Мечислав хрустнул костяшками и сжал челюсть. Ничего не изменилось, Гачин, ублюдок, поступил так же, как чиновники в высоких кабинетах: бросив людей в мясорубку, они тут же становились слепы и глухи.
– Ева, связь с директором.
– Да, Мечислав Дмитриевич, – карту пятна сменило лицо Тихоновой, которая удивлённо смотрела на сердитого майора.
– Ольга Николаевна, есть результат по прошлым заброскам людей в пятно. Кто-то на вторые сутки дал сигнал о помощи, две красные ракеты. Или его проморгали, или постарались не заметить. Но теперь уже не важно, важно то, что кому-то удалось выжить в пятне больше суток.
– Ваш вывод? – серьёзным голосом спросила Ольга.
– Вывод простой: по какой-то причине люди могут войти в пятно, но не могут оттуда выйти.
– Вы никуда не пойдёте, – пристукнув кулаком по столу, строго произнесла Ольга.
Молот усмехнулся. Ольга приподняла кулачок, под которым обнаружилась впечатляющая вмятина.
– Пожалейте мебель, – попросил Мечислав. – Я пойду в пятно в любом случае, – добавил он, глядя, как в глазах собеседницы разгорается недоброе пламя. – Придётся выполнить второстепенную задачу: выяснить, что произошло с нашими людьми. Хотя я это выясню так или иначе.
– Молот, давай без энтузиазма. Как в прошлый раз: сделай дело – и сваливай оттуда, – в голосе Железной леди прорезались заботливые нотки.
– Как выйдет, Ольга Николаевна. Как выйдет.
Ева словно почувствовала настроение шефа и оборвала разговор. Майор несколько минут сидел, молча глядя на экран, по которому бегали точки, обозначающие людей. Неожиданно его затопила грусть, жуткая тоска, в голове всплыли обрывки старых споров, ночные разговоры, её смех. Что он приобрёл? Служение? То, чем занимался всю жизнь. Служил не людям у власти, а стране, которая потом вытерла об него ноги. Теперь то же самое. Ради служения он убил женщину, которую любил, а любил ли? Не мог он разлюбить её за два дня. "Не мог", – твёрдо произнёс про себя Мечислав. Получается, что разлюбил раньше. Но когда? А что, если для него эти одиннадцать лет тоже шли, просто он находился не здесь, и всё время жил без неё? Если бы она не встала на его пути… Что ей мешало отойти в сторону, отступить? Ему ведь не нужна власть, его вытащили, чтобы он разгрёб дерьмо от дорвавшихся до власти ублюдков. Почему она встала не на ту сторону?
– Ты знаешь ответ, – сказало внутреннее я.
– Знаю, – согласился Молот, – она стала такой же, как они, поэтому я убил её. И бережно храню образ той, кого увидел впервые на борту вертушки.
– И как она выглядела?
Мечислав напряг память. Какие-то неуловимые черты, а образ? А образ исчез, растаял: вот Арва в штурмовом костюме, вот она бежит к нему с метателем на руке, а вокруг горят дома. А того образа нет, есть Арва-воительница, но нет Арвы-женщины.
– Мечислав Дмитриевич, – в четвёртый раз позвала Ева, повысив уровень звука вдвое.
Майор вскинул голову и уставился на голограмму.
– Может, отменить операцию?
– Что? – на мгновение растерялся Молот.
– У вас потерянный вид, повышенный пульс, зрачки расширенные, смотрите в одну точку, бормочете себе под нос, хотя я всё прекрасно слышу.
– Ева, отстань. Тоже мне, психоаналитик нашёлся.
– Я же видела вас сегодня ночью с этой блондинкой, я видела, как вы её, простите за грубость, "имели". Пока она содрогалась от оргазма и ничего не видела и не слышала, вы бормотали: "это не она".
Мечислав резко встал и вышел в коридор, хлопнув дверью и пробормотав:
– Да пошла ты в жопу, аналитик херов!
Несколько минут он стоял и курил. Когда третий окурок был раздавлен каблуком, вернулся в класс. Он чувствовал себя лучше: состояние апатии наглухо забила злость.
– Собирайся, у нас много дел, надо подготовить снаряжение.
Ева послушно кивнула и исчезла вместе с монитором, на столе остался пластиковый ноутбук, размером чуть побольше записной книжки. Майор сунул его в карман и быстро пошёл в сторону лифта.
Когда двери лифта открылись на жилом уровне, в середине которого располагалась его квартира, майор замер. До квартиры полсотни шагов, до двери бара меньше десяти, и плевать, что до восьми вечера никому не продают спиртное он второй человек в ковчеге.
Майор уже повернулся к дверям столовой, за которой одновременно располагался и бар, как двери за спиной снова открылись, и кто-то тронул его за плечо: нежно, аккуратно, без какой-либо угрозы. Если бы это было сделано резко, человек, зашедший сзади к спецназовцу, неминуемо бы получил локтем в лицо и поспешил бы к доктору, зажимая разбитый или сломанный нос. Но сейчас, не чувствуя опасности, Молот повернулся, аккуратно сбросив руку, которая и не пыталась его удержать.
– Марина? – удивлённо произнёс он. – А ты что здесь делаешь?
Главный доктор ковчега улыбнулась и взяла его под руку.
– Я здесь, чтобы помочь, – тихо сказала женщина. – Тебе нужно отдохнуть.
– Мне нужно выпить! – отрезал майор, в нём опять начала закипать злость.
– Тебе не надо пить, хотя, если хочешь, пей, но завтра вместо тебя пойдёт Гюрза или Лопата.
Эти слова мгновенно остудили порыв Мечислава. Она права: неважно, сколько будет выпито, важно, что завтра он останется. День клонился к вечеру: оказывается, Молот просидел за картой чуть дольше, чем планировал.
– Пошли, я провожу тебя, дам несколько таблеток, и утром ты встанешь свежим и бодрым, а от твоего отчаянья не останется и следа.
И Мечислав согласился. Недавние мысли, вспышка гнева, слова Евы – это ударило по нему, он чувствовал себя уставшим, разбитым и абсолютно пустым, и кое-что ещё знал наверняка: если эту пустоту ничем не заполнить – работой, женщиной, войной – она поглотит его. За этими мыслями он не заметил, как дошли до его квартиры.
– Сын дома?
– В интернате.
Двери распахнулись, и Марина, пропустив Мечислава вперёд, словно опасалась, что он сбежит, вошла следом. Про бардак, что они устроили с Риввой ночью, она ни слова не сказала, только удивлённо изогнула бровь.
– Я скажу завтра, чтобы комнату прибрали, нехорошо, если сын увидит.
– Спасибо, – искренне поблагодарил майор.
Чёрная вода полилась в стакан, а следом отправились две таблетки. Вода зашипела, напитываясь каким-то газом. А рядом легла ещё одна, напоминающая капсулу.
– Эту проглотить и запить вот этим, – женщина показала на стакан.
Майор, как человек военный и дисциплинированный, выполнил указание в точности, и мгновенно свалился на диван. Марина укрыла Молота одеялом, положила под голову подушку, с трудом забросила на диван ноги.
– Справилась? – раздался мужской голос от двери.
– Да, Саша, всё хорошо, – обернувшись и заметив мужа, произнесла она. – Он сорвался, слишком много навалилось.
– Знаешь, кто такой Железный Феликс? – спросил Крейсер.
– Дзержинский?
– Он. Этот парень стальной. Я поражаюсь, как он ещё не спятил, для одной жизни этого много, а тут всего пару месяцев прошло. Ладно, не будем ему мешать.
Марина положила ноутбук майора на стол, и тут же появилась голограмма Евы.
– Спасибо огромное, Марина Владимировна, я опасалась, что он сорвётся.
– Ты умница, – похвалила ИИ докторша. – Ты о нём хорошо заботишься, но ему нужна настоящая женщина. Сильная, несгибаемая, такая же, как он.
– Арва была такой, но её больше нет, – грустно заметила Ева.
– Дай ему время. Главное – не допускать подобных срывов.
– Вы получили видео из класса?
Марина кивнула:
– Это меня встревожило. Его нужно отвлечь, иначе он сломается, и завтрашняя операция – лучшее для этого средство.
– Александр Михайлович, – обратилась Ева к стоящему позади жены капитану, – вы не могли бы подготовить снаряжение майора, завтра с утра будет некогда, и он будет винить себя.
– Я сделаю.
– Спасибо, – поблагодарила супругов ИИ. – А теперь, если не возражаете, я немного поработаю.
Те кивнули и вышли, дверь за ними закрылась.
– Ты думаешь, к завтрашнему дню он будет в порядке? – раздался из динамика голос Тихоновой.
– Да, директор. Эта операция важна для него не меньше, чем для ковчега. То, что произошло сегодня, копилось последние месяцы. Первая трещина появилась, когда он убил Арву. Что бы он не думал, или не говорил, но он по-прежнему любит эту женщину, просто, сцепив зубы, в одиночку борется с потерей.
– Чем мы можем помочь?
– Ничем. Или он справиться сам, или вскоре вы его будете воскрешать заново. И придётся использовать материал, который был получен до того, как он убил её.
– У нас нет времени воскрешать его и заново вводить в курс дела.
– Тогда придётся положиться на Мечислава, думаю, он справиться.
– Хорошо, – согласилась Тихонова. – Я буду ждать. Следи за его состоянием и сразу докладывай, если начнёт вести себя странно. Хотя он всегда себя так ведёт.
Связь прервалась, и комната погрузилась в тишину. Свет, повинуясь команде Евы, погас, осталось свечение монитора, напротив которого сидела голографическая девушка, что-то печатающая на сенсорной виртуальной клавиатуре, и темнеющее окно с любимым видом Мечислава – снежным Домбаем без туристов и горнолыжников.
***
Файра фон Касс зло смотрела в экран, на котором в очередной раз шла картинка, полученная со спутника-шпиона: четверть круга хронометра различных кадров и коротких записей. Девушка устала, нажала на паузу, останавливая воспроизведение. Уже двое суток прошло с момента бегства, двое суток одиночества. Она никогда не думала, что настанет момент, когда ей захочется поговорить, не важно с кем, важно, чтобы это был живой человек.
Девушка встала с кресла и подошла к открытому бару. Два десятка различных бутылок: вины, коньяки, настойки из ярки – все бутылки были дорогими марочными, половину Файра уже вскрыла и продегустировала. Если бы не этот бар, который она мародёрила третий день, бывшая княжна, наверное, завыла бы с тоски. Вот и сейчас она проигнорировала лёгкие вина и сразу взялась за "ярку". Плеснув в широкий стакан с толстым дном жёлтую жидкость, она вернулась к столу и, усевшись в кресло, сделала маленький глоток. По времени Торна сейчас полдень, а она уже прилично накачалась. Хотя кому она сейчас нужна трезвая, да и вообще, кому она нужна? Княжна без Империи, беглянка, которая бежит к дому, которого больше нет.
Файра сделала ещё один глоток и бросила взгляд на экран. Там, посреди океана, на огромной платформе, омываемой штормовыми волнами, стоял город Воданов. Если хронометр не обманул, и прошло три тысячи циклов, а города морского народа уцелели, это что-то да значило. Да, они застыли в развитии, платформы, которые постоянно ремонтировались, похожи на одежду нищего – латанную и грязную, но "островитяне" уцелели. Их корабли по-прежнему бороздили океан, на верфи, которая попала в кадр, строили несколько новых. Файра без труда узнала броненосцы, которые были новшеством морского народа три тысячи циклов назад. Огромные, обладающие большой огневой мощью, хорошо защищённые, именно они являлись залогом безопасности водного государства.
Девушка снова запустила запись: огромный кратер на месте столицы Пиров, свежий, от силы десяток лет, по улицам бродят жалкие уродцы, роясь в развалинах и периодически пожирая друг друга. Несколько записей из пустыни Турмов бывшую главную инквизиторшу не интересовали: голая степь на месте столицы тоже не притягивала взгляд. Куда всё пропало? Не осталось даже руин.
Девушка сделала ещё один глоток и бросила взгляд на экран. Последние кадры, которые передал спутник: странные квадратные сооружения недалеко от гор и люди в форме, напоминающую имперскую.
Несколько минут она неотрывно смотрела на застывший кадр. Это всё, что у неё осталось, её единственная надежда. Только бы долететь, только бы приземлиться, а там она вернёт себе всё, что потеряла. Если эти люди – потомки имперцев, если они живут идеями Империи, тогда у неё будет шанс. Она последняя княжна правящей династии!
Файра залпом осушила стакан и направилась в душ. Адмиральский челнок – это не десантный бот.
– Чёртов Нарс, – произнесла Файра вслух, – жалкий барон, как он посмел поднять мятеж против законной наследницы престола империи?
Девушка скинула одежду на кровать и, не удержавшись, полюбовалась на своё отражение в большом зеркале, встроенном в дверцу стенного шкафа. Передряги последних дней, бегство с корабля, ничуть не убавили её красоту. Из зеркала на Файру смотрела слегка пьяная стройная девушка с красивой небольшой грудью, прикрытой густыми платиновыми волосами, с округлыми бёдрами и длинными ногами.
Файра подмигнула отражению в зеркале и улыбнулась, девушка из зеркала улыбнулась в ответ, продемонстрировав великолепные белые крупноватые зубы.
– Ничего, – сказала бывшая главная инквизиторша отражению, – они за всё ответят.
Отражение беззвучно, одними губами, повторило текст. Файра вошла в маленькую душевую кабинку и включила воду. Впереди пять дней полёта, а значит, у неё достаточно времени, чтобы опустошить весь бар.
"Интересно, – нежась под тугими тёплыми струями, подумала Файра, – припомнила ли эта тварь-адмирал баронессе фон Сил, что та была любовницей княжны?". Воспоминания о жгучей брюнетке возбудили Файру, но княжна прекрасно понимала, что эта страница перевёрнута, и свою молодую любовницу она никогда не увидит.
***
Нарс фон Вален, адмирал вольного флота, стоял на мостике, глядя в сторону сиреневого шарика, который недавно служил ему домом. Когда-то он был преданным слугой императора, проводником его решений, теперь он сам по себе. Империя перестала существовать, этот флот – последний её осколок, потерявшийся три тысячи циклов назад в глубине ледяного космоса. Пять кораблей, двадцать тысяч команды – вот всё, что уцелело. Теперь он сам себе хозяин, капитаны присягнули ему на верность, а те, кто не согласен…
Нарс довольно ухмыльнулся. После того, как сбежала инквизиторша – племянница императора, – по флоту прокатилась волна беспорядков. Барон всегда знал, что верность династии в крови у жителей Империи. И сколько им ни пытались втолковать, что Нарс и капитаны не мятежники, и Империи больше нет, не вышло. Пришлось безопасникам и абордажным командам железным кулаком подавлять бунты. Это стоило жизни двум тысячам бунтовщиков, и если бы только рядовой состав! Более трёхсот младших офицеров и почти сотня старших, включая двух первых помощников капитанов, присоединились к мятежу. Две тысячи верных этой сучке!
Нарс сжал кулак и легонько стукнул по поручню. Она недостойна их любви! Ему пришлось принять тяжёлое решение, и он его принял. В связи с тем, что пленников набралось больше полутора тысяч, казнь в виде повешения стала неактуальной. Но оставлять в живых последователей флот-инквизиторши было верхом безумия. Поэтому коллегия флот-капитанов во главе с Нарсом приняла жестокое, но единственное верное решение: всех бунтовщиков заперли на посадочных палубах, после чего, задраив люки, открыли шлюзы.
Нарс вздрогнул, вспомнив, как искорёженные декомпрессией тела вылетали в открытый космос. "Но ведь подействовало", – сказал адмирал сам себе. За последние половину дня ни одного доклада о вольнодумных речах или сочувствия беглой княжне. Страх и сила – самые эффективные инструменты поддержания правопорядка. Сейчас младшие офицеры наводят порядок, а через двадцать минут соберётся совет флот-капитанов. Флот движется к Торну, и надо решить, что делать.
Все изучили данные, полученные со спутника, многое осталось неясным, но одно адмирал вольного флота знал точно: никто не ждёт их с распростёртыми объятьями. Старые противники Воданы живы и здравствуют. Странные люди на непонятной базе расположились неподалёку от места, где некогда была столица Империи. За место под лучами светоносца придётся грызться. Одна надежда, что на лунной базе уцелело хоть что-нибудь пригодное. Даже если удастся раздобыть боеприпасы для трёх кораблей, победа будет стремительной. В ангарах немало штурмовиков, способных с недосягаемых высот обрушиться на врага. Что делать с выжившими, Нарс решит позже, сейчас главное – победить. Но если оставаться на таком тихом ходе, то до планеты лететь не меньше четырёх месяцев, Однако с тех пор, как "Славный Найф" превратился в груду искорёженного металла, стало проще: остальные корабли могут провести ремонт и выйти на сверхсветовую. И если коллегия капитанов даст добро, то за несколько дней можно подлатать корабли и достичь планеты гораздо быстрее.
– Адмирал, вас ждут, – раздался за спиной вежливый голос Бара.
Нарс развернулся и быстрым уверенным шагом отправился на мостик. Рядовые и офицеры, попадающиеся навстречу, вытягивались по струнке и отдавали честь. Правда, адмиралу слегка резало слух въевшееся в кровь "слава империи", но он относился к этому, как к пережитку. Потом, когда в головах людей угнездится, что всё, связанное с прошлым, навсегда там и осталось – империя, император, его великолепный дворец – тогда и исчезнет это клич, а пока пусть.
Молодой офицер с нашивками флот-лейтенанта вытянулся по струнке, предварительно сделав шаг влево, дабы уступить дорогу адмиралу, и, ударив себя кулаком в левую сторону груди, выкрикнул:
– Слава императрице!
Нарс, который миновал офицера, не сразу понял, что насторожило его в этом выкрике, а Бар вообще ничего не заметил. Адмирал быстро развернулся – как раз для того, чтобы увидеть направленный в него ствол пистолета. Сухо щёлкнул выстрел, пуля, которая должна была ударить его в спину, попала в левое плечо. Бар рванулся к офицеру, закрывая собой упавшего адмирала. Ещё дважды сухо ударили по ушам выстрелы, флот-капитан споткнулся и ничком рухнул на шершавое покрытие пола. Флот-лейтенант сделал шаг вперёд, чтобы добить адмирала, но Нарс успел вытащить из кобуры свой плазменный пистолет. Беззвучно из дула вырвалось голубое пламя, несколько секунд мятежник, не веря, смотрел на свою грудь, в которой появилась опалённая дыра размером с кулак, после чего рухнул на мёртвого первого флот-капитана. О том, что помощник мёртв, Нарс догадался по остановившемуся взгляду и струйке крови, сбегавшей из уголка губ.
Коридор наполнился людьми, его подняли, кто-то зажал рану, тело Бара унесли, потом появился начальник госпитальной службы флагмана. Вредный старикашка молча обработал рану, порадовавшись, что сквозная, после чего распорядился доставить адмирала в лазарет, где его немедленно запихнули в регенератор.
– Чёртов фанатик, – выругался Нарс, когда остался один. Плечо перестало ныть, пулевое отверстие затянулось всего за час, но флот-врач распорядился оставить адмирала на всю ночь.
Нарс понимал, что сам виноват в произошедшем: расслабился, думал, что раз с бунтами покончено, значит, не осталось недовольных. А вот и остались, только действовать теперь будут иначе. Бара жалко: хоть и карьерист, но свой выбор он сделал, встав под знамёна адмирала.