"О чём же он думает? Что же он выберет?" - Шаартан неотрывно смотрел на Палача.
Хрупкие плечи, бледное лицо, пламя мирового пожара в глазах, неказистый двуручник, созданный для казни.
"Ведь палач всегда остаётся палачом, вне зависимости от того, чей приговор исполняет - хоть Провидения, хоть Равновесия, а хоть деревенского старосты. Кровавая корка должна покрывать руки этого… существа, похожего на человека. Но ты, некромант, чем лучше?" - южанин окунулся в омут своей памяти.
Одним из самых ярких воспоминаний Шаартана было воспоминание о первой встречи с привидением. Белёсый силуэт, не ярче и чётче тени, "бродивший" меж надгробиями кладбища.
Пугающий, непонятный, непознанный. Пятнадцатилетний паренёк, только-только начавший ходить к наставнику-волшебнику познавать азы чарующего дара менять мир, - он с замиранием сердца смотрел на призрака. А тот будто почувствовал присутствие рядом живого человека: силуэт привидения задрожал (хотя ни малейшего ветерка не было), а потом… Потом… Потом Шаартан увидел - лицо! Лицо духа. Чёрные провалы вместо глаз, таившие внутри себя Вечность, прожитую жизнь, тайны и секреты, воспоминания, чувства и желания, все те "мелочи", что делают человека личностью.
Шаартану захотелось узнать, понять, познать… Ведь это был не просто призрак - это был целый мир, который только предстояло открыть. Но это можно сделать? У призрака не спросишь: он растворился через мгновенье после того, как Шаартан заглянул в эти глаза-бездны.
Наставник, едва услышав о желании юноши, замахал руками, его косматая седая бородка в мгновение ока оказалась всклокочена дрожавшими от волнения вперемешку с гневом руками, а горло сотрясалось спазмами.
- Да ты, да ты - вообще понимаешь, на что замахнулся? Даже думать об этом не смей! Священный покой душ наших предков не должен быть нарушен, никогда и ни за что! Если ещё хоть раз я услышу от тебя про что-либо подобное, расскажу твоим родителям!
Отец и мать Шаартана свято чтили заветы предков, и малейшее подозрение на то, что покой Ушедших в Пески может быть нарушен, привело бы их в невообразимую ярость.
Тогда юноша, отказался от этой идеи. Но отказался - на словах. Глубоко в сердце Шаартана до поры до времени осталось желание проникнуть за грань, в ту бездну прошлого. Будущий некромант умел ждать - и Ветры Судьбы оказались благосклонны.
В базарный день странствующий торговец книгами, чьё лицо, опаленное солнцем, стало походить на древний переплёт из кожи чёрного буйвола, а ладони нельзя было бы отличить от ломких, иссушенных листов пергамента, решил сбыть хоть кому-нибудь, хоть за сколько-нибудь выгодную цену трактат на неизвестном ему языке.
- Интересуетесь, вьюноша? - воздух с тихим свистом выходил из уст этого книгопродавца, ласкавшего взглядом книжные переплёты. - Если так, то отдам эту книгу практически даром. К сожалению, не смог понять ни строчки. Думаю, что текст может быть весьма и весьма интересен, судя по многочисленным схемам…
И вправду, листы пергамента были испещрены десятками, сотнями странных рисунков (не эстетически настроенные люди сказали бы, что каракулями), схем, диаграмм, таблиц, графиков. Это вполне мог быть учебник по цифирной грамоте - а мог быть и плод больного воображения свихнувшегося от работы каллиграфа. Но Шаартан догадался, что это, к счастью, ни первое, ни второе: трактат был, судя по всему, написан на каком-то диалекте хэвенского. Наставник, кое-как владевший этим мёртвым наречием, обучил "вьюношу" азам языка ангелов, и наука пошла на пользу. Парень, сумевший перевести название труда, смекнул, что речь здесь идёт о способах общения с призраками… Это было то, что надо…
"Главное не проговориться о ценности этой книги, иначе торговец цену взвинтит" - такой была мысль Шаартана перед тем, как начался, собственно говоря, торг…
Похоже, любопытный юноша в тот раз переиграл с "безразличным голосом": книгопродавец почуял, что Шаартану нужна именно эта книга, и заломил непомерную для паренька цену. Пришлось торговаться, долго и упорно, и, надо сказать, это неплохо получилось: весь базар отвлёкся от мирских дел. Чтобы насладиться разыгрывавшимся представлением. Слова были то слаще жареных в выдержанном ровно три ночи шербете, то горше сушёных на солнце семечек мака…
И всё-таки Шаартан смог, победил в том споре. Даже не бусинки, а целые градины - с луну, не меньше! - пота, пустые карманы - и глаза так и лучившиеся счастьем, и руки, бережно, нежно, словно ребёнка, поглаживавшие книжку.
А после - началось. Бессонные ночи, каждое мгновение которых было проведено над переводом книги об искусстве общения с миром Ушедших в Пески - и наполненные изнуряющей, высасывающей все-все силы учёбой. Наверное, именно так можно сойти сума…
Но всё-таки - Шаартан держался. Нервный от усталости, уставший от нервозности, он упрямо шёл к поставленной цели. Вгрызаясь даже не в гранитные щиты - в не огранённые алмазы древнего манускрипта, юноша с каждой ночью всё ближе и ближе подходил к окончанию перевода.
И вот, в полнолуние, после, труднейшего за прошедшие полгода дня, Шаартан держал в руках пусть и корявый, "непричесанный", но всё же - готовый перевод труда, где автор - пожелавший скрыть своё имя за ширмой прозвища "Нафураздэ". Этот человек долго, сочно и вдохновенно рассказывал о способах общения с духами, умерших, поведал сотни и сотни случаев встреч с привидениями, а нередко, забывая об очередном "контакте", чертил какие-то схемы…
Вот последнее юноша пока что не смог раскусить - все эти рисунки были выше всякого понимания Шаартана. Но это - пока что. Пока что, ведь всё было впереди…
Палач завертел головой. Меч выпал из его рук, с мерзким, протяжным звоном стукнувшись о брусчатку. Сиг и Альфред взглядами провожали это падение, и разом, одновременно со звуком упавшего оружия, нервно сглотнули. Они просто представили, что было бы, пожелай этой "зубочисткой" Палач взмахнуть этак чуть повыше шей кнехтов…
Тонкие пальцы хэлльца, будто змеи, лохматили шевелюру…
Взгляд потух… Палач склонил голову…
- Проклятье! - хэллец всплеснул руками. - Никто не говорил, что борьба за своё прошлое напрасна! Неужели Равновесие сможет победить того, кто смог победить сам себя, а?
"Угу… Нашёл себе Шаартан родственную душу… И заодно помутневший рассудок" - с каким-то особым, гадливым удовольствием подумал Стефан Айсер.
- Уходите отсюда! Быстро! Хоть куда-нибудь! Я чувствую, что вскоре не смогу противиться воле Равновесия, что меч вновь окажется у меня в руках, но… Но - даже Палач может пойти против убийства! Да! Бегите! Прочь! Прочь бегите! - хэллец размахивал руками с каким-то невероятным остервенением.
Полубезумный (а может, даже и не полу) блеск в глазах, растрёпанные волосы, страх и гнев в голосе - таким Палач и запомнился и Шаартану, и кнехтам, и Айсеру. Разве что в памяти Анкха навсегда оказался запёчатлён образ паренька, растерянно озиравшегося по сторонам, стоявшего средь изящных тюльпанов.
- Спасибо, хэллец. Ты всё-таки остался собой… - благодарно кивнул Анкх.
Крылья, вспыхнув, пропали, глаза закрылись, и обессиленное тело начало заваливаться назад. Хорошо, что Сиг и Альфред подоспели вовремя, подхватив на руки потерявшего сознание ангела.
- Я этих, - Палач, похоже, имел в виду застывших стражников. - Удержу ещё немного. Только вот они вскоре проснутся, вспомнят, что здесь произошло, - и бросятся вас искать. Так что уносите ноги. А я… Я здесь останусь. Как тогда, в той, нормальной жизни.
Глядя на этого паренька, волею судеб ставшего хранителем Равновесия, хотелось… плакать и смеяться одновременно. Уставший, чувствовавший груз тысяч лет и сотен убитых созданий, Палач так молодецки храбрился, пытаясь показать, что он всё сможет, справится, что пойдёт против Равновесия, против своего предназначения…
- Спасибо! - Шаартан первым нашёл, что сказать - а менее чем через один удар сердца уже мчался по направлению к порту, каким-то чудом успевая обходить застывших стражников.
Некроманта всё пытался догнать Стефан Айсер, понявший, что пора выполнять свой излюблённый "манёвр номер ноль" - "делать ноги". Кнехты Белого Ордена, не чувствуя тяжести Анкха, подхваченного под руки, следовали несколько позади алхимика.
А вслед им смотрел Палач - смотрел и… плакал. Сверкавшие на солнце слёзы падали на землю, руки сжимались в кулаки, а сердце всё рвалось и рвалось прочь из груди, не в силах справиться с нахлынувшими чувствами. Лезвие двуручника начало подрагивать, рукоятка поднялась в воздух, наполнившийся серовато-красным дымом…
Прошлое, та единственная ниточка, что соединяла хранителя Равновесия и даже не личность - лишь её призрак - былого хэлльца Пауля Свордера. Во взгляде Палача, направленном на "просыпавшийся" меч, пробуждалась былая гордость, былая ярость, былая храбрость и бесшабашность.
- Мы ещё посмотрим, кто - кого, - сквозь зубы сказал… Палач? Нет, Пауль Свордер вновь бился за этот мир и за своё место в нём…
- А вам не кажется, что мы уже достаточно побегали? - Шаартан, запыхавшийся, подвернувший правую ногу и едва не сломавший в ходе очередного "манёвра" левую, наконец-то решил остановиться и осмотреться.
И, надо сказать, осмотр дал явно не худшие результаты. Выглядывая из очередного закутка, где-то рядом с портом (здесь до невозможности погано пахло тухлой рыбой, но ещё не ощущался запах океана), некромант не заметил ни одного стражника или подозрительного типа. Ну разве если считать таковым выпучившего глаза Стефана Айсера, задыхавшегося после бега, хрипевшего громче, чем орёт морской лев. Или если странным назвать кого-нибудь из кнехтов Белого Ордена, как зеницу ока оберегавших так и не пришедшего в себя Анкха. Ангел, похоже, беззастенчиво спал, имея наглость даже храпеть во сне.
- Мне бы так, - завистливо произнёс Сигизмунд, кряхтя. - Невесомым-то ангела не назовёшь, знаете ли…
- Сиг, не жалуйся, Анкх спас нас, и наш долг, - с нажимом начал говорить Альфред, но друг его перебил.
- Да знаю я, знаю. Уже и сказать ничего нельзя, - шумно вздохнул Сигизмунд.
- Что будем делать дальше? - некромант уже успел отдышаться, осмотреться и обмозговать сложившуюся ситуацию. - Вроде никого нет из стражников поблизости. Да и люди как-то не особо волнуются. Пожар… У меня бы дома! Эх!
Некромант покачал головой. Да, у него бы дома… Но где сейчас этот дом? В далёкой дали, иначе и не скажешь. Нет, даже в недосягаемой дали - потерян дом Шаартаном. Навсегда потерян. Этого уже не изменить.
- А может, в таверну какую-нибудь податься, а? - с надеждой спросил Альфред, но, глядя на враз посеревшее лицо Сигизмунда, понурил голову.
- Угу. Вваливаются, значит, в таверну пятеро человек, потрёпанные, грязные, усталые, причём один из этой пятёрки то ли спит, то ли потерял сознание. А в городе - пожар, а в городе - облава. Альф, вот ты когда-нибудь будешь думать головой? Своей головой, а не моей! - кнехт собрал свои последние силы в кулак, который и показал (весьма выразительно, между прочим) другу. - Может быть, кто-нибудь ещё придумает…
- В порт… Там… Друзья на корабле… "Кукша"… Корабль… "Кукша"… - сквозь сон бормотал Анкх. Только вот… как-то вовремя ему такой сон приснился.
- Слышали? Ангел…
- Бредит ангел, вот что я вам скажу, - прогнусавил Стефан Айсер.
- Кто-нибудь из вас, кнехты, поищите в порту эту… или этого "Кукшу", - уверенным тоном, не терпящим ни малейшего возражения, произнёс Шаартан. - Может, хэвенец нас слышит, может… Всё может быть. Это наш единственный шанс! Давайте, кнехты, разбирайтесь, кто пойдёт искать корабль! Время дорого!
- А почему оба не могут…
- А потому что если обоих схватят, то это будет хуже, чем если схватят только одного из вас, - нетерпеливо, но всё же глубокомысленно изрёк некромант.
- Тогда… я пойду, - Сигизмунд кивнул Альфреду. - Во всяком случае, мне будет проще, чем Альфу. И, кстати, некромант… Когда мы выберемся отсюда, я тебе всё припомню.
- Те, кто говорил со мной подобным тоном, вскоре становились моими "клиентами", - ухмыльнулся Шаартан, и надо сказать, что ухмылка эта вышла весьма и весьма плотоядной и красочной.
- Мы ещё посмотрим, кто чьим клиентом станет, знаете ли, - коротко хохотнул Сигизмунд и направился прочь из закутка.
Все остальные (кроме Анкха, конечно) проводили взглядами смельчака, а через какое-то мгновенье вновь продолжили "разбор бегов".
- И что прикажете делать, а? - первым нарушил молчание Стефан. - Да, найдём мы этот кораблик, "Кукшу". А на какие деньги мы купим себе там место? А не выдадут ли страже нас матросы? Я понимаю, у ангела там друзья и всё такое прочее. Но… но даже друзья предают, а привычный мир рушится за один-единственный миг. Я знаю, о чём говорю, уж поверьте мне…
Мирок Шварца рушился, погребаемый под горами, континентами, целыми планетами "чёрной пыли"…
И пусть скажут, что Стефан Айсер появился много позже, через лет шесть-семь… Нет! Именно в тот день, день смерти гениального творца Бертольда, появился на свет боязливый, сомневающийся, мятущийся, потерявший веру в себя и в мир вокруг Стефан. И именно в тот день, казалось, навсегда пропал огонь в глазах алхимика. Блёклый, водянистый взгляд - вместо пламени мысли, отражения души. Их нельзя было сравнить: ведь как можно сравнивать гнилое болото, смердящее в жару и покрывающееся кромкой льда в холода, с ярко горящей звездой, немеркнущей, и негасимой? Попробуйте, но смею уверить: не получится!
Бертольд (а может, его стоит уже называть Стефаном?) переродился за одну ночь…
Свет полной луны проникал в комнатку через круглое окно у самого потолка, падая прямо на лицо Шварца. Полночь уже давно миновала, а сон всё не шёл - да и не до сна было. Сотни, тысячи, миллионы, эоны мыслей роились в голове молодого алхимика. Представлялись накрываемые огненными цветками взрывов "чёрной пыли" люди, дома, города, целые, континенты - таким, наверное, был Разрыв трёх миров тысячу лет назад. И всё это произошло из-за него, Бертольда. Какой-то простой порошок, созданный, чтобы доказать, что он, Шварц, способен творить! Но доказать (и доказать прекрасно!) удалось лишь то, что он, Шварц, умеет разрушать, убивать, нести боль…
Вновь и вновь Бертольд возвращался мысленно к картинам разрушения и смерти - тем самым парень копил злость, ярость, которые уже, в свою очередь, должны были придать достаточно уверенности для задуманного поступка. Пожары и взрывы, страдания и гибель, войны, разрушения, смута - вот что было топливом для костра, на котором варился котелок с храбростью Шварца. И к утру, вместе с первыми лучами солнца, этот котелок вскипел.
Стараясь не подавать вида, что он кое-что решил предпринять, Бертольд старался вести себя как обычно. Трудился у алхимической печи, выделывал головокружительные па вокруг склянок и реторт. Словно музыкант, искавший идеальную виолончель, или художник, желавший найти "истинный цвет", перебирал баночки и мешочки с разнообразнейшими реагентами и катализаторами.
Дэмн иногда заходил в лабораторию, наблюдал с ухмылкой за Бертольдом, удовлетворённо кивал, глядя на то, как ладно спорилась работа у алхимика, а после уходил.
"Ухмыляйся, ухмыляйся, недолго радоваться осталось!" - злорадно думал Шварц, готовя "сюрпризик" для Алармуса.
Одинокий путник миновал городские ворота, провожаемый взглядами любопытных стражников: редко кто платил пошлину, совершено не торгуясь и не жалуясь. Служивые лишь удивлённо пожимали плечами да чесали языками, обсуждая эту невидаль, - а назавтра уже позабыли про это, обсуждая следующего "странника".
А наутро по городу разошлась весть, что "добропорядочный гражданин" Алармус Дэмн и семнадцать его подмастерьев угорели в лаборатории. Похоже, не рассчитали количество реагентов для очередного состава: все, кто был в то время в здании, погибли. Единственно, не смогли найти тела одного паренька, работавшего с недавних пор у Алармуса, хотя, по рассказам знающих людей, этот парень практически не отлучался с работы…
- Вот найдём корабль - и придумаем. Нам бы главное, до него добраться, не попав на глаза сердобольным кардорцам или стражникам. А может, ночи дождёмся, и незаметно в порт войдём. Зачем сейчас обсуждать исход поединка, который ещё даже не успел начаться? Рыцарь-наставник любил повторять эту присказку - и не любил людей, для которых "заготовленный загодя план - две трети дела". Все эти планы рушатся не хуже и не реже, чем привычный мир! - отчаянно замахал головой Альфред. Видимо, пытался тем самым восполнить "нехватку" жестов: всё-таки обе руки были заняты поддерживанием ангела.
- Как… раскричались… - просипел Анкх, даже не успев открыть глаза. - Устал я что-то. Где мы?
Причём произнесены эти слова были практически без пауз.
- Рядом с портом. Ищем "Кукшу", по твоему же совету, странный волшебник-хэвенец, - спокойно ответил Шаартан. - Ты что-нибудь помнишь о произошедшем за последний час?
- Помню тьму и крылья, помню тюльпаны, помню холод и огонь, помню… Много чего помню, но из того, что случилось после нашего окружения в том переулке, ничего не осталось в моей памяти, - устало произнёс Анкх, жестом отказавшийся от помощи Альфреда, и начал оглядываться по сторонам. Втянул воздух, ухмыльнулся. - Да, знакомый запах. Хорошо было плавать на "Кукше"… Постойте-ка. А когда я вам дал совет?
- Когда мы притащились сюда, решали, что делать дальше, ты в забытьи произнёс название этого корабля, - вступил в разговор Стефан.
Алхимик с огромным интересом разглядывал хэвенца. Айсер считал, что этот "ангел" просто издевается над ними, бедными и несчастными, выдавая себя за потерявшего память, - сумасшедший, ну что с него возьмёшь? Потому-то Анкх так легко и сошёлся с некромантом: две родственных души (и два помутившихся рассудка) наконец-то нашли друг друга. Хотя, признаться, то, что хэвенец не мог не внушать уважения, особенно когда крылья раскрывались за его спиной, а в глазах отражалась бездна тысяч прожитых лет.
- Тихо вам! - внезапно зашикал Шаартан, прислоняясь к стене хибары и выглядывая за угол, на улицу. - Кто-то идёт. Пока не скажу - всем замолчать.
Тут же воцарилось абсолютное молчание: казалось, "отряд" не то что дышать боялся - и думать старался поменьше. А то, знаете ли, всяко бывает…