Наружный холод ощущался и внутри. По вечерам становилось так холодно, что для охранников у внутренних решеток построили специальные утепленные будки. После отбоя, перемещаться из барака в барак было запрещено, но пуще дубинок охраны запрет поддерживал лютый мороз. Самым страшным наказанием для провинившихся было изгнание.
Распоряжались всем в туннеле контролеры: тепло одетые, ухоженные, сытые мужики. В отличие от всех, кто жил в первом туннеле, они не потеряли лоск и чувство сытой уверенности. Контролеры не расставались с наладонниками, в которых было записано все, в том числе, и жизнь, и смерть каждого "быдла", как они презрительно называли обитателей первой части туннеля. Сами они жили во второй, за ущельем. Там жила вся приличная публика - отобранные Фрайманом специалисты, и их семьи, солдаты и офицеры его армии. Уже когда ударили морозы, на одной из соединяющих туннели эстакад построили крышу и стенки из листовой жести, чтобы можно было переходить даже в непогоду. Охранники, или, как они себя называли, "офицеры безопасности", безоговорочно подчинялись контролерам. Обитатели туннеля называли охранников "мусора". Прозвище приклеилось не зря - большинство охранников в прошлом служили в полиции. Разговор с провинившимися у мусоров был короткий: они просто выгоняли человека за ворота. Однажды мимо лениво елозящих швабрами по полу уборщиков, среди которых был и Грин, охранники проволокли сопротивляющегося человека.
- Куда они его? - спросил кто-то из детей.
- На свиданку к деду Морозу, - мрачно пошутил помощник старосты, руководивший работой.
- Да, по ходу так, - согласился Эрик, и вопросительно посмотрел на помощника: - Я схожу, посмотрю?
- Все пошли, - оторвал зад от складного стула помощник. Один из детей тут же сложил стул, и встал за помощником, готовый разложить его по малейшему знаку. Но помощнику самому было интересно, куда охранники потащили человека - туннель заканчивался, дальше была только генераторная. Поэтому, все уборщики похватали ведра и тряпки, и с деловым видом направились к воротам, хоть уже и были там сегодня. Мрачная шутка помощника обернулась правдой. Охранники распахнули одну створку ворот, и выволокли человека наружу. Человек хватался за створки и умолял оставить его, но охранники его не слушали. Ворота заперли, человек остался на морозе. Не прошло и минуты, как он стал стучать, умоляя впустить его. Охранники постояли, послушали, потом один и них увидел в стороне уборщиков, и заорал:
- Так, вы, а ну пошли отсюда!
Уборщики сочли за лучшее удалиться, впереди всех пыхтел помощник старосты. Под вечер, уже после ужина, Грин с Эриком слонялись без дела по площадке у детского барака.
- Гляди, - Эрик дернул Грина за рукав. Грин посмотрел, и внутри у него все заледенело. По туннелю трое стражников несли труп. Перед смертью человек сел на корточки, и обхватил руками колени в напрасной попытке сберечь тепло. Стражники продели под руки заледеневшего трупа палку, и так, на палке, и понесли его. Качаясь, труп проплыл мимо Грина. Грин с ужасом увидел, что вокруг лица у него наросли сосульки, а часть уха отсутствует. Лицо у трупа было белее мрамора.
- Почему у него нет уха? - спросил Грин у Эрика.
- Откололось, - ответил Эрик. Грин поймал его взгляд, и ему стало не по себе, такая ненависть горела в голубых глазах Эрика. - Знаешь, почему они его не оставили снаружи?
- Нет, - Грин честно не понимал, почему. Он вообще не понимал, что надо сделать, чтобы заслужить такую страшную смерть.
- Пример. Назидание, - объяснил Эрик, которого трясло от ненависти. - Суки, ненавижу! Мусора!
Увиденное потрясло всех, даже староста побледнел. Реакция Эрика Грина удивила. Он давно присматривался к Эрику, но никак не мог понять, что же тот за человек. Он ничего о себе не рассказывал, все, что Грин о нем знал, так это то, что родителей Эрика в туннеле не было. Первые недели мальчики вокруг только и говорили, что о своих родителях: кем те работали, и где они сейчас. Почти у всех родители были совсем рядом, в рабочих бараках. Охранники запрещали им общаться, но это мало помогало - первая часть туннеля была длиной всего в два километра, а людей там обитало - больше тысячи. Мамы и папы поневоле пересекались со своими чадами, и находили способ перекинуться одним-двумя словами, передать что-то из еды или одежды. Лишенный этого Эрик, как и Грин, смотрел на них с завистью. Было неясно, как в таком случае, Эрик оказался в туннеле, ведь в детский барак попадали только члены семей рабочих. Как-то раз Грин напрямую спросил его об этом. Эрик помрачнел, и ответил:
- Сам пришел, - он сплюнул на пол, и добавил: - Если бы знал, что тут такое, еще бы подумал… Сменял, мля, шило на мыло.
- Так передумать никогда не поздно! - слова Эрика услышал Ашер, заводила у "концевых". - Пойди попроси мусоров, они тебя выпустят. - Эрик исподлобья зыркнул на Ашера, и тот сразу отошел. Парадоксально, но мелкого невзрачного Эрика побаивались все, в том числе и староста. Он был этаким "человеком-загадкой", джокером. Он дрался, дрался со всеми, отчаянно нападая даже на старших. Получив по голове, он не успокаивался, а, отлежавшись, продолжал вести себя так же. Эрик был неукротим. Нет ничего удивительного, что со временем весь барак стал воспринимать его как "третью силу". Вокруг Эрика постоянно крутились несколько малышей, которых он не давал в обиду. Тот же черноглазый Стасик, которого невзлюбил староста, и который вечно оставался то без обеда, то без завтрака, как только Эрик взял его под крыло, стал кушать регулярно. В один прекрасный день Эрик стал рядом со Стасиком в очередь за едой. Когда помощник старосты привычно оттолкнул протянувшего тарелку Стасика, Эрик, ни слова не говоря, забрал у того тарелку. Глядя помощнику прямо в глаза, он протянул тарелку, и тот, ни слова не говоря, насыпал туда каши. Эрик отдал тарелку готовому расплакаться малышу, протянул руку, и сам взял из ящика два кусочка хлеба. После этого Стасика стали кормить, как всех. Вовремя - он уже исхудал до такой степени, что стал похож на призрак. Стасик стал верным оруженосцем Эрика. Добрый и застенчивый, он нуждался в ком-то, кто бы вел его по жизни. Отец и мать Стасика были в рабочих бригадах: отец строил, мать прислуживала во втором туннеле.
Шанс войти в команду Эрика был и у Грина. Эрик очень хотел, чтоб так и случилось. Он почти сразу предложил ему:
- Нам надо вместе держаться, иначе они нас по одному сгноят. Иди к нам, будешь подо мной, вторым человеком.
- Я подумаю, - уклончиво ответил Грин. Ему не хотелось опять заводить друзей, один раз его уже предали. Статус "один на льдине" вполне его устраивал.
- Думай. Предложение остается в силе, - не стал настаивать Эрик. Он продолжил обработку своих оруженосцев. Грин слушал, как Эрик настраивает их против старосты, против "концевых", против Фраймана, и понимал, что добром это не кончится.
Обстановка в бараке накалялась. Что-то изменилось в воздухе. Забитые прежде дети поднимали головы. Барак стал смотреть на старосту без былого страха. Староста, почуявший неладное, отрывался на ком попало. Не проходило дня, чтобы он кого-то не избил, придравшись к любой мелочи.
В один из дней за Грином пришли от коменданта. На вечернее построение пришел сержант Аронович, один из личных охранников коменданта.
- Кто здесь Шимон Грин? - выкликнул он. - Шаг вперед. - Грин помедлил, и шагнул из строя. - Иди за мной, - приказал Аронович, и пошел вверх по туннелю. Грин обреченно потопал за ним. Он понимал, куда и зачем его ведет Аронович, но выбора у него не было. Точнее, выбор был - можно было отказаться, и очутиться за воротами. Грин даже обдумывал такую возможность. Обдумывал, но отбросил: ему вдруг очень захотелось жить. Жить, несмотря ни на что. Он решил подчиниться, и сделать все, что от него потребует комендант.
Аронович сначала отвел Грина в "душевую", подождал, пока тот помоется, а потом повел во вторую часть туннеля. Они перешли по эстакаде на другую сторону туннеля. Грин с любопытством оглядывался, на этой стороне он еще ни разу не был. Здесь не было решеток, и не было бараков. Были вполне комфортные общежития, здания со множеством дверей и окон, разделенные на квартиры. Ходили сытые, хорошо одетые люди, прогуливались розовощекие дети. Грин слышал, что во втором туннеле живут лучше, чем в первом, но такого он не ожидал. Разница бросалась в глаза. В этом туннеле убирали девочки из соседнего барака, Грину даже показалось, что он узнал одну из маленьких уборщиц. Лицо было знакомое… из прошлой жизни, которая казалась забытым сном.
Комендант жил роскошно. У него был отдельный "дом", длинный, и узкий, как и все здания в туннеле. В прихожей Ароновича и Грина встретил мальчик на вид чуть младше, чем Грин. По виду мальчика нельзя было сказать, чтобы он в чем-то нуждался. Мальчик был ухоженный, сытый, одежда хорошая, теплая, на ногах мягкие войлочные туфли. От него едва уловимо пахло каким-то одеколоном, запах, который Грин уже позабыл. Он смерил Грина недобрым взглядом, и сказал:
- Иди прямо, там тебя уже ждут. И разуйся, там ковер.
Грин разулся, и прошел в указанную мальчиком дверь. Сам мальчик остался в прихожей с Ароновичем. За дверью обнаружился коридор. Грин пошел вперед, ковровая дорожка слегка покалывала босые ноги.
- Заходи, - комендант услышал шаги за дверью. Грин зашел. - Дверь закрой, - приказал комендант, и Грин осторожно прикрыл за собой дверь. В комнате было тепло. Вся комната, кроме угла, где стояла пышущая жаром печка, была устлана коврами. На стенах тоже висели ковры. Свисающая с потолка хрустальная люстра была погашена, комнату освещали несколько бра. В дальнем конце комнаты стояла большая двуспальная кровать. Сам комендант сидел в кресле у низкого круглого столика, заставленного бутылками и разнообразной снедью. При виде такого богатства Грин непроизвольно сглотнул слюну.
- Ну, вот мы и встретились, - комендант встал из кресла. Он приблизился к Гину, и посмотрел тому в лицо. Изо рта у него пахло спиртным, комендант был навеселе. - Красавчик. Ну, что стоишь? Раздевайся, посмотрим на тебя.
Грин медленно, точно во сне, стал раздеваться. Комендант его не торопил, смотрел, сверкая линзами очков. Грин скинул с себя всю одежду, аккуратно сложил ее на стул, и стал посреди комнаты, опустив руки.
- Хорош, хорош, - дыша перегаром, комендант обошел вокруг Грина, провел рукой по спине. Он подтолкнул Грина к кровати. Грин подошел к кровати, и остановился. Комендант развязал пояс халата, и плюхнулся на кровать. Халат распахнулся, открывая обрюзгшее, покрытое волосами брюхо, кривые ноги. Грин с трудом сдержал гримасу отвращения.
- Давай сюда, - комендант дернул Грина за руку, и плюхнулся на кровать рядом с ним. Комендант повернулся к нему, и задышал в ухо: - Хороший мальчик. - Рука его погладила Грина по бедру, скользнула выше. Грин сжался, отвернувшись от коменданта. Все мускулы его напряглись.
- Э, так дело не пойдет, - комендант встал, и покачнулся. - Чего ты, как деревянный? Первый раз, что ли? - Грин судорожно кивнул. - Ладно, - подобрел комендант. - Вставай. - Он усадил Грина в кресло. Грин вцепился в подлокотники замер, ожидая, что будет дальше. Комендант взял бутылку, стакан, и налил водки.
- Пей! - протянул он стакан Грину. Грин трясущейся рукой поднес стакан ко рту, и сморщился от водочного запаха. - Пей! - повторил комендант. Грин сделал большой глоток. Он никогда раньше не пил водку, и от неожиданности его чуть не стошнило. Слезы брызнули у него из глаз, он закашлялся. - Да кто так пьет, - комендант забрал стакан, долил еще водки, поднес его к лицу Грина, и приказал: - Открой рот. - Грин открыл рот, и зажмурился. - Вот так, и не смей закрывать, - с этими словами комендант стал лить ему в рот водку. Грин терпел изо всех сил, сдерживая тошноту. - Закуси, - услышал он голос коменданта, и открыл глаза. Комендант протягивал ему большой соленый огурец. Грин закусил, вкус огурца перебил мерзкий водочный привкус. - Съешь что-нибудь, - разрешил комендант. Грин трясущимися руками сделал себе бутерброд, и съел. Комендант сидел в кресле напротив, и пристально смотрел на него. - Давай еще, - пододвинул он Грину стакан, на этот раз, правда, налил меньше. Грин выпил. Вторая пошла намного легче. По телу стало разливаться тепло, руки больше не дрожали. Грину стало хорошо, он откинулся в кресле и расслабился. Комендант, не спускавший с него глаз, понял, что клиент созрел. Он налил себе стакан, выпил, занюхал рукавом, и приказал Грину: - А теперь в кроватку. - Грин лег на кровать, в голове у него шумело, все тело казалось необычайно легким. Теперь ему уже было все равно, что с ним сделает комендант. Тот плюхнулся рядом, и пробормотал: - Хороший мальчик, хороший.
Грин стал ждать продолжения, равнодушно глядя в потолок. Комендант лежал рядом с ним, Грин слышал его ровное дыхание. Ничего не происходило. Грин сел, оперся на локоть, и посмотрел коменданту в лицо. Глаза коменданта были закрыты, волосатая грудь мерно опускалась и подымалась. Комендант спал. Грин немного полежал рядом с ним, боясь шевельнуться, чтобы не дай бог, не разбудить. Спустя некоторое время ему наскучило лежать. В голове у него прояснилось. Грин осторожно сполз с постели, и на цыпочках пошел к выходу. Громкий смешок, нарушивший сонную тишину комнаты, заставил его замереть. Сердце у него ушло в пятки, он оглянулся на кровать, но там ничего не изменилось, комендант по-прежнему спал. Грин осторожно шагнул в сторону кровати, и тут краем глаза уловил какое-то движение. Он повернулся в ту сторону, и увидел, что из большого зеркала в бронзовой раме, висящего на стене, на него кто-то смотрит. Грин машинально сделал несколько шагов в ту сторону, и оказался перед зеркалом. В зеркале, вместо отражения комнаты и Грина, была другая картинка. На заднем плане росли какие-то деревья, текла горная речка - Грину даже показалось, то он слышит, как журчит на камнях быстрый поток. У реки стояла круглая палатка из шкур, точно как в фильмах про Дикий Запад. Но не это было самым главным. На переднем плане, занимая половину зеркала, стоял какой-то человек. Одет он был в куртку из грубо выделанной кожи, и такие же штаны. По швам штанов и куртки сбегала бахрома. Кожа у человека была красная, лицо покрыто морщинами, в волосах торчали перья. Все точно как в фильмах. В руке у человека была трубка. (более подробно о Шамане можно прочитать в "Цене свободы")Он посмотрел Грину в глаза, как тому показалось, оценивающе. Он точно просветил его насквозь. Очевидно, Грин его не разочаровал, потому что старик кивнул, и отсалютовал Грину трубкой.
- Быстро одевайся и уходи, - зашипел кто-то сбоку. Грин от неожиданности вздрогнул, и картинка в зеркале исчезла, осталось только отражение самого Грина. Он повернул голову, и увидел, что у двери стоит давешний мальчик. - Давай, быстро, я сказал! - повторил тот, и подошел к Грину, сжимая кулаки.
- А…? - Грин показал глазами на кровать.
- Он до утра не проснется. Ну, одевайся же!
- Но? - промычал Грин вопросительно.
- Ничего тебе не будет. Он утром и не вспомнит ни о чем, я знаю. А если вспомнит, я что-нибудь придумаю.
Грин, поняв, что другого шанса не будет, быстро оделся. Мальчик подтолкнул его к двери: - Иди. - Они пошли по коридору. У ведущей в прихожую двери мальчик неожиданно потянул Грина за рукав, и развернул к себе.
- Слушай, ты! - зашипел мальчик, сверля Грина горящими глазами. - Я никому его не отдам, ты понял? Он мой, только мой! - Грин вначале не понял, о чем говорит мальчик, потом до него дошло. Мальчик боялся, что Грин отобьет у него коменданта! Грин согласно кивнул. - Вот и хорошо, - резюмировал мальчик, и вытолкнул его в прихожую. Спящий на диване Аронович поднял голову, и сонным голосом произнес:
- Что, все?
- Да, - выдавил из себя Грин.
- Э, стоп! - Аронович взглянул на часы, и сон слетел с него. - Не может быть, чтоб так быстро!
- Да все в порядке, Аронович, - вступился за Грина мальчик. - Хозяин устал, спать лег. А этого в другой раз вызовет.
- Ну, если так… - Аронович вылез из-под одеяла, и принялся обуваться. Грин тоже натянул свои ботинки. Аронович отвел его в барак. Время уже было после отбойное, и все спали. Или делали вид, что спят. Грин разулся, и втиснулся на свое место. Эрик не спал. Он приподнялся на локте, и насмешливо спросил:
- Ну как, чпокнул тебя комендант?
- Ннет, - выдавил Грин.
- Верю, - ответил Эрик. - Иначе бы ты до утра там тусовался. У господина коменданта по утрам самый стояк. Странно…
- Да тебе-то что? - вскинулся Грин. - Своими делами занимайся.
- Непростой ты человек, Грин. Загадочный, - губы Эрика растянулись в улыбке. В этот момент Грина стала бить дрожь, до него наконец-то дошло, чего он только что избежал. Он отвернулся от Эрика, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Эрик хмыкнул, и лег. Было слышно, как он о чем-то перешептывался с лежащим справа от него Стасиком.
Комендант больше Грина к себе не вызывал, точно забыл про него. Возможно, что старик с трубкой, который ему привиделся, имел к этому какое-то отношение. Наверняка Грин не знал. Случившееся очень сильно на него повлияло. Трещинка, которую сделал в его сознании Илья Вишневецкий, превратилась в широкую расселину. То, что комендант не смог (или ему не дали?) сделать с ним то, что собирался, значения не имело. Главное, Грин был готов, чтобы с ним это делали, он с этим внутренне согласился. Решение, которое он принял под влиянием страха, жгло его изнутри. Грин надломился.
После этого случая Эрик стал отдаляться от Грина. Он по-прежнему спал рядом с ним на нарах, но посвящать в свои дела перестал. В свете того, что случилось с помощником старосты, Грин даже был этому рад.
То, что Эрик собирает вокруг себя команду, старосте не нравилось. Он не трогал Эрика, и не трогал его подопечных. Что затишье временное, было ясно, как ясно и то, что староста предпримет какие-то действия, чтоб вернуть себе прежнюю власть. В один прекрасный день староста услал Грина с Эриком и всей командой уборщиков в параллельный туннель, сортировать вещи. В соседнем туннеле рядами, один на другом, стояли контейнеры. Часть из них была помечена, содержимое описано. Но о содержимом большинства осталось только догадываться. В последнюю неделю перед тем, как уйти в туннель, люди Фраймана тащили все, что попадалось под руку. Теперь эти контейнеры понемногу разбирали. Обычно этим занимались взрослые. Но иногда ставили и ребятню, выдавая на время работы рукавицы, чтобы руки не поотмораживали. Соседний туннель не отапливался, и продувался ветром насквозь. Работать там было нелегко. Когда, закончив работу, озябшие и голодные, они вернулись в барак, и все стали строиться, чтобы получить обед, они обнаружили, что Стасика нет.
- Где Стасик? - спросил Эрик у одного из малышей в очереди.
- Его староста побил, - ответил тот.
- Так он в бараке?!
- Не, его унесли в медпункт. Он сильно его побил…