Места было не очень много, но на чердаке ночевать слишком холодно. Поколебавшись, я решил караульным никого не оставлять - если что, заклинание Жана сработает, а нам денек завтра предстоит не из легких. Просто так рейнджеры не отстанут, искать будут. А тут еще повезло на каких-то отморозков нарваться. Интересно, кто такие? Те, чьи следы рейнджеры утром видели? Может, зря я стрелять начал? Странно, что оберег о них не предупредил.
Ночью нас здесь не найдут - ночью по лесу шарахаться дураков нет. Да и случайно на избушку не выйти. Сюда и зная дорогу не каждый раз добраться получается. Аномальная зона, блин. Но утром надо постараться как можно раньше через границу перейти. Может, на севере и оторвемся. Там я знаю немало укромных уголков. Не думаю, что за год с ними что-нибудь успело случиться. Решено, прямо к срубу на Лысой горе и двинем. Немного не по пути, но там уж точно скинуть с хвоста можно кого угодно.
- Жан, - тихо позвал я, подождал и позвал снова: - Не притворяйся. Знаю, что не спишь.
- Чего надо?
- Жан, зачем тебя рейнджеры искали?
- Меня? Я думал, это за тобой пришли, - не купился на мой блеф колдун.
- Не прикидывайся, капитан все время на тебя смотрел, - продолжал настаивать я.
- У тебя паранойя. - Жан замолчал, а вскоре и захрапел.
Уснул. Паранойя, значит. Может быть. И сейчас моя паранойя никак не могла решить: врет Жан или это весь мир решил сжить меня со свету? Если врет Жан - понятно, дело житейское. Но если рейнджеры охотились именно за мной, то это вообще ни в какие ворота не лезет! За что? Что я такого сделал, что все встречные-поперечные меня убить пытаются? Всемирный заговор?
Устроившись поудобней в углу рядом с очагом, я вытянул ноги и прислонился к стене. Что-то у меня все кости ломит. Особенно руки. С левой кистью понятно, но правая-то почему никак не проходит? И голова гудит. И глотать больно. Уж не заболел ли я? Как не вовремя! И отлежаться не получится. Надеюсь, завтрашний день будет лучше сегодняшнего. Очень на это надеюсь. Но почему-то совершенно в это не верю…
ГЛАВА 5
Иногда сны заводят людей в странные места. Мозг - вообще штука непонятная: никогда не знаешь, в какую игру он предложит тебе сыграть. Стоит потерять контроль, и из подсознания на свет Божий начинают выползать давно забытые обиды, а из обыденных, ничего не значащих фактов складываются полные сюрреализма картины. И никогда наверняка не скажешь, какое событие какую химеру породило. Я был уверен, что знаю свои кошмары, как пять пальцев. Я ошибался…
Вокруг простиралась безжизненная снежная пустыня. Холодным блеском сияло лазурное солнце, его лучи отражались на бесчисленных гранях усеивающих пустыню ледяных шипов. Горизонт терялся в клубящейся у земли туманной дымке, но абсолютно ясное небо завораживало своей чернотой. Любой человек в здравом уме постарался бы убраться отсюда подальше. К сожалению, мои желания сейчас не играли никакой роли: вмороженные в лед руки и ноги удерживали меня распростертым навзничь. Кто сказал, что во сне не чувствуют боль? Вывернутые в локтях руки горели огнем, а кисти и ступни кололи нестерпимо длинные иглы стужи.
Мерзкое положение. Я напрягся и попытался вырваться, но стало только хуже. Куда еще-то хуже? Вроде бы некуда, но появившиеся в воздухе пять острых сосулек наглядно показали, что это только начало кошмара. Ледяные лезвия сделали круг и один за другим сорвались вниз. Четыре резких удара пробили ступни и запястья, немного позже пятая сосулька вонзилась мне меж ребер. Мгновение я рассматривал торчащую из груди рукоять собственного ножа, а потом меня скрутила судорога боли.
Дикий спазм сдавил легкие, попытка вздохнуть ни к чему не привела, лишь из горла вырвался сиплый полувсхлип-полустон. Не в силах глотнуть ни капли воздуха, я забился на полу. Ботинок угодил по чайнику и тот со звоном откатился к двери.
- Э, Лед! Подавился, что ли? - проснувшийся Макс с размаху хлопнул меня по спине.
Это ненамного, но помогло. Закашлявшись, я смог несколько раз судорожно вздохнуть и наконец кое-как отдышался. Набрать полные легкие воздуха никак не получалось: при каждом вздохе грудь пронзала острая вспышка боли. И все же стало гораздо легче.
- А че ты такой холодный? - удивился растормошивший меня Макс.
- Дайте-ка я взгляну. - Жан щелкнул пальцами, и вспыхнувший под потолком небольшой огонек разогнал темноту по углам.
- Сколько времени? - прохрипел я. Лицо онемело, как после обезболивающего укола стоматолога, и слова приходилось тщательно выговаривать. На висках выступил пот. Ну и плющит меня. И огонек как-то тускло светит: все немного смазанное и серое.
- Ночь еще. - Жан ухватил меня за голову и уверенным движением оттянул веко.
Точно - ночь, вон и обогреватель сгореть не успел. Я подался назад и уперся в стену. Не понравился мне взгляд Жана, ох, не понравился. Крест так на Харпина смотрел, когда тому в живот пару пуль бандиты влепили. Харпин тогда и часа не прожил.
- Все так плохо? - Новый приступ кашля чуть не разорвал легкие. Сплюнув, я с облегчением увидел, что плевок чистый - без крови.
- Болит что-нибудь? - Колдун поднял чайник и кинул Ветрицкому. - Снегу набери.
- Ничего не болит, - признался я и, сжав правый кулак, вонзил ногти в ладонь, - холодно только. И руку правую не чувствую.
- Снимай фуфайку, - распорядился Жан, забрал у Николая чайник и пристроил в очаге. - Максим, огонь разведите, пожалуйста.
- Холодно, - вцепился в фуфайку я.
- Да тепло здесь. - Макс оторвал дверцу шкафа и, поставив под углом к стене, расщепил ударом ноги. Собрав обломки, он сложил их шалашиком и зашарил по карманам в поисках зажигалки.
Я нехотя снял фуфайку. Душно. Воздуха не хватает, да еще и не вздохнуть нормально.
- Руку покажи, - распорядился Жан.
Рукав свитера удалось закатать без труда, а рубашка присохла, и ее пришлось отдирать. На предплечье черными полосами выделялись четыре расплывшиеся царапины. Сощурив слезящиеся глаза, я с ужасом рассматривал белую, с синеватым отливом кожу вокруг воспаленных ран. Даже абсолютно ничего не смыслящему в медицине человеку стало бы понятно, что дело плохо. Я кое-что в колюще-резаных ранах понимал и, шумно выдохнув, осторожно прикоснулся к руке. Предплечье было холодным и твердым, как дерево. И этот запах… запах уже даже не гниющего, а разлагающегося мяса.
- Гангрена? - зажав рукой нос, отодвинулся подальше Ветрицкий.
- Если бы, - как-то отстраненно произнес Жан.
- Стылая лихоманка, - враз пересохшим горлом прошептал я.
- Да ну, - теперь отодвинулся и Макс. - Не свисти.
- Это не заразно? - Николай взялся за ручку двери.
- Нет, - категорически заявил колдун. - От человека к человеку заболевание не передается.
- А лечится? - немного успокоился Ветрицкий.
- Нет. - Я устроился поудобней и потер ноющие ребра. Излечить от стылой лихоманки не могли ни лекарства, ни магия. На ранней стадии болезнь себя никак не проявляла, а после перехода лихоманки в активную фазу заболевший засыпал и уже не просыпался - утром находили заледеневшее тело. И никто не мог даже примерно назвать причину заражения. - Я бы не стал так категорично насчет заразности. У проказы вообще инкубационный период до шести лет.
- Шутки у тебя. - Жан сжал пальцами мое запястье и развернул руку внутренней стороной к себе.
- Смертнику можно. - На внутренней стороне предплечья бугрилась темно-синяя вена. Перед глазами все начало расплываться, меня скрутил новый приступ кашля. Господи, как холодно! Уже и ног не чувствую. - Сколько мне осталось?
- Не знаю. - Старик отпустил руку и задумался. - Ты вообще проснуться не должен был.
- Значит, пока снова не засну, - обессиленно прислонившись к стене, попытался пошутить я.
- Не уверен. - Жан снял с чайника крышку. - Слишком медленно у тебя болезнь развивается. Дай подумаю…
- А чего тут думать, - отмахнулся я. Все, отбегался. Странно, почему это меня совсем не волнует? Только замерз… Блин, ну хоть бы немого потеплело. - Че столбами встали? Идите сюда, инструктаж проводить буду.
- А ты с нами дальше не пойдешь? - присел рядом на корточки Макс.
- Нет. - Не вижу смысла мучиться просто для того, чтобы в каком-нибудь сугробе сдохнуть. В доме хоть какие-никакие удобства есть. Но и здесь холодно, слишком холодно…
- У тебя еще такие остались? - Жан щелчком откатил медный шар в сторону.
- Забирайте, - великодушно разрешил я. Мне они больше ни к чему. Чувствую, уже недолго осталось. Холодный воздух ледяными комками проваливался в легкие, сдерживать кашель удавалось со все большим трудом.
- Не раскисай. - Колдун выудил из моего мешка артефакт и с сожалением вырвал лист из своего журнала. - Давно хотел поэкспериментировать со стылой лихоманкой, да никак не получалось.
- Иди ты, - послал его я. Не лечится она, и точка. Нечего из меня подопытного кролика делать. И тут меня по-настоящему проняло. ВСЕ. Это все! Странная-таки штука человеческая психика. До этого я как-то не до конца осознавал свое положение и близость смерти. Казалось, стоит закрыть глаза, пять минут поспать, и все образуется само собой. Рассосется. А предложение Жана "поэкспериментировать" напрочь выбило меня из колеи. В голове зашумело, перед глазами появилась серая пелена.
- Я серьезно. - Колдун скатал из листа трубочку, провел по ней мизинцем и совсем без усилий воткнул в шар. Бумага легко прошла сквозь покрытую патиной медь.
- Но стылую лихоманку не лечат. - Макс завороженно наблюдал, как через трубочку в кипяток начинает переливаться содержимое обогревательного артефакта. Вода забурлила и стала мутно-красной.
- Лечат все. - Жан поставил кружку на пол, накрыл ее журналом и, приоткрыв дверь, выкинул шар на улицу. Мгновение спустя там бесшумно полыхнуло ослепительное пламя. - К тому же никому еще не попадался пациент в таком состоянии. Знать бы еще, как тебе проснуться удалось.
- Кошмар приснился, - не стал скрывать я.
- Повезло.
- Не то слово.
- А что это за болезнь такая? - Ветрицкий отошел от двери, но устроился в самом дальнем от меня углу. Боится заразы. И правильно делает.
- Интересная болезнь. Никому из исследователей возбудителя найти не удалось. Решили, что причины чисто магические. Рукав не опускай! - остановил меня Жан, развернул вытащенный из сумки сверток и начал внимательно изучать заточку похожих на скальпели блестящих ножей. - Заражаются в основном те, кто долго находится на холоде. Засыпают в тепле и к утру превращаются в кусок льда.
- Почему?
- Есть мнение, что внутренние токи энергии перестраиваются таким образом, что начинают замораживать тело. - Наконец заточка удовлетворила старика, и он сунул лезвие в огонь.
- Вы что это делать собрались? - забеспокоился я. Как-то нехорошо он на мою руку посмотрел.
- Резать. - Колдун убрал журнал и сунул раскаленное лезвие в кружку. Раздалось шипение, по вытащенному клинку забегали прозрачные язычки пламени.
- Зачем? - Я отполз в угол. Все равно подыхать, и даже ради науки резать себя не позволю.
- Если раны не выжечь, болезнь по новой начнется. - Жан с ножом в руке придвинулся ко мне. И язычки пламени на лезвии вовсе и не думали гаснуть.
- А если выжечь? - Разве стылая лихоманка и царапины как-то связаны? Непонятно.
- Тогда, может, и не начнется.
Такой ответ меня вовсе не устроил, но колдун уже схватил руку и полоснул ножом по предплечью. Боли не было, только на коже остался длинный порез, да завоняло палеными волосами. Впав в какое-то непонятное оцепенение, я смотрел, как Жан выводит на моей руке непонятные символы и сплетает их в странную вязь. Клинок глубоко в тело не погружался, и порезы не кровоточили. Макс и Николай, не выдержав тошнотворного запаха паленого мяса, выскочили на холод. Постепенно предплечье начало охватывать легкое жжение, под ногтями закололо.
Когда колдун перешел к внутренней стороне руки, меня замутило, к горлу подкатил комок тошноты. Я выдернул запястье, отвернулся, и меня вырвало. Как ни странно, после этого стало легче. Холод и боль в груди отступили, пропало помутнение в глазах.
- А ты боялся. - Жан кинул к очагу почерневший нож, пламя на котором почти потухло, и взял кружку с разведенным драконьим огнем. - Пей.
- Что?! Я не дракон!
Совсем старый из ума выжил. Это зелье все внутренности сожжет.
- Пей. - Колдун сунул кружку мне под нос. - Сейчас ты продолжаешь медленно замерзать, а это зелье тебя согреет и поможет моим заклинаниям привести в норму внутреннюю энергию тела.
- Подожди, подожди. - Я отодвинул кружку от лица. - Ты же говорил, что насчет внутренних токов энергии - это только мнение есть. А если я сгорю?
- Вот сейчас мы это и проверим. - Жан посмотрел мне прямо в глаза. - Шансы пятьдесят на пятьдесят, но это лучше, чем медленно замерзать. И в любом случае ты не сгоришь, концентрация не та.
- Ну-ну. - Я тяжело вздохнул и одним глотком выхлебал мутную жидкость. Теплый раствор не имел какого-то определенного вкуса, но острой болью опалил горло, пищевод и желудок. Разъедая внутренности нестерпимой резью, огонь начал растекаться по всему телу. Я захрипел и вырвавшийся из легких воздух обжег ноздри.
Не помню, как потерял сознание, но, когда очнулся, Макс и Николай держали меня придавленным к полу. Неужели побуянить успел? Жан задумчиво повертел в руках смятую железную кружку и поставил ее в буфет.
- Хватит, - расслабился я.
Парни, дождавшись кивка Жана, встали и отошли.
- Как ты?
- Еще не знаю.
Странные ощущения: громадный кусок льда у меня внутри никак не мог растаять в полыхающем вокруг него пламени. По крайней мере, больше не холодно, почти не холодно. Но стужа просто затаилась и ее осторожные ростки время от времени легкими прикосновениями пытались заморозить мою душу.
- Руку покажи, - присел ко мне колдун.
- Смотри. - Я приподнялся, волна жара ударила в голову, из глаз потекли горячие слезы. - Долго меня еще колбасить будет?
- Уже нет. - Жан провел ладонью над предплечьем и сложил пальцы в странную фигуру.
- А-а-а! - заорал я, когда плоть правой руки начала слазить с костей. Никакого преувеличения - ощущения были именно такие. Сделанные колдуном на предплечье надрезы зажили своей жизнью и начали удлиняться, рассекая кожу. Линии, ромбы и странные символы полыхнули огнем и расползлись по руке, сливаясь в сложный узор. Думаю, даже окажись кисть в топке печи, боль была бы не столь ошеломляющей. К тому же на этот раз сознание потерять мне не удалось.
- Получилось! - ликующе прошептал колдун. Сколько удивления в голосе! Ну и гад!
- Сволочь, - в ответ прохрипел я. - Просто ответить на вопрос не мог?!
- Успокойся, все уже закончилось. - Жан осмотрел мою руку - черные узоры на коже казались выжженными, а еще недавно широкие и воспаленные царапины извивались белыми рубцами. - Конечно, возможны рецидивы, но тут уж ничего не поделаешь - заразу до конца еще не выжгли.
- Я что теперь, ходячая бочка с порохом? - Предположение о возможных рецидивах мне совсем не понравилось.
- Боюсь, что так. Но это не надолго.
- А если драконий огонь не сможет выжечь стылую лихоманку? - подал голос сидевший у двери Ветрицкий.
- У нас еще один шар есть, - беспечно отмахнулся колдун.
- Другой вопрос, - никак не унимался Николай, - а если он очень быстро ее выжжет?
- Придется вносить в лечение коррективы, - пожал плечами Жан и, прислушавшись к чему-то слышному ему одному, погасил светящийся под потолком шарик. - У нас гости!
- Коля, быстро на чердак. Макс к двери, - скомандовал я, в темноте нашаривая фуфайку. Кто это - рейнджеры или вчерашние случайные встречные? И как они нас так быстро нашли? - Сколько их?
- Раз, два… пятеро. Трое с фасада, двое сзади зашли.
- Интересно, что им от нас надо? - вслух подумал я, застегнул фуфайку и, подняв с пола штуцер, устроился у окна. Глаза быстро привыкли к темноте, но слишком уж светлой казалась ночь. Краски смазались, все представало в различных оттенках серого. Месяц давно зашел, но в узкую щель были прекрасно видны деревья, оставленные нами на снегу следы и… и замерший у края поляны силуэт человека. Глаза защипало, выступили слезы, а после того, как я несколько раз моргнул, мир вновь обрел краски и потемнел. Что за шутки? Только что все же прекрасно видел! Побочные эффекты лечения?
И все же, что неизвестным визитерам надо? Ни отвечать на мой вопрос, ни выдвигать свои требования никто не собирался. Из темноты по избушке ударили автоматные очереди. Я едва успел присесть, прежде чем пули сбили с подоконника обмотанную тряпками спинку стула и швырнули ее на пол. Вторая очередь угодила в другое окно и оставила цепочку дырок в дверце шкафа. К счастью, пули прошли высоко и попали в стену где-то под потолком. Макс высунул ствол автомата в приоткрытую дверь и полоснул по сугробам. Выгадав момент, я приподнялся и всадил пару винтовочных пуль и заряд картечи в то место, где до этого мне почудился силуэт человека. Неожиданно пол вздрогнул, меня швырнуло к печке, а за окном взметнулся столб огня. Мир опять стал серым, распахнутая взрывной волной дверь вмазала Максу по лицу. Стрельба прекратилась.
- Что это было? - вытерев бегущую из разбитого носа кровь, спросил Макс и ногой захлопнул дверь.
- "Малый кувшин саламандры", - как-то неуверенно ответил прижавшийся к другой стенке печи Жан.
- А почему не "Большой"? - Мне показалось, что я все еще различаю медленно затухающие всполохи огненной магии.
- Был бы "Большой", от нас и пепла бы не осталось. Я и "Малый"-то еле блокировал.
- Коля, ты как? - Стоило мне моргнуть, как темнота опять стала непроницаемой. Да что за дела!
- Нормально, только завалило чем-то.
Наверху послышался шорох, а потом из люка свалился деревянный ящик и, ударившись о пол, рассыпался на несколько частей.
- И это все? - прислушиваясь к тишине на улице, удивился Макс. - На неожиданность понадеялись или патроны кончились?
- Как бы чего похуже не придумали. - Я постучал по деревянному полу и три раза сплюнул через левое плечо.
Не помогло. С легким свистом в стене домика начали появляться круглые отверстия диаметром сантиметра по полтора. Древесная труха медленно осыпалась вниз. "Дырокол"! На всю длину комнаты мощности жезла не хватало: явственно различимые мной призрачные лучи едва выдвигались из стен сантиметров на сорок. Дырки возникали в самых неожиданных местах, но пока у неведомого стрелка угадать наше расположение не получалось. Вот такой морской бой. Не могу понять, почему они под таким прикрытием на штурм не идут?!
- Жан, сделай что-нибудь, - взмолился я, когда очередная дыра возникла прямо у меня над головой.
- А что я могу?! И так чуть сканирующее заклинание не пропустил! - с досадой выкрикнул колдун, вынул откуда-то из складок плаща длинную иглу с крупным красным камнем на конце и, размахнувшись, засадил острие в пол. Стены легонько задрожали, а новая дырка перестала расти, не достигнув и сантиметра в диаметре. - Заряда надолго не хватит.
- А по людям чем-нибудь шарахнуть? - Я как завороженный следил за мерцающим в темноте багровым огонечком светящегося камня. Казалось, пульсировало небольшое рубиновое сердце. И в такт этому постоянно меняющемуся пульсированию легонько подрагивала избушка.