасиловал мою Марину. Мне захотелось вцепиться в скрываемое бородой горло…
Женщина прятала глаза за стеклами темных очков. Судя по ее выпяченному подбородку и поджатым синеватым губам, она не склонна к болтовне.
Я присел на указанный особистом стул.
- Мы рады приветствовать вас в Цитадели, - бородач улыбнулся, обнажив желтые пеньки зубов, и достал портсигар. - Лорд-мэр, со свойственным ему великодушием, дает вам шанс изменить свою жизнь в полном соответствии с девизом нашего движения "Будущее зависит от тебя".
Особист закурил, с наслаждением втягивая в легкие дым.
- Как вы воспользуетесь этим шансом - это уже ваше дело, но лично я советую не упустить его. Другого не представится.
- Номер жетона? - отрывисто каркнула особистка, шелестя бумажками.
- Тридцать два.
- Ваше имя?
- Ахмат.
- Ахмат? - Глеб Пьяных сверкнул на меня глазами.
- Так точно.
- Пол?
- А что, не видно?
Бородач погрозил мне пальцем:
- Не нужно ерничать, товарищ. Не время, не место.
- Мужчина.
- Возраст?
- Полагаю, тридцать лет.
- Место пробуждения?
- Дж… джонка.
Особисты изумленно уставились на меня.
- Что еще за джонка?
- Джонка - это плавучий ресторан на Москве-реке, я пробудился в его трюме.
- Где именно это произошло?
Бородач буквально ел меня глазами.
- Точно не помню. Джонку прибило к берегу ночью.
Бородач отложил в сторону сигарету, взял со стола какой-то тюбик.
- Не желаешь? - спросил он у напарницы. Та отрицательно качнула головой.
- Обожаю космическую жратву, - особист выдавил из тюбика себе в рот что-то желтоватое.
- Состоите ли в какой-либо секте? - особистка вновь повернулась ко мне.
- Нет.
- Знаете что-нибудь о врагах Лорд-мэра?
- Ничего.
Она отложила в сторону карандаш.
- Ну что же, тридцать второй, полагаю, вы можете быть допущены к испытаниям. Ты не против? - особистка посмотрела на напарника.
Бородач развел руками.
- Я могу идти? - приподнялся я.
- Но! - засмеялся Глеб Пьяных. - Прыткий какой. А взнос?
Так вот, значит, за что погиб Снегирь! За взнос…
Я открыл рюкзак и, вынув холщовый мешочек, выменянный у Цыгана, положил на стол перед особистами.
Бородач развязал зубами бечевку, достал пакетик с белым порошком.
- Кокаин?
Надорвал пакетик, лизнул порошок.
- Весьма недурно, - по физиономии особиста разлилось блаженство. - Можете готовиться к испытаниям. И передайте своим конвоирам вот это.
Он протянул мне клочок бумаги. Выходя из комнаты, я успел мельком глянуть на клочок: на нем крупными печатными буквами было написано: "ЖИЗНЬ". Что это значит?
Конвоиры уставились на меня, как на вернувшегося с того света. Почему стрелки так боятся особистов? Мне черные плащи не показались страшными. Уж не лгун ли наш великий учитель Христо?
- Давай резолюцию, - пробасил усатый конвоир.
- Что?
- Резолюцию, говорю, давай.
Я протянул бумажку.
- "Жи - знь", - прочел он. - Ну, пошли.
Снаружи стемнело. Кое-где на сером небе заискрились звезды.
Мои конвоиры стали гораздо разговорчивее и даже добрее по отношению ко мне. Того, что с усами, звали Сосо, второго, тощего блондина, - Фомин.
- Уже четверых до тебя в расход пустили, - сообщил мне Сосо. - Повезло тебе.
Вот значит, что такое "Жизнь" - печатными буквами. Интересно, какую резолюцию получил Борис?
Мы двигались по направлению к баракам, окутанным сизой дымкой.
- Счас приду, сожру тварки, - и спать, - мечтательно проговорил Фомин.
- Подрочить не забудь, - осклабился Сосо.
- Заткнись, черножопый.
Блондин толкнул напарника в плечо. Я думал, сейчас начнется свара, но эти двое только посмеялись. Должно быть, пидары, вроде Цыгана с Вадимом… Впрочем, пидары они или нет, - меня совершенно не колышет. У меня своя цель, своя Серебристая Рыбка.
2. Устав стрелков
Конвоиры привели меня к длинному бараку, стоящему поодаль от казарм стрелков. Его охраняли три дюжих бойца. Их челюсти равномерно, почти синхронно, двигались.
- Последний? - обратился к Сосо один из них, сплевывая на снег какой-то черный комок.
- По ходу, да.
- Заходи, мясо.
На меня пахнуло теплым запахом еды, печки, немытых человеческих тел. Людей здесь было много: они лежали на двухъярусных нарах и… читали. В библиотеку, что ли, я попал?
- Ахмат.
Я увидел Бориса. Что-то вроде радости проклюнулось в душе.
- Иди сюда.
Он указал на свободную койку, расположенную аккурат над его собственной койкой.
- Еле отбил, - похвастался Борис. - Знал, что ты придешь.
- Почему все читают?
- Жить хотят, потому и читают, - Борис нехорошо улыбнулся. - Вот, держи.
Он протянул мне тонкую тетрадку. На обложке крупно: "Устав Армии Московской Резервации".
- Что это за хрень?
- Возможно, это одно из испытаний, Ахмат, - сказал, глядя мне в глаза, Борис.
Я схватил тетрадку и поспешно полез наверх, на свою койку.
УСТАВ АРМИИ МОСКОВСКОЙ РЕЗЕРВАЦИИ
Уровень низший: стрелок
Без дополнений и приложений
Параграф первый
Самоидентификация
Я - стрелок Армии Московской Резервации, машина, свято служу Лорд-мэру, расчищаю мир от мусора для расширения жизненного пространства, безжалостно уничтожаю врага как внешнего, так и внутреннего, беспрекословно выполняю приказы старшего по званию, не участвую в заговорах и саботажах, всегда готов умереть за идею.
Параграф второй
Обязанности и права стрелка
1 Обязанности
Война.
Уничтожение диких.
Несение дежурства.
Карательные экспедиции.
Поддержание правопорядка в Резервации.
Строительство.
2 Права
Права стрелка определяются в частном порядке его непосредственным командиром.
Параграф третий
Вступление и выход из рядов АМР
Вступление
В ряды стрелков зачисляется лицо, сделавшее взнос в кокаиновый банк Армии и прошедшее ряд испытаний. Не прошедший испытания получает статус "непретендент". Непретендент не имеет права повторного участия в испытаниях, подвергается наказанию в соответствии с категорией "средний проступок" Устава Наказаний и выпроваживается за пределы Цитадели.
Выход
Возможность выхода из рядов АМР не предусмотрена.
Параграф четвертый
Карьера
Любой особо отличившийся стрелок может стать конунгом.
Параграф пятый
Сношения с жителями Резервации
Любые сношения с жителями Резервации, кроме должностных, запрещаются.
Параграф шестой
Оружие и обмундирование
Стрелок обязан бережно хранить оружие и обмундирование, в случае повреждения или утраты оружия или обмундирования по вине стрелка, стрелок несет ответственность по Уставу Наказаний.
Параграф седьмой
Кокаин
Кокаин распределяется непосредственным начальником.
Параграф восьмой
Трофеи
Все трофеи, полученные стрелком во время зачисток, войн и карательных акций, считаются собственностью Отряда.
Параграф девятый
Награды
Само участие в АМР является наградой для стрелка. Иные блага - кокаин, женщины, еда, оружие и проч., - распределяются непосредственным начальством стрелка.
Параграф десятый
Наказания
Согласно Уставу Наказаний.
Устав Наказаний относится к категории инструктивных документов высшего и среднего начальства.
Служу Лорд-мэру!
Я закрыл тетрадку. Да, негусто… Думаю, прочитай претенденты Устав заранее, едва ли хоть кто-нибудь пожелал бы вступить в ряды стрелков. Обязанностей много, а права… Права определяет командир! А вдруг командиру твоя рожа не понравится, что тогда?
Как там сказано в параграфе четвертом? "Любой особо отличившийся стрелок может стать конунгом". Любой… Вот, значит, в чем расчет! Кто был никем, тот станет всем. Сегодня ты морозишь зад на вахте, а завтра распределяешь между бывшими боевыми товарищами трофеи. Что ж, умно.
Но в данный момент из всего Устава меня должен интересовать параграф…
Я зашелестел тетрадкой.
Параграф три, вернее, его первая часть, где говорится о вступлении в ряды стрелков. Вот: "В ряды стрелков зачисляется лицо, сделавшее взнос в кокаиновый банк Армии и прошедшее ряд испытаний. Не прошедший испытания получает статус "непретендент". Непретендент не имеет права повторного участия в испытаниях, подвергается наказанию в соответствии с категорией - "средний проступок" Устава Наказаний и выпроваживается за пределы Цитадели".
"Непретендент" - вот так словечко! Точно лежащее поперек дороги бревно. Непретендент…
Память выстрелила двумя образами - Киркоров и Снегирь. У одного нет глаза, у другого - руки. Выходит, категория "средний проступок" Устава Наказаний подразумевает кару в виде увечья. Если учесть, что четверых претендентов уже пустили в расход, - это не самая худшая перспектива…
3. Служу Лорд-Мэру!
- Подъем!!!
Я подскочил на нарах, ударившись головой о низкий потолок. Посреди помещения стоял тот самый низкорослый офицер, что встречал нас у входа в Цитадель. Рядом с ним - два автоматчика.
Претенденты попадали с коек, как лещина поздней осенью. Я спустился вниз, стараясь не зацепить носком ботинка голову стоящего навытяжку Бориса.
- В шеренгу стройсь, - гаркнул офицер.
Заспанные претенденты кое-как упорядочили свои ряды.
- Тепленькие ото сна, - засмеялся офицер, разглядывая нас.
Он достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, лениво развернул.
- Первый?
- Здесь! - откликнулся стоящий неподалеку от меня претендент.
- Отвечать - "Я".
- Я!
- Второй?
- Я!
Офицер выкликнул все номера, вплоть до тридцать второго (до моего). Шестой, семнадцатый, двадцать первый и двадцать девятый не откликнулись - видимо, это те, пущенные в расход, о которых упоминал Сосо.
- На выход!
- Офицер, - подал голос кто-то из "номеров". - Мы еще даже не ели…
- Ничего, на пустой желудок умирать легче.
Стрелки засмеялись, бряцая оружием.
Претенденты друг за другом покинули барак и выстроились в неровную шеренгу.
- По двое, по двое, - суетился офицер.
Я встал рядом с Борисом. Он улыбнулся и кивнул мне.
- Итак, - начальственный коротышка дождался, пока ряды более-менее упорядочились. - Сейчас я поведу вас в Золотую Долину, в самое сердце Цитадели. Хочу предупредить, что в Золотой Долине вы, грязное паршивое мясо, должны вести себя тише воды ниже травы. Любого, кто пикнет без приказа, ждет… Сами знаете, что ждет.
Офицер, повернулся, резко взорвав снег каблуками сапог, и двинулся вверх по улочке, стиснутой с двух сторон клещами бараков. Мы - вслед за ним, неумело укорачивая шаг, натыкаясь на впереди идущего. За моей спиной дышал автоматчик, слева и справа от колонны шагали два его товарища.
Мы проследовали мимо памятника рабочему и колхознице и очутились перед той самой шестиколонной аркой, за одну лишь попытку приблизиться к которой я получил прикладом от Сосо.
- Стой, - крикнул офицер.
Колонна замерла.
Дежурившие у арки стрелки ухватились за цепи, приваренные к чугунным воротам. Потянули… Ворота медленно распахнулись. Вслед за офицером, "номера" по двое стали проникать в сердце Цитадели, последними (как всегда) вошли мы с Борисом.
Черт подери, неужели все это - ради нас? По обе стороны широкой площадки, заканчивающейся колончатым дворцом с золотистым шпилем, выстроились стрелки в полном обмундировании. На белом теле дворца - ярко-зеленое пятно; когда мы приблизились, я понял, что это плакат: странного вида юноша держит у щеки мобильный телефон; и надпись: "Будущее зависит от тебя". На длинных флагштоках позади стрелков трепещут на ветру красные тряпки. Посреди площадки - нечто вроде эшафота, только без виселицы и пня. На эшафоте - вроде как кресло с высокой спинкой (пустое).
Коротышка - офицер, кажись, оробел не меньше нас, претендентов. Он, заикаясь, доложил стоящему у эшафота лысому особисту (черный кожаный плащ, значок-пасть) о прибывшем мясе.
- Прекрасно, - кивнул особист.
Похоже, здесь все чего-то (или кого-то) ждали. Напряжением ожидания сгущался воздух. Особист нервно сжимал что-то в кармане. Не иначе, рукоять пистолета.
Со стороны белого дворца раздалось тарахтенье, переходящее в механический кашель. На площадку выехал черный автомобиль, и на высокой скорости помчался на нас. Когда казалось, что сейчас наша колонна будет втоптана в ледяную корку, раздался визг тормозов, и машина замерла прямо у эшафота. Передняя дверца распахнулась. Моложавый особист спрыгнул вниз, и тут же принялся орать лысому коллеге, чтобы тот очистил пространство перед эшафотом.
Лысый, в свою очередь, заорал на приведшего нас коротышку - офицера.
- Подай назад, - бледнея, крикнул офицер.
Мы отодвинулись шагов на двадцать ближе к воротам.
Обе задние дверцы машины отворились. Я смотрел во все глаза. Из темного нутра вылезли два черных особиста. Один из них держал в руках винтовку со снайперским прицелом.
Особисты настороженно осмотрелись. Кругом была тишина. Мне показалось, что я слышу неровное дыхание стоящих в шеренгах стрелков. Особист, который с снайперкой, наклонился к заднему сиденью, и что-то сказал (значит, в машине есть кто-то еще).
Сначала показался остроносый сапог с золотистой пряжкой над каблуком, затем - край красной ткани.
Статный мужик в красном, расшитом золотыми узорами, плаще с явным удовольствием распрямил могучую спину, тряхнул рыжей копной волос (почти такой же, как у Марины). Длинная рыжая борода схвачена у подбородка золотым кольцом и оттого напоминает рыбий хвост; на груди - массивный блестящий медальон в виде креста; на поясе - самурайский меч без ножен.
"Сущий попугай", - мелькнула крамольная мысль.
"Попугай" поднялся по скрипящим деревянным ступеням на эшафот, опустился в кресло. Охранники последовали за ним. Снайпер тут же вскинул винтовку и принялся процеживать через прицел не только наши ряды (претендентов), но и шеренги стрелков.
Возбуждение охватило меня. Кто этот рыжий? Уж не Лорд-мэр ли?
Точно прочтя мои мысли, особист, подойдя к краю эшафота, закричал:
- Приветствуем носителя креста, главу ОСОБи, отца Никодима!
Стрелки загудели - трудно понять - приветственно или неодобрительно.
Так вот значит, кто он, наш красный "попугай". Глава ОСОБи… Не участвовал ли этот ублюдок в допросе Марины? До эшафота шагов двадцать пять, не больше, если вырвать пистолет у коротышки-офицера… Снайпер может и не успеть…
Перед моим внутренним взором возникло грустное лицо Христо, я вспомнил его слова: "Тогда напрасны все те жертвы и муки, что принесли возрожденцы на алтарь нового мира. В том числе, напрасны муки Марины…". Он прав, наш учитель Христо, тысячу раз прав: месть - это утеха слабака; сильный не мстит, сильный - творит новый мир. Я буду, я хочу быть сильным!
Отец Никодим лениво поднялся с кресла, сделал шаг к краю эшафота. Тусклое солнце блеснуло в рыжей гриве.
- Претенденты на славную должность стрелка Армии Московской Резервации, - голос "носителя креста" был хриплый, как у алкаша. - По поручению Лорд-мэра…
- Служу Лорд-мэру! - отозвались стрелки.
- Я прибыл в Цитадель со Второй Военной Базы, чтобы участвовать в ежегодных рождественских испытаниях. Я отвлекся от важных дел не для того, чтобы смотреть на петушиные бои. Надеюсь, вы покажите все, на что способны, и те, кто выстоит, станут стрелками. С рождеством.
Отец Никодим вернулся в свое кресло. Особист дал отмашку офицеру: "Начинайте".
Шеренги стрелков подались в стороны, пропустив на площадку человека в черной маске. Остро отточенный топор поблескивал у него в руках. Палач остановился рядом с офицером. Что-то подсказывало мне, что он будет сегодня отнюдь не второстепенным действующим лицом.
Офицер кивнул палачу и выкрикнул:
- Номер один, номер два.
Претенденты вышли на свободное место и замерли друг напротив друга.
- Ну? Чего встали, как столбы?
- Что мы должны делать?
Пожал плечами "номер один".
В рядах стрелков послышались смешки. "Номер два" соображал быстрее. Разбежавшись, он въехал обеими ногами в живот противника. Тот вскрикнул от неожиданности и, потеряв равновесие, упал на спину. "Номер два" рванулся к нему и принялся бить лежащего, метя тупым носком ботинка в голову. Когда стало ясно, что "номер один" уже не сможет продолжить поединок, офицер крикнул:
- Довольно.
"Номер два" встал обратно в строй, самодовольно ухмыляясь. Офицер подошел к "номеру один", дотронулся рукой до шеи.
- Живехонек, - коротышка повернулся к палачу. - Твой выход.
Палач навис над лежащим претендентом, поднял топор, примерился… Нечеловеческий крик взорвал барабанные перепонки. Под хохот стрелков, "номер один" вскочил на ноги и побежал по плацу, орошая снег кровью из перерубленной по локоть руки. Он рухнул лицом в сугроб рядом с воротами и остался лежать в таком положении.
- Вам присвоен статус "непретендент", - вызвав новый шквал хохота, сообщил "вдогонку" офицер.
Я бросил взгляд на отца Никодима: тот смеялся, скаля белые зубы.
Это был пир жестокости. Претенденты по двое выходили вперед и, после короткой (или длинной) схватки, победитель, пошатываясь, вставал обратно в строй, а побежденному палач присваивал статус непретендента. Снег дымился от теплой крови. Ее запах щекотал ноздри, вызывая тошноту.
Стрелки в шеренгах скалили зубы, бряцая оружием, орали.
Мне вспомнились Джунгли, дерущиеся твари. Кажется, даже животные не являли такого зверства, как эти люди…
- Номер тридцать один, номер тридцать два.