- Что ж, сэр, причина в том, что он еще сильнее, чем я, ненавидит сидеть в клетке и сделает все, чтобы выбраться, - объясняю я. Я слегка сомневаюсь, но думаю, что Айл захочет увидеть завершение миссии, вместо того чтобы снова свалить в одиночку.
Конечно же, этого я не говорю Полковнику. Шеффер еще раз сурово осматривает бойца и идет дальше.
- Это Пол Регис, - указываю я на следующего в шеренге. Они примерно с меня ростом и моей комплекции, чуть дряблый в талии и лицом, у него бледная кожа и искривленный нос. Он самый нервный из всех, его глаза хлопают то на меня, то на Полковника, в них вспышками смешивается страх и ненависть.
- Наш друг Пол служил сержантом артиллеристом семь лет, у него обширный опыт осад и бомбардировки, - продолжаю я, когда Полковник обращает взор своих голубых ледяных глаз на Региса.
- Наш жадный сержант-артиллерист был пойман на грабеже руин улья Басшиман на Фландере, вопреки явным приказам капитана.
- Мародер? - с гримасой отвращения восклицает Полковник, его глаза все еще прикованы к Регису.
- Он был приговорен к повешению, пока не вмешались вы, Полковник, - подчеркиваю я, - это еще не все, есть еще большие подозрения, что он виновен не только в мародерстве. Некоторое могут называть это открытым грабежом или хуже, но нет никаких доказательств. Он настоящий подонок, сэр, но я считаю, что он выучил, насколько важно следовать приказам.
Регис хрюкает и кивает, на мгновение на лице Шеффера отражается раздражение.
- Я разве говорил, что тебе можно двигаться, Регис?! - в ответ ору я на заключенного.
- Н-нет, сэр, - заикается он, в его глазах горит паника.
- Значит, не шевелись! - рычу я, раздраженный за этот цирк перед Полковником. Если мы сейчас облажаемся, то все будем радоваться гостеприимству этой башни до конца наших жизней. А этого я определенно не желаю. Я смотрю на Полковника, дабы оценить его реакцию, но он уже сфокусировался на следующем бойце.
- Снайпер первого класса, Таня Страдински, - оглашаю я, пока Полковник осматривает ее с ног до головы, его лицо остается бесстрастной маской. На первый взгляд Таня неплоха, хотя с другой стороны я бы не сказал, что она милашка. Она коротко стрижена, черные волосы и мягкие коричневые глаза, полные губы и вступающие скулы. Она на несколько дюймов ниже меня, и с хорошей мускулистой фигурой, как и ожидается от солдата.
- Без сомнений, она лучший снайпер в этой тюрьме, а возможно и во всем секторе. Четыреста пятьдесят шесть подтвержденных убийств за девять лет службы. Выиграла тридцать восемь полковых и меж полковых медалей за стрельбу, еще награждена тремя медалями за действия во время службы. Она здесь за отказ стрелять во врага, она четырежды отказывалась, прежде чем ее осудили. Она была вовлечена в прискорбный инцидент, в котором дотла сгорел королевский детский сад на Миносе, и погибли двадцать детей, включая отпрыска Имперского командующего. После проведенного Инквизицией расследования, с нее сняли все обвинения, но с тех пор она не может стрелять, кроме как на стрельбище. Пусть это не введет вас в заблуждение, что с ней поступили жестоко. Есть подозрение, что она специально стреляла по этому детскому садику.
- И ты привел мне снайпера, который отказывается стрелять? - с сомнением спрашивает Полковник, выгнув дугой бровь. - Что-то я не понимаю твоих мотивов, Кейдж.
- Что ж, сэр, должно быть, вы посчитали, что она может быть полезна, когда отсылали ее сюда в это сборище, - подчеркиваю я, от моей безупречной логики Полковник скуксился, - по крайней мере, она знает о стрельбе намного больше, чем кто-то из нас, к тому же у нее есть опыт обучения.
- В любом случае, - добавляю я, окидывая Таню самым суровым взглядом, - я заставлю ее стрелять снова.
Выражение лица Шеффера остается сомневающимся, его глаза бурят меня несколько секунд. Я выдерживаю его пристальное внимание и спокойно смотрю ему в глаза. Лишенная каких-либо эмоций маска, что обычно носит на лице Полковник, возвращается на свое место, и он делает шаг к Лодону Стрелли.
Если человек когда-либо мог выглядеть ненадежным и хитрожопым, то это Стрелли. Худой и с длинными конечностями, словно его кроили по рисунку ребенка.
Даже его лицо длинное, с острым подбородком и высоким лбом, разделенное узким и длинным носом. Он смотрит на меня прищуренными глазками и сжимает челюсть, оценивает меня, старается понять, что я за человек.
- Стрелли в команде в качестве пилота шаттла, если такой понадобится, - объясняю я Полковнику, - изначально пират с промысловых астероидов Санбастиана, пилот Стрелли осознал ошибочностью своего пути, когда орки наводнили эту систему восемь лет тому назад. До суда он служил пилотом шаттла, а затем позднее летчиком-истребителем "Грома". И уже в это время, несмотря на то, что он стал широко известным и уважаемым летным асом, слишком увлекся разногласиями между Гвардией и Флотом, и обстрелял бронированную колонну пехоты, принадлежащую Бойцовым Кулакам с Тезиса. Полковник Кулаков Тезиса потребовал, чтобы Флот отдал Стрелли им, и под их суд, где его должным образом признали виновным и приговорили к смерти через повешение.
Ваше вмешательство спасло его.
В этот раз Полковник ничего не говорит, он просто пристально и долго смотрит на Стрелли, словно пытается пришпилить того взглядом к стене. Под упорным ледяным взором пилот чувствует себя неуютно и ерзает, я замечаю, как его длинные пальцы начинают нервно барабанить по бедру. Пока продолжается пристальное изучение Полковника, глаза Стрелли пялится на дверь, мне кажется, он собирается туда кинуться.
В этот момент Полковник переводит свое внимание и шагает дальше. Стрелли бросает на меня недоуменные взгляды, его былая самоуверенность исчезла. Я игнорирую его.
- Следующий - пехотинец Квидлон, бывший боец 18-ого полка с Нового Оплота, который очутился здесь благодаря тому, что неспособен обуздать свое любопытство и внять предупреждениям старших офицеров.
Первое что приходит в голову, когда смотришь на Квидлона - "квадрат". Он невысок, широк, прямые плечи, огромная челюсть и плоская голова. Даже его уши почти квадратные. Вытянувшись по струнке, превосходно неподвижен, вы даже можете подумать, что это скульптура ученика, который еще не умеет придавать человеческой фигуре более гладкие черты.
- Кажется, он не смог совладать со своей страстью к машинерии, - спешно продолжаю я под подгоняющим взором Полковника и уводя свои мысли от странной внешности молодого солдата.
- Несмотря на несколько жалоб от слуг Адептус Механикус и выговоры от его старших офицеров, Квидлон продолжил вносить несанкционированные изменения в оружие и машины своего танкового взвода. Насытившись им, и мудро не желая вступать в перепалки с техножрецами, его вышестоящие офицеры в конечном итоге обвинили его в неподчинении.
- Почему ты не внял данным тебе предупреждениям? - спрашивает Квидлона Полковник, он впервые с тех пор как вошел, обращается напрямую к кому-то из заключенных.
- Я хочу знать, как все работает, сэр, и мои изменения никому не принесли вреда, они позволили оружию и двигателям служить лучше, - быстро отвечает пехотинец, слова вылетают короткими очередями, словно стабберные выстрелы на полуавтомате.
- Ну и как ты думаешь, за что ты здесь оказался, боец? - продолжает спрашивать Полковник.
- Здесь, сейчас, в этой шеренге с остальными, с лейтенантом и вами, или в тюрьме, сэр?
Когда мы встретились в первый раз, я был удивлен тем, насколько он быстро говорит, но вскоре осознал, что это от того, что его мозг работает так же быстро. Хотя это производит крайне неудачный эффект, заставляет любого смышленого человек выглядеть глупо, и я могу себе представить, почему на его таланты не обратили внимания другие, которые этого не осознали.
- В этом зале, в данный момент, - подтверждает Полковник, - с остальными заключенными.
- Что ж, сэр, я не знаю наверняка, почему я тут, но я могу рискнуть и предположить, учитывая все, что я слышал ранее и мою беседу с лейтенантом вчера, что возможно, я могу быть вам полезен, сэр, потому что умею чинить машины, - глядя на Шеффера, скороговоркой выпаливает Квидлон.
- Можешь, - кивком соглашается Полковник, после чего делает еще пару шагов вдоль шеренги.
- Даже не представляю, какую гору вы свернули, чтобы достать этого, - говорю я, глядя на него. Мужчина кажется совершенно неприметным во всем. Средний рост, среднее телосложение, темно-коричневые волосы, серые глаза, обычное лицо без каких-либо характерных черт. Его дело оказалось таким же образом странно коротким, да и эти крохи были несколько смутны. Но то, что было там, стало увлекательным чтивом. Ладно, хорошо, это было интересно слушать, но не в этом дело.
- Ойнас Трост, бывший эксперт по саботажу и терроризму, - оглашаю я Шефферу.
- Я все еще эксперт, - ворчит на меня Трост.
- Я разве разрешал тебе открыть пасть? - рычу я в ответ и наклоняюсь к нему. Его глаза встречаются с моими, и у меня по спине бежит дрожь. Они мертвы. Я имею ввиду, они абсолютно лишены эмоций, настолько пустые, словно нарисованные. Они говорят мне, что я могу гореть или истекать кровью до смерти, а он просто пройдет мимо и не удостоит вторым взглядом.
- Испытай меня. И я покажу тебе, что такое хладнокровие, - шепчу я ему в ухо, возвращая самообладание.
- Этого я помню, - говорит Полковник, отодвигает меня в сторону и встает напротив Троста, - этого я очень хорошо помню. Трост, агент Оффицио Сабаторум под прикрытием. Он, возможно, убил людей больше, чем все в этой башне вместе взятые, включая тебя и меня, Кейдж. Я помню, что он ошибся и отравил трех адмиралов и их семьи.
Трост все еще пытается подавить меня взглядом, но я стою на своем. Если я сейчас покажу слабину, он поймет это, и в дальнейшем у меня будут проблемы с сохранением своего авторитета.
- Ну и кто последний? - спрашивает Полковник, указывая на последнего мужчину в шеренге.
- Это Питер Строниберг, полевой хирург 21-ого полка Копоранской Бронированной Конницы, сэр, - говорю я Шефферу, отрывая взгляд от Троста. Хирург выглядит изможденным, темная кожа, тонкие черные волосы и нервный тик правого глаза. Он смотрит на Полковника усталыми налитыми кровью глазами.
- Во время кампании на Филиус Секунда, он пристрастился к странному коктейлю из стимуляторов и болеутоляющих по собственному рецепту. Это не только повлияло на его работу, к концу кампании он терял в пять раз больше пациентов, но он начал распространять свое вещество меж солдат в обмен на услуги и деньги.
- А ты думаешь, что этот его медицинский опыт окажется полезным в этой миссии? - насмешливо спрашивает Полковник. - Да он выглядит как ходячий мертвец, я бы не доверил ему даже открыть пузырек с лекарствами, а уж с гальванокаутером даже бы близко к себе не подпустил.
- Он здесь уже три года, Полковник, и из-за своей давней привязанности не может спать больше четырех часов за сутки, - объясняю я, - однако к удовольствию губернатора, он последний год работает доктором для заключенных.
- Хммм, ну посмотрим, - рычит Полковник, бросив на меня взгляд.
Полковник сжимает руки за спиной и разворачивается на месте, шагает в центр комнаты перед собравшимися "рекрутами". Я подхожу туда же и становлюсь чуть позади и слева от него. Он еще пару раз рассматривает шеренгу, взвешивает у себя в уме достижения каждого. Я даже не уверен, он оценивает их, или меня за то, что я выбрал их.
- Они все кажутся подходящими, Кейдж, - тихо говорит он мне, не оборачиваясь, - но мы посмотрим, кто из них пройдет финальное испытание, а кто провалит.
- Финальное испытание, сэр? - встревожено спрашиваю я. Я даже представить не могу, что у Полковника на уме, хотя считал, что уже все предусмотрел.
- Меня зовут Полковник Шеффер, - рявкает он, его сильный голос наполняет зал, - я командующий офицер 13-ого Штрафного Легиона.
Он смотрит на меня секунду:
- Как вы слышали, некоторые из вас называют его "Последним Шансом". Это я собрал вас всех в этой тюрьме и теперь стою здесь, чтобы предложить вам выбор. Мне нужны солдаты, бойцы как вы, чтобы принять участие в опасном задании. И вряд ли многие из вас, а возможно даже все вы, переживут эту миссию. Я подвергну вас самым безжалостным тренировкам, которые сможет изобрести лейтенант Кейдж, и ожидаю полного подчинения. В ответ на вашу преданность делу, я предлагаю вам полное прощение за совершенные преступления, по которым вас осудили. Переживете задание и будете вольны свободно заниматься тем, чем пожелаете. Не выживете, тогда будете прощены посмертно, дабы ваши души были очищены от ваших грехов, и вы могли вознестись и присоединиться к Императору.
- Помните, жизнь, проведенная не в служении Императору - вдвойне потерянная жизнь, как в этом мире, так и в том. Я так же напомню вам, что вы все поклялись в верности и преданности Императору и Империуму, который служит ему, и я еще раз предлагаю вам возможность исполнить эти клятвы.
Я смотрю на Полковника. Вот он стоит тут, прямой как шомпол, и расслабленно держит руки за спиной. Я не вижу его лица, но помню, когда он последний раз произносил подобную речь для меня и примерно четырех тысяч других заключенных, где-то года три тому назад. Это не дословно та же самая речь, но я помню его лицо. Оно излучало уверенность и искренность, эти голубые глаза светились гордостью. Он и правда верит в то, что спасает в этом мире наши души от проклятья. А может быть так оно и есть. Мой старый друг Франкс определенно в это верил, и после того, через что я прошел в "Последнем Шансе", я чертовски уверен, что заслужил для себя искупление.
- Морк, - говорит он, глядя на бывшего комиссара, - ты пойдешь добровольцем на это задание?
- Так точно, сэр! - грохочет в ответ, и я представляю в этот момент, как комиссар шагает через бурю пуль и лазерных лучей, его команды словно трубный глас для солдат вокруг него. - Для меня будет честью и привилегией снова служить Императору.
- Айл, - выкрикивает Полковник, - ты пойдешь добровольцем на это задание?
- Если это означает покинуть эту камеру, тогда да, согласен, - отвечает мужчина и решительно кивает.
- Регис, ты пойдешь добровольцем на это задание? - спрашивает артиллериста Полковник. Регис колеблется, смотрит вдоль шеренги влево и вправо, а затем опять на Полковника.
- Я не хочу умереть, - бормочет он, глядя при этом в пол, - я бы предпочел остаться здесь, сэр.
Я вижу, как Полковник напрягся, словно Регис только что оскорбил его мать или что-то в этом духе.
- Я предлагаю тебе последний шанс, Регис, - говорит Шеффер, его голос начинает утихать, верный признак того, что он зол, - ты пойдешь добровольцем на это задание?
- Катитесь в ад, фраггеры! - отвечает Регис, его уныние внезапно превращается в ярость, и он кидается к болт-пистолету на ремне у Полковника. - я никуда не пойду с тобой, сумасшедший, я нахрен убью вас всех!
Шеффер шагает ему навстречу и тыльной стороной руки бьет Регису в челюсть, одним ударом отправляет его на пол. Тот вскарабкивается на ноги и замахивается на Полковника, но я поспеваю первым и солидно впечатываю кулаком в нос, повсюду разлетаются брызги крови и, кувыркаясь, он снова летит на пол.
- Мне по-настоящему жаль это слышать, - торжественно отвечает Полковник, не двигаясь после атаки.
- Не вызвавшись добровольцем, ты доказал мне и Императору, что больше не являешься верным и полезным слугой. Твое присутствие в этом учреждение более не является необходимым. Властью данной мне, как командующему офицеру судебной власти Императора, твой приговор о заключении пересмотрен, - продолжает Полковник. На лице Региса появляется улыбка. Когда Полковник отстегивает застежку на кобуре болт-пистолета, улыбка увядает, на ее место приходит ужас.
- Тем самым я приговариваю тебя к смерти, приговор привести в исполнение немедленно. Лейтенант Кейдж, исполните свой долг.
Он вытаскивает свой болт-пистолет и протягивает его мне. Я ощущаю в руке его тяжесть, от него пахнет свежей оружейной смазкой. Впервые за месяцы я держу в руках оружие, и его вес придает мне уверенности.
- Не двигайся и все будет быстро, - говорю я Регису, целясь в голову. Регис игнорирует меня и вскакивает на ноги, несется к двери в зал. Я провожу его дулом, но вмешивается Трост и валит того на землю. Они двое катаются там, дерутся и обмениваются короткими, злыми ударами, Регис пытается вырваться. Я вмешиваюсь и бью рукояткой пистолета Регису в лоб, ошеломляя его. Оттолкнув Троста в сторону, я ставлю ногу Регису на глотку, пришпиливая его к месту. Он еще некоторое время пытается сопротивляться, выкрикивает в мой адрес угрозы, после чего обмякает. По его лицу струятся слезы, по его серой робе в районе промежности расползается темное пятно.
- Прими свое наказание как солдат, - шикаю я на него с отвращением, и прицеливаюсь в левый глаз. Одно мягкое нажатие на спусковой крючок и все, хлопок детонации болта эхом отдает от стен, когда разрывной снаряд разносит череп Региса на части и пачкает мои ноги кровью и осколками кости. Я делаю шаг назад, пистолет слегка еще дымится, и смотрю на остальных. Квидлон выглядит ошеломленным, на лице Стрелли свирепая ухмылка, Морк все еще стоит по струнке, глаза смотрят прямо перед собой. Лица остальных ничего не выражают. Смерть для них не нова. Хорошо, потому что до того как миссия завершится, они увидят гораздо больше трупов.
Я возвращаю пистолет Полковнику и ору остальным построиться. Шеффер продолжает, словно только что вообще ничего не произошло, по очереди спрашивает остальных, вызовутся ли они добровольцами на задание. Они все отвечают - да.
ПОТРЕСКИВАЮЩИЙ на решетке костер сверкает искрами, когда обитатель комнаты подбрасывает еще одно полено в огонь. Потирая руки, он возвращается к низкому кожаному креслу в стороне от камина. Он худощав, щурит глаза, его темные волосы прилизаны назад, а подбородок украшает превосходно ухоженная бородка. На нем плотная рубашка из темно-синей шерсти, воротник на шее завязан золотым шнуром, ерзая, он сидит и ждет. Он вытянул свои длинные ноги перед собой, на них обтягивающие брюки из того же материала, что и рубашка. Он заинтересованно осматривает комнату, красные лакированные панели на стенах и книжную полку до потолка, которая тянется на несколько метров вдоль всей длины одной из стен. В футляре, очевидно вырезанном из слоновой кости, стоят часы, их методичное тиканье перебивает шум камина. Опять вернув свое внимание к книжной полке, мужчина встает и медленно подходит к ней, дабы исследовать собранные тома. Он пробегается пальцами по корешкам, склонив голову на бок, чтобы прочитать названия.
В этот момент со щелчком замка дверь позади него открывается. Разворачиваясь, он приветствует вошедшего улыбкой. Другой мужчина значительно старше, его лицо сморщено, словно смятый пергамент, но его глаза до сих пор чистые и ясные. От его прически осталось только несколько завитков седых волос, и он тяжело опирается на трость для ходьбы.
- Гестимор, так много прошло времени с последней нашей встречи, - говорит молодой и делает шаг вперед, после чего ласково кладет руку на плечо старику.
- Так и есть, - коротко отвечает Гестимор, его голос тверд и силен. - Я боюсь, что мы оба больше уделяем внимание нашему долгу, чем дружбе.
- По-другому быть не может, - буднично отвечает посетитель, помогая престарелому усесться в кресле.
- Давай, присаживайся и мы поговорим.