У лестницы Гончей не оказалось. Ее мокрые следы, оставленные на деревянных вставках ступенек, вели наверх. Я почувствовал ее злорадство, выдохнул и поспешил наверх. Фарри с суровым видом шел следом. Стараясь, не шуметь мы добрались до люка, ведущего в купол, и тут сверху раздался булькающий и неестественно высокий мужской голос.
- Компась, старик! Мне нужен компась! Где компась! Дай компась! Дай компась старик! Дай компась! - истерично захлебывался он. - Компас! Коооомпааааась!
Рука, сжимающая палку, предательски задрожала.
- Пошел прочь! - сдавленно ответил Сканди. - Червивое отродье!
- Нет! Компась! Мне нужен компась! - тараторила Гончая. Это был мужчина, а значит… Светлый Бог, а как же та женщина в Кассин-Онге?! Сколько же здесь этих мифических тварей, о которых до сегодняшнего дня я слышал только в сказках?
В люк проникал свет, озаряя лицо растерянного Фарри. К сожалению беседующих мы не видели, и могли только догадываться где те находятся. Я прикрыл глаза, сосредотачиваясь и вспоминая купол. Меня душила злоба Гончей и ее жажда крови, меня мутило от жутких образов звериной ненависти и ярости. На фоне эмоций чудовища мысли старика почти не чувствовались. Будто таяли в бурлящем океане алого цвета.
За толстым стеклом по-прежнему бушевала метель.
- Глупый старик! Я найду! Радаг сказал достать компась и я его достану! Радагу плевать живой ты или нет! Дай компась и я уйду!
Сканди закричал от боли. Фарри внизу дернулся было ему на помощь, но я остановил его, кусая губы от ауры мучений.
- Дай компась, человечишка! - завопила Гончая.
- Нет! - орал истязаемый шаман. - Нет!
- Я убью тебя, если не скажешь! Я все равно найду! Радагу нужен компась! - рявкнул безумец. И тут я почувствовал, как среди перемешавшихся аур страха и мании крови вдруг появилась третья. Там, наверху, всколыхнулся гнев нового участника.
- Вперед! - гаркнул я и бросился наверх, узнав в пробудившихся эмоциях Эльма. Здоровяк, видимо, валялся без сознания, и как только пришел в себя - ринулся в драку.
Едва оказавшись в рубке, я увидел мужчину, стоящего к нам спиной. Его голову чуть прикрывал полуистлевший черный капюшон, с светлыми полосами прорех, а над ним, за толстым стеклом купола так истово бесновался серый снег, что казалось, будто наступили сумерки. Но я все равно узнал в Гончей одного из тех людей, которые прибыли в Кассин-Онг. Не тот, черноволосый человек с аурой мертвеца, а его спутник. Приятель женщины, бросившейся за мною.
Юркий и сильный, он встретил атаку Эльма без удивления или оторопи. Ловко уклонился от могучего удара здоровяка и сразу ткнул его кулаком в солнечное сплетение. Рулевой захрипел, захватал ртом воздух, но, на удивление, не упал, а снова бросился на Гончую.
- Глупый человек! - рыкнул демон и отбросил его прочь. Эльм пролетел пару ярдов и врезался спиной в штурвальное колесо. Ледоход чуть вильнул, но тут же выправился, а рулевой сполз на пол, дурея от боли и бессильно наблюдая за тем, как тварь сжимает и разжимает кулаки, неторопливо шагая к поверженному противнику. Когда здоровяк увидел нас с Фарри, с бесполезными палками, то его глаза на миг расширились. Слава Светлому Богу, что ему хватило ума промолчать. Однако все испортил Фарри!
- Эльм! - истошно закричал мальчик, а я вместе с ним кинулся вперед, выставив перед собой обломанную палку и направив ее острым концом в спину Гончей. - Не трогай Эльма, ты!
Тварь обернулась, не дойдя до рулевого одного шага, хищно уставилась на рыжеволосого мальчишку и только спустя мгновение среагировала на мое нападение. Этого мига хватило для того чтобы я прыгнул и ткнул монстра палкой в живот.
Меня обдало волной ярости, чудовище зашипело, отступило на шаг назад и заревело от злости.
- Держись, Эльм! - Фарри бросился на Гончую следом за мной. Раненый демон взвыл и наотмашь съездил мне по лицу. Сила удара оказалась такой, что весь мир завращался у меня перед глазами. Мелькнули купол и беснующийся снег за ним, пол, стена, тело старика у штурманского столика. Падение выбило из легких остаток воздуха. На несколько секунд все померкло перед моим взором. Но я видел, как следующим ударом Гончая свалила на пол Фарри, а затем изумленно хрюкнула. За спиной твари вырос могучий Эльм, схватил ее за голову и резко повернул. В наступившей тишине хрустнули шейные позвонки, и безумец упал на колени. Кисти его задрожали в агонии, и через миг мужчина-демон ткнулся лицом в пол.
- Собачье дело, - хрипло резюмировал Эльм и посмотрел на нас с Фарри. - Откуда он здесь взялся?!
Я не ответил. Я смотрел в закрытые глаза Сканди. Шаман лежал у штурманского стола, повернув голову в сторону штурвала. Сломанная фигурка старого человека. Последняя моя связь с детством, с домом, с Кассин-Онгом. Грудь Сканди расцвела кровавыми разводами, словно из него вырвалось какое-то существо, и красные щупальца монстра расползлись по полу. Глядя на ужасную рану идущую от шеи шамана к паху, я понял через что ему пришлось пройти перед смертью.
Поддавшись порыву, я сел на пол рядом с его телом и взял шамана за руку, не обращая внимания на то, что она мокрая от крови и чувствуя, как гудит голова после страшного удара Гончей.
И тут Сканди мигнул. Дернулся, застонал от боли.
- Как вы?
Он что-то прохрипел. На губах запузырилась алая кровь, перемешанная со слезами. От пола все также поднимался пар, и на миг мне показалось, будто мы парим в облаках, сквозь которые едва проступают очертания Сканди ан Лиана. Старик скосил на меня взгляд.
- Я не понимаю вас! - всхлипнул я. Он должен был сказать что-то важное, и его желание сделать это жгло мое сердце.
- Он живой? - удивился Эльм, а затем ринулся по лестнице вниз:
- Я принесу порошка!
- Барроухельм… - наконец, просипел Сканди ан Лиан. - Компас… Отнеси…
Фарри присел рядом со мною, беспомощно глядя то на меня, то на шамана.
- Барроухельм… Найди Лунара… Инс… Инс…
Он часто-часто задышал, прикрыл веки.
- Инструментария Лунара… - собрался с силами старик. - Отдай… Компас… Академия… Сушь… Он… Он знает…
- Держись, старик! - из люка вынырнул Эльм, грохнулся на колени рядом со Сканди и бесцеремонно отодвинул меня в сторону. Раскрыл металлическую коробку со множеством вмятин на крышке. Вытряс в ладонь какого-то зеленого порошка и щедро сыпанул на чудовищную рану. - Сейчас-сейчас, собачья жизнь! Как новенький будет!
От прикосновения к крови порошок зашипел, превращаясь в белую пену.
- Сейчас! - повторил Эльм.
Я держал шамана за мокрую руку, чувствуя, как она холодеет. Шаман Сканди ан Лиан умер. Это было ясно даже без дара эмпатии. Жизнь старика утекла в пустоту, туда же, куда пару минут назад отправилась сущность Гончей. Мне показался несправедливым такой исход событий. Смерть нечестно уровняла в правах доброго шамана и мерзкого демона.
Наконец суетящийся Эльм тоже понял, что Сканди уже не помочь. Здоровяк чертыхнулся, глядя, как пузырится пеной насыпанный в рану порошок. Устало сел на пол рядом с нами и выдохнул:
- Последний порошок извел, собачья жизнь! Кто это, собака его дери, был?! Как он тут оказался? - спросил нас Эльм, потом, не дождавшись ответа, неторопливо встал и подошел к штурвалу.
- Останавливаться сейчас нельзя, - глухо сказал он. - Приберитесь здесь пока.
Чуть позже он едва слышно добавил:
- Подумать только, меня спасли два сопляка… Куда ты катишься, Эльм? Куда ты, собачья доля, катишься?
Мы с Фарри стащили тело шамана на нижнюю палубу. Не могу сказать, что это далось нам просто. Перепачканные в крови, изможденные и вымотанные мы положили старика между двух замерзших грузовых блоков, у алтаря Светлого Бога. Теперь, когда земной путь Сканди ан Лиана закончился, он более не принадлежит Темному подледному божеству. Стихия шаманов - небо.
На обратной дороге мы нашли место, откуда к нам в ледоход проникла Гончая. Ближе к корме, в борту расцветшим цветком рваных металлических лепестков зияла огромная дыра, и метель задувала в трюм снег, раскрашивая пол белым пятном.
- Что это? - изумленно спросил у меня Фарри. После всего произошедшего мне казалось, будто мы знакомы всю жизнь. Поработивший палубу мороз пробрался под одежды (а теплые вещи мы не брали, не думали что здесь настолько холодно) и зубы застучали сами собой
- З-з-здесь она вошла, - сказал я. Изо рта с дыханием вырывались облачка белого пара. - П-п-пойдем!
- Кто вошла? - не понял Фарри. Он смотрел то на меня, то на дыру, за которой бесновалась вьюга. - Ты о чем?
Я не ответил, торопливо зашагав к лестнице на жилую палубу. Как же здесь холодно. В носу затвердели волосы, уши заломило. Циркач поспешил следом, оставив расспросы.
Как только за нами захлопнулась дверь, и стало теплее, я прислонился к горячим трубам и буркнул:
- Ледовая гончая.
Фарри широко улыбнулся.
- Пра-а-авда? - насмешливо протянул он. Мне стало обидно. Еще недавно, когда демон крался к нашей каюте, парень должен был понять, что это не человек! Фарри же слышал его, и боялся также как и я. Неужели из головы все уже вылетело?
- Он тебе не показался странным?! - разозлился я. - Как он смеялся, там, за дверью? Как он говорил? Как двигался? Как он тут оказался?
- И страннее видали! Ты поклонников алого камня не видел. Ледовая гончая, - повторил мальчишка и фыркнул. - Идем к Эльму, повеселишь его этой сказкой.
- Но ты же слышал!
- Я много слышал, - неожиданно серьезно сказал Фарри. С его лица исчезла издевка. - Очень много. Но Ледовая гончая это сказки!
Он неожиданно смягчился:
- Да, этот мужик был странным. И эти крики про компас, кстати, что за компас, не знаешь? - ответа Фарри ждать не стал. - Но Гончая… Мой папа любил рассказывать сказки про Черных Капитанов и их Гончих.
Мальчишка вдруг помрачнел и обрезал:
- Это все сказки.
Потом мы оделись потеплее и отволокли труп Гончей в трюм, где решили вытолкать его в дыру, через которую он прошел на наш ледоход. Одеревеневшее от мороза тело мужчины застряло, зацепившись за один из рваных лепестков. Мы с Фарри на пару уперлись в стену, выпихивая мертвеца ногами, и, наконец, тот неуклюже вывалился наружу и исчез в мешанине снежинок, оставшись где-то там, на прокорм вьюге и ледяным волкам. Он ничем не отличался от простого человека, и если забыть чувства твари, если забыть те страшные глаза женщины в Кассин-Онге то, может быть, Фарри действительно был прав?
Когда я поделился своим опасением с Эльмом, тот, не отрываясь от штурвала, отреагировал недоброй усмешкой:
- Не время для собачьих сказок, парень. Клянусь собственными зубами, совсем не время. Видимо дыру пробили нам тараном, а может она и раньше была, собака задери. Но Ледовая Гончая… Малыш, ты сильно приложился головой. Иди отдохни… И приготовьте мне что-нибудь пожрать.
Мне показалось глупым стоять на своем и дальше. Подошвы ботинок все еще липли к полу, на котором оставалась кровь Сканди ан Лиана, и мне подумалось, что гораздо важнее спуститься вниз, на грузовую палубу, к алтарю Светлого Бога, и помолиться за душу старика. Пусть он после смерти попадет туда, где ему будет хорошо и спокойно.
По дороге к алтарю я зашел в каюту и забрал компас. Последними словами Сканди были: "Барроухельм" и "инструментарий Лунар". Все свои силы умирающий шаман положил на то, чтобы сказать их мне. Почему же это было так важно для него?
Вообще, у каждого из нас в жизни выпадает момент, когда жизнь проходит через развилку, и от того, куда ты свернешь, зависит то, что ждет тебя в будущем. Налево пойдешь, и станешь великим охотником, но никогда не будешь богачом, направо пойдешь - будешь богат, но лишишься счастья. Прямо пойдешь…
Обидно, что ты никогда не знаешь, куда на самом деле приведет та или иная дорога. Все зависит от множества факторов от тебя не зависящих. Ты можешь рассчитывать на одно, а получишь совсем другое. Обидно, когда твою дорогу выбирают за тебя, и в конце пути ты остаешься ни с чем. Но я не думал, что мне уготован именно этот вариант.
В тот день, стоя над алтарем Светлого Бога и молясь о душе шамана Сканди ан Лиана, я сжимал в руках загадочный компас и знал, что теперь моя дорога ведет в Барроухельм. Город, о котором я только слышал. Город, лежащий далеко за Снежной Шапкой.
Настоящий город.
Я сделал свой выбор.
Глава шестая: "Все иначе и горячий перцовый чай"
Не знаю, как Эльму удавалось разглядеть хоть что-то в окружавшей нас метели. Но когда буря, наконец, улеглась, то выяснилось, что он совсем чуть-чуть отклонился от рассекающей снежную равнину линии путевых столбов. Мы увидели черные столпы чуть левее от курса.
Горизонт очистился, тучи уползли прочь, и сквозь серую хмарь проступило ярко-синее небо, а затем и первые лучи солнца пробились сквозь облака.
Большую часть пути мы проводили вместе, в рубке. Почти не разговаривая, и иногда прыгая на месте, в желании согреться, или же ныряя на жилую палубу, поближе к горячим трубам. Храмовый ледоход полз вперед, но из-за раскрывшихся перед нами просторов казалось, будто мы стоим на месте.
Я никогда в жизни не забирался так далеко от Кассин-Онга. Всюду, куда не брось взгляд, сверкал на солнце ослепительный снег. Мы, не сговариваясь, надели очки из мелкой проволоки. В таком ракурсе мир, кончено, становился не самым приятным местом. Но без столь неудобной защиты можно "досмотреться" до рези в глазах, а потом и вовсе ослепнуть. Человек, проживший всю жизнь во льдах, знает об этой опасности с пеленок. Впитывает с молоком матери и скупыми уроками отца.
Эльм, наконец, натянул на голову теплую шапку, отчего стал еще выше, чем был. Я еще раз поразился его внешней мощи. У нас в деревне не нашлось бы никого, кто мог поспорить со здоровяком в комплекции. Шесть, а то и семь футов роста. Конечно, сложно сказать, мышцы или некрасивая полнота скрывается под мешковатой паркой. Но что-то мне подсказывало - Эльм не из тех, кто может позволить себе страдания ленивых.
После того как мы ушли от Кассин-Онга прошло не более суток. Внизу, в носу нижней палубы, я нашел чулан с продуктами. Запасы старого шамана меня ошеломили. На полках я обнаружил как обычные для наших столов куски оленины, так и целый шмат рыжеватого мяса бродуна, пару плиток китового сала, ворох волокуньих ребрышек. Сканди ан Лиан любил покушать. Некоторые из этих деликатесов я никогда не пробовал. Рот моментально наполнился слюной, но потом я подумал, сколько же могло храниться здесь вырезка из бродуна, и решил что ограничусь привычной пищей.
Вытащив пару кусков оленьего мяса, я оттащил их на кухню, где встретился с Фарри. Тот, оказывается, отыскал где-то в каютах два кувшина перцовой настойки. Вместе мы разогрели энгой массивные плиты и первым делом сделали чай, щедро ливанув туда его находку. Такой напиток обжигал нутро, но после по телу расходились приятные горячие волны. Поджарив мясо, мы поднялись в рубку. Эльм, когда увидел кружку с парящим напитком, посмотрел на нее с едва заметной тоской и спросил:
- Что это?
- Перцовый чай, - честно ответил ему я. Здоровяк вздохнул, чуть смущенно улыбнулся:
- Сейчас бы чего покрепче? А?
Вряд ли на храмовом ледоходе можно было найти что-нибудь покрепче. Я никогда не видел, чтобы Сканди ан Лиан пил хотя бы "шаркунку".
Эльм облизнул губы и взял из моих рук кружку:
- Ну хоть что-то, собачья жизнь.
Потом мы стояли, жевали жесткое, остывающее мясо и просто смотрели вперед, думая каждый о своем. Наш корабль полз по ледовой равнине, а частые облака рисовали на снегу замысловатые узоры. Насупившийся Эльм одной рукой держал штурвал и шумно прихлебывал из кружки. Фарри с отсутствующим видом буравил взглядом горизонт.
- Вы знаете, что случилось с остальными? - спросил я вдруг. Все это время мы старательно обходили тему появления Темного Бога. Но так не могло продолжаться вечно. Потому что жажда знания порой неудержима.
Эльм бросил быстрый взгляд на Фарри (я едва заметил его за сеткой проволочных очков). Мальчишка чуть напрягся и чуть пожал плечами.
- Думаю, с ними все в порядке. Я видел людей на той стороне расщелины, после того как Темный Бог ушел, и прежде чем нас отыскал тот старик, - медленно сказал Эльм. - Если все были на представлении, то, собачья жизнь, мастер Аниджи собрал твоих земляков и спокойно себе двинулся куда-нибудь на запад, вдоль расщелины. Теперь тут будет жарко. Потрохами чую.
В его голосе слышалась смесь зависти и сожаления. Сожаления о том, что силачу Эльму и крошке Фарри не посчастливилось быть "собранными" мастером Аниджи.
- А как вы оказались по эту сторону? - с подозрением спросил я.
Мне не ответили. Потому что в следующий миг нас тряхнуло. Хотя нет, это неверно сказано.
Нас ТРЯХНУЛО. Именно так. Корабль резко накренился влево, словно ухнул в яму. Очень громко завизжал крошащийся где-то под нами лед. Загремело что-то на нижних палубах, срываясь с привычных мест. Я чуть не упал и выбросил перед собой руки, застыв с испуганным, перекошенным лицом. Пол ушел у меня из-под ног и не знаю, каким чудом мне удалось устоять на месте. Фарри скользнул в сторону люка, падая, но все-таки ему посчастливилось перепрыгнуть его и облокотиться на стекло купола. Эльм выронил чашку, и теплый напиток брызнул мне в лицо.
Стараясь удержаться на накренившейся поверхности, я медленно двинулся к столу штурмана. За него можно ухватиться, и он прикручен к полу. Эта мысль билась у меня внутри и заполняла все пространство. Добраться, дойти, схватиться. Думать потом.
- Что это?! - вскрикнул Фарри. Я вцепился в стол и посмотрел на нашего рулевого. Здоровяк пошел пятнами, желваки на скулах ходили ходуном. Рука, вцепившаяся в штурвал, побелела.
- Собачья дрянь! Собачье дело! - зарычал он, дернул за тормоз.
Корабль замер. Несколько секунд мы не шевелились, с ужасом ожидая, что бронированный гигант со стоном поползет вниз, под лед.
- Собачья печень! - продолжал ругаться Эльм. - Ведь не было ничего! Чистая дорога была, раздери меня голубая акула!
- Мы провалились? - поинтересовался Фарри. Он в отличие от меня не испугался, и это придало мне сил.
Здоровяк отмахнулся от него:
- Пойду посмотрю… Собачья жизнь!
Когда Эльм вернулся, то принес неутешительные вести. Нам не повезло, и мы наткнулись на колонию белых волокунов. Эти покрытые короткой шерстью животные питались, в основном, рыбой. Проделывали целые шахты в многоярдовой толще льда и предпочитали хранить добычу у поверхности, выгрызая для этого настоящие пещеры.
Одна из них и "поймала" левый трак.
Да, вы можете смеяться. Но ни я, ни Фарри и ни Эльм даже не думали о подобной возможности. Никто из нас никогда не водил корабли по снежным просторам. А когда мне доводилось ездить с кузеном к Дальнему Кряжу, на ледовые карьеры, чтобы привезти шаману вырезанные кубы, предназначенные для превращения в энгу - мы ни разу не сталкивался с подобным. Конечно, опасность подледной колонии это прописная истина для многих свободных капитанов, которые прошли по льду ни одну сотню миль. Но для двух циркачей и мальчика из глухой деревни существование такого городка волокунов не было столь очевидно. Да и не селились эти животные рядом с Кассин-Онгом.