Надо сказать, что Стефан размышлял над возможными причинами визита герцога - и одновременно занимал свитских рассказами, о том, "а что это за череп? Ах, какая прелесть! Какая прелесть! Фи, а что же это? Даже таааак…"
Минут через двадцать герцог и алхимик вновь вернулись. Циульс мыслями был где-то далеко-далеко, за небесами и горними высями. А вот Рудольф заметно повеселел.
- Благодарю за помощь, мэтр! Буду ждать Вашего подмастерья с необходимыми составами! - склонил голову в благодарном жесте герцог, удаляясь из лавки.
Свита, шурша и топоча, последовала за Рудольфом.
На мгновения, показавшиеся Стефану вечностью, воцарилась задумчивая тишина.
- В общем, так, Стефан. Тебе предстоит завтра отправиться во дворец, у дочки герцога болезнь какую-то нашли… Ха, много его лекари понимают в болезнях! Судя по всему, у неё - несчастная любовь, потому и угасает. Я кое-какие бодрящие зелья подготовлю, ты ей их принесёшь… А заодно поддержишь светскую беседу. Пусть нормального человека увидит хотя бы, приятного мужчину, а не ничего не смыслящих в жизни врачей и вздыхающих над любовными новеллами кормилиц! Много они в жизни-то понимают!
Антоний - пускай на краткий миг! - помолодел, стряхнул с себя лет тридцать! Молодецкая ухмылка, огонь юности в глазах, пышущий силой и задором! Но молодость проходит - а эта, вторая, проходит ещё быстрей. Плечи Циульса поникли.
- Знаешь, Стефан, мне не один десяток раз хотелось избавиться от моего таланта, от моего желания творить искусство алхимии! Ведь талант - это та мера, которую мы платим за успех нашего дела. А за своё дело, которое почти что никому и не нужно, я заплатил слишком многое… Ладно, Стефан, не слушай старого, больного, глупого Антония. Может, тебе повезёт больше, чем мне… А может, я окажусь прав, и ты заплатишь непомерную цену за свои успехи. Кто знает?
- Что ж, продолжай молчать, не бойся, разговорим, не таких петь заставляли! - ухмыльнулся Бертран Дебаярад. - Но, знаешь, не хочу я жестокости: слишком уж уважаю умельцев, особенно тех, чьи творения могут помочь делу Белого Ордена. Помоги делу добра и света, поделись секретом "чёрной пыли"! Гильдия механиков обладает секретом подобной штуки, но она не по карману нам. Нет, у гильдейских рецепт мы перекупим, но вся казна Ордена уйдёт на полтора десятка бочонков с этим оружием. От тебя зависит успех дела Справедливости! Подумай сам! Часто ли ты слышал о Белом Ордене что-то хорошее? Где наша слава? Померкла… Прошло время рыцарей, чести и верности идеалам, не эти вещи правят балом, далеко не эти.
Речь Бертрана была полна неизбывной печали, нотками реквиема по утерянному могуществу Ордена, по канувшим в небытиё временам блистательных рыцарей, облачённых в снежно-белые одежды. Уж нету рыцарей, прошло время света… Прошло время…
- Помоги мне вернуть былое, помоги мне победить зло и несправедливость, одолеть врагов рода человеческого, ниспровергнуть зло в обитель Палача!
- Я видел Палача, Бертран, и поверь мне, я не завидую ему! Хранители Равновесия, ревнители добра и правды уничтожат тысяч, сотни тысяч людей! Какое доброе, какая справедливость, какой свет? Хэвенхэлл не заслужил света, если даже Палач, защитник этого мира, всего лишь запутавшийся в себе парень, тысячу лет закованный в кандалы судьбою! Нет, Бертран, уж лучше пусть сам мир решает, кому жить, а кому - нет! Я не помощник в убийстве! Моё творение умрёт со мною!
Бертольд Шварц горделиво запрокинул голову, выказывая всем своим видом твёрдость своих слов, важность своего "памфлета".
- Ага. Ну ладно, как…
И тут корабль тряхнуло в третий раз - но с такой силой, что алхимик не смог устоять на ногах и полетел на пол, ударившись о косяк двери.
В коридоре послышались крики, возня, гром - и в капитанскую каюту ворвался… Анкх!
- А я уж думал, ты не придёшь, вестник, - улыбнулся, превозмогая боль, Бертольд…
Глава 14
Рвусь из сил - из всех сухожилий.
Но сегодня - опять как вчера:
Обложили меня, обложили!
Гонят весело на номера!
Владимир Высоцкий
- Белый Орден! Всем на месте замереть! - раздались крики со всех сторон.
Анкх старался держать себя в руках, мысленно повторяя одну и ту же фразу: "Я в безопасности, со мною всё хорошо, всё обойдётся, мне нельзя сейчас своей сущности показывать!".
Шаартан затравленно огляделся по сторонам - и, глубоко вздохнув, поднял руки вверх, показывая, что не собирается драться. Магнус же переминался с ноги на ногу, глядя, как к ним подходят вооружённые и настроенные весьма и весьма решительно "беляки".
- Сдали нас, значит, - прошипел сквозь зубы некромант. Но что ж, ему было не привыкать…
Махтун много интересного рассказал Шаартану в тот день. Древние сказки, непредназначенные для детских ушей, секреты и тайны соседей, многие из которых ещё топтали эту землю. Но главное - Махтун поведал об Ушедших в Пески, покинувших этот мир. Там, за чертой, за гранью этого мира, существовали мириады других, для каждой души - свой, крохотный мир-мечта. Для каждой души, будь её владелец хоть вором последним, хоть первым праведником.
- Спросишь, отчего так, сын Шары? Мне трудно будет тебе объяснить, пускай ты и научился взывать к Ушедшим в Пески, но ты не прожил за них жизни. А я пожил здесь, в этом мире, я кое-чmo знаю, о многом задумывался, о некоторых вещах не раз и не два думал… Ведь души - они не злые, не добрые, души - это души. Да и люди не самого же рождения тати, развратники и душегубы! О, сын Шары, если бы знал, людей не четырнадцать лет, а семьдесят, ты, бы, может, и не согласился со мною… Хотя и в свои годы ты можешь назвать мои слова вымыслом, россказнями мечтателя… Да, я - мечтатель, но я верю в Человека! И кто-то, создавший наши миры, разделяет мою веру, вот почему каждому уготован островок мечты посреди тьмы Вселенной. Помни об этом, Шаартан, и не думай, что после смерти ждёт лишь тьма и злоба. После смерти - будет что-то иное, будет… Будет то, о чём ты всю твою жизнь мечтал, что ты созидал каждый твой день, каждое мгновенье твоей жизни. И всё же… Не спеши туда, что мы зовём Песками. Там… одиноко, там очень одиноко… Некому мне там рассказывать сказки. Сын Шары, уходи отсюда поскорей: скоро рассвет, я чувствую. Сомневаюсь, что ты избежишь наказания, если тебя здесь обнаружат, да ещё и рядом с этим твоим знаком. Беги, сын Шары, каждой сказке настаёт конец - настал конец и этой.
Дух взмахнул призрачной рукою, показывая, что Шаартану надо торопиться. Доброе, задумчивое лицо Махтуна озарил внутренний свет - погасший через краткий миг бесконечной вечности. Сказка кончилась…
С той ночи юноша почувствовал в себе силу, настоящую силу: ведь даже мёртвые послушны его зову! Шаартан с жадностью набросился на манускрипт Нафураздэ, вбирая в себя знания и опыт этого странного автора, На одной странице книги этого некроманта соседствовала сухая научность и полубезумная поэтичность, дерзкие идеи и полное непонимание повседневной жизни. Порой сын Шары мечтал встретиться с человеком, назвавшимся Нафураздэ, но думал, что тот уже давно отправился на тот свет, получив возможность "вплотную" заняться исследованием мира духов. А может - и миров, если верить Махтуну.
Каждое полнолуние Шаартан приходил на кладбище, каждый раз вызывая нового духа. Несколько часов возвращения в беззаботное прошлое - разве это не стоило целого месяца волнительного ожидания и нескольких часов страха за успех задуманного дела? Но постепенно некромант пожелал овладеть не только общением с духами: Нафураздэ говорил, что сила мёртвых может быть не слабее волшебства. А уж если ты владеешь обоими искусствами - сколько дверей откроется перед тобою!
И Шаартан принялся за дело. Наставник только диву давался, насколько жадно ученик тянется к крупицам знаний о волшебстве, считая, что парень наконец-то взялся за ум! Кто знает, как бы повернулось дело, не пожелай учитель обучить сына Шары всему, что знает сам…
- Сайд, Вы мне не поможете? - девичий голос настиг Шаартана на полпути к дому.
Обычно юноша ходил, глядя в землю, мало обращая внимание на окружающий мир, но этот голос… Было в нём что-то такое…
Сын Шары не мог сказать точно, что же в этом голосе заставило его остановиться.
Один взгляд… Шаартан не мог оторвать свой взор от волос этой девушки. Вселенная сузилась до размеров цвета хны… А где-то там, серыми звёздами, сверкали невероятно, до умопомрачительной одури, глаза… Некромант в тот миг понял, КАК может придти любовь.
- Сайд… - голос шёл откуда-то издалека, из другого мира, прекрасного, в котором Шаартану хотелось бы жить…
Некромант влюбился - безумно, влюбился - навсегда. Образ лучшей из женщин, девушек и девочек, Эльвиры Шаартан бережно хранил в своём сердце, даже в тот день, когда весь город вышел на "казнь" пойманного с поличным "колдуна".
А ведь как всё замечательно шло! Любовь к Эльвире вот-вот должна была изменить жизнь сына Шары, отвадить его от некромантии. Ну как можно думать о мертвецах и духах, когда рядом с тобою - прекраснейшее создание на свете, яркая и тёплая, как первый луч восходящего солнца?! Однако этот же свет и погубил Шаартана.
Это был вечер перед полнолунием - с того времени Шаартан возненавидел полную луну.
Вот-вот Эльвира и сын Шары должны были разойтись по домам, и надо же было случиться троим пьяницам, решившим повеселиться!
- О, да парень-то с красоткой! Красотка, красотка, не погадаешь нам, а? Не ждёт ли ночь любви нас? - сухощавый решил блеснуть своим "умом". - Ну куда же ты, красотка! Так нечестно!
- Всё - честно, - с вызовом ответил Шаартан, закрывший собою Эльвиру.
Как же смешно выглядел паренёк, только-только отметивший наступление семнадцатого года жизни, по сравнению с теми тремя взрослыми, крепкими мужчинами.
В ночном свете блеснули лезвия доставаемых ножей.
- А тебя вообще не спрашивали, парень, - похоже, из этой троицы мог говорить только один, тот самый сухощавый, высокий и "весёлый".
- Спрячься в безопасное место, - коротко, с холодком в голосе сказал Шаартан, выставляя руки перед собою.
Холёные такие руки, с изящными, почти что девичьими кистями…
- О, да ты шутник, парень! Но вот мы и повеселимся! - и снова на арене самого грустного из самых весёлых миров блистал тот самый сухощавый.
Двое его дружков подбирались всё ближе и ближе.
- Прочь, - прошипел Шаартан, вкладывая всю свою злобу в это короткое слово.
Помогло? Ничуть, те бандиты разве только уверенней стали.
Для некроманта бег времени замедлился. Волшебство применить? Не поможет, Шаартан не знал заклинаний, которые бы сейчас помогли против троих вооружённых человек… Оставалась… Да, оставалась только некромантия. Парочка "фокусов" из неё сейчас была бы как нельзя кстати.
- Сами напросились, - подмигнул Шаартан и резко, рывком, вскинул правую руку вверх. - Аз-зарай малак аз-зарай, гады!
Слабо различимая в ночной полутьме, разгоняемой только редкими факелами и масляными фонарями, чёрная "змейка" полетела в ближайшего нападавшего. Тот застыл на месте, когда "змейка" ударилась в сердце - и рухнул на землю: сердце остановилось. Ещё мгновенье. - и уже второй труп лежал на земле.
- Ну что, погадать тебе, а? - злорадствовал Шаартан. - Никто не смеет угрожать моей любимой, ясно тебе, ясно???
Сердце сухощавого остановилось, когда некромант произнёс эти слова. "Змейка" славно поработала…
Некромант обернулся - и увидел только спину Эльвиры, убегавшей куда глаза глядят… Никто не любит некромантов - ведь как можно любить непонятое и непонятное?..
Слишком уж многое начинаешь понимать, только ощутив это "многое" на собственной, шкуре. И как часто хочется, чтобы не было у тебя этого опыта, этого понимания, как страстно ты желаешь оставаться в неведении…
- Смирные уж слишком, - недоверчиво проговорил рыцарь Ордена, опасливо подходя к Шаартану.
Некромант злобно поглядел на "беляка", перевёл взгляд на волновавшегося Анкха ("Хоть бы выдержал!")…
- Смирные, смотрите-ка! Спасибо, морячок, за помощь Белому Ордену! Ты должен быть горд тем, что помог великому делу добра! Улыбайся, морячок!
"Беляк" захохотал, наслаждаясь собственным "чувством юмора". Кнехты, стоявшие позади него, приподнятого настроения командира не разделяли.
- Что ж, - "беляк" наконец-то изволил стать серьёзным. - Прошу на наш корабль, рыцарь-магистр решит, что с вами делать. А что этот так на меня злобно смотрит? Что, не нравится облик ревнителя света? Ну ты у меня…
Рыцарь Белого Ордена замахнулся на Анкха, явно желая влепить увесистую пощёчину, и…
Этот смешливый "ревнитель", наверное, так и не успел понять, что же произошло: он просто отлетел на десяток шагов назад. Туда, что раньше "Беляка" было лицом, смотреть совершенно не хотелось: при малейшем взгляде накатывала тошнота.
А пока рыцарь только летел, Шаартан успел упасть на землю, закрывая голову руками, провожаемый свистом освобождённых из пут тетивы арбалетных болтов…
Некромант не видел, как Анкх поднимался над пристанью, закрываясь выросшими в единый миг гигантскими крыльями. Белый свет окружал проснувшегося ангела, пришедшего в ярость: вновь, прикрываясь словами о добре и правде, люди убивали друг друга…
Хэвенцы всё-таки вытянули Анкха из того ада… И Хэвен, и Хэвенхэлл сотрясали землетрясения, извержения вулканов, материки на мире, за который столько веков вёл бой Народ, меняли свои очертания и даже расположение. Вселенная сходила с ума - но в этом она всего лишь последовала примеру своих обитателей.
Анкх же… Анкх молчал: он не проронил ни слова с самого боя на Поле Тюльпанов, обернувшемся бойней. Но Ищущему и Находящему Пути не нужно было разговаривать, чтобы показать свои тяжкие думы и чёрные чувства: презрительная поза, поблекшие глаза. Знаете, такие вот… Вы когда-нибудь пытались посмотреть на человека, а вместо этого будто бы насквозь глядели, не могли "зацепиться" даже за глаза… Так вот, именно так и смотрел Анкх на всех, кто пытался с ним заговорить.
Не видел Ищущий и Находящий Пути ничего, кроме мозаичного панно в том самом храме, где не было окон…
Там, безжизненной смальтой, были выложены пронзительно красивые картины… Хэвенхэлл, каким он видится с высоты полёта Ищущих и Находящих Пути. Белые горы и багровые в свете заката облака. Как же, Небеса, было красиво…
Больше этого не увидеть! Миры сошли сума, отдалившись друг от друга уже, наверное, навсегда. Надо было искать новые Пути, расширять их, давая возможность братьям и сестрам из Народа "уходить" из Хэвена. Но сейчас все Пути разрушились, распались, разорванные свихнувшимися планетами. Анкху же не было до этого никакого дела. Он раз за разом мыслями возвращался на то поле, поросшее тюльпанами, на нейтральную полосу меж двумя воинствами…
Не стало для Анкха ни прошлого, ни настоящего, ни будущего - только панно, только тюльпаны, только погибшая вера в силу правды и праведную силу…
Наверное, именно так рождаются легенды: превзошедшего самого себя человека (и даже не человека, для легенды нет ни людей, ни сноверов, ни шафтов - есть только герои) помнят многие века…
Вот и сейчас Анкх поднялся над собой, над миром, сама реальность вытягивалась скрипичными струнами и звенела, дрожа от прикосновений смычка - уши хэвенца…
Анкх посмотрел куда-то далеко-далеко, за тысячи лиг - перед собою - и увидел силуэт Пауля Свордера, бившего кулаками по воздуху… Воздуху? Нет, ангел увидел какие-то нити, шедшие от взлетевшего Меча Справедливости, тянувшиеся к самому сердцу хэлльца.
"Я - с тобой, Анкх! - принёс на своих крыльях брат-ветер слова Пауля, сражавшегося сейчас с целым миром. - Не сдавайся, ни в коем случае не сдавайся! Я верю в тебя! Ты только - иди! Ты только - живи! Ты только - люби! Люби этот мир, ангел! Я даю тебе шанс показать ему свою любовь, хэвенец ты этакий!"
- Я не подведу, Пауль, демон ты этакий! - в этой улыбке собралась вся тысячелетняя печаль и горечь утраты единства миров, погибших Путей, былого Народа - в этой улыбке был весь Анкх. - Я не подведу, Пауль! Я буду сражаться - за тебя!
А болты летели в Анкха - и были не в силах даже дотронуться до ангела, вырвавшегося на свободу, сражающегося во имя друзей и свободы. Волшебство Народа растекалось горячей, щекочущей, сладкой волной по жилам, пламенная кровь стучала в висках, пела душа лютней в умелых руках менестреля - и воины Белого ордена дрогнули.
Белые одежды замелькали, уносясь прочь от пристани. Рыцари и кнехты стали подобны простой голытьбе, ополченцам, мчащимся прочь с поля боя, сотрясаясь от страха за собственную жизнь. Люди оставались людьми, даже надев белые доспехи.
Матросы, оставшиеся на кораблях, пришвартованных к пирсам, замерли на палубах, не в силах оторвать взор от рождавшейся прямо на их глазах легенды… А может, сказки? Притчи? Новеллы? Ведь никто не поверит, что величайшие легенды - чистейшая правда…
- Ну куда же вы, ревнители и хранители? Не бродить вам по Полю Тюльпанов… Эй, Шаартан! За мной, на корабль! - Анкх смеялся, весело и задиристо, чувствуя себя помолодевшим на бесконечную вечность. - Будем друзей спасать! С дороги! Не смотрите на небо, гадая, почему не вам летать, "беляки"!
Говорят, что Ищущий и Находящий Пути просидел в том храме тысячу лет - но кто ж тому поверит? Никто, кроме видевших замершего перед панно Анкха, духом пребывавшего в недосягаемой дали. Но Народу вновь понадобился лучший разведчик.
Ищущие Пути редко рождались в Народе. Это были те, кто способен каким-то непонятным образом нащупать незримые тропки меж мирами. Ищущие Пути, выполнив свою работу и нащупав то, чему предстоит позже стать дорогой из Хэвенхэлла на другую планету, уступали место Находящим Пути. Целью последних было расширить дорогу, сделать её пригодной для Народа, безопасной и устойчивой.
И только раз в десятки поколений рождался Ищущий и Находящий Пути. Такой мог торить дороги сам, ему не нужна была помощь ни Ищущих, ни Находящих, ему не нужно было бояться неустойчивости Путей, ему ничто не было нужно - только крылья, серебристые крылья, раскрывавшиеся за спиной, и мечта в сердце. Вы поняли теперь, почему столько редко в Народе Ищущий и Находящий Пути?
А теперь, после разрыва всех связей с Хэвенхэллом и другими мирами, вновь понадобился такой уникум. В живых после Катаклизма остался и сохранил рассудок только Анкх. И он вновь был нужен своему Народу.
- Как думаешь, он нас услышит? - впервые за десяток веков тишина этого зала оказалась потревожена звуками голоса. - Не сошёл ли он… хм… с ума, а? Ведь сколько…
- Даже не думай об этом. Ты, давай, если такой умный и храбрый, подойди к нему, скажи, что Народ зовёт, Хэвенхэлл надо…