- Как ты, возможно, ожидаешь, процесс выбора в этот раз будет более целенаправленным и сфокусированным, чем в последний, - произносит он, словно читая мои мысли, - я не могу себе позволить потратить столько времени, чтобы повторить процедуру, которой ты был подвергнут ранее.
Ставлю, что так, думаю я. Потребовалось четыре тысячи солдат и два с половиной года для "выбора" штрафников "Последнего шанса", когда Полковник последний раз вел меня в бой. Кроме самого Полковника, я был единственным выжившим.
- В этой тюрьме содержатся некоторые наиболее специализированные бойцы в этом секторе Империума. Именно с этой целью я заключил их здесь, собрал в одном месте, где с легкостью могу получить к ним доступ, вместо того, чтобы носиться по звездам. Это делает сбор команды намного более прямолинейным, дополнительным плюсом является то, что только несколько человек знают, что они здесь, и я могу поддерживать абсолютную секретность, - говорит он мне, взмахом руки указывая на дела на столе.
- Тебе придется прочитать эти досье и выбрать тех, кого посчитаешь самыми подходящими для задания. Затем ты обучишь их умениям, которыми они не обладают, пока я подготовлю финальные детали для самой миссии. Затем я поведу штрафников "Последнего Шанса" на эту миссию. Все ясно?
- Полностью, сэр, - осторожно отвечаю я, раздумывая над его словами, - если мне нужно выбирать, тогда мне нужно знать чуть больше о том, что вы планируете.
- В данный момент нет. Я скорее позволю тебе выбрать мужчин и женщин, чьи навыки ты посчитаешь ценными, вне зависимости от ситуации, с которой можем столкнуться, - говорит он, качая головой, - наш выбранный персонал будет в какой-то степени проинформирован о плане атаки, который я разработаю. Гибкость будет ключом к успеху.
- Думаю, понял, - отвечаю я ему, наклонившись вперед и положив руки на столешницу, - собрать команду, которая сможет сделать то, что нам нужно, чем бы оно ни было.
- И снова твоя способность схватывать на лету сложные задачи изумляет меня. - саркастически отвечает Полковник. - Разве это не то, что я только что сказал?
- Почти, - отвечаю я с усмешкой.
Затем до меня кое-что доходит:
- Полковник, а почему группа из штрафников? Я имею в виду, что уверен - вы можете набрать людей из полков Гвардии по всему сегментуму.
- Ты же сам однажды ответил мне на это, если помнишь, - через секунду размышлений отвечает Шеффер, - я могу пролаять приказы, заставить людей делать то, что хочу, но для миссии этого недостаточно.
- Теперь вспомнил, - отвечаю я Полковнику, когда он делает паузу, - вы хотите группу, которой незачем жить, кроме как ради успеха миссии. Так было на Избавлении, да? Да, я помню: когда больше не осталось ничего ценного за что можно было бы сражаться, кроме как за свои жизни, то вы будете лучшими бойцами.
- Ты это хорошо выучил, - многозначительно произносит Шеффер.
- Но я все еще здесь, - с горькой улыбкой отвечаю я.
ЗДЕСЬ в тюрьме двести семьдесят шесть человек военных заключенных. У меня больше недели ушло, чтобы пробраться через их дела, я засел с одним из писчих Винкуларума, чтобы он читал мне детали их дел. Я никогда не учился читать, в этом действительно никогда не было необходимости. Когда я в следующий раз увидел Полковника, он сказал мне, что у меня есть еще три дня, чтобы делать выбор. Для начала, я даже не знаю с чего начать. Брифинг Полковника был настолько туманным, что я с трудом себе представляю, что нам придется сделать. Первый день я провел просто сидя и обдумывая кое-что, на что у меня была уйма времени в последние месяцы. Я посчитал, что примерно десяти хороших бойцов будет вполне достаточно. Мой опыт в Коританоруме говорил мне, что если с заданием Полковника не смогут справиться несколько хорошо тренированных человек, то и никакая армия не поможет.
Исходя из этого, я продрался через записи с адептом, стараясь разделить их по навыкам, предыдущему воинскому опыту и, что самое важное, по причинам, по которым они оказались в тюрьме. Собрались отбросы на любой вкус, но все как один бывшие военные. Это не удивительно, учитывая жизненную цель Полковника. Но именно в этих заключенных было кое-что особенное. Все как один были специалистами в том или ином роде. Тут были пилоты, снайперы, эксперты по проникновению, диверсанты, инженеры, бойцы джунглей и городов, экипажи танков, артиллеристы, штурмовики, саперы и десантники. Как Полковник и сказал, он собрал здесь вместе всех лучших солдат со всего сегментума, и они все здесь ради того, чтобы я сделал выбор. Так кого же мне искать? Как выбрать команду экспертов, когда у меня есть возможность выбирать из целой роты? На что мне смотреть, чтобы отделить одних от других?
Когда остается только два дня для решения, я начинаю расстраиваться. Мне нужно рассмотреть их под определенным углом, каким-то образом отобрать лучших из лучших.
И я начал больше понимать, почему Полковник сделал именно то, что он сделал для последней миссии. Я начал понимать, что возможно, протащить четыре тысячи мужчин и женщин через ад и вернуть обратно, и посмотреть, кто выживет - единственный способ на самом деле разобраться, у кого есть инстинкт воина, кто боец и последний герой, а кто просто пушечное мясо, предназначенное для спасения лучших воинов. Возможно, мне просто нужно поставить их в пары и заставить драться, чтобы посмотреть, кто выйдет победителем.
Но затем меня посещает вдохновение Императора. Возможно, я и не могу пройти с ними несколько сражений, дабы выявить лучших, но мне тогда не придется физически устранять слабые звенья. Середина ночи и я отсылаю охрану разбудить адепта. Я натягиваю свою новую униформу, любезно предоставленную Полковником. Легко проскальзываю в простую оливковую рубашку и темно-зеленые брюки, аккуратно вдеваю ремень и туго затягиваю, затем напяливаю ботинки. Даже не могу передать вам, насколько хорошо ощущать туго затянутую униформу и крепкие боевые ботинки на ногах после месяцев с босыми ступнями. Все это заставляет меня снова ощутить себя солдатом, а не заключенным.
Я иду туда, где Полковник посвящал меня в детали моего задание и жду адепта. Проходит пара минут, прежде чем заспанный и смущенный адепт врывается в зал для аудиенций.
- Нам нужно поговорить со всеми заключенными, - говорю я, хватаю пару десятков дел со стола и вручаю стопку ему.
- Со всеми? - устало спрашивает он, его глаза мутные от сна, он едва сдерживает зевок.
- Да, со всеми, - отрезаю я, и подталкиваю его шатающуюся фигуру к двери, - кто там первый?
Неудобно нагруженный горой беспорядочной бумаги, он читает имя на верхнем деле:
- Заключенный 1242, Афрен, - отвечает он мне, пока мы ждем лифт, - камера тринадцать-двенадцать…
КОГДА мы выходим из лифта на тринадцатом этаже, я вижу, что охранник, прислонившись к стене, спит стоя на посту. Я отвешиваю ему оплеуху, и он падает на пол, когда его голова ударяется о землю, с его губ срывается изумленный визг.
- Проснись, надзиратель! - ору я на него и поднимаю на ноги.
- Что происходит? - ошеломленно спрашивает он, потирая глаза.
- Открой камеру двенадцать, - говорю я ему, хватаю за одежду и тащу к двери камеры, - и обращайся ко мне сэр или лейтенант, я офицер!
- Извините, сэр, - мямлит он, в его трясущихся руках звенят ключи, пока он вставляет нужный в замок. Когда дверь открывается, я отталкиваю его в сторону.
- Ты, за мной, - входя в клетку, я рычу клерку. Он осторожно следует за мной. Комната такая же, как и все остальные, маленькая и пустая, за исключением шконки на полу вдоль дальней стены напротив двери. Заключенный уже на ногах с поднятыми кулаками в защитной стойке. Если мужчину вообще можно описать как здоровенный, то это наш парень. Он в полтора раза выше меня, его плечи словно позаимствованы у огрина, а бицепсы больше чем у большинства людей бедра. На нем только арестантские брюки, его грудные мышцы играют, пока он сжимает и разжимает пальцы. У него плоское лицо и маленькие глазки, под массивными бровями они посажены слишком близко друг к другу. Я как-то сомневаюсь, что он может сосчитать до десяти, даже если будет использовать свои пальцы.
- Попытаешься ударить меня? - небрежно спрашиваю я, закрываю за собой дверь и облокачиваюсь на нее, скрестив руки на груди.
- Ты что, только что выпал из варпа что ли? - в ответ рычит Афрен и делает шаг вперед. Адепт паникующе пищит и забивается в угол.
- Ты не можешь просто так врываться сюда, у меня есть право на шестичасовой сон ночью. Так написано в правилах заключения.
- В правилах заключения также говорится, что мне не позволено тут никого убивать, однако это меня не останавливает, - отвечаю я ему тем же бесцеремонным тоном.
- А ты верно Кейдж? - спрашивает он, внезапно уже менее уверенный в себе. - Я слышал о тебе, ты гребанутый на всю голову.
- Я лейтенант Кейдж из тринадцатого Штрафного Легиона "Последний шанс", и тебе лучше запомнить это, когда обращаешься ко мне, боец, - напоминаю я ему. Полковник сказал мне, когда отдавал униформу, что восстановил меня в звании, очень мило с его стороны.
- А ты ждешь, что я отдам тебе честь? - с усмешкой отвечает заключенный.
- Читай, - говорю я клерку, игнорируя Афрена. Адепт явно собирается с силами и помпезно прочищает себе горло.
- Колан Афрен, бывший сержант-инструктор 12-ого полка Рейнджеров Джерико, - начинает он монотонно бубнить, - семь лет службы. Три кампании. Арестован и осужден за жестокость к новобранцам. Приговорен к увольнению из армии с лишением прав и привилегий, и пяти годам каторжных работ. Приговор заменен заключением по приказу Полковника Шеффера, 13-ый Штрафной Легион…
- Сержант-инструктор? Я должен был догадаться, - говорю я ему, своим прохладным взглядом ловя его рассерженный взор, - нравится дрючить новичков, а? Ты не подходишь, мне нужны настоящие солдаты, а не какие-то громилы из тренировочного лагеря. Кто-то, кто сражался…
- Ах ты, коротышка! - ревет он и кидается в меня. Я отхожу в сторону от неуклюжего выпада и вбиваю его лицом в металлическую дверь камеры. Он камнем падает на пол. Я выхватываю дело из рук адепта, внутренне улыбаясь от ужаса на его лице, и швыряю бумагу на шконку.
- Можешь забрать их позже, когда закончим, - говорю я ему, перекатывая бесчувственное тело Афрена прочь с дороги, и открываю дверь, - минус один, осталось двести семьдесят пять.
- ЭРИК КОРЛБЕН, - монотонным голосом зачитывает клерк, - бывший мастер-сержант 4-ого полка Асгарда. Три года службы. Одна кампания. Арестован и осужден за несоблюдение субординации на поле боя. Приговорен к тридцати пяти ударам плетью, увольнению из армии с лишением прав и привилегий, и десяти годам заключения. Приговор заменен заключением по приказу Полковника Шеффера, 13-ый Штрафной Легион…
Корлбен низкий и коренастый, с густыми торчащими рыжими волосами и ветвистыми бровями. Он сидит на краю кровати, тупо глядя в пол, руки на коленях.
Все говорит о том, что он сломлен и удручен, но я даю ему шанс доказать свою полезность.
- Значит, тебе не нравятся приказы, Корлбен? - спрашиваю я, почесывая голову. - Тогда несколько странный выбор вступать в Имперскую Гвардию…
- Я не просился, - бормочет он в ответ, не поднимая глаз.
- Ах, призывник, - медленно отвечаю я, - готов поспорить, что ты порядком разозлен. Тебя призвали в армию, а ты не хочешь сражаться. А затем заперли тебя здесь гнить до конца жизни. Кажется, Император действительно тебя недолюбливает, Корлбен.
- Думаю, да, - соглашается он, впервые встречаясь со мной взглядом и горько улыбаясь.
- Как тебе шанс выбраться отсюда, и может быть даже оставить в прошлом все, что ты натворил? - предлагаю я, изучая его реакцию. - Хотя это и значит следовать новым приказам…
- Очень бы хотелось, - он медленно кивает, - я не против подчиняться - если только это не самоубийственный штурм вражеского бункера.
- Что ж, Корлбен, это неправильный ответ, - злобно говорю я ему и захлопываю дело в руках адепта, - больше ты меня не увидишь.
- ГАВР ТЕНААН, - сонно бормочет адепт, едва способный разлепить глаза. Мы к этому времени уже тридцать шесть часов на ногах, идем обратно в зал аудиенций Полковника за новой порцией дел, за все это время мы только дважды делали перерыв перекусить и попить. Он валится с ног, видимо на последнем резерве сил. Слабак. Как и большинство здешних обитателей.
Только полдюжины впечатлили меня, у остальных серьезные проблемы с дисциплиной, или они трусы, или возможно убьют меня, как только выйдут.
- Бывший снайпер Тобрианских Консулов. Тринадцать лет… службы. Шесть кампаний. Арестован и осужден за стрельбу в гражданских Империума без приказа. Приговорен к повешению. Приговор… приговор заменен заключением по приказу… приказу Полковника Шеффера, 13-ый Штрафной Легион.
Тенаан худощав, я полагаю, ему едва за сорок. У него серое худое лицо и холодный отдаленный взгляд, словно он на самом деле не смотрит на меня. Он не особо обращает внимание на происходящее, его пальцы теребят шов робы.
- Нравится убивать, а? - спрашиваю я, склонив голову набок и подначивая. - Ставлю, что ты был охотником до вступления.
- Так иэ есть, сэр, - растягивая слова, произносит он, - привык охотиться на оленей иэ прочих в горах. Затем пришли они иэ сказали, что если хочу, могу отстреливать орков, это показалось хорошим предложением.
- Так как ты дошел до того, что отстреливал гражданских? - спрашиваю я, ожидая услышать историю из его собственных уст.
- Они были у меня на пути, сэр, - сухим тоном отвечает он и слегка пожимает плечами, - их не должно было быть там.
- Сколько? - подгоняю я его, зная ответ из дела, но желая, чтобы он сам рассказал. У этого парня есть потенциал.
- Я не помню точно, сэр, - медленно отвечает он, - думаю, в тот раз около десяти, думаю да.
- В тот раз? - спрашиваю я, удивленный признанием. - И сколько гражданских ты завалил?
- Около пятидесяти, по моим подсчетам, сэр, мож чутка больше, - кивает он, подтверждая цифру в деле.
- Пятидесяти? - недоверчиво спрашиваю я. Ну, хорошо, может по сравнению со счетом моих убийств это будет словно плевок в океан, но я хотя бы действовал по приказу.
- Даже для меня, ты как-то слишком радостно нажимаешь на спусковой крючок.
- Жаль, что так, сэр, - извиняется он и еще раз слегка пожимает плечами. Благодарно вздохнув, адепт откидывает дело и, шатаясь, выходит из камеры, я иду за ним.
- Итак, сколько у нас получается? - спрашиваю я его, когда мы идем обратно к лифту. Он смотрит на маленькую пачку бумаги, оставшуюся в его руках.
- Восемь, лейтенант, вы оставили только восьмерых, - устало отвечает он, протягивая документы мне.
- Тебе они понадобятся, - говорю я ему, отпихиваю документы и вхожу в лифт, - собери их всех завтра после завтрака в комнате аудиенций и проинформируй Полковника Шеффера, что я встречусь с ним там же. Я отваливаю немного поспать.
МОИ ВОСЕМЬ "рекрутов" стоят шеренгой в зале, расслабленно так стоят, взгляд каждого прикован ко мне. Им всем любопытно, по тюрьме быстро расползлись слухи, что психопат Кейдж говорит с каждым и предлагает способ выйти из тюрьмы. Но кроме этого, у них больше нет никаких догадок о том, что происходит. Один или двое нервно дергаются под моим взглядом. Открывается дверь и, широко шагая, входит Полковник, как всегда в полной униформе.
- Смирно! - рявкаю я, и они достаточно резво реагируют. Это одна из причин, по которой они здесь, в них еще осталось хоть какое-то подобие дисциплины.
- Ну и что ты подобрал для меня, Кейдж? - спрашивает Полковник, медленно проходя вдоль шеренги и осматривая каждого по очереди.
Мы начинаем слева направо, с Морка. Он высок, хорошо сложен, красив и умен. Блондин с короткой стрижкой, его лицо начисто выбрито, а глаза горят. Он вытянут по струнке, ни один мускул на его лице не дергается, его взгляд устремлен строго прямо перед собой.
- Бывший комиссар Морк, сэр, - представляю я его Полковнику, и он кивает, словно вспомнил что-то.
- Достаточно необычно, я уверен, вы согласитесь. Комиссар роты штурмовиков Морк имел образцовое досье. Закончил Схолу Прогениум с отличием. Десять раз представляли к награде за храбрость. После пяти кампаний, он провел три года в Схоле Прогениум, обучая кадетов-комиссар, после чего ему подписали прошение о переводе в боевую часть. За все это время был ранен семь раз, три раза отказался от почетного увольнения из армии и вернулся к обязанностям по обучению. Вкратце, сэр, он - настоящий герой.
- Тогда напомните мне, почему он оказался военным заключенным, лейтенант, - кисло произносит Шеффер.
- Комиссар и его рота штурмовиков участвовала в ночной высадке во время операции по подавлению мятежа на Сеперии, - говорю я Полковнику, вытаскивая из памяти детали, которые всю прошлую ночь вдалбливал себе в голову, - атака прошла полностью успешно, вражеский лагерь был разгромлен, все враги уничтожены, пленных не брали, как и было приказано. Проблема была в том, что это была не та цель. Какой-то картограф Департаменто перепутал координаты цели, и наш герой повел своих бойцов атаковать командный лагерь 25-ого полка Гоплитов. Они вырезали полностью весь штаб генерала.
- Без потерь, должен указать, - я улыбнулся Морку, который оставался таким же беспристрастным во время пересказа истории, - дабы прикрыть свои шкуры, Департаменто обвинил всю роту в неисполнении приказа, и их всех отправили в штрафные легионы. Вот тогда появились вы и перевели героя сюда. Настоящая ошибка, и возможно он единственный невинный боец во всей этой тюрьме.
- Значит ты, должно быть, ненавидишь его, Кейдж, - говорит Полковник, пристально глядя на меня.
- Конечно, сэр, - отвечаю я, сжав губы.
- Тогда зачем выбрал его? - спрашивает он, обращая свое внимание на бывшего комиссара. - Возможно тут какая-то месть?
- Совсем нет, Полковник, - со всей честностью отвечаю я, - этот боец будет следовать вашим приказам буквально, не задавая вопросов. У него почти непревзойденный боевой опыт, дисциплина и вера. Он всецело предан Императору и сделает все, чтобы наша миссия была успешной. Я лично не выношу его, сэр, вы правы. Но если захочу, чтобы кто-то меня прикрывал, наш герой подойдет для этого лучше всех.
Полковник просто хмыкает и шагает к следующему в шеренге. Невысокий и жилистый, лысый, словно пушечное ядро, но с такой кустистой бородой, что кажется, будто кто-то глупо пошутил и перевернул его голову вверх ногами.
- Ганс Айл, - говорю я Полковнику, глядя на сияющую макушку низкорослого, та сморщенна из-за рваного шрама как раз над левым ухом.
- Когда-то восемь лет оттрубил во взводе разведки, Айл здесь лучший скаут, которого можно найти. У него есть действительный боевой опыт сражений в пустыне, лесах, джунглях и в городе. И кажется, ему уж чересчур нравится глушь. Дезертировал во время сражения на Табраке-2, ускользнул, пока находился в пикете. Выживал на равнинах восемнадцать недель, прежде чем началось наступление остальной армии, и его поймали. Он находчив и доказал, что может действовать по своей инициативе.
- Есть еще другие причины, почему ты выбрал его? - спрашивает Шеффер, его брови слегка нахмурились.
- Для миссии мне не нужен еще один дезертир, - подчеркивая, добавляет он, ссылаясь на мои многочисленные попытки побега во время нашей последней службы.