- Я смогу обсудить это с пилотом. Нельзя ли подробнее о самой экспедиции? Чем они занимаются?
- Вот найдёшь их и спросишь.
Не любит наш Шеф подробностей! Нет ему дела до деталей и всё тут. Ещё пара-другая вопросов, тут же начинает закипать. Проверить?
- На чём они едут?
- Они идут. Пешком. Специфика местности. Я говорил. Пустошь. Болото.
- А разве нельзя было на вертолёте?
- Ну да, все такие умные, - он перебрасывает несколько страниц своей записной книжки. - Восемь рабочих-гробокопателей, профессор со своим сыном. Кстати, обрати на парня внимание: как и ты, знает кучу языков, но, в отличие от тебя - миллионер. Правда, у него там что-то с желудком… Катерина, и ещё трое высоколобых бездельников. Питание, инструмент, аппаратура… и всех на нашей двухместной стрекозе?
- Я к тому, как экипироваться? Оружие…
- Ничего тебе не нужно. Они гербарий собирают, а ты - оружие! Вот так со своим плащом и отправляйся. Погуляй там денёк-другой, отдохни. А как их встретишь, - позвонишь, спонсоры экспедиции что-то занервничали.
Он швыряет мне через стол мобильный телефон.
- Оплачено на сто лет вперёд! И поэкономнее, спутниковая связь недёшева…
- Кстати, об оплате… - кладу трубку телефона в свободный карман плаща.
- Какая ещё оплата? - ну вот, вскипело.
Раскаты его голоса заставляют противно вибрировать стёкла в оконных рамах: плотники здесь никудышные, это я тоже заметил.
- Я тебя на пикник за счёт фирмы отправляю, а ты мне "оплата"? Скажи спасибо, что мне нет дела до твоих "ля мур" с клиентками перед их отправкой на тот свет, извращенец…
* * *
В коридоре меня ждёт чернобровый, вечно чем-то недовольный Васо:
- Ну, ты давать, Шарки, - он хватает меня за локоть. - Ходить надо быстро. Одежда. Груз.
Не хочет венгр Васо учить русский язык. Но его ломанные фразы иногда можно принять за шедевры лаконичности.
В раздевалке он бросает мне тугой узел и хмуро смотрит, как я с ним управляюсь. По крайней мере, сейчас свой недовольный вид мог бы и оставить, поскольку переодеваюсь в рекордно сжатые сроки. Ощупываю новую одежду. Обычная слойка: х/б-полиуретан-х/б. Всё в приятных фиолетовых с зелёными разводами тонах. Пахнет каким-то ядом. Наверное, чтобы отпугивать насекомых. Запах резкий, но не привязчивый. В больших нагрудных карманах куртки - по плоскому пластиковому пеналу. В одном микроаптечка, в другом - спецпитание: три ряда серых таблеток с ноготь большого пальца величиной. Знакомый харч: по таблетке в день, и месяц можно протянуть, была бы вода…
Но воды-то у меня тогда и не было.
Химмельблау, будь ты проклят!
В малых боковых кармашках тоже что-то есть. В правом - зажигалка и кассета с ампулами самовоспламеняющейся жидкости, в левом - компас, часы и набор из пяти платков. Рассматриваю часы, "ТISS0T 1853, PR50", Швейцария. Стоящая вещь. Как раз для дипломатических приёмов… на болоте.
"Отто, - одёргиваю себя, - да ты никак становишься брюзгой! Не рановато ли"?
Надеваю часы. Браслет плотно охватывает запястье. В правом кармане брюк обнаруживаю противомоскитную сетку, в левом - пластиковый конверт с салфетками. Ну и ну! Вот это забота! Может, ещё шахматный столик и кофеварку попросить?
- Васо, не спи, давай оружие.
- Шеф без оружия.
Чувствую беспокойство:
- Вы меня в пустошь безоружным отправляете?
Он недовольно закатывает глаза, и что-то шепчет в переговорное устройство. Потом прислушивается к ответу. Морщится.
- Шарки, пусть брать мешки и не морочит голову, - кивая в сторону брезентовых рюкзаков, довольно чисто воспроизводит чью-то речь Васо. - Работать болото, жизни нет, людей нет. Пусто.
"Вот именно, что "пусто…"
Подхожу к вещмешкам. Содержимое первого успокаивает: плащ-палатка, две бухты капронового троса, наборы крючьев, два ножа, топор, фляга, металлическая кружка, миска, ложка. А ещё солидный, на все случаи жизни, большой аптечный набор… всё лёгкое, блестящее, пахнущее маслом, тальком и свежей резиной. Всё в новеньких чехлах с прочными, титановыми карабинами, чтоб, значит, на все случаи жизни и для удобства крепления к поясу. Всё с пониманием разложено по бесчисленному множеству отделений, карманов и кармашков. Все клапана, застёжки, змейки аккуратно застёгнуты. Ничего себе! Может, и в этой стране когда-нибудь порядок будет? Я доволен. С такой экипировкой можно и на северный полюс…
"Какие глупости! У меня в кармане целое состояние, куда меня несёт?! Ведь можно всё бросить и бежать прямо сейчас. Катерину выкуплю позже. Зато уже сегодня можно будет принять ванну в шикарном отеле, в ресторане заказать что-нибудь экзотическое, такое, чтобы несколько официантов объясняли, с чем это едят, а главное, как к этому подступиться…
И забыть! Всё забыть и никогда не вспоминать…"
Трясу головой. Не надо. И в самом деле, день-два роли не играют. Сгоняю на болото, выдерну Катерину, и послезавтра будем в этой ванной вдвоём сидеть.
"Впрочем, вряд-ли, - думаю, вспоминая карту, - двумя сутками не отделаюсь. Неделя, а то и две, не меньше".
Но без Катерины невозможно. Кроме того, из фирмы тоже надо исчезнуть красиво. Навредить они могут крепко. На всю оставшуюся жизнь".
Заглядываю во второй мешок и вопросительно смотрю на Васо. Он не отводит взгляд. Но и не отвечает.
Внутри рюкзака лежит пластиковый полупрозрачный пакет, сквозь стенки которого отсвечивают жестью консервные банки.
- Что это?
Васо с минуту раздумывает, потом снова шепчется с микрофоном.
- Ядрёные лимонки, поздняя селекция, - едва ворочая языком, вещает Васо. Замолкает. Думает. Уточняет: - Лимонки с ядрышками. Проф заказал. И сын.
- Может, с косточками, Васо?
Васо двигает бровями. Васо думает.
- Нет, - говорит Васо. - С ядрышками. Ядрёные лимонки. Последняя работа.
- Понятно… - впервые вижу консервированные лимоны. Похоже, у этой парочки последняя стадия авитаминоза.
Приподнимаю мешок с консервами правой рукой и слегка встряхиваю.
- А носильщика они не заказывали?
Васо смотрит на часы. Куда он всё время торопится?
Отпускаю мешок, тот с грохотом падает на пол. Васо подпрыгивает, приседает и заметно бледнеет. Его усы чёрными гусеницами вот-вот уползут по своим делам:
- Шарки, какого чёрта?
Вот, как язык учить надо! И чего это он вскинулся? Что-то сегодня все такие нервные!..
Перекладываю телефон в пустующий боковой карман куртки, тщательно застёгиваю клапан и запихиваю плащ в мешок с консервами.
- Плащ. Зачем?
Гляди-ка, сфинкс заинтересовался!
- Шеф. Приказал! - я тоже знаю, что такое лаконичность.
Васо немедленно советуется со своим переговорным устройством. Что бы ему там ни ответили, он остался недоволен. Впрочем, как всегда.
Ещё раз проверяю шнуровку, несколько раз подпрыгиваю: ботинки поджимают, но это допустимо - разносятся. Вещмешок с консервами забрасываю на спину, а большой джентльменский набор беру в правую руку.
Венгр немедленно поворачивается спиной и, даже не думая мне помочь, выходит. Едва успеваю поставить ногу на порог прежде, чем дверь закроется. Протискиваюсь в коридор, даже не думая обижаться. Наоборот, молю Бога, чтобы Васо не обернулся. Контролировать своё лицо уже нет никакой возможности. Меня переполняет счастье. Я добился своего.
Этим коридором я иду в последний раз.
А там будь, что будет…
II
Выброска прошла удачно.
Отто мягко опустился на пружинистую почву и отпустил карабин троса, который тут же змеёй улетел наверх. Следом подняли трос, на котором опустили мешки. Вертолёт, отжимая траву, по короткой дуге развернулся, и, наполняя округу свистом и грохотом, быстро набирая высоту, умчался на юго-восток.
Отто поднял свой рюкзак, подошёл к мешку с консервами и огляделся. Перед ним расстилалась дикая, совершенно плоская местность. Солнце чуть клонилось к западу. Воздух был совершенно прозрачным, и однообразный с редкими деталями ландшафт просматривался до горизонта: трава по колено, небольшие группы деревьев, по-соседски обступающие округлые валуны, синее, не по-летнему холодное небо, слабый, едва слышный вой ветра, порывы которого доносят сладковато-удушливый запах падали, и… всё, больше ничего не было. Край мира, в существовании которого Отто никогда не сомневался, наверняка выглядит вот так же: дико, пусто и одиноко.
Степь, одним словом.
Отто втянул носом воздух и покачал головой. Пахло травой и влагой. Но чего-то не хватало. Не дотягивал воздух до степного. Не было какой-то ничтожной, но, по-видимому, важной составляющей, чтобы запах открывающейся перед ним местности был по-настоящему степным.
Он достал из мешка топор и оба ножа, пристегнул ножны к поясу и сразу почувствовал себя уверенней. Идти будет, конечно, не так удобно, зато возникло приятное чувство защищённости. Где-то неподалеку разлагался труп животного, и, хотя ему пообещали, что здесь нет крупных хищников, Отто полагал, что лучше тревожиться напрасно, чем по беспечности попасть в беду. Он забросил на спину мешок с консервами, подхватил свой рюкзак, не забыв его застегнуть, и двинулся к ближайшей куче камней, стыдливо прячущейся в невысокой рощице.
Прошагав с полкилометра, он удивился, насколько его обмануло зрение. Кучка камней оказалась нагромождением полутора десятка огромных валунов в три, а то и в четыре человеческих роста, а "деревца" превратились в исполинов, метров десять-двенадцать высотой. Вдобавок ко всему, почва под ногами неприятно пружинила и затрудняла движение. Но это не могло испортить ему настроения.
Солнышко ласково давило на плечи, и Отто остановился, чтобы расстегнуть куртку. Приятная прохлада прорвалась к груди. Было тепло и спокойно. Жизнь прекрасна. Будущее казалось простым и ясным, как ласковое небо после дождя, где-нибудь на Багамах. "Какая удача! Что-то небывалое: в одной точке времени и пространства я, Катерина и неприлично огромная куча денег…"
Он закатал рукава, подхватил мешки и, переходя на маршевый шаг, громко запел: Если солдаты По городу шагают, Девушки окна И двери отворяют.*
На юге громыхнуло. Отто замолчал, остановился, прислушался: ветер шелестел и путался в траве, где-то чуть попискивал заблудившийся комар…
"Гроза? - он посмотрел на равнодушное небо с размазанными по нему полосами призрачных перистых облаков. - Что-то непохоже".
"Не был я на Багамах, - с внезапным ожесточением подумал Отто. Он возобновил движение и ускорил шаг. - И никогда не буду. Есть и лучшие способы потратить деньги. Что может быть проще: найти экспедицию, избавиться от консервов… - он подбросил на спине чужой мешок, устраивая его поудобнее. - Шепнуть словечко Катерине и при первой же возможности исчезнуть, раствориться в этой глуши. За месяц выберемся к цивилизации, и на этом одиссея Отто Пельтца закончится. А там…"
Лишь однажды, мельком, сквозь щель закрывающейся двери Отто видел, как Калима пересыпала алмазы. Но его тренированная память цепко хранила детали: и плотный шнурок из чёрного шёлка с золотистыми проблесками металлической нитки, с массивными, с мизинец величиной, "грузилами" на концах. И сам мешочек из чёрного сафьяна. И, конечно, камешки. Двадцать два крупных, сверкающих в ярком неоновом свете алмаза. Всё очень добротное, настоящее, красивое… Такое в первом-поперечном магазине не купишь.
И стоило это очень дорого.
Отто уже не видел окружающей его пустоши. Он покупал океанскую яхту. Вокруг плясали сверкающие блики океана субтропиков. У него всё получилось! Да! Он теперь богач! И Катерина…
Он сердито тряхнул головой. И не такие славные победы оканчивались в двух шагах от финиша. Отто, не сбавляя шага, огляделся. Прошло уже не меньше получаса, цель заметно приблизилась, но идти было ещё столько же, может, чуть меньше… Он резко остановился: к постоянному шуму ветра прибавился низкий рокот двигателя. Оглядев горизонт, он увидел на юго-востоке две чёрные точки.
"Вот тебе и гроза"!
На рассуждения времени не оставалось. Ещё была надежда укрыться в зарослях рощицы, но это, конечно, лишь короткая отсрочка… но отсрочка же!
"Как они меня вычислили"?
Отто опустил на траву вещмешок, сбросил со спины осточертевшие консервы и побежал к камням. Тренированное тело легко подчинялось его воле. Топор на левом боку колотил по ноге, затрудняя движение. Не останавливаясь, Отто отстегнул карабин. Сразу стало легче. Приноравливаясь к подбрасывающей на каждом шагу пружинистой почве, он мчался изо всех сил. Других способов спасения он не знал и всегда сомневался в их существовании: принятое решение, даже самое плохое, всегда лучше не принятого, самого лучшего. Когда же решение принято, никаких сомнений не допускается. Исполнить, проверить и доложить.
Вой настигающих вертолётов становился всё громче. Но и до укрытия оставалось совсем немного. Лёгкие с хрипом прокачивали кубометры воздуха. И всё было мало! В глазах начало темнеть, но он упрямо мчался к намеченной цели…
Ударная волна настигла его в момент завершения шага. Не удержав равновесия, Отто перелетел через голову, в падении развернулся и застыл на четвереньках: пылающий вертолёт под прямым углом ушёл в грунт, который, вопреки здравому смыслу плавно, будто нехотя, перед ним расступился, а потом так же лениво сомкнулся. На поверхность вырвался фонтан пара, почва под ногами заколыхалась, будто на волнах, и от вертолёта осталась только чёрная плешь, быстро затягивающаяся зелёным ковром…
Тем временем, второй вертолёт выпустил две ракеты по шаровидному аппарату, развернулся и, прижимаясь к траве, попытался спастись, но скорость шара была фантастической. Обе ракеты прошли мимо, и, оставляя за собой быстро тающие белесые полосы, умчались прочь, а шар уже крутился перед носом обречённой машины.
Раздался знакомый грохот…
"Дела тут у вас", - неодобрительно прошептал Отто.
Это шар взорвался.
Следующее мгновение заставило его сжаться: ещё один золотистый шар подлетал к месту сражения.
"А вот и второй шар. Впрочем, нет, - третий. Каждому шару по вертолёту. А этому вертолётов не хватило. Сейчас меня искать будет…"
Не дожидаясь падения второй машины, Отто выхватил нож и разрезал дёрн, - из-под лезвия встрепенулись-выплеснулись фонтанчики воды. Не раздумывая, Отто влез ногами в разрез, как в спальный мешок, потом погрузился полностью, оставив на поверхности только голову. Брюки с обувью оказались на высоте, а ткань куртки охотно пропустила к телу холодную воду. Холодную? Вода была не теплее льда!
Вертолёт рухнул в болото, но не погрузился полностью, и его хвост со всё ещё вращающимся винтом гигантским пальцем указывал в синее небо.
Отто, не выпуская из виду шар, который завис над местом падения второго вертолёта, попытался ногой нащупать дно, но это ему не удалось. То ли плавучесть герметичных брюк и ботинок не позволила опустить ноги глубже, то ли здесь и в самом деле было глубоко. Тогда он, цепко придерживаясь за края разреза, выровнял тело под травяным ковром и замер.
Шар с минуту висел рядом с мачтой хвоста упавшего вертолёта, затем по расширяющейся спирали закружил над местом схватки. Вблизи он казался тускло-жёлтым с необычным отливом, будто голубые пятна проступали к поверхности откуда-то изнутри, а потом растворялись в золотом сиянии. Через секунду Отто задержал дыхание и, отжавшись от дёрна, полностью погрузился в воду.
Когда он вынырнул, шара не было.
Стараясь не шуметь, Отто выбрался из воды. Он откатился от разреза, да так и остался лежать на спине, восстанавливая дыхание.
"На мне был радиомаяк, - решил он. - Иначе невозможно объяснить точность, с которой они на меня вышли". Он повернул голову и посмотрел на хвост сбитого вертолёта. На нём не было пропеллера.
"Зачем этой штуке пропеллер вертолёта? - подумал Отто и тут же себе ответил: - Как сувенир. На память о сбитом русском асе".
Ему было не по себе. Было холодно. Он замёрз.
"Стрекозы напоминают русские Ми-34. Только с ракетно-пусковыми установками. Интересно, насколько сильно их модифицировали. И всё из-за камешков"?
Отто поднялся. Сразу стало понятно, почему куртка пропускала воду: он забыл застегнуться.
Он снял куртку и рубашку, выкрутил их, несколько раз встряхнул и быстро надел. Стало ещё холоднее…
"Зато будет легче согреться", - подумал Отто.
Он недоверчиво покосился на хвост вертолёта: нет, это был не сон, металлическая труба по-прежнему торчала из травы.
Отто огляделся в поисках своих мешков. Он сориентировался по зеленеющей невдалеке роще, к которой мчался всего несколько минут назад, и побежал в противоположную сторону, внимательно всматриваясь в траву.
Следующая мысль заставила его перейти на шаг.
Получалось, что вся эта местность: трава, деревья, камни, разбросанные тут и там до самого горизонта, была гигантским болотом. Его окружало озеро, поверхность которого заросла травой, настолько прочной, что он шёл и бежал по ней, даже не подозревая о тёмных глубинах, от которых его отделял лишь тонкий, готовый в любое мгновение предать, слой травы. Воспоминание о том, что минуту назад он сам, по своей воле, полез в эту пучину, тоже не прибавило ему бодрости.
Отто с уважением оглядел горизонт: вот это масштабы!
И всё сплошная гидропоника!
"Стоп! А где мешки-то"?
Стараясь не впадать в панику, он ещё раз огляделся: всюду, насколько хватало глаз, равномерно зелёный цвет с оранжевыми россыпями незнакомых ягод.
Тогда он запетлял, отыскивая свои следы. И скоро их обнаружил. Примерив шаг, пришёл к выводу, что здесь он уже бежал, значит, мешки лежат где-то дальше. Оглянувшись на рощицу, удивился расстоянию: хвост вертолёта отсюда выглядел не толще вязальной спицы.
Вскоре он добрался до места, где трава была не так примята, а расстояние между сдавленными в кашицу побегами соответствовало ширине его нормального шага.
Вот только мешков не было. И это было обидно.
- Ну что ж, - проговорил он вслух. - Бог дал, Бог взял.
"Одного пропеллера показалось мало, и эта штука забрала мои мешки вместе с пропуском в счастливое будущее".
Отто выпрямился и поправил воротник, он никак не мог согреться.
- Пожалуй, самое время докладывать…
Он достал из кармана куртки телефон, набрал номер и с минуту рассматривал бегущих по дисплею человечков - зрительный аналог длинных гудков. Потом, к его удивлению, включился автоответчик:
- Вы набрали номер телефона директора фирмы "Новые услуги". К сожалению, у меня нет возможности сейчас вам ответить, перезвоните позже. Сотрудникам-полеводам набрать одиннадцать, Отто Пельтцу - двенадцать, Мичурину - тринадцать. Благодарю за внимание.
И всё…
"Всё?! Тебе этого мало? Вот это да, - потрясённо подумал Отто. - Он назвал меня по имени"!
Конец света Отто именно так себе и представлял: фотографии в газетах, интервью по телевизору, и своё имя в заголовках…