- Списки передал Хиссару, а если тебя интересуют конкретные цифры, то изволь. Со мной пятьсот дружинников, кеметцев и "шептунов", четыреста ополченцев, тысяча штрафников-пиратов, пять сотен милиционеров, бывших гребцов и рабов, триста оборотней, наемный батальон тяжелой пехоты, пятнадцать магов и пять жриц. Итого: две тысячи триста пехотинцев, пятьсот всадников и двадцать три чародея (плюс ламия и два мага из наемного батальона). Пехота занимает отведенные ей укрепрайоны и базы, а конница будет использоваться для рейдов и как оперативный резерв.
- Хорошее у тебя войско. Но ты мог бы и побольше воинов привести.
Услышав такое заявление моего сюзерена, я вспомнил слова одного земного панка: "Я мог бы бахнуть по танку гранатой. Мог бы сшибать самолеты. Мог бы. Но не охота". Так и у меня. Ну, дал бы я для защиты герцогства больше воинов. А сам что? Сидел бы и гадал, что там у меня во владениях творится? Нет уж, мой юный друг, твой папа тоже мог бы выделить батальон-другой для защиты владения своего сына. Да и император, наш "луч света в царстве тьмы", между прочим, супруг твоей родной сестры, мог бы помочь, благо, учебные лагеря под столицей продолжают обучение и комплектование новых полков. Однако войск семьи Каним и имперских линейных частей нигде не наблюдается. Поэтому я тебе возражу.
- Нет, - я покачал головой. - Выделить больше воинов я не мог. Данце надо держать и за графством присматривать, ну и, кроме того, один батальон постоянно в Аста-Готте сидит.
- А моряки из эскадры Севера?
- Ну, а что моряки? Они должны море патрулировать и своих вчерашних сотоварищей пиратов к ногтю прижимать, такой у нас договор, а перебираться на север и бегать по заснеженным лесам они не подписывались. В общем, не хочу про это говорить. Давай завтра на военном совете данную тему еще раз обсудим, если захочешь, а пока все по планам.
- Это хорошо, что по планам…
Было, герцог собрался сказать что-то еще. Но в этот момент на площадку поднялся один из его адъютантов, который сообщил, что из Изнара прибыла срочная почта, и Гай отправился в свои покои. Ну, а я, размышляя о предстоящем рисковом походе по пустошам, которые мы знали лучше нанхасов, спустился вниз, пересек крепостной двор и вышел к воротам, где в караульном помещении находилась моя охрана. Лошади были готовы, люди тоже, и спустя несколько минут мы покинули Содвер, выехали на дорогу и сытые кони, коваными копытами подкидывая в воздух комки сырого снега, понесли нас в глубину леса, туда, где располагался лагерь Северной бригады графа Ройхо. Скоро вечер и мне хотелось поужинать в обществе своих опричников и командиров, а то скоро рейд в Мертвую Пересыпь, и когда еще можно будет поесть как человек, спокойно, в хорошей компании, не на бегу и без нервотрепки, неизвестно.
Глава 16
Северные Пустоши. Мертвая Пересыпь. 03.12.1406.
Зимнее солнце медленно опускалось за линию горизонта. И на фоне изрезанной многочисленными оврагами заснеженной равнины и очистившихся от туч синих небес это было очень красивым зрелищем. Однако для вождя Океанских Ястребов Ферри Ойкерена, высокого крепкого мужчины лет пятидесяти на мощном лосе, в прочном ламеллярном доспехе и с черным атмином на левом боку, природные красоты значили очень мало. Он был воином и командиром авангарда племенного сообщества Десять Птиц. Поэтому первое, что он сделал, когда выехал на крутой холм, огляделся. Затем Ойкерен дождался появления за спиной преданных ему воинов-телохранителей, кинул взгляд на военного вождя Сантрэ Обера, который остановил своего сохатого рядом, и отдал команду разбивать лагерь.
Над головой сигнальщика из свиты вождя взметнулся ярко-синий флажок. Сигнал заметили и авангард армии северян, а это три тысячи дикарей Ратэрэ Дючина и две тысячи Ястребов, остановился и приступил к организации стоянки. Зазвучали команды тысячников, сотников и десятников. Всадники спускались наземь и шагом водили по кругу своих оленей и сохатых. Пехотинцы покидали сани, которые ставились в большой круг по периметру будущего лагеря, и группами направлялись в густую березовую рощу неподалеку, где собирались до наступления темноты нарубить дров и собрать хвороста. Походные кашевары доставали котлы и прикидывали, что этим вечером они приготовят на ужин своим товарищам. Каждый воин был занят привычным делом, и только шаманы и воины из рода Черного Сокола, приставленные к авангарду как надсмотрщики и шпионы, были сами по себе и, перемещаясь между сотнями что-то вынюхивали и высматривали. И глядя на них, невольно, Ойкерен подумал о том, что все складывается совсем не так, как ему виделось всего год назад, когда он отправлял к горе Юххо своего сына Мака.
На тот момент он был полноценным членом племенного совета вождей и главой сильного рода. Он шел впереди своего племени, знал, что его тылы надежно прикрыты и не оглядывался назад. Его поддерживали духи предков. Рядом была помогающая в делах ламия, единственная дочь богини, которая по каким-то своим причинам отправилась вместе с изгнанниками на юг. И Ферри Ойкерен четко видел свою цель, которая заключалась в захвате части имперских земель для всех Десяти Птиц. Однако прошлая зима многое изменила, и далеко не в лучшую сторону. Что-то важное ушло из жизни Океанских Ястребов, которых оставила удача, и вождь долгое время не мог понять, в чем корень негативных перемен. Почему у остверов получилось уничтожить продовольственный запас рода? По какой причине ламия прикрыла один из имперских отрядов и покинула Океанских Ястребов? Как так получилось, что зимний поход Ратэрэ Дючина провалился? Что за неожиданные перестановки произошли в руководстве большинства родов племени? Отчего его товарищи вожди и самый главный среди них Итиши Манчего, еще недавно ехидные, но дружелюбные, поставили его перед тяжелым выбором и за свою помощь заставили Ойкерена уступить им главенствующее положение среди своих сородичей? До поры до времени, будучи сильно занят делами рода, он не понимал этого и старался не задавать себе "глупых" вопросов, и так продолжалось до наступления месяца ихом.
Второй весенний месяц принес в северные пустоши материка Эранга долгожданное тепло, и вместе с ним в жизнь Океанских Ястребов вошли шаманы Черных Соколов и воины идущих следом за родом Ойкерена Полярных Сов и Горных Орлов, которые прибыли к горе Анхат. Появление соплеменников было встречено с радостью, ведь они не чужаки. Но вскоре радость людей поутихла, а затем сменилась раздражением. Слишком грубо и заносчиво вели себя гости, так, словно они хозяева, а давший слово подчиняться воле Манчего вождь Ферри Ойкерен не мог ничего сделать. Да и что тут сделаешь? Откажешься следовать советам, а по сути, приказам приставленного к нему тысячника Форза? Это возможно, но тогда перестанут приходить обозы с продовольствием, а деваться Океанским Ястребам некуда. Земли вокруг дикие и в радиусе пары сотен километров от горы Анхат в них выбита вся дичь, а на одной рыбе и корешках несколько десятков тысяч человек не прокормишь. Позади еще девять родов племени, а впереди имперцы, с которыми после пролитой крови и сожженных деревень договориться невозможно. Поэтому Ойкерен делал то, что от него требовали, и надеялся, что со временем все наладится и соплеменники, которые убедятся, что остверы тяжелый противник, поймут свою ошибку и вновь поставят Ястребов вровень с собой.
Однако дальше ситуация только ухудшалась. Совершенно неожиданно, примерно через пару недель после появления гостей, дающие исцеление слабые походные алтари Кама-Нио потеряли связь с дольним миром. Попытки шаманов рода призвать духов, по неизвестной причине, заканчивались провалом, словно между мирами живых и мертвых возникла невидимая пелена, которая глушила все посылы чародеев. А прибывшие с Форзом шаманы Черных Соколов стали разносить среди людей слухи, что Добрая Мать не благоволит к изгнанникам и что она, подобно оставшимся на берегах Форкума нанхасам, отреклась от них. Люди не верили в это, слишком долго они и их предки поклонялись Доброй Матери. Но алтари не работали, а чародеи Ястребов потеряли значительную часть своих сил и умений. Поэтому вполне естественно, что в сердцах людей поселилось сомнение, а в их душах воцарилось уныние. Ну, а шаманы Соколов тем временем были настойчивы, и раз за разом терпеливо повторяли одно и тоже. И когда Ястребы и дикари Дючина, которых белоголовые считали третьесортными отбросами, стали волноваться, пришлые чародеи объявили, что есть бог, который возьмет изгнанников под свое покровительство. Имя его неизвестно, но поклонники обозначают небожителя как Неназываемый Податель Всех Благ. Под его дланью уже практически весь мир, от восточных республик до заокеанских материков. И тот, кто признает этого бога своим покровителем, обретет благодать, спокойствие и умиротворение.
Вот таким образом Ферри Ойкерен узнал о новом боге и о том, что многие его соплеменники из других родов, с подачи Итиши Манчего и республиканских агентов, которые постоянно находятся при нем как советники, уже поклоняются этому небожителю. И первым его порывом было кинуть клич, собрать воинов и шаманов, и изгнать проповедников Неназываемого прочь из становища. Но было поздно. Полярные Совы и Горные Орлы уже начали свое движение по направлению к границам Империи Оствер и их передовые боевые отряды находились вблизи горы Анхат. Кроме того, в своем доме вождь имел короткую приватную беседу с верховным шаманом рода Риалем Катуром, которого вместе с его сильнейшими учениками вызывали на большой сход всех чародеев племенного сообщества Десять Птиц.
Тогда Ойкерен не знал, что видит Катура в последний раз. Однако вождь запомнил каждое слово мудрого человека. И то, что он услышал, в корне изменило отношение Ойкерена к своим соплеменникам.
- Вождь, нас предали, - сразу же, лишь только вошел в горницу, вполголоса выпалил старый шаман. - Итиши Манчего давным-давно, еще когда мы только готовились покинуть берега Форкума, отрекся от нашей богини и продал нас республиканцам за власть и деньги. Времени мало, за мной присматривают, так что буду краток. Не совершай ошибку и не выступай против нового бога и его проповедников, а иначе наш род атакуют боевые отряды Сов и Орлов и всех, кто еще остался верен Кама-Нио, ждет смерть. Будь умнее наших вчерашних друзей и братьев по крови, скрывай свои истинные намерения и жди благоприятного момента. Я дам тебе талисманы, которые искажают мысли, и предатели не смогут понять, о чем на самом деле думает имеющий этот артефакт человек.
В руки вождя старик высыпал горсть небольших кроваво-красных рубинов и зашептал:
- Запоминай, что надо делать. Подчиняйся приказам Форза и слушай проповедников. Склоняйся к тому, чтобы принять нового бога, но не говори да. Тяни время и готовься к тому, чтобы отделиться от остальных родов и пойти по своему пути.
- Как это!? Бросить племя!? - не выдержав, воскликнул Ойкерен. - И откуда у тебя сведения о том, что Манчего предатель!?
- Тише-тише, вождь, - Катур хлопнул его по плечу. - Не кричи. Я все объясню, - старик быстро обернулся, посмотрел на закрытую дверь и вновь сосредоточил свое внимание на вожде: - Есть рядом с Манчего люди, которые кое-чем обязаны старому Катуру, и они меня предупредили. Далеко не все Птицы готовы принять непонятного Неназываемого, а предатели не торопятся и силком в новую веру не тянут. Наши противники действуют хитрее. Они пригласили республиканских жрецов, и восточники помогают им раскидывать над каждым нашим становищем магическое покрывало, которое лишает род связи с дольним миром, нашептывает людям слова проповедников, а нас, шаманов, делает слабее.
- И что дальше?
- Уводи Ястребов прочь. Организуй исчезновение нескольких отрядов, которые будут охотиться в стороне от пути нашего движения, и пусть они готовят место под новую стоянку, подальше от горы Анхат и Юххо. Пока это основное, а когда я вернусь, мы поговорим подробней. Думаю, надо звать на помощь ламий и быть готовыми к тому, что придется карать отступников. Но это потом. До свидания вождь. Мир твоему дому.
Шаман удалился, а Ферри Ойкерен спрятал талисманы, которые следовало раздать верным людям, и продолжил исполнять свои обязанности. А через десять дней он и весь род Океанских Ястребов получил печальное известие. Старый Риаль Катур и полтора десятка наиболее сильных чародеев рода попали в засаду злобных гоцев и погибли. И хотя недостойные дышать одним воздухом с людьми мерзкие мутанты, были уничтожены отрядом Полярных Сов, это ничего не меняло, и не могло воскресить верховного шамана и его воспитанников.
Род Ястребов погрузился в траур и многие родовичи, убедившись в немилости Кама-Нио, отреклись от нее и сменили божественного покровителя. Ну, а что касается Ойкерена, то он в озвученную Полярными Совами версию, конечно же, не поверил, и начал действовать. Тайно вождь собрал самых авторитетных молодых сотников и двух чародеев, талантливого Вервеля Семикара и нового верховного шамана Сэфи Катура. Он объяснил им положение дел, отговорил воинов от поспешных поступков и напомнил жаждущим мести шаманам о том, что уже многие сородичи приняли покровительство Неназываемого, и начать резню отступников значило пойти против близких людей.
Воины и оставшиеся в становище ученики покойного Риаля Катура признали его правоту, немного успокоились и сошлись во мнении, что с остальными родами Десяти Птиц им не по пути. Ведь одно дело биться за свое племя и его выживание, а совсем другое воевать ради республиканцев, чужого бога и Итиши Манчего, который уничтожает своих соплеменников и стремится к абсолютной власти. Поэтому горячая молодежь поддержала Ойкерена и он начал отдавать приказы, которые вылились в то, что вскоре племя покинуло более шестисот наиболее крепких молодых мужчин и несколько шаманов. Все они, по официальной версии, должны были направиться дальше к северу и провести большую облавную охоту. Однако прошел месяц, и никто из них не вернулся, а посланная по следам молодежи разведка либо исчезала, либо ничего не находила. Рядовые Ястребы встревожились, и многие матери оплакали сгинувших в дебрях детей. И только Ойкерен, да потерявший минувшей зимой своего сына военный вождь Сантрэ Обер знали, в чем дело, но они хранили молчание.
Молодые воины и Сэфи Катур с младшими шаманами, к которым вдали от стоянки рода вернулись силы и возможность общения с духами, находились в безлюдных северных отрогах гор Аста-Малаш, где строили дома и заготавливали припасы для остальных Ястребов. Вервель Семикар и три десятка лучших следопытов в это время мчались через опасные пустоши к берегам Форкума, где они надеялись получить помощь ламий. А Ойкерен и Обер готовились поднять свой род и во время движения к следующей остановке, горе Юххо, откочевать подальше от родного племени, в глухой медвежий угол, где бы они могли дождаться появления дочерей богини. Вот только сбыться их планам, было не суждено. Видимо, проповедники что-то почувствовали, а может быть, предугадали возможное развитие событий. И когда Океанские Ястребы покинули окрестности приютившей их на зиму горы и продолжили свое движение к имперской границе Ойкерен получил категорический приказ Манчего разделить свой род и дикарей Дючина на несколько частей и ставить становища по линии Анхат-Юххо.
Снова Ойкерен не смог ослушаться, и выполнил указание главного племенного вождя, который все больше становился похож на диктатора, мнение которого не оспаривается. А затем, уже осенью, когда очередное переселение Ястребов, Сов и Орлов на новое место жительства закончилось, на связь с ним вышел Вервель Семикар, который сообщил, что ламии не придут. Ведьмы вступили в противоборство с республиканцами, демонами и изменниками из племенного сообщества Волна, и пока дочери Кама-Нио не устранят наиболее серьезную угрозу Десять Птиц будут предоставлены сами себе. Правда, старая Каити намекнула Семикару, что, возможно, в северных пустошах появится ее дочь Отири. Однако что одна молодая ламия сможет сделать с нависшей над становищами магической пеленой без прикрывающих ее паладинов и сестер? И что она в состоянии противопоставить сотням шаманов-проповедников, которые благодаря Неназываемому обрели новые силы? Ничего. Разве только советом помочь и оказать вождю поддержку. Но ее рядом не было. Поэтому Ойкерен, который понял, что помощи не будет, впал в сильнейшую депрессию. И вытащить вождя из этого состояния смог только Ратэрэ Дючин, благодаря своим шаманам вовремя понявший подоплеку происходящих событий. Ему-то опасаться было особо нечего, поскольку на полукровок и квартеронов проповедники внимания пока не обращали и относились к ним как к инструментам. Однако в жилах одичавших нанхасов тоже текла кровь богов и древних героев, и они ничуть не уступали чистокровным нанхасам в храбрости, силе и воле к победе.
Так вот, Дючин, которого Ойкерен в свое время вытащил из грязи, и из мелкого вожака сделал предводителем целого племени, помнил о том, кому обязан своим взлетом. И он прекрасно понимал, что новая вера не даст ему ничего, а даже наоборот, низведет его, полукровку из рода Изумруд, до уровня раба. По понятным причинам ему это не нравилось, и Ратэрэ пришел на выручку своему патрону. Он предложил ему помощь, заставил Ойкерена встряхнуться и собраться, и после короткого совета они решили, что не все потеряно и еще есть шанс на отделение Ястребов и дикарей от всего племени.
План вождей был прост. Дождаться зимы. Вместе с Совами и Орлами выступить в поход против имперцев. И когда основные силы Птиц ввяжутся в сражения с остверами и завязнут в приграничных лесах, перебить надсмотрщиков и шпионов и увести своих воинов обратно к горе Юххо. После чего, вместе с молодыми воинами и шаманами, которых вызовет Ойкерен, начать новое переселение. И хотя существовала большая вероятность того, что заговор вождей будет раскрыт и сторонники Манчего погонятся за Ястребами и дикарями, следовало рискнуть, ибо другого шанса уйти в сторону от войны и влияния чужого бога могло не представиться. Поэтому Ойкерен и Дючин были готовы поставить на кон все, что имели, включая самое дорогое, жизни близких им людей.
Своим чередом прошла осень. Были собраны войска, которые предстояло повторить попытку вторжения в империю, и в назначенный день от горы Юххо через Мертвую Пересыпь на юг двинулось свыше пятнадцати тысяч воинов, треть из которых являлась всадниками, и двести шаманов. До границы Герцогства Куэхо-Кавейр было всего триста километров, не так уж и много. Позади осталось две трети пути и, глядя на возглавляемый им авангард, Ферри Ойкерен вспомнил прошлое и задумался о будущем. Но оно было смутным, и по этой причине он постоянно задавал себе вопросы. Сколько людей с ним уйдет? Переживут ли они зиму? И придут ли к ним на помощь ламии? Ответов не было, а видеть грядущее ответственный за жизнь сородичей вождь не мог, и это тяготило его как никогда ранее.
Впрочем, хандра вождя продолжалось недолго. Воины развернули лагерь, и наступила ночь. Ойкерен прогнал прочь гнетущие мысли, и вместе с Сантрэ Обером спустился с холма вниз. В лагере вожди покинули седла сохатых, передали своих верных боевых лосей воинам и, петляя между кострами и палатками, вышли к командирскому шатру, который был раскинут для них на небольшой возвышенности в центре стоянки. Здесь вождей уже ожидал сытный ужин, каша с вяленым мясом. И после того как они насытились, а затем удостоверились, что лишних ушей рядом нет, они расположились у большого костра, который был окружен лучшими воинами рода, и начали разговор.
- Знаешь, Сантрэ, - оглядывая лагерь, произнес Ойкерен, - а ведь ламия предсказывала мне скорую гибель, если я лично отправлюсь в поход на имперцев.