Новая антология целиком посвящена доблестным воинам Адептус Астартес. Космодесантники - это воплощение воинского духа вселенной "Warhammer 40000". О силе и мужестве этих генетически усовершенствованных воинов слагаются легенды, которые нашли свое отражение на страницах этой антологии. Космодесантники различных орденов - Ультрамарины, Космические Волки, Богомолы, Белые Шрамы, Саламандры, Черные Храмовники - стали героями остросюжетных рассказов Бена Каунтера, Джеймса Сваллоу, Аарона Дембски-Боудена, Митчела Сканлона, Пола Керни и многих других авторов, талантом которых строится завораживающий мир "Warhammer 40000"
Содержание:
Ник Ким - АДОВА НОЧЬ 1
Митчел Сканлон - ПОКРОВ ТЬМЫ 11
Джонатан Грин - РЕЛИКВИЯ 21
Бен Каунтер - ДВЕНАДЦАТЬ ВОЛКОВ 28
Джеймс Сваллоу - ВОЗВРАЩЕНИЕ 33
Грэм Макнилл - ПОСЛЕДСТВИЯ 41
Пол Керни - ПОСЛЕДНИЙ ВОИН 46
К. С. Гото - ИСПЫТАНИЕ ВОИНОВ-БОГОМОЛОВ 53
Ричард Уильямс - СИРОТЫ "КРАКЕНА" 61
Аарон Дембски-Боуден - ВЫСОТА ГАЯ 73
Примечания 77
ЛЕГЕНДЫ КОСМОДЕСАНТА
Сорок первое тысячелетие.
Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он - Повелитель Человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он - полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, и ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему. Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат - Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов. Быть человеком в такое время - значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.
Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.
Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
Ник Ким
АДОВА НОЧЬ
Дождь не может лить вечно…
Настроение у солдата, помогавшего тащить лазпушку через болото, было хуже некуда.
"Сотрясатели" начали обстрел. Монотонные звуки разрывов далеко впереди, на подступах к штабным укреплениям, заставляли артиллериста вздрагивать всякий раз, когда над головой с воем пролетал снаряд.
Это было нелепо: смертоносный груз, извергаемый осадными орудиями, проносился по крайней мере в тридцати метрах над солдатом, и все же он пригибался.
Выживание значилось высоко в списке приоритетов рядового - выживание и, конечно же, служба Императору.
- Да здравствует Император!
Приглушенный дождем крик справа привлек его внимание. Он развернулся, смахивая воду, которая капала с кончика его носа, и обнаружил, что лазпушка провалилась в трясину. Одно из задних колес лафета погрузилось в грязь, и пушку медленно засасывало неразличимое на первый взгляд болотное окно.
- Босток, подсоби!
Его звал второй артиллерист, Генк. Старый солдат - пожизненник - засунул приклад своего лазгана под увязшее колесо и пытался использовать его как рычаг.
Ночь наверху была расчерчена следами трассирующих снарядов. Магниевые вспышки прорезали темноту. Летя сквозь дождевую завесу, снаряд шипел и плевался.
Босток недовольно заворчал. Не разгибаясь, он тяжело потопал на помощь собрату-артиллеристу. Добавив собственный лазган к оружию товарища, солдат что было сил надавил на приклад, пропихивая его под колесо.
- Давай глубже, - пропыхтел Генк.
С каждой отдаленной вспышкой снарядов, бьющих в пустотный щит, на обветренном лице старого солдата выступала черная сетка морщин.
Щит расцвечивался огненными бутонами и дрожал под ударами артиллерии, но городская оборона пока держалась. Если 135-я Фаланга собиралась прорвать ее - во имя славы и праведной воли Императора, - им следовало бы подогнать больше орудий.
"Используйте генераторы на сто пятьдесят процентов, - пролаял сержант Харвер. - Подкатите орудия ближе. Приказ полковника Тенча".
Не слишком изощренная тактика, но они были Гвардией, Молотом Императора: грубый напор удавался рядовой солдатне лучше всего.
Генк начал паниковать: они отставали.
По полю сражения с полузасыпанными окопами и мотками колючей проволоки, топорщившимися над землей, как колючки утесника в какой-нибудь дикой прерии, солдаты 135-й волокли тяжелые орудия или торопливо маршировали в боевой формации.
Для того чтобы прорвать оборону, потребовалось немало людей, а чтобы проломить активизированный на полную мощность пустотный щит, даже при поддержке артиллерии, нужно было еще больше. Людей в Фаланге хватало: десять тысяч человек, готовых пожертвовать жизнью во славу Трона. А вот с дальнобойными орудиями, а особенно со снарядами для них, дело обстояло не так радужно. Ошибка какого-то служащего Департамента Муниторум оставила группу войск без пятидесяти тысяч столь необходимых им противотанковых снарядов. Меньше снарядов - больше протертых сапог и свеженьких покойников. Командование немедленно привело в действие более агрессивную стратегию: все лазпушки и тяжелые орудия подтянуть на пятьсот метров ближе к пустотному щиту и непрерывной бомбардировкой истощить его силовые резервы.
Невезение для Фаланги: войны всяко легче вести из-за перекрестья прицела. Легче и безопаснее. И полнейшее невезение для Бостока.
Хотя они с Генком и были целиком погружены в работу по высвобождению пушки, Босток заметил, что многих его товарищей скосил ответный огонь мятежников-сепаратистов, неплохо устроившихся под защитой пустотного щита, брони и треклятых батарей.
Ублюдки!
"Ко всему прочему им там сухо", - злобно подумал Босток. Дождевик распахнулся, зацепившись за кривошип лазпушки, и артиллерист отчаянно выругался, когда ливень обрушился на его красно-коричневую стандартную униформу.
Пока солдат застегивал дождевик и надвигал поглубже на лоб шлем с широким козырьком, пытаясь хоть как-то защититься от хлещущей с неба воды, спереди раздался крик. Расчет тяжелого болтерного орудия и половина пехотного отделения исчезли из виду, словно их поглотила земля. Некоторые старые огневые точки и траншеи остались незасыпанными, а теперь их наполнила грязная вода и размокшая глина. Смертоносно, как зыбучие пески.
Босток пробормотал молитву и начертил в воздухе знак орла. По крайней мере, повезло не им с Генком.
- Чтоб мне сгореть, солдаты, чего вы тут возитесь?
Это подоспел сержант Харвер. Шум наступления был оглушительным - крики людей и артиллерийская перестрелка. Сержанту приходилось орать во всю глотку, чтобы его услышали. Не то чтобы Харвер когда-либо обращался к своему отделению иначе, чем на повышенных тонах.
- Двигайте гребаную пушку, крысы помойные! - проревел он. - Прохлаждаясь здесь, вы задерживаете остальных.
Харвер жевал толстую сигару из виноградных листьев, свисавшую из-под тонких, как проволока, черных подкрученных усов. Похоже, сержант не замечал - или ему было плевать, - что сигара давным-давно погасла и жирным мокрым пальцем пристала к углу его рта.
Треск статики из мобильной коммуникационной вокс-установки прервал тираду Харвера.
- Прибавь звук. Громче, Ропер, громче!
Ропер, оператор вокса, кивнул. Опустив установку на землю, он принялся возиться с ручками настройки.
Через несколько секунд звук усилился, и вокс проорал голосом сержанта Рэмпа:
- …вижу врага! Они здесь, на нейтральной полосе! Ублюдки выбрались за щит! Я вижу, вот дерь…
- Рэмп! Рэмп! - заорал Харвер в трубку приемника. - Отвечай!
Затем его внимание переключилось на Ропера.
- Другой канал, солдат, - и поживее, сделай милость.
Ропер уже действовал. Каналы коммуникатора, обеспечивающие связь между пехотными подразделениями, артиллерийскими расчетами и друг с другом, сменялись под треск статики, вопли и приглушенные звуки канонады.
Наконец им ответили:
- …блюдки прямо перед нами. Трон Терры, это невоз…
Голос умолк, хотя связь не прерывалась. Из вокса опять зазвучал отдаленный орудийный огонь и что-то еще.
- Кажется, я слышал… - начал Харвер.
- Колокола, сэр, - высказался Ропер в редком приступе разговорчивости. - Это был колокольный звон.
Треск помех оборвал связь. На сей раз Харвер обернулся к рядовому Бостоку, который уже почти отчаялся высвободить лазпушку.
Колокола продолжали бить. Их было слышно и на этом участке поля боя.
- Может, звук разносит ветер, сэр? - предположил Генк, с ног до головы покрытый грязью.
"Слишком громко и слишком близко, чтобы это был просто ветер", - подумал Босток.
Вытащив лазган из-под пушки и взяв оружие на изготовку, он уставился во мрак.
Там двигались силуэты - стоп-кадры, выхваченные из темноты вспышками бьющих в пустотный щит снарядов. Это те из его товарищей, кто добрался до пятисотметровой черты.
Глаза Бостока сузились.
Там было еще что-то. Не орудия, не Фаланга и даже не мятежники.
Белое, оно чуть рябило и струилось, раздуваемое невидимым бризом. Босток удивился: дождь лил сплошной стеной, прижимая все к земле. Никаких воздушных потоков, ветерков и вихрей не плясало над полем сражения.
- Сержант, у нас тут есть церковники?
- Ответ отрицательный, солдат. Только отборные имперские псы: штыки, сапоги и кишки.
Босток ткнул пальцем в белый отблеск:
- Тогда что это за фигня?
Но отблеск уже исчез. А вот колокола продолжали звонить. Громче и громче.
В пятидесяти метрах от солдат люди закричали. И бросились бежать.
Сквозь прицел лазгана Босток видел ужас, написанный на их лицах. Потом люди исчезли. Артиллерист всмотрелся в то место, где они пропали, используя прицел как магнокуляр, но не нашел ничего. Поначалу Босток подумал, что солдаты угодили в канаву, как болтер и пехота перед этим, но поблизости не было канав, траншей или огневых позиций, которые могли бы поглотить их. Но кто-то несомненно их прибрал - кто-то, надвигавшийся из темноты.
Крики, слившиеся с колокольным звоном в один тревожный гул.
Это подстегнуло сержанта Харвера - солдаты Фаланги пропадали повсюду вокруг них.
- Босток, Генк, разверните пушку! - приказал он, выхватывая пистолет.
Лазпушка застряла надежно и крепко, однако она была установлена на подвижной платформе и могла поворачиваться. Генк бегом обогнул лафет. Старый солдат не понимал, что происходит, но привычно подчинился приказу и тем отгородился от нарастающего ужаса. С истерической силой дернув замок, он крутанул пушку и направил ее в сторону белых вспышек и криков.
- Прикройте его огнем, мистер Ропер, - добавил Харвер.
Вокс-оператор забросил за спину коробку передатчика и, вскинув к плечу лазган, присел за пушкой.
Босток встал на свое место у огневого щита и вогнал свежую силовую ячейку в зарядник.
- Готов к стрельбе!
- Стреляйте по своему усмотрению, солдат, - сказал Харвер.
Генку не понадобилось письменное приглашение. Он опустил ствол орудия ниже, взял на прицел белую вспышку и потянул спуск.
Раскаленные яростные лучи красными нитями прорезали ночь. Генк вел подавляющий огонь, направляя выстрелы по наклонной дуге, что говорило о его отчаянии и страхе. К концу залпа он весь покрылся потом, и не от теплового выброса пушки.
Колокола продолжали звонить, хотя источник звука оставался невидимым. Город, окруженный пустотным щитом, находился слишком далеко - черное пятно на темном полотне ночи, - а вибрирующий гул раздавался близко, повсюду вокруг солдат.
Ветер принес вонь кордита. Вонь и крики.
Босток щурился сквозь проливной дождь, который был куда эффективнее, чем любая камуфляжная краска.
Отблески все еще мерцали, эфемерные и нечеткие… и они приближались.
- Еще раз, если это вас не затруднит, - приказал Харвер со странной дрожью в голосе.
Лишь через пару секунд Босток сообразил, что дрожь вызвана страхом.
- Заряжено и готово! - отрапортовал он, вгоняя в зарядник новую силовую ячейку.
- Веду непрерывный огонь, сэр, - подтвердил Ропер, тщательно прицеливаясь, перед тем как нажать на спуск.
В ответ сержант Харвер открыл огонь из собственного оружия, прибавив к залпу треск пистолетных выстрелов.
Оглянувшись, Босток понял, что они остались одни - людской островок в море грязи. Однако навстречу им двигалась темная волна бегущих. Солдаты мчались, гонимые смертным ужасом. Люди исчезали на ходу, поглощенные землей, и крики их обрывались.
- Серж… - начал Босток.
Линия бегущих приблизилась. Что-то ворочалось в ее рядах - что-то, охотящееся на людей, подобно пираньям, напавшим на суматошно мечущийся косяк рыб.
Харвер, похоже, впал в ступор и лишь инстинктивно жал на спуск. Некоторые из его выстрелов, так же как и залпы лазпушки, поражали их собственных товарищей.
Ропер все еще сохранял самообладание. Когда орудие Генка замолчало, он выдвинулся вперед.
- Ч-черт!.. - выдохнул Харвер.
И тут Босток вскочил на ноги и сломя голову ринулся прочь.
Ропер исчез секундой позже. Ни крика о помощи, ничего - просто его лазган перестал стрелять, и наступившая тишина подтвердила, что отважного вокс-оператора больше нет.
С бешено колотящимся в груди сердцем, заливаемый водяными струями, Босток несся изо всех сил. Он мысленно клялся никогда больше не сетовать на судьбу, лишь бы Император пощадил его в этот раз, не дал ему исчезнуть под землей и быть погребенным заживо. Он не хотел такой смерти.
Должно быть, Босток развил недостаточную скорость, потому что бегущие от города солдаты обгоняли артиллериста. Человек слева от него исчез. Белая вспышка и дуновение чего-то отдающего сыростью и плесенью предшествовали смерти солдата. Другого бойца, в нескольких шагах впереди, разорвало пополам, и Босток метнулся в сторону, избегая гибельного места. Он рискнул оглянуться через плечо. От Харвера и Генка не осталось и следа. Лазпушка по-прежнему торчала в болоте, но рядом никого не было. Сбежали эти двое или их забрала мерцающая нечисть - неизвестно.
Некоторые из бойцов Фаланги поворачивались и отстреливались. Мужественная попытка - но против чего они сражались? Подобного врага Босток никогда не встречал и даже не подозревал о его существовании.
Все его мысли были лишь о бегстве - бегстве ради спасения жизни.
Надо только добраться до артиллерийских позиций - и этот кошмар закончится.
Но тут спереди раздался отчаянный крик, и Босток увидел окружившее осадные орудия белое мерцание. Под землей скрылся танкист, его шлем остался лежать на пусковой платформе.
Ледяной комок паники подкатил к горлу Бостока, грозя удушьем.
Возвращаться нельзя. Путь вперед тоже закрыт.
Он резко свернул влево. Может, добраться обходным путем до штабных укреплений?
Нет, слишком долго. Эта тварь настигнет его прежде, чем он туда добежит.
В темноте и секущих струях дождя Босток даже не мог разглядеть мощных стен крепости. Ни маяка, ни прожектора, которые указали бы дорогу. Смерть и мрак смыкались над артиллеристом.
Били колокола.
Кричали люди.
Босток мчался, и поле боя рассыпалось перед его расширившимися от ужаса глазами, как картинки в калейдоскопе.
"Надо бежать… Пожалуйста, Трон, пожа…" Земля под ногами солдата разверзлась - и он провалился. В первую секунду Босток оцепенел от страха, думая, что его схватили, - но потом сообразил, что просто упал в канаву. Грязная вода доходила ему до подбородка. Подавив желание выбраться из траншеи, Босток опустился ниже, пока мерзкая жижа не коснулась его носа, наполняя ноздри запахом тины и разложения. Вцепившись в край канавы дрожащими, мертвецки холодными пальцами, Босток взмолился Императору об окончании этой ночи, этого дождя и колокольного звона. Но колокола не умолкали. Они продолжали бить.