Так было раньше. Так будет сейчас.
- Подойди и попробуй убить меня, "Игрок", - оскалился Кериан. - Так вы, кажется, себя называете?
Ангел замедлил шаг всего на мгновение, опасно сузил глаза… а в следующий миг наступил на ловушку, которую Дух Тьмы поставил мгновением раньше.
Вновь лязгнули створки шести капканов Кровавой Жертвы, смыкаясь вокруг объятой светом фигуры - и жалобно заскрипели, остановленные полупрозрачным радужным полем, вспыхнувшим вокруг ангела. Будто загипнотизированный, Кериан наблюдал, как медленно разгибаются створки ловушки - ангел, перехватив клинок обратным хватом, умудрился заблокировать пять капканов лезвием, а шестой, самый большой, кончиком рукояти. Существо не стало ломать заклинание до конца - едва только зазор оказался достаточно велик, ангел просто шагнул вперед, позволяя капканам с бессильной злобой схлопнуться за его спиной, скользнув по радужному полю.
Кериан узнал этот навык - "Неуязвимость". Еще две минуты единственной силой, способной повредить ангелу, будут активные способности Мировых Артефактов. Увы, заклинание, дарованное ему Сердцем Тьмы, относилось к когорте "контролирующих" и не могло нанести урон кому бы то ни было.
Он проиграл.
Но разве он может просто сдаться? Опустить руки и безропотно позволить себя убить, даже не попытавшись продать свою жизнь подороже?
У него еще оставалась возможность нанести урон врагу. Не неуязвимому существу напротив, нет - его подчиненным, все еще скованным гравитационной аномалией в противоположном от Кериана углу внутреннего двора крепости… и хоть так отомстить за смерть Александры.
Всего-то делов - пройти мимо неуязвимого и почти всемогущего противника…
Конечно, ангел тоже это понимал. Взмах мечом - и объятое пламенем лезвие разделяется: первый клинок остается в руках ангела, второй несется в Кериана, вращаясь с такой скоростью, что превращается в огненный диск немногим меньше трех метров в поперечнике.
От первого заклинания некромант просто увернулся. Однако, ангел и не думал ограничиваться только этим - все так же неспешно он приближался к Кериану. Каждый шаг - взмах клинком, каждый взмах - еще один огненный диск, каждый диск - вращается в разной плоскости, планомерно загоняя Кериана в ситуацию, когда ему больше некуда будет уворачиваться.
Модифицированное Негативное Поле не выдержало и одного удара - к счастью, ослабленную атаку смогли остановить шесть костяных щитов, выстроивших друг за другом.
Обновить защиту некромант не успел - ангел, ранее двигавшийся нарочито неспешно, размазался в пространстве стремительным световым росчерком, бронированная рука ухватила Кериана за голову и со страшной силой впечатала в стену прежде, чем Дух Тьмы успел перейти в нематериальное состояние.
- Аутодафе.
Кериан закричал - отчаянным, захлебывающимся криком, - и почти не слыша своего голоса. Такой боли он не испытывал даже тогда, когда сам на себе проводил эксперименты, еще в бытность свою человеком, превращая самого себя в обладающий собственной волей аватар Тьмы Изначальной. Сознание моментально поплыло от волны огненного жара, обжигающего даже не столько тело, сколько душу - или те ее остатки, что сохранились у Духа Тьмы. Все мысли о сопротивлении оказались моментально забыты - как и все остальные. Осталась только боль.
- Аутодафе - заклинание, предназначенное для очищения от Зла, - как сквозь толстый слой ткани пробился к агонизирующему разуму некроманта голос ангела - и Кериан тут же ухватился за него, почти не понимая смысл слов, просто потому, что больше было не за что. - Праведные останутся невредимыми, грешники получат то, что заслужили.
Раньше это были просто слова, некромант - красивое описание навыка, не более того. Но, если я хоть что-то понимаю в механике нашего попадания в этот мир - отныне все иначе. Все Зло, что было в тебе - сгорит и если того, что останется, будет достаточно для продолжения жизни - я отпущу тебя. Как думаешь, много ли в тебе осталось Добра?
- У…бей, - просипел Кериан, собирая все, что осталось от силы воли, чтобы выразить свое самое сильное желание. - Про…сто у…бей.
- Ты убиваешь себя сам, некромант. Таков неизбежный конец для любого Зла: оно пожирает все, и самое себя - в том числе. Даже меру наказания выбрал не я - я всего лишь активировал заклинание, что само проводит сегрегацию Добра и Зла, греха и праведности, святости и уродства. Ты получаешь лишь то, что заслужил - и ни граммом больше.
Ангел не врал - Кериан чувствовал это: как горят все его грехи, как вся боль, что он причинил другим за шестьсот лет, возвращается к нему, заставляя переживать тоже, что чувствовали его жертвы - но за считанные секунды вместо столетий. Однако в безжалостном очищающем огне сгорало не все - Аутодафе не тронуло воспоминаний об отце, матери и маленькой глупой сестренке, которая так и не стала взрослой глупой женщиной. Заклинание милостиво обошло стороной образ могучей рыжеволосой женщины, которая, преданная и избитая, недрогнувшим голосом послала в пешее эротическое путешествие черный сгусток Зла, обещавший свободу, могущество и месть в обмен на душу. Стремясь хоть как-то отгородиться от неописуемой боли, заполнившей каждый закоулок души, он раз за разом вспоминал, как учил ее магии, как помогал в создании Костяного Дракона, создавал для нее новое оружие и доспехи… Тьма Изначальная, да он даже шутил, когда они оставались наедине и отпадала необходимость строить из себя жестокого и всемогущего Владыку! Свое уважение к ее принципам, свое восхищение ее силой воли - она оказались даже сильнее влияния Смерти, что, как он думал ранее, не оставляющей другого пути для нежити, кроме как утратить все человеческое. Подвиг, на который он сам оказался неспособен…
Тем не менее, это была капля в море - слишком многое ему пришлось совершить на пути к цели, слишком много законов нарушить… и теперь пришло время платить по счетам. Немного раньше, чем он планировал и совсем не так, как ожидал… но, наверное, это действительно было неизбежно.
Радовало его только одно - когда действие заклинания кончится, в глубине крепости активируется рунный круг, который, скорее всего, сделает все совершенное им Зло осмысленным, ведущим к какой-то цели, а не просто Злом ради Зла. Дополнительные элементы рунной вязи Тайной Комнаты погасят возмущения магического фона, ловушки дадут время на завершение ритуала, если его действие все же засекут… и невозможное станет явью.
Распадающееся сознание Кериана Слейна, сына Бога даже успело почувствовать некоторую гордость за себя - даже очередные чужаки, чье могущество могло менять историю и на равных спорить со всем мирозданием не смогли помешать ему добиться своего.
- Дума…ешь… я… прои…грал? Нет… Я… победил…
Часть 6. О трудностях воскрешения
Мир ничего не забывает.
Люди могут считать, что достаточно убить человека, уничтожить тело или воспользоваться могущественной магией, чтобы сделать воскрешение невозможным - но они ошибаются. У людей вообще очень много заблуждений об истинном устройстве мироздания.
Ничто не исчезает бесследно. Можно расколоть молотом камень, распылить его на атомы заклинанием, а затем развеять на элементарные частицы и их - но мир ничего не забудет. Останется информация. Мир будет помнить, что камень был, будет помнить как, когда, кем и насколько он перемещался, с точностью до последнего кварка будет знать его атомарную структуру…
Смерть человека, как маго-физический процесс заключается в следующем - когда физическое тело прекращает выполнять свои функции, инициируется ослабление связи душа-тело и метафизическая сущность, получив свободу от оков бренной плоти… ну, что происходит дальше не знает никто - кроме мира, но он не спешит делиться своими знаниями.
Заклинание Воскрешение, как несложно догадаться, производит обратный процесс: кроме исцеления плоти, усиливает связь между душой и телом - и последняя сама притягивается обратно, занимая положенное ей место.
Так думал Кериан до того, как "Истинная Смерть" забрала у него отца - точнее, так считал сам старший Слейн, интересовавшийся в свое время этим вопросом.
Собственные изыскания тогда еще молодого Духа Тьмы показали, что его отец был не совсем прав: Воскрешение не возвращает душу из небытия - но, подключившись к памяти Мира, копирует информацию о ней и буквально создает заново. Именно поэтому заклинание Воскрешения доступно только божественной магии - никакая другая энергия не подходит для работы с таким тонким материалом, как душа.
Заклинание же "Истинной Смерти" не уничтожает душу, как считают многие - оно заставляет мир забыть… или нет - заставляет запутаться в том, какая душа какому телу принадлежит. Кериан оценил элегантность решения - не бодаться с законами мироздания, пытаясь уничтожить неуничтожимое, а просто стереть одну короткую строчку в Картотеке Бытия.
Таким образом, для того, чтобы вернуть отца к жизни, Кериану нужно было всего несколько вещей: во-первых - раздобыть артефакт со стандартным заклинанием воскрешения. Это решалось просто, после падения Восьми Королей Жадности по миру разошлось множество уцелевших в хаосе войны артефактов - хотя Кериан был уверен, сами Короли назвали бы это немыслимое по меркам "аборигенов" богатство "жалкими крохами".
А дальше… дальше было сложнее. Почти сотню лет потратил Кериан в поисках способа обойти "Истинную Смерть", но пришло время, когда ему пришлось признать - никто и в самом деле не знает, как воскресить то, что воскресить нельзя. Современная магия, которую теперь было принято называть "классической" базировалась на знаниях "игроков" - и в них действительно не оказалось ничего, что могло бы помочь обойти запрет.
Что ж… для Кериана это означало только то, что ему придется самому придумать способ.
И он придумал - пусть на это и потребовалось два столетия и десятки тысяч… экспериментов.
Концепция была достаточно проста. Если "Истинная Смерть" может нарушить то, что он решил называть Памятью Мира, значит, возможен и обратный процесс. Почему для этого лучше всего подходила энергия Смерти, он так и не понял - да и не копал особо, отложив вопрос до лучших времен… которые уже никогда не наступят.
Сложнейший заклинательный круг, что он начертил в Тайной Комнате вокруг кристалла, сохранявшего тело отца от разложения, по большому счету, был создан для выполнения всего двух операций: первая - по заранее введенным параметрам найти слепок души Слейна-старшего; вторая - восстановить разрушенное "Истинной Смертью", заставив Память Мира "вспомнить" какому телу принадлежала эта душа.
Процесс оказался ОЧЕНЬ энергоемким - не зря сказано было: "ломать - не строить" и Кериану пришлось искать место и способ, которым он сможет добыть столько энергии, что ее хватило бы для уничтожения всего на сотню километров окрест. По прикидкам Кериана выходило, что созданное им заклинание превосходило даже "супер-уровень", доступный только "игрокам", - хотя бы просто по затратам энергии.
Ответом стали равнины Каз, древнее место сражений. Кто только не воевал в этих землях: здесь сражались Шестеро - против нелюдей-захватчиков; "аборигены" - против Королей Жадности; Короли Жадности - уже друг с другом; и многие, многие после. В конце концов здесь погибло столько разумных, что земля в этих местах стала не просто впитывать в себя Смерть - притягивать к себе ее со всех окрестных стран, будто гравитационная аномалия.
До прихода сюда Кериана нежить, самозарождавшаяся в глубине равнин обеспечивала устойчивой головной болью все окружающие государства, стабильно выплевывая из своих недр орды не-мертвых, опустошавших прилегающие земли. Именно это и позволило ему закрепиться здесь на начальном этапе - он пообещал чешуйчатым, что возьмет под контроль Смерть, поселившуюся на каменистых пустошах. Потомки древних драконов дали добро - а остальных можно было не спрашивать, тем более что эти глупцы первое время даже радовались - как же, исчез такой источник неприятностей!
Ему пришлось решить еще много проблем - как запасать энергию, где ее хранить и как обслуживать весь тот гигантский завод по переработке маны, в который он превратил древний замок, построенный еще до появления Шестерых. Пришлось создать Зуранон, искать учеников и возиться с ними, собирать армию - все ради того, чтобы продержаться до того момента, когда рунный круг накопит достаточно энергии для воскрешения его отца.
Ему не хватило совсем немного времени. Жалкие два-три года (в зависимости от количества смертей в этой части континента) - и заклинатель по имени Слейн, один из легендарных Шести Божественных Героев, вернулся бы в этот мир, куда сильнее, чем прежде. Но - случилось то, что случилось, нападение гильдии Лестница в Небо заставило Кериана рискнуть, начав ритуал раньше времени и…
Мерную пульсацию огромного заклинательного круга, озарявшего Тайную Комнату мертвенным зеленым светом, прервала яркая вспышка небольшой руны-триггера - знак того, что Высшего Духа Тьмы по имени Кериан больше нет.
В единый миг двухсотлетний покой этого места оказался разрушен. Свечение сгорающей руны-триггера потонуло в ослепительной вспышке активированного рунного круга, со страшной скоростью вычерпывающего накопители цитадели некромантов, что заполнялись больше ста пятидесяти лет - только для того, чтобы быть потраченными за несколько минут. На фоне этого буйства магии рунная вязь на стенах, призванная скрыть от всего мира буйство стихии, была почти незаметна… но работала исправно. Ни Теократия, ни наследники драконов, ни Флюдер Парадин так и не почувствовали всплеск энергии.
Зато отголосок засекли пришельцы. Их предводитель, Метатрон, которого его подданные называли Вестником Всемогущего, приказал отвести войска от крепости - он решил, что проигравший некромант намерен подорвать атакующих вместе со своим домом, раз уж не получилось победить. Очень логичное решение… но не все, что логично - истинно.
У Вестника был шанс остановить заклинание. Он был персонажем сотого уровня - в его власти было одним ударом сровнять крепость с землей, проломить все перекрытия подземелий, игнорируя безвредные для него ловушки - и повредить рунный круг, прервав ритуал. Впоследствии он не раз и не два благодарил Небо, что решил не рисковать - неконтролируемый выброс ТАКОГО количества энергии мог дорого обойтись даже ему…
А между тем, заклинание, способное, ни много ни мало, убедить мир в том, что он ОШИБАЕТСЯ, переписав часть мироздания, только набирало обороты…
Для человека, известного в этом мире под именем Слейн не было шестисот столетий, в течение которых он был мертв. День, когда он умер, еще не закончился. Утро, когда ему передали просьбу о встрече со старым другом, закончилось всего десять часов назад.
На самом деле, если подумать, случившееся с ним было неизбежно. Дружба между некромантом и светлым волшебником - что может быть глупее? Тем не менее, когда-то это было так. Теократ и Слейн, Слейн и Теократ - эти слова в полузабытом уже Иггдрасиле звучали только вместе. И здесь, в новом мире поначалу тоже было так - даже основанный ими рыцарский орден, чем дальше, чем больше смахивающий на религиозный, был назван Теократией Слейна.
Они вместе влипли в эту безумную историю с попаданием в чужой мир, прямо с вечеринки по случаю закрытия серверов Иггдрасиля, в компании еще четверых игроков, с которыми играли в последние несколько месяцев.
То еще было пробуждение, кстати говоря: с главной площади столицы Альвхейма, с прощального салюта - на незнакомую лесную полянку в дремучем лесу. Ни связи с администрацией, ни привычного интерфейса, ни хоть какого-то объяснения произошедшему.
Они вместе вышли к людям, вместе исследовали этот новый мир, вместе ввязались в войну против всех, вступившись за слабое человечество… Всегда вместе, спина к спине, в бесконечных сражениях и редких временах мира.
Он знал Теократа всю жизнь. Они выросли по соседству, ходили в один детский садик, младшую и средние школы… на первом году старшей Судьба было предприняла попытку их разлучить, подсунув отцу Слейна престижную высокооплачиваемую работу в Токио… Что ж, она могла бы постараться и лучше - в век победившего Интернета поддерживать связь оказалось пусть и сложнее, чем раньше, но все же возможно. Они вместе создали гильдию с хулиганским названием "Стальные яйца" и вместе потеряли ее, когда популярность Иггдрасиля пошла на спад.
"Нет, это просто настоящая мужская дружба!" - отвечал он на похабные намеки друзей и знакомых.
Они слишком поздно поняли, что в комплекте со способностями персонажей сотого уровня, вознесшими их на вершину пищевой цепочки в новом мире, плоть обрели и все остальные игровые условности… в числе прочих и такой параметр как "Мировоззрение". Светлый волшебник Слейн имел в своем профиле "+350", могущественный некромант Теократ - "-300".
Они стали все чаще расходится во мнениях о границе, перейдя которую, "необходимое зло" превращается в "бессмысленную жестокость". Сначала - в мелочах, во время создания свода законов о случаях, когда следует приговаривать к высшей мере, следом - и в более важных решениях… например - принимать ли просьбу о мире, о котором пришли просить минотавры или следует вырезать их всех под корень.
Это произошло не сразу, не за день или два - но в то роковое утро Слейн отчетливо понимал: то, что оказалось не под силу Времени, легко и непринужденно совершили Принципы. Вместо человека, которого он знал с детства и за которого, не задумываясь, отдал бы жизнь, он шел на встречу с чужим ему, жестоким некромантом, способным пойти на геноцид ради устрашения соседей и следующего принципу "бей своих, чтобы чужие боялись!"
Но и тогда он даже помыслить не мог о том, чем закончится эта встреча. Он все еще верил в то, что они делают одно дело, защищают общее дитя, Человечество, просто разными методами. Что ж… даже признанные мудрецы зачастую слепнут, когда дело касается близких…
Да и место встречи не вызывало подозрений - самый центр столицы, прямо под стенами запечатанной резиденции Лестницы в Небо, в которую у них так и не получилось пробиться… открытие самого настоящего ресторана, детища Эары, мага Жизни, что оказалась в этом мире вместе с ними.
Он понял свою ошибку только когда все вокруг заволокла непроглядная чернота Абсолютной Тьмы, порождение Мирового артефакта, что Теократ принес с собой из Иггдрасиля.
Его бывший друг рассчитал все абсолютно правильно: единственный способ хоть как-то сражаться в зоне действия Абсолютной Тьмы - навесить на себя сильнейшую защитную магию, постоянно перемещаться, пусть даже вслепую и так же, наугад, швырять во все стороны площадную магию. Если он поступит так, то даже если умудрится дожить до конца действия Мирового заклинания - добьется лишь того, что обнаружит себя на руинах города, в окружении десятков тысяч трупов тех, кого защищал долгие сорок лет.
Он выбрал город. Конечно, Теократ сказал бы, что это глупо, что жизнь даже одной "сотки" куда важнее десятков тысяч "аборигенов" и, окажись он на его месте - не стал бы сомневаться, сделав все для своего спасения… что ж, если его выбор глуп, значит, он глупец.