- Илья Вишневецкий? - не поздоровавшись, сразу спросил главный, со знаками различия сержанта.
- Да, это я, - ответил Илья.
- Собирайтесь, поедете с нами.
- А что случилось? - испуганно вскрикнула Надя. Побледневший Борька испуганно переводил взгляд с матери на отца.
- И вы тоже собирайтесь. У меня предписание доставить в штаб Илью Вишневецкого, его супругу Надежду и сына Бориса.
- Я не понимаю, - растерянно произнес Илья. - По какому праву вы меня арестовываете? Это противозаконно.
- Это не арест, господин Вишневецкий. Вас включили в список ценных специалистов, подлежащих эвакуации. Вы же специалист в области телекоммуникации и сетей? - сержант говорил вежливо, но твердо.
- Да…
- В таком случае, вам повезло. У господина Фраймана есть для вас работа.
- Я вынужден отклонить ваше предложение, господа. - Илья пришел в себя, и стал разговаривать своим обычным тоном, каким он всегда говорил с незнакомыми людьми: ровно, вежливо, чуть свысока.
- Господин Вишневецкий, вы умный человек, и должны понимать, что это щедрое предложение. Более чем щедрое. Это шанс выжить… вы же понимаете, о чем я.
- И, тем не менее, господа, я вынужден его отклонить.
Сержант вздохнул, и подал знак подчиненным. Один из полицейских подошел к Илье, и, ни слова не говоря, ударил того кулаком в солнечное сплетение. Илья со стоном согнулся, к нему бросилась Надя.
- Ты че трешь, овца? - спросил полицейский. - Воще берега потерял, интеллихент? Тебе сказали собирайся - собирайся, мля. Скажут - раком стань, станешь раком. К тебе, овца, по-людски, а ты че? Может, нам твою лярву отхарить, чтоб до тебя дошло? - Полицейский схватил Надю за волосы, и развернул лицом к себе. Надя разрыдалась.
- Хорошо, хорошо, я все понял. Не бейте! - умоляющим тоном обратился Илья к главному. Тот жестом приказал подчиненному отпустить Надю. Вишневецкие забегали по комнатам, собирая вещи. Главный прошелся по гостиной, трогая корешки книг. Взял мраморного слоника с полки, повертел в руках. Его подчиненные развалились в креслах. Сопротивления никто из них не ожидал. Интеллигент, как ему и положено, сдулся, и летал по комнатам, лихорадочно собирая вещи.
- А ты кто? - спросил главный у Шими.
- Это соседский мальчик. К сыну моему пришел в гости, - заискивающе пояснил Илья, снимая со стены семейную фотографию.
- Давайте побыстрее, - поторопил его главный. - Нам надо еще в два места заехать до темноты.
Выстрел в закрытом пространстве комнаты прозвучал очень громко. Сержант, у которого на груди вырос кровавый цветок, повалился на бок. Резко запахло порохом. Шими от неожиданности чуть в штаны не наложил.
- Ты уже приехал, урод, - послышался от двери голос Алекса. Он стоял, держа на прицеле сидящих полицейских, на лице у него играла довольная улыбка. Они застыли, боясь шевельнуться. Винтовки стояли у стены, и наверняка были на предохранителях, а пистолет из кобуры еще надо было достать и взвести. Никаких шансов опередить выстрел Алекса у них не было. Он выстрелил еще два раза, оба раза точно в середину груди. Полицейские с хрипом обмякли, один сложился пополам и упал лицом вперед. Стало тихо, очень тихо, только катилась в угол по полу стреляная гильза.
- Вы как здесь оказались? - спросил Илья у Алекса.
- Так, это, Борька на связь вышел. Говорит, забирают вас. Ну, мы подорвались и к вам, благо, недалеко, всего квартал бежать. Успели вот… - улыбаясь, ответил Алекс.
- Вовремя, очень вовремя, - похвалил Илья.
- Ииии… - завизжала на одной ноте Надя. Она вышла из спальни, и увидела лежащего в луже крови сержанта. Ноги его еще подергивались, будто он хотел встать и уйти. Илья взял Надю за плечи, и принялся успокаивать. Шими ни разу не видел как убивают людей, и его замутило. Он сел на пол у стены, ноги его не держали. Из-за спины Алекса вышли еще двое каких-то мужчин, Шими их ни разу не видел. Один из них стал деловито освобождать мертвых полицейских от оружия и снаряжения.
- Ну, вот и стволами разжились, - с этими словами он отдал одну из винтовок Алексу. Алекс засунул пистолет за пояс, и повесил винтовку на плечо.
- Илья! - крикнул Алекс. Илья вышел из спальни, откуда доносились сдавленные рыдания Нади. - Илья. Что дальше? Что делаем? - спросил он у Ильи. Остальные вопросительно посмотрели на Илью.
- Так, - провел ладонью по лицу Илья. Взгляд его снова стал собранным. - На чем они приехали?
- Микроавтобус у подъезда, - ответил Алекс. - С водилой я разобрался.
- Ну, тогда едем.
- Куда? - спросил один из пришедших с Алексом.
- Туда, - ответил Илья. - Рано, конечно, но выхода нет. Они за нас все решили. - Он подхватил с пола сумку, и позвал: - Надя! Мы уходим! Борис, помоги маме собраться!
- Надо торопиться, водилу могут заметить. Сбегают до перекрестка, позовут патруль, - поторопил Илью Алекс. Тот кивнул, кликнул Борьку и они побежали собираться. Собираться было всего ничего, Вишневецкие, видно, давно готовились. Через пятнадцать минут они уже спускались по лестнице. Шими шел за ними.
У подъезда стоял микроавтобус. Алекс подошел к нему, и распахнул водительскую дверцу. Оттуда вывалился водитель. Алекс взял его за ноги, и оттащил в сторону.
- Ножом? - спросил Илья. Алекс кивнул. Надя шарахнулась в сторону от трупа.
- Вы же их убили, - вскрикнула она.
- Ага, - осклабился Алекс. - Они пряники привезли, а мы их убили.
- Кончай хохмить, загружаемся, - приказал Илья, и мужчины быстро покидали вещи в микроавтобус.
- Папа, давай возьмем Шими с собой, - Борька вылез из микроавтобуса и дернул Илью за рукав.
- Куда? - не понял Шими.
- У нас есть убежище, под землей! - пояснил Борька. Илья задумчиво смотрел на Шими.
- Мы же договаривались, что берем только своих, - услышав слова Борьки, подтянулся один из незнакомых Шими мужчин.
- Шими свой! - крикнул Борька, и схватил Шими за руку. Илья заколебался. Шими чувствовал, что сейчас решается его судьба, и замер в ожидании.
- Ну, можно, - потянул Илья. Шими, было, возликовал, но тут вспомнил про тетю.
- А тетю? - спросил он. При этих словах Илья скривился. Он надолго замолчал. Шими ждал, ждали остальные.
- Вот что, Шими, - Илья положил руку ему на плечо. - Мы не можем вас взять. У нас, - он замялся, и продолжил: - у нас просто не хватит еды, понимаешь. - Шими помертвел, и через силу кивнул. Мир рушился, рушился снова. Было очень больно. - Ты вот что сделай… Сейчас иди домой, бери тетю и уходи. Уходите на север, в поселения. Найдешь там отца, он вам поможет. Идут морозы, страшные морозы. Те, кто останется здесь, обречены. Не ждите, уходите…
- Папа! - вскрикнул Борька и кинулся к Илье. - Мы не можем его бросить!
- Борис, - механическим, неживым, голосом приказал Илья, - в машину! - Видя, что Борька не подчиняется, он за шиворот затащил того в микроавтобус. Потом развернулся к Шими, и сказал: - Удачи тебе, пацан. Постарайся выжить.
Микроавтобус уехал, шум мотора давно затих вдали, а Шими все стоял у подъезда ни жив не мертв. Потом, еле переставляя ноги, поплелся домой. Ему было плохо. Одиночество, страшное одиночество навалилось на него. Вот только что, совсем недавно, у него были друзья, а теперь их нет. Друзья развернулись, и уехали, бросив его. Он остался один, без точки опоры - ведь что такое друзья, как не точка опоры… Шими, как робот, вошел в квартиру. Тетка, услышав шум двери, выглянула из комнаты.
- Шими, что случилось? На тебе лица нет! - тетка заметила состояние Шими, и бросилась к нему. Шими обнял тетку, и заплакал горькими злыми слезами. Тетка ничего не поняла, она просто гладила Шими по волосам, и ласково приговаривала:
- Все хорошо, я с тобой, - и от этих ее слов Шими плакал еще горше.
Уходить тетка наотрез отказалась. Как Шими ее не уговаривал, все его доводы она отметала.
- Шими, ну куда мы пойдем? - спокойно и рассудительно урезонивала она его. - Всюду бандиты. Машины у нас нет. Как далеко мы уйдем, по-твоему? И куда мы пойдем? В поселения? Будем спрашивать там, где живет Рувен Грин? А если его там нет?
- Но теть! Илья сказал, что если мы не уйдем… - заныл Шими.
- Хватит с меня! Илья то, Илья се! - разозлилась тетка. Лицо ее покраснело, она стала повышать голос. - Твой Илья связался с бандитами! Сложит где-то голову, и поделом ему!
- Жаль, что я без тебя не уехал! - в запале выкрикнул Шими, и убежал в свою комнату.
- Шими! Ты не смеешь мне говорить такие вещи! Не смеешь! - тетка рванула дверь, но Шими успел закрыть ее на защелку. - Шими! Я же забочусь о тебе, ты должен это понимать, - говорила с той стороны двери тетка, но Шими ее не слышал, он бросился на кровать и закрыл голову подушкой. Потом они с теткой долго делали вид, что не замечают друг друга. Впрочем, это было не важно: они остались дома, вот что было важнее всего. Хотя Шими было все равно. Он никуда больше не выходил, сидел дома с теткой. Часами он сидел, глядя в пустоту. Пробовал читать книжки, из тех немногих бумажных, что были дома, но, с трудом одолев десяток страниц, бросал. Он больше не хотел выжить, даже просто жить - и то не хотел. Илья сказал, что тем, кто останется, конец? Ну и пусть, скорее бы, думал Шими, и заворачивался в одеяло. На улице было холодно, в квартире тоже. Температура падала все ниже и ниже, но тетке было на это наплевать В один из дней Шими узнал, почему: она принимала таблетки. Шими зашел как-то на кухню, шел тихо, без лишнего шума, и тетка его не заметила. Он не старался подкрасться, просто так получилось. Тетка стояла спиной к нему, и он увидел, как она достала с верхней полки, где в жестяной коробке хранились лекарства, круглый пластиковый пузырек с таблетками. Не поворачиваясь, она выпила таблетку, а может, и две, Шими не разглядел. Поняв, что тетка его не видит, он так же, бесшумно, как и пришел, отступил назад в коридор. Тетка принимает антидепрессанты - в другое время такая новость очень обеспокоила бы Шими, но сейчас ему было все равно.
Порядок, установленный Фрайманом, долго не продержался. Однажды утром Шими разбудила стрельба. Стреляли совсем рядом с домом. Шими вылез из под двух одеял - было не больше пяти градусов, так что спал он одетым, поежился, и пошел на кухню. Возле окна стояла тетка, и осторожно выглядывала на улицу.
- Что там? - шепотом спросил Шими у тетки, как будто его могли услышать.
- Полиция… Там полицейские стреляют друг в друга, - потрясенно ответила тетка. Шими выглянул, но никого не увидел, улица была пуста. Стрельба стихла.
- Там никого нет… - побормотал он.
- Значит, убрались, - с облегчением вздохнула тетка, но вот же миг стрельба возобновилась с новой силой. Бой сместился куда-то за обрушившийся дом. На центральной улице кто-то стрелял короткими очередями. Потом в дело вступил пулемет, он рокотал басовито, солидно. В ответ ему отрывисто тявкали винтовки. Несколько минут длился этот странный разговор, пока точку в нем не поставил выстрел танковой пушки. От неожиданности Шими сел на пол. Стало тихо, потом по центральной улице с лязгом прогрохотало что-то гусеничное, и бой вспыхнул с новой силой, на этот раз вдалеке.
- Невероятно, - пробормотала тетка, и ушла в свою комнату.
К вечеру до них донесся слух, что люди Фраймана что-то не поделили с полицейскими. Точнее, не поделили что-то полицейский генерал, командующий полицией Северного округа, и Фрайман. Часть людей пошла за генерала, часть - за Фраймана. То, что произошло неподалеку, не шло ни в какое сравнение с боем, что вспыхнул у нефтезавода. Люди Фраймана два раза пытались его взять, потратили уйму снарядов, но без толку. Полицейские, хоть у них и не было танков, как у Фраймана, завод отстояли. После этого улицы Городков опустели. Фрайман увел своих людей к туннелю, люди генерала засели на нефтезаводе.
- Илья был прав, - сказал Шими тетке. Странное спокойствие снизошло на него, как будто это он, а не тетка принимал антидепрессанты. Ему было все равно. Тетка спорить не стала, ушла к себе.
Прошло еще несколько дней. В доме почти закончились продукты, запас воды тоже подходил к концу. Шими с теткой стали пить "шипучку", что так и стояла в кладовке. Вдобавок ко всему, пошел снег. Спали Шими с теткой теперь в одной кровати, накрываясь всеми одеялами, что были. Тонкие стены дома не держали тепло. К вечер ветер усиливался, и завывал за стенами, свистел в щелях перекосившихся окон. Шими разломал на дрова стулья, и попробовал развести в комнате огонь. Комната мгновенно наполнилась дымом, и от идеи пришлось отказаться. Нужна была печка, но взять ее было негде. О том, чтобы сделать печку, Шими даже не помышлял, он не имел ни малейшего представления об устройстве.
Тетка заболела, легкий вначале кашель перешел в тяжелый, по нескольку минут, выворачивающий наизнанку.
- Надо уходить, - хрипло сказала она Шими в один из дней. - Так мы долго не протянем.
- Куда пойдем? - спросил Шими.
- Пойдем в туннель, - решила тетка. - Попросимся, может быть, нас примут. - По слухам, в туннель принимали людей, там Фрайман построил какое-то убежище. Принимали не просто так, а с разбором, но по каким критериям ведется отбор, никто не знал. Собственно, могло оказаться, что никого уже никуда не принимают. Последние три дня Шими с теткой из квартиры не выходили, и понятия не имели, остался ли в живых хоть кто-то из соседей. Впрочем, призрачная надежда все же лучше, чем ее отсутствие, поэтому Шими с теткой оделись потеплее, и пошли. Снаружи было не меньше минус пяти-семи градусов. Это потом, попривыкнув, Шими такой мороз и за мороз-то не считал, но тогда такой холод был ему в новинку. Из ватных одеял соорудили что-то вроде пончо, распустили на полосы шерстяное одеяло, и обмотали ноги, и пошли.
Шатаясь, и держась друг за друга, Шими и тетя шаг за шагом шли по засыпанной снегом центральной улице. Шли медленно, с большим трудом. Ноги проваливались в снег, порывы ветра надували пончо парусом. Тетка часто сгибалась в от накатывающих приступов кашля. До входа в туннель было меньше десяти километров, но путь туда занял у них почти целый день. Рядом, иногда едва различимые в снежной круговерти, двигались фигурки таких же, как они, несчастных. Все шли в одном направлении - к туннелю. Там было тепло, там была жизнь.
- Далеко еще? - тетка остановилась, и близоруко сощурилась.
- Тут рядом. Предпоследний светофор, - ответил Шими. От их дома, до туннеля, было двенадцать светофоров. Двенадцать больших перекрестков. Светофоры, ясное дело, давно не работали, но как вешки - отмечать пройденный путь, вполне годились.
Путь к туннелю преграждала баррикада из мешков с песком, и спирали колючей проволоки. В баррикаде был сделан проход, к которому медленно тянулась очередь согбенных, замотанных в тряпье фигур. Шими с теткой пристроились в хвост очереди, и стали подниматься по эстакаде, шаг за шагом. В туннель почт никого не принимали. Из-за спин Шими видел, что у прохода раз за разом повторяется та же картина: человек проходит внутрь, потом, через минуту-две, редко когда больше, выходит наружу. Больше - это когда охраняющие поход здоровяки вытаскивали сопротивляющуюся жертву силой. На глазах у всей очереди они пинками отправляли неудачника вниз по эстакаде. Одного, который сопротивлялся сильнее прочих, а может, просто что-то не то сказал, взяли за шиворот, и скинули с эстакады вниз головой. Остальные просто уходили вниз, глядя на тех, кто поднимался вверх, с ненавистью: у них еще был шанс попасть внутрь.
Прямо перед Шими и теткой шел мужчина средних лет, с девочкой лет двенадцати. Девочка держала мужчину за руку. Охрана пропустила их внутрь, чтобы через минуту вытолкать взашей. Мужчина с отрешенным лицом отошел на несколько шагов от ворот, девочка тащилась за ним. Внезапно он остановился, повернулся к охранникам, и хрипло закричал:
- Сволочи! Вы сволочи! Совести у вас нет! Здесь люди, такие же как вы! А вы! - мужчина закашлялся. Девочка со страхом смотрела на него.
- Где совесть была, там волосы выросли, - крикнул, глумясь, один из охранников. Одеты охранники были в теплые военные куртки, лица у всех скрывали вязаные лыжные маки и лыжные же очки.
- Фашисты! - отдышавшись, крикнул мужчина. - Люди, что вы стоите, бейте их!
Охранники переглянулись, потом один из них поднял винтовку. Он прицелился, несколько мгновений помедлил, словно сомневаясь, и выстрелил. Мужчина качнулся, и упал в снег лицом. Девочка, ковыляя, кинулась к нему, но не дошла: второй выстрел уложил ее в снег рядом с отцом.
- Эй вы, кандидаты! Ну-ка скиньте этот мусор вниз! - приказал один из охранников. От очереди тут же отделилось несколько угодливо склоненных фигур, и тела скинули с эстакады, сначала девочку, потом мужчину. Наконец, дошла очередь и до Шими с теткой. Их провели за баррикаду. Шими ожидал увидеть там картинку, как в фильме про фашистские концлагеря: офицера в кожаных перчатках, ленивым взмахом руки определяющего, кого в газовую камеру, а кто еще поживет. В реальности все оказалось гораздо прозаичнее. За баррикадой стоял вагончик, в который Шмии с теткой и вошли.
В вагончике было тепло, гудела печка. За столом сидели двое, один с виду типичный клерк-счетовод в очках, и второй, похожий на грузчика с рынка: тупое лицо с узким лбом и выступающими надбровными дугами.
- Профессия, - лениво бросил "счетовод". Сколько людей прошло перед ним сегодня? Тысяча? Две? По глубоко скучающему лицу было видно, что немало.
- Ммоя? - пролепетала тетка. - Я чертежник.
- Не требуется, - не глядя на нее бросил "счетовод" и руки охранников привычно легли тетке на плечи - выставить вон. Шими с теткой оказались на улице.
- Стоп, - остановил солдата какой-то мужчина в дубленке и меховой шапке. Он подошел со стороны туннеля. Охранники тут же остановились, видимо, мужчина был не из простых. Он протянул руку, но заинтересовала его не тетка, а Шими. Он сдернул с Шими шапку, и все, что было намотано на голове, и стал внимательно рассматривать его лицо. Глаза у него были пронзительные, даже несмотря на то, что их скрывали очки с толстой роговой оправой. От одного взгляда в них у Шими закружилась голова. Видимо, увиденное мужчину удовлетворило, потому что он приказал охранникам:
- Пацана оставить.
- А бабу, господин комендант? - спросил охранник.