Гуммо тоскливо огляделся, выпустил из дрожащей руки ствол, перевел дух, помешкал, нырнул в листья.
- Где-то здесь... - сообщил наконец Гуммо. - Ай! Сука!
- В чем дело? Порезался?
- Не-е-ет... Рукой попал... Тут эта, мертвая... Дьявол! Да что же такое...
- Страшно? - хихикнул Камбетэ.
- Кам, я убью тебя, сволочь!
- Молчу, молчу...
- Нашел! Нашел...
- Назад, быстро. Быстро, он уже рядом! Ну!
- Сейчас...
- Задницу не высовывай, хи-хи-хи.
- Сейчас я вернусь и оторву тебе хрен, гнусная сука.
- Да, только вернись сначала. Там через мертвеньких надо переползать. А это тебе не у своих...
- Хайде, я его...
- Кам, заткнулся, - приказал Хайдег жестко. - Гуммо тоже. Отрывать хрен будешь на базе. Если доберемся. В чем я уже сомневаюсь.
- Ладно, Кам, ладно. Но на базе я с тобой разберусь.
Наконец Гуммо, еще бледнее и мокрее, покрытый еще большей сетью царапин, появился снова. Он вцепился в корень, выудил из листьев ранец, привалил к дереву. Хайдег усмехнулся.
Затем он подполз под низкую ветку, сбросил на нос стереомат. Высунул голову из-за корня, стал осматривать лес на противоположной стороне поляны. Он смотрел долго, медленно двигая стереоматом по линии горизонта, задерживаясь на свободных участках, затем с удовлетворением хмыкнул.
- Да, он один - все трассы из точки... И держит рельеф как в учебнике. Я бы вам рассказал что к чему, чтобы вы поучились. Только что толку... Если у вас в голове не мозги, а что там бывает в яйцах. Даже если он один, он - Особый. А что такое Особые - никому объяснять не надо, - Хайдег повернулся и усмехнулся. - Мы - беглые каторжники. Значит, мы просто бежим. И больше ничего не делаем. И если все будет по плану, успеваем как раз к кислоте.
- А если не будет? - хмыкнул Камбетэ.
- Значит, не успеваем. А если не успеваем, - Хайдег навел стереомат на обгоревшую капсулу, - значит, не успеваем. Потому что здесь не останется ничего, кроме живых деревьев. Даже этой железки.
* * *
III
Дальше лежать было невозможно. Дышать было нечем, вонь душила, листья кололи больно и горячо. Когда раздался последний выстрел, Леро терпела сколько могла, но вот терпение кончилось. Она подняла голову из зловонной массы, задышала жадно и глубоко. Вязкий тяжелый воздух показался сейчас свежим и обжигающим, будто дома в горах.
Было тихо. Лес по-прежнему шуршал листьями, все так же в непонятной дали шумели непонятные твари. Временами проносился ветер, трогал вершины леса - тогда стеклянное шуршанье листьев сыпалось сверху в затхлую тишину у корней. Леро посмотрела в небо.
- Ой, звезды... Такие странные...
Она огляделась. Огромные звезды, мерцающие туманности, чужие и непонятные, светили ярко, все было видно. Капсула - люк разворочен, мерцающий в серебряном свете дым, что внутри - не разобрать, но все черное - страшно. На месте костра - ворох пепла, воняет на всю поляну. Два дерева - полупрозрачные призраки над поляной - вот оно, ближнее. Острая бритва коры, сплошные ужасные чешуины-иглы. Леро содрогнулась.
Она подползла к дереву. Осторожно, стараясь не изрезаться еще больше, выбралась на толстую руку корня, подальше от вонючих листьев. Закрыла глаза. Долго лежала, дышала глубоко и сладко, пока наконец от вони все-таки не затошнило. Села, вцепилась пальцами в узел на бедрах.
- Повезло дуре... Ой, как горит все... А даже аптечки нет, - она посмотрела на изуродованную капсулу. - Дураки. И получили как дураки.
Она вытерла слезы, снова вцепилась в узел.
- И что теперь делать? И вообще, зачем было прятаться? Куда мне теперь?
Она отпустила узел, огляделась, заплакала. Потом, стараясь не порезаться сильно, отломала кусок коры и стала терзать трос. Трос был не то что шнур от комплекта, которым косоглазый придурок обвязал ей голову, - Леро терзала волокна целую вечность. Но кора была тверже - как острый на сколе камень, под острым углом острей отточенного ножа. Порезав другую руку, она, наконец, перепилила трос, поднялась на колени, чуть не упала, схватилась за корень. Вскрикнула - зацепилась порезанным местом.
- Ну, и что мне делать теперь? - Леро вытерла слезы, запачкав лицо кровью. - Сидела, ждала, думала - сейчас еще подойдет, проверит. Подошел, проверил. Порезала. И что? Что мне делать теперь?
Она спрятала лицо в ладони и заплакала. Заставила себя успокоиться, вздохнула глубоко и горько, снова оглядела поляну.
- Сколько здесь вообще ночь - долго?
Хватаясь за ствол и уже не чувствуя острой коры, она поднялась, постояла, наклонилась, попробовала растереть ноги. Царапины и порезы зудели невыносимо. Леро сжала зубы, закрыла глаза, пошла вокруг дерева, перешагивая через рукава корня.
- Какое здесь все острое и колючее...
Обошла мощный ствол и остановилась в том месте, где ее лапал косоглазый придурок.
- Мамочка...
Леро задрожала. Горло перехватило. Мету лежала, скрюченная, на боку, руки за спиной, волосы на лице, тело в грязи, крови и листьях. Леро сделала шаг. Дальше лежало платье Корде, такое ловкое, всем так нравилось... Прямо темное, в стороны под углом прозрачное, у Корде такие красивые бедра, в этом платье вообще - просто с ума сойти. А еще в двух шагах лежала сама Корде - вернее то, что от нее осталось. Красивые ноги, красивые бедра, красивый живот - выше черное месиво, головы и груди нет - листья, пепел, земля.
Леро долго смотрела на Корде, обернулась, посмотрела на корень, куда ее швырнул косоглазый. Откуда она все это наблюдала.
Ей стало гадко, противно, мерзко. Она видела, как эти двое, в трех шагах, насилуют Мету и Корде; слышала каждый вздох, каждый стон, и в сердце с каждым движением все глубже вонзался кол. Она вспоминала себя, свои горячие грезы, как она, наконец, встречает Его, как им хорошо вместе - так хорошо, как никому в Галактике не было, нет и не будет... Как они ночью любят друг друга, нежно и глубоко, а утром уходят гулять в теснину, а с ними мальчик и девочка - сладко спят рядом в комнате...
Леро вцепилась руками в лицо, заплакала, рухнула на колени, в гнилое колючее месиво. Мерзче всего сейчас было вспоминать эти дурацкие упражнения, которые она добросовестно делала, чтобы быть "в форме". Чтобы Он, когда она, наконец, дождется Его...
- Дура... Какой ужас... Какая дура... Какой ведь ужас... Как стыдно... Какая ведь дура, дура...
Леро поднялась со стоном.
- Чтобы больше без глупостей. Никогда. В жизни! Дура.
Едва передвигая ноги, она обошла поляну. От Сагео и от Небола осталось не больше, чем осталось от Корде. Леро постояла, закрыв глаза, удивляясь, почему ей так все равно. Наверно, потому что они - ей чужие. Гуляли, отдыхали, катались. Просто.
Леро стало больно - совсем по-другому. Здесь, в этом ужасном месте, она по-странному резко ощутила свое одиночество. Вообще, в этом мире. У нее никого, никого, никого не было. Самые чужие - родные родители. (Иначе вряд ли она сорвалась бы так "на озера", даже не предупредив никого, просто надеясь потом позвонить-сообщить: "Ма, у нас все в порядке".) А Он? Какой Он! Их не бывает. Глупая маленькая девчонка. Дура. Какая ведь дура... Эти придурки забрали разрядник, даже не застрелиться теперь. Это просто кошмар.
Леро, едва не падая, добрела до капсулы, прислонилась к борту. Постояла, успокоилась, стала чувствовать холод. Кожа покрылась мурашками. Леро задрожала, прижалась плотнее к остывающему металлу. Из салона несло какой-то специфичной гарью; вонь перемешалась с местной тухлятиной, затошнило. Леро упала на корточки, в пепел сгоревших листьев, обхватила себя за плечи, заплакала снова. Потянула влажное платье, исцарапанное колючками, - короткое, даже колен не прикрыть. Изрезанная кожа зудела, а в капсуле не было даже аптечки. Дураки. И получили как дураки.
Сколько она так просидела - она не знала. Очнулась оттого, что кто-то тронул ее за плечо. Она вздрогнула, подняла голову. Рядом как привидение стоял человек - как будто прозрачный, и растворялся во мраке так же, как листья на ветках вокруг. На голове у него был шлем, лицо наполовину закрыто черной пластиной, в которой отражались последние угли костра. В руке он держал какой-то странный разрядник с длинным стволом - такой Леро видела на картинках.
- Ты кто? - спросила Леро, чувствуя, что сейчас упадет под капсулу.
- Вы откуда? - он взял ее за плечи, поставил на ноги.
- Из Восемьдесят четвертого... А ты кто?
- Меня зовут Кламмат. Тебя?
- Леро... Ну, ты кто?
- Их трое?
- Да. Они убежали, туда! - Леро обернулась в лес за капсулой. - Там овраг. Я слышала...
- Я видел.
- Это ты стрелял? Почему ты их не убил?
- Далеко. Рельеф, растительность.
- Ты за ними?
- Да.
- Я с тобой!..
Человек не ответил. Он прислонил Леро к борту, отошел к люку, заглянул в салон.
- Они всё забрали... Ой, а ты где? Какая у тебя маскировка... - Леро, не отпуская ладони от борта, подошла и заглянула тоже.
- Вижу, - он поднял черную полосу на шлем. - Ты, значит, со мной?
- Да! Мне что, здесь оставаться?!
- А как вы здесь оказались?
- Не знаю... Мы вообще не сюда летели.
- Шли.
- Шли?
- Так правильно. Что случилось?
- Откуда я знаю. Сагео сказал, что у нас был левый стабилитрон, поэтому так получилось.
- Левый стабилитрон, - Кламмат усмехнулся. - Как сейчас все легко. Нажал на кнопку - и в другом Секторе. Лет десять назад было трудно представить, что к Переходу допустят туркапсулы. Где вы ее взяли? - он еще раз стукнул ладонью.
- Не знаю... Это Сагео. Он сказал, что перестроить навигатор проще простого. И можно на озера слетать. Без лицензии и без страховки.
- На озера? Ага, понимаю. Шли в Три-восемь-пять. И что?
- Ну, а стабилитрон левый. А что это такое, кстати?
- Бывает два стабилитрона. Модуль-стабилитрон - корректирует погрешности пилота при контроллерном управлении. Управлять без него могут только пилоты класса "А". Если тебе это о чем-нибудь говорит. И стабилитрон фазы, который у вас был левый. При Переходе он стабилизирует активную массу в нужном диапазоне. Чтобы выйти там, куда шел. Вам еще повезло.
- А что? - Леро хлопнула ресницами.
- В таких случаях обычно не выходят. Вообще.
- И куда... Деваются?
- Никуда. Размазывает по Вселенной. Барионная дестабилизация - не знаешь? Повторяю, Переход - не охота на бабочек в Ноль-девять-один. Перенастроить проще простого, - Кламмат усмехнулся с презрением. - Маленькие идиоты, прости.
- Да ладно, знаю. Но главная дура я - что с ними связалась. Но я и так - сижу у себя там одна, как дура... А тут - на озера... Да еще на такие... Хоть с кем-то. Хоть с идиотами. Дура, конечно, да...
Кламмат направился к открытой заслонке.
- Слушай!.. - Леро, морщась от боли колючих листьев, побежала за ним. - А что они хотели сделать? Я так и не поняла.
- Переключить питание аварийного сектора на штатный.
- Ага! Тогда бы хватило пролететь эти триста километров, до этой станции?
- Не уверен. Но у них все равно бы не получилось.
Леро заглянула в отсек.
- Сколько здесь всякого...
- Без схемы ничего не получится. Стандартным тестером уйдут годы. На стенде определишь быстро, но аварийный сектор не рассчитан на марш. Он для аварийных систем - пока сидишь, ждешь патруль. Две недели - за это время, считается, тебя найдут... На триста километров хватить его может, но при идеальных условиях - на самом нижнем ходу. Боковой, встречный ветер - упадешь где-нибудь по дороге. Да и потом... Он и так здесь левый.
- То есть? Откуда ты знаешь?
- Проработал бы суток трое, вместо четырнадцати по нормативу.
- Как это?.. - Леро снова хлопнула ресницами. - То есть, мы что, все равно... Откуда ты знаешь?
- То есть вы то, все равно. А как это - вопрос не ко мне.
Кламмат повернулся к ней, оглядел изгаженное влажное платье.
- Ну что? - Леро одернула платье. - Мы идем? Ты ведь не бросишь меня?
- Я не брошу тебя. За тобой сюда никто не пойдет. Своей капсулой пришлось пожертвовать. То есть отправить тебя никуда не получится. В общем... Ты хорошо представляешь всю ситуацию.
- Я, может быть, дура, только не тряпка. Терпеть умею. Всю жизнь терплю.
- Сколько лет твоей жизни? - Кламмат усмехнулся мягко.
- А твоей?
- Мне нужен тот, кого зовут Хайдег, - Кламмат сбросил с плеч ранец, присел, сдернул клапан, достал плоский пакетик, протянул Леро. - Ешь, и уходим, - он посмотрел на Леро, на окровавленные лодыжки. - Терпеть, значит, умеешь?
- А что делать? - Леро взяла шоколад, вздохнула. Вытерла слезы костяшками пальцев, испачкав лицо землей и кровью. - До свадьбы заживет. Сагео говорил, это еще не джунгли... А зачем тебе этот Хайдег?
- Три года назад, - ответил Кламмат не сразу, - он изнасиловал и убил девчонку. Он и еще кое-кто, втроем. Девушка была своего, капитана.
- Убил... Он и еще кое-кто... Ты ее знал, или этого капитана? А этот... Он с Флота?
- Да.
- А эти двое с ним какие-то... Не знаю, такие какие-то... Клоуны.
- Один вор. Служил в Безопасности. Обманул своих. Пристроили сюда. Здесь, вообще-то, место не для таких, здесь ребята серьезнее. Но для него постарались. Другой тоже любитель женщин. Начинал за здравие - курсант Академии. Академию не закончил, пошел на Флот. В Ноль-восемь-восемь пять лет назад был мятеж, он был там в группе страховки. Бросил манипул, удрал в капсуле, кто остался - погибли. Здесь место тоже не для таких, но из первой зоны он неудачно бежал, а после такого обычно сюда. Они с ним так, на дорогу. Допускаю - он их потом убьет, если сами живы останутся. Мне нужен он. Тот капитан - мой... В общем, у меня с ним кое-какие личные счеты. Поэтому я здесь, и один.
- А девочку, значит, убили...
- Девочка осталась жива, как ни странно. Убили не до конца. Только они об этом не знают. Ладно, об этом позже. Наелась? Листья скоро закончатся, пока терпи. Наступай осторожно, плашмя. Ноги поднимай выше, движения вертикальные.
- Я уже почти наловчилась... Но все равно режут.
- Уходим.
- А эти?.. - Леро обернулась к деревьям.
- Останутся так. Через две недели дожди.
Кламмат опустил на глаза панель, закинул ранец, скрылся за капсулой.
* * *
- Ну вот, опять тучи. А так солнца хочется. Хоть какого-нибудь.
Леро стояла на краю обрыва. Внизу в коричневатой зелени булькала мутная речка. Желто-глинистая вода вертелась водоворотами среди круглых камней, обросших буро-фиолетовым мхом. По топкому берегу росли большие цветы с длинными треугольными лепестками; растение было хищным - на бледно-лимонных листьях Леро увидела целое кладбище насекомых, и свежих, и уже почти разложившихся и усвоенных. От речки поднималась обычная тухлая вонь, смешанная со сладким тяжелым запахом - которым, возможно, цветы приманивали добычу.
Противоположный обрыв зарос белесо-соломенными стеблями; они вились по склону тугими канатами, от хищных цветов на воде до корней наверху - те торчали из почвы под краем обрыва как одеревеневшие многоголовые змеи. Там светлые стебли вползали в сплетение черно-бурых корней, пронзали его и, карабкаясь по чешуистым стволам, исчезали в сумраке зарослей. Наверху, над стеной угрюмого леса, лежало тяжелое угрюмое небо. Желтоватые тучи были так низко, что, казалось, до них можно было добросить камнем.
- Сезон. Днем здесь сейчас тучи, всегда. Ночью нет. Придет кислота - будет наоборот.
- Ну да. Ночью звезды были, какие-то, - Леро отвернулась от обрыва, дохромала до большого камня, упала, прислонилась спиной к холодному мокрому боку. - Какое здесь все мокрое и вонючее. И колючее.
Кламмат подошел к обрыву и стал изучать расселину. Он осмотрел противоположный обрыв, поднял стереомат на шлем, подошел к Леро.
- Привал. Будем лечиться, - он опустился на колени, осмотрел порезы.
- А рассвело быстро, - сказала Леро, также оглядывая сеть почерневших порезов под запекшейся грязью.
- Экватор, - Кламмат сцепил ранец, открыл клапан, достал аптечку.
- А как мы будем перебираться? У тебя веревка?
- Да.
Кламмат достал из аптечки пару баллончиков, из одного смыл месиво глины и крови, из другого покрыл раны слоем белой пушистой пены.
- Как пахнет здорово, - вдохнула Леро. - Только щиплет ужасно, - она зажмурилась.
- Терпи. Вижу, не врешь - умеешь.
- Угу.
- Сидишь десять минут.
Леро зажмурилась, перевела дух, потом открыла глаза, стала смотреть в низкое тяжелое небо, в полосу света, обрамленную колючими кронами леса по склонам расселины. Тучи были неплотные - размазанной массой медленно плыли по небу, похожие на какую-то густую маслянисто-сиренево-желтую жидкость, которая расплывалась причудливыми разводами. Леро вгляделась - в высоте, в прорехах, над тучами, в сиреневатой глубине неба парила черная точка.
- Ой, а что это там?..
- Водородный паук, - Кламмат посмотрел в небо. - Птиц здесь нет, крылатые ящеры уже улетели. Вернее сказать - ящерицы, они маленькие... Миграция перед кислотным сезоном.
- Водородный паук? Это еще что такое? И он, конечно, за нами?
- Нет, просто парит. Вообще спит - сейчас день. Они живут и нападают на открытых пространствах, и не днем. Мы пойдем через горы - еще увидишь, - Кламмат достал блистер, отделил капсулу, протянул. - Глотай.
- А что это? - Леро послушно засунула капсулу в рот. - Вкусно!
- Не ври.
- Вкусно, - обиделась Леро. - Ты, дурак, не понимаешь... Что это?
- Анальгетик, антисептик, стимулятор. Иначе через три часа упадешь. А нам идти, скорее всего, до самой базы, все триста километров, - Кламмат оттянул Леро веко, посмотрел в глаз, тронул лоб. - У тебя температура.
- Угу. Трясет немножко. Зябко ужасно. А дай еще шоколадки.
- Всю не ешь, - Кламмат протянул плитку. - Будет плохо.
- Знаю, пайковый. У нас в капсуле был такой. Его эти забрали, - Леро откусила кусочек, стала жевать, зажмурив глаза. - Вкусно.
- Не ври.
- Не любишь шоколад?
- Нет.
- Дурак ведь.
Леро откусила еще кусочек, снова оглядела провал, лес, небо, масляные облака. Было сыро и как-то по-липкому холодно. Леро сидела и сцепив зубы ждала, когда начнет действовать капсула. Капсула начала действовать очень быстро; дрожь прошла минут через пять, в голове появилась ясность. Ноги под пеной перестали гореть, жгучий огонь превратился в ласковое тепло. Настроение поднялось. Леро откусила еще кусочек, протянула плитку обратно.
- На. Только если не любишь - не трогай. Это мне. У тебя ведь там есть еще что-нибудь? В пайке.
Кламмат достал третий баллончик, нажал дозатор. Пена стекла снежно-белыми струйками в кашу коричневых листьев. На чистой посвежевшей коже засветились розовые полоски.
- Эх ты! - Леро оглядела ступни и голени. - И не болит!
- Это так, просто, - Кламмат вернул аптечку на место, щелкнул клапаном. - Косметика. По идее, обработать тебя следует целиком. Но, повторяю, нам идти, скорее всего, до базы. И нас теперь двое. Так что терпи. И будь готова ко всякому. Будет больно, и не однажды.
- Угу. Знаешь, я так рада, - Леро вздохнула. - Что ты меня не бросил.