Хейл положил винтовку "часовому" на плечо и прильнул глазом к оптическому прицелу. В этот самый момент Стоули толкнул президента вбок. Тот отлетел в сторону, и пуля попала в губернатора Колорадо, который стоял прямо за спиной Грейса. Губернатор упал, зажимая плечо, а прочие сановники бросились врассыпную, как только услышали гулкие отголоски выстрела, отскочившие от соседних зданий.
Поднялся гвалт.
Хейл навел перекрестие прицела на окно и, хотя в комнате по-прежнему стояла чернота, быстро сделал несколько выстрелов. Он не сильно рассчитывал попасть, но в любом случае ответный огонь должен был помешать врагу прицелиться снова. А большего и не требовалось. Потому что в ближайшее время, максимум через пять минут, в номер ворвутся сотрудники службы охраны и полицейские. К чести "часового", у которого Хейл забрал винтовку, он стоял совершенно неподвижно. Хейл продолжал стрелять, в воздух летели латунные гильзы.
Комод стоял прямо у открытого окна, винтовка покоилась на аккуратно уложенном мешочке с песком. Сьюзен выругалась, увидев, как какой-то человек оттолкнул Грейса в сторону и пуля, предназначавшаяся президенту, сразила одного из тех, кто стоял за его спиной. Пока она досылала новый патрон в патронник "фарая", кто-то сообразительный начал стрелять в нее!
Вот только он промахнулся, и Сьюзен услышала, как Пьюзо издал жуткий булькающий хрип - пуля угодила ему в горло. Он вскинул руки к шее, тщетно пытаясь остановить фонтан крови, и повалился на пол. Вторая пуля прошелестела у самого уха Сьюзен и разбила зеркало за ее спиной.
Долю секунды Сьюзен соображала, можно ли выстрелить в президента второй раз, увидела, что Грейс недосягаем, укрытый сплошной стеной тел, и сместила винтовку. Было ясно, что с минуты на минуту в номер ворвутся сотрудники службы охраны. Но раз уж ей суждено умереть, почему бы не прихватить с собой того гада с винтовкой? Ведь если кто и заслужил смерти, так это полчища кретинов, которые поддерживали Грейса, позволяя ему оставаться у власти. Сьюзен прицелилась и уже было нажала на спусковой крючок, но тут увидела левую половину лица стрелявшего.
- Натан!
В этот момент ей, словно молотом, ударили по затылку, и началось долгое падение в бездонный мрак.
Глава семнадцатая
ЯНКИ ДУДЛ МОЛОДЕЦ
Неподалеку от Мэдисона, штат Висконсин
Четверг, 20 декабря 1951 года
В Вонючей Дыре завершался первый день трехдневного цикла. Утром химеры увели очередную группу обреченных, подарив остальным еще семьдесят два часа жизни. Точнее, не всем - Генри Уокер был полон решимости убить сукиного сына, виновного в смерти его жены.
Уокер не мог доказать, что именно Маркус Толли подстроил гибель Майры. И он прекрасно сознавал, что суждено умереть всем, вопрос заключался только в том когда. Но все логические доводы не имели значения. Уокер должен был убить Толли, иначе ему неминуемо грозило безумие. Назначив себя самого судьей, присяжными и палачом, Уокер изучил привычки комитетчика и составил план. И этому плану предстояло воплотиться в жизнь, как только на карьер опустится ночь.
Толли расправился с похлебкой и, возвратив автомобильный колпак на кухню под открытым небом, направился к палатке, которую отобрал у семьи из трех человек. По дороге он то и дело останавливался, чтобы потрепаться с кем-нибудь из своих дружков, но Уокер терпеливо ждал, затаившись под недавно опустевшим навесом всего в нескольких ярдах от палатки его врага.
Сидя в засаде и выглядывая добычу сквозь дыру в стене, Уокер размышлял о том, что Майра никогда бы не одобрила его затеи. Он буквально слышал ее голос:
"Смерть Толли меня не вернет, Генри… И без того уже пролито достаточно крови. Скоро мы снова будем вместе".
И Майра была права. Уокер это понимал. Но он не мог спокойно смотреть, как Толли вальяжно разгуливает по карьеру, расталкивая встречных и забирая все, что ему приглянется. Так убеждал себя Уокер. Хотя в глубине души понимал, что это обычная месть, желание нанести ответный удар мерзавцу, который, в чем Уокер не сомневался, был ответственен за гибель Майры.
Наконец Толли завершил неспешную прогулку по карьеру и, остановившись перед своей палаткой, огляделся вокруг. Не заметив ничего подозрительного, он нагнулся и забрался внутрь. На стенке появилась тень - Толли зажег светильник и принялся раскатывать матрац. Этого момента и дожидался Уокер. Главное было определить, в каком именно месте палатки находится верзила.
Уокер служил в морской пехоте, и ему приходилось убивать, но таким способом - ни разу. Когда он выбрался из укрытия, сердце бешено колотилось, а руки тряслись. В три бесшумных шага он добрался до палатки Толли. Самодельный кинжал был одним из многих орудий, которые изготавливались в Вонючей Дыре из подручных средств и неоднократно переходили от ушедшего наверх к новому хозяину. Зажатое в руке Уокера оружие с сухим треском вспороло старательно сшитое из лоскутов полотно.
- Какого хрена? - выругался Толли, увидев образовавшуюся над ним дыру. - Черт!
Уокер вылил комитетчику на голову и плечи почти целый галлон солярки. Горючее, слитое из бензобака одного из карьерных самосвалов, он принес в резиновом бурдюке, сделанном из автомобильной камеры. Воздух наполнился характерным запахом. Раскрыв зажигалку "Зиппо", Уокер повернул колесико. Брызнули искры, и тотчас заплясал голубой язычок.
Подняв взгляд, Толли увидел огонек и завопил: "Нет!" Он стоял на коленях, словно в молитве, и из-под кожаной повязки на глазу вытекала тонкая струйка гноя. Однако это зрелище не разжалобило Уокера. Он бросил зажигалку в дыру и услышал хлопок.
Огонь мгновенно охватил Толли. В лицо Уокеру пахнуло жаром, и он отступил назад. Было холодно, и бывший министр обороны, поддавшись естественному импульсу, протянул руки к живому костру, наслаждаясь нежданным теплом. Комитетчик вскочил на ноги и, высунув голову в прорезанную дыру, завопил, сбивая пламя. Со всех сторон сбегались люди, но, увидев Уокера, который продолжал греть руки над огнем, быстро все понимали и предпочитали не вмешиваться. Что было мудро, так как к месту происшествия подоспели Берл и другие члены группы "Всем и поровну", готовые разобраться с дружками Толли, если возникнет такая необходимость. Толли метался в объятой пламенем палатке, и никто не спешил к нему на помощь.
Гибриды, стоявшие у края котлована, равнодушно взирали на происходящее.
Наконец Толли рухнул на землю. Уокер плюнул на обугленный труп и услышал, как зашипела слюна. Он отвернулся. У него тряслись колени, живот стянуло в тугой узел, но впервые за последние дни он почувствовал, что сможет заснуть.
- Ход номер один готов!
Эти слова стали передавать из уст в уста около полудня. И Уокер хорошо знал, что это правда. Он как раз работал "осликом", когда наступил долгожданный момент - тоннель вышел на поверхность. Непосредственно на месте, в верхней части наклонного прохода, где внезапно появился клочок серого неба, Уокера не было, но он одним из первых узнал новость, шедшую по цепочке.
Известие было радостным, но и тревожным. Так как до следующей трехдневки оставалось всего несколько часов, в проход хотели полезть все, хоть пленники и понимали, что большей частью, если не поголовно, беглецы будут схвачены и, скорее всего, казнены. Так что Уокеру и остальным членам группы "Всем и поровну" требовалось обеспечить минимальный порядок.
Нужен был способ определить очередность, причем не только справедливый, но и быстро осуществимый. Всем двумстам семидесяти восьми пленникам предложили вытянуть номер из шапки Берла. Жеребьевку приходилось проводить скрытно, чтобы ничего не заметили ни предательница Коллинз, ни кто-нибудь из гибридов.
Были разговоры о других системах, призванных дать медикам, работникам кухни и тем, кто копал проход, какое-то преимущество в знак признательности их заслуг перед остальными пленниками. Однако все подобные схемы неизбежно выходили стишком сложными, а времени оставалось в обрез. К тому же, как заметил Берл: "Ход номер один существует только потому, что люди, понимавшие, что вряд ли смогут им воспользоваться, все равно продолжали его копать. Все мы умрем. Привыкайте к этой мысли".
Уокер вытащил номер сто тридцать один, что было не очень хорошо. Заранее ожидалось, что часть тех, кто убежит первым, схватят. После чего наверняка произойдет кровавая расправа над остальными.
И все же Уокер испытывал небывалый подъем духа, доставая из тайника диктофон, благодаря которому можно было свергнуть администрацию Грейса. Затем, памятуя о том, как опасна судьба беглеца в тылу химер, Уокер залез в свою лачугу и, перебрав скудные пожитки, разложил по карманам то, что посчитал наиболее важным.
Оставалось только лежать и ждать наступления мрака. В десять вечера первый узник выйдет из подземного хода. Уокер старался заснуть, но не мог. Наконец пришло время выползать из лачуги и двигаться к тому месту, где в кромешной темноте уже выстраивалась очередь. Найдя беглецов номер сто тридцать и сто тридцать два, Уокер стал ждать.
Харли Берл вытащил номер двадцать три.
Столь маленький номер давал хороший шанс действительно выбраться из прохода. Дальше все будет зависеть в основном от везения, хотя сметливость и сносная физическая форма еще никому не мешали. И у Берла, считавшего себя достаточно сметливым, имелся план. Безумный, дерзкий план, настолько противоречащий привычным представлениям о разумном поведении, что, возможно, мог привести к успеху. Тем более что дело предстояло иметь с вонючками.
Когда назначенный час наступил и массажист по фамилии Ларти первым выбрался из прохода на заснеженную землю далеко от края карьера, Берл был готов. Глядя, как очередь рывками продвигается вперед и по стенам скользят огромные тени, Берл старался унять бешеный стук сердца.
Не совершит ли кто-то из тех, кто впереди, глупую ошибку?
Если первый беглец будет схвачен в течение ближайших минут, Берл окажется заперт под землей. Ему оставалось только надеяться.
Время будто замедлило ход. С каждой прошедшей секундой увеличивался риск быть обнаруженным. Очередь ползла вперед - дойдя до выхода из тоннеля, очередной беглец заставлял себя сосчитать до тридцати, прежде чем покинуть относительную безопасность подземелья. Эти полуминутные паузы делались, чтобы узники не натыкались друг на друга в темноте. Но такая заминка казалась вечностью.
Почувствовав свежий воздух, хлынувший в тоннель, Берл понял, что от свободы его отделяет только один человек. Затем номер двадцать два, затыкавший, словно пробка, тоннель, исчез, и пришел черед Берла считать до тридцати. Но тут на удалении в четверть мили в небо взметнулся луч света. Одного из беглецов обнаружили. Теперь Берлу оставалось только одно. Бежать!
Уокер находился примерно в середине прохода, когда всем тем, кто еще был внутри, пришлось развернуться и ползти обратно в котлован. Образовалась толчея; пленники ругались друг на друга, кто-то сбил подпорку, и сверху посыпалась земля.
Однако были и голоса рассудка, и среди них голос Уокера, призывавшего других не торопиться и следить за тем, чтобы не обрушить весь тоннель.
Прочие подпорки держались, и вскоре пленники по одному стали выползать из хода и выбираться дальше через уборную наружу. Где их уже встречало два десятка химер.
Один из гибридов грубо пихнул Уокера, другой зарычал, отправляя к остальным. Всех пленников согнали в пятно яркого света, образованное прожекторами трех патрульных зондов. Угрожающе жужжа, они кружили над толпой.
- Как думаете, нас расстреляют? - спросила одна женщина, клацая зубами от страха и холода.
- Не-е, - протянул стоявший рядом мужчина. - Нам здорово повезло. У моего папаши цыплята тоже бегали из птичника. Старик их не убивал. По крайней мере, не сразу. Только когда матушке хотелось отведать жареного цыпленка.
Уокер не был уверен в том же самом, однако вскоре выяснилось, что аналогия с цыплятами верна. Вонючки не тронули пленников, но разметали все уборные, ища другие подземные ходы. На самом деле в противоположном конце котлована были еще два недоделанных тоннеля, но химеры их не нашли, не в силах обобщить свежий опыт и шагнуть дальше очевидного. Подземные ходы связаны с уборными, уборные связаны с подземными ходами - на большее их логика была не способна.
Однако попытка побега не осталась полностью безнаказанной. Как только все пленники выбрались из тоннеля и его обрушили с помощью зарядов взрывчатки, послышался знакомый гул химерианского челнока, приближающегося к карьеру с севера. Разметав струями из сопел снег, хрупкие укрытия и мусор, воздушный корабль приземлился рядом с озером. Мигая разноцветными огнями, челнок застыл на полозьях.
Взвыли сервомоторы, опустился трап, и на землю сошло около пятидесяти пленников. Это были новички, которые были схвачены в последние дни и ничего не знали о разворачивающейся вокруг драме. Во всем этом не было ничего необычного - новых узников доставляли каждые пару дней, правда, обычно их пригоняли пешком. Внимание Уокера привлекло то, что Коллинз не позволили заняться новоприбывшими. Гибриды держали изменницу в стороне, и, судя по выражению ее обыкновенно бесстрастного лица, она была перепугана до смерти.
Когда все люди покинули челнок, двое гибридов подхватили Коллинз под руки, затащили по трапу и развернули лицом к толпе. Так она и осталась на трапе, а челнок начал подниматься в воздух.
Достигнув высоты в сто футов, он завис над котлованом. Все взгляды были прикованы к открытому люку.
Гибриды столкнули Коллинз.
К этому моменту школьная учительница уже смирилась с судьбой, но все равно кричала до самой земли. Крик оборвался, когда ее тело упало на ржавое оборудование и во все стороны брызнула кровь. Вонючки прислали сообщение - и смысл его был понятен каждому. Хотя ни один не испытывал сочувствия.
- Гори в аду, сука! - бросил кто-то.
Эпитафия была не ахти - но другой Коллинз не дождалась.
Глава восемнадцатая
ПОМНИ АЛАМО!
Денвер, штат Колорадо
Пятница, 21 декабря 1951 года
Денверский федеральный центр располагал собственной тюрьмой - и именно там под строжайшим надзором содержалась особо опасная преступница Сьюзен Фарли в первые дни после покушения на президента Грейса.
Комната свиданий представляла собой унылое помещение с зелеными стенами, зарешеченными окнами и мебелью, намертво прикрученной к полу болтами. По иронии судьбы единственным ее украшением были три портрета: главы администрации федерального центра, вице-президента Маккаллена и президента Грейса.
Перед тем как пропустить Хейла в комнату свиданий, его обыскали, причем не один раз, а дважды. Пара вооруженных конвоиров стояла спиной к бетонной стене, дожидаясь появления Сьюзен.
Кандалы на руках и ногах гремели, поэтому Хейл узнал о приближении сестры еще до того, как стальная дверь распахнулась и Сьюзен вошла в ярко освещенную комнату. Ее голова была обрита наголо, а место, где чиркнула пуля Хейла, скрывала белая повязка. Пролети пуля на дюйм правее, и Сьюзен не было бы в живых. На Сьюзен была серая тюремная одежда, в том числе пальто с капюшоном, откинутым на плечи.
- У вас пять минут, - строго предупредила надзирательница. - Не прикасаться друг к другу, не разговаривать шепотом, не передавать без разрешения какие-либо предметы. Время пошло.
Равнодушно кивнув, Сьюзен посмотрела в золотисто-желтые глаза Хейла.
- Значит, ты пришел.
- Конечно, я пришел, - ответил Хейл. - Ты же моя сестра. Я нанял адвоката… Он тебя навестит.
- К чему все это? - безучастно ответила Сьюзен. - Это сделала я. И всем это известно.
- Ну да, черт побери, это сделала ты, - угрюмо подтвердил Хейл. - Но как знать… Может, нам удастся смягчить наказание.
Сьюзен мрачно усмехнулась.
- Всем нам вынесен смертный приговор. И ты, как никто другой, должен это понимать. От этой линии "Свобода" нет никакого толка, администрация Грейса, вместо того чтобы всеми силами добиваться победы, отчаянно цепляется за власть, а все, у кого хватает духа выступить против, попадают в охраняемые лагеря… или того хуже. Я жалею только о том, что промахнулась. В этом виноват ты, Натан… И ты тоже когда-нибудь об этом пожалеешь, - с горечью добавила она.
- Все, достаточно, - сурово произнесла надзирательница, заметив возбуждение заключенной. Она кивнула конвоирам. - Сажайте ее в автобус. И смотрите в оба. Эта стерва входит в "Только свободу", а у нас здесь полно их обожателей.
Хейлу хотелось как-то утешить сестру, помириться с ней на прощание, но он не нашел подходящих слов. Конвоиры накрыли голову Сьюзен капюшоном и вывели на улицу, под холодные лучи зимнего солнца.
- Не беспокойтесь, господин лейтенант, - пробурчала надзирательница. - С ней все будет в порядке.
- Спасибо, - машинально ответил Хейл, однако он сильно сомневался, что что-либо "будет в порядке".
После нескольких дней, проведенных в тревоге за Сьюзен и под градом вопросов от сотрудников всевозможных правоохранительных органов, Хейл был рад вернуться к работе. Даже если первым делом надо было отправиться на совещание.
Совещание назначили в том же федеральном центре, но только в противоположном его конце, а поскольку "Рыси" у Хейла больше не было, он двинулся быстрым шагом и через десять минут был возле нужного корпуса.
Денверское отделение АСНИП обосновалось в непримечательном кирпичном четырехэтажном здании, где, если верить вывеске на фасаде, размещалось "Федеральное агентство землепользования". Самая что ни на есть настоящая организация, занимавшая половину первого этажа. Все остальное было отдано под нужды АСНИП. Группа сотрудников напряженно работала над планированием и координированием диверсионно-разведывательных операций на всем западе страны.
Оперативный центр был на втором этаже. Хейлу пришлось преодолеть несколько контрольно-пропускных постов, и в зал совещаний он вошел с пятиминутным опозданием. Оказавшись в просторном, довольно аскетичного вида помещении, Хейл увидел майора Блейка, главу президентской администрации Дентвейлера и еще одного, незнакомого мужчину.
- Прошу прощения за опоздание, сэр, - сказал Хейл. - Пришлось идти пешком из противоположного конца центра.
- Ничего страшного, - ответил Блейк. - Мы только сели. Бери стул. С мистером Дентвейлером ты знаком… А это мистер Берл. Еще несколько дней назад он был узником лагеря, который, вне всякого сомнения, является химерианским центром превращений.
Хейл пожал руку Дентвейлера, такую холодную, будто тот не успел ее согреть еще с прошлой встречи, и повернулся к другому штатскому.
- Здравствуйте, мистер Берл… Рад знакомству, сэр. И разрешите поздравить с успешным побегом. Если вы не против, могу я спросить, как вам удалось уйти?