Если уходит - не окликай.
Если окликнешь - она обернётся.
Кто обернётся - уже не вернётся.
Счастья и добрых путей пожелай,
Только пожалуйста - не окликай…
Он узнал стихи ван дер Воорта. Он сам читал их Лариске. Как они оказались на камне?!
- Как они оказались тут? - спросил он вслух.
- Это я попросил, чтобы их сюда поместили, - услышал он голос и обернулся. Это был Муромцев. Он стоял совсем близко, держа в руке снятый берет - в пионерской форме.
- Ты? - удивился Колька, но довольно тускло. - Откуда ты узнал?
- Это нетрудно было. Я разбирал её бумаги. А там был блокнот - с твоим почерком. Это ведь ты на дни рожденья дарил ей стихи?
- А… да, - Колька улыбнулся. - Было такое. Да. Было.
- Послушай. Почему ты уехал тогда? - Славка подошёл ближе, аккуратно, привычно заправляя берет под погон.
- Я её не любил, - сказал Колька. - Честное слово. Она мне нравилась, и всё. Её любил Райко.
- Да, Колька… тёзка твой… - Славка посмотрел на камень. - Но ей-то всегда… она всегда тебя любила. Сколько я вас помню.
- Помнишь, как он выложил перед её окнами фольгой: "С добрым утром, Лариска!"? - Колька повернулся, стараясь не встретиться взглядом с фотографией на памятнике, пошёл по аллее. Славка шагал рядом. - Встало солнце - и сияние на всю улицу… А мои стихи… Я думал - уеду и всему конец. А вышло вот как. Конец - но только ей.
- Где ты был этот год? - спросил Славка.
- А… - Колька медленно пожал плечами и вдруг понял, что ему… хочется поговорить. Это было странное чувство, болезненное и вместе с тем - приятное, потому что Колька знал самым необычным образом - Муромцев поймёт. - Ездил туда-сюда. На пограничье… даже дальше. Немножко… короче, немножко воевал. Пришлось. Так. По мелочи, правда… Работал - помогал лес валить, сплавлял… дома строил… Пел. Охотился - и для удовольствия, и для еды, и с артелью на заказ. Делал наброски… а однажды неделю платил в сельской гостинице тем, что писал портреты желающим. Потом один парень, Свет… ну, Светозар Улёмин, познакомил меня с другим парнем - из Зуйкова, Олегом Азиным. Ты, может, даже знаешь его, Азина, в смысле… - Славка кивнул подтверждающе. - И с одним стариком, англосаксом… Би. Прозвище у него было такое. Мы четыре месяца путешествовали - сначала втроём недолго, потом я уже вдвоём с Би…
- Родион Петрович жалел, что ты уехал.
- А, да… он же хотел мою выставку устроить. Я и не думал про это. А он сам где сейчас?
- На юг уехал в апреле… вызвали по делам, только к сентябрю вернётся, - и Славка неожиданно спросил: - Ты сейчас куда?
- Не знаю, домой, наверное… - нехотя ответил Колька. И снова повёл плечами - но на этот раз не медленно и неохотно, а нервно дёрнул ими.
- Хочешь, поедем ко мне? - предложил Славка. - Мы недавно, когда я только приехал, в поход сходили, материалы пока все у меня лежат. Разберём вместе, они интересные, есть, что посмотреть…
- Что? - Колька искренне удивился. - Ты серьёзно, что ли?
- Вполне, - кивнул Муромцев.
- А… Райко? - осторожно спросил Колька.
- Райко мне не брат, не опекун и даже не начальник, - улыбнулся дворянин. - Скорей наоборот…
- Ну… - Колька помедлил. Ему вдруг стало дико, до пятен в глазах, страшно возвращаться в свой пустой дом. - Едем. А с чего ты вдруг?..
Славка помедлил. Надел берет - не глядя, аккуратно, точно, безупречно.
- А знаешь, Ветерок, я всегда хотел с тобой дружить. Не просто приятельствовать, этого у нас хватало… а по-настоящему дружить. Вот ведь… - он потёр висок, - детский разговор выходит, право слово… но я теперь уже взрослый, и могу себе позволить вести детские разговоры. Это правда. Ты мне нравишься, Стрелков, - признался он. - Я из-за этого даже жалею, что скоро уезжаю. Наверное, очень надолго. Оказывается, я люблю Верный и вообще все эти места, хоть они и жутко бестолковые пока по сравнению с Империей…
- У меня никогда не было друзей, - Колька сунул руки в карманы. - Может быть, да, некоторые считали, что я - их друг. Но у меня друзей никогда не было. Я знаю, это для тебя дико звучит, но это правда.
- Ты отказываешься… не хочешь? - в голосе Славки прозвучало удивление, даже обида. И Колька вдруг испугался - второй раз и ещё более сильно испугался за какую-то минуту, испугался, что Муромцев сейчас уйдёт. Скажет: "Ну ладно," - и уйдёт. Колька заторопился:
- Нет, я не то… Просто я же говорю что - у меня нет друзей. Я не знаю, что такое дружить. Я могу сделать что-нибудь не так… ляпнуть что-то не то… И потом, я ведь не в ваших делах… я сам по себе…
Славка негромко рассмеялся. Мотнул головой:
- Поехали?
- А поехали лучше ко мне? - вдруг предложил Колька. - Я рисунки хочу разобрать. Посмотришь…
- Давай к тебе, - сразу согласился Муромцев.
* * *
Колька сам не ожидал, что набросков окажется столько.
Нет, ему самому не надоедало рассматривать свои рисунки, но он очень опасался почему-то, что Славке это наскучит.
Однако, Муромцев с искренним интересом, почти с азартом, перебирал листы, раскладывал их, куда говорил Колька, то и дело задавал вопросы о том, что было изображено на набросках и нет-нет - да и поглядывал на него с уважительной завистью, которую, кажется, и не думал скрывать. Наконец - не выдержал, сказал грустно:
- А я ни рисовать, ни петь не умею…
- Все дворяне умеют, - возразил Колька. Славка вздохнул и развёл руками (они сидели на полу, Колька - привалившись спиной к кровати, Славка - просто к стене…):
- Так это же не то совсем. Этому почти любого можно научить, если него не две левые руки и он не немой… А у тебя - Дар…
Он так и сказал - с отчётливой большой буквы - и Колька смутился. Славка между тем потянулся - разбирать рисунки оказалось занятием довольно утомительным, просто на удивление - и поднял голову:
- А гитара-то у тебя цела, я гляжу… Ты разве её с собой не возил?
- Нет, - Колька тоже бросил туда взгляд. - Просто гитару - подыграть - везде можно найти… а такую можно только потерять. Найти - вряд ли…
- Можно взять? - Славка встал.
- Конечно, - кивнул Колька.
Славка осторожно достал чехол, из него - гитару… присел на край стола. Позвякал струнами, потом взглянул на выжидательно молчащего Кольку…
- Надежда, надежда, тебя мы не знали -
И знать уже не хотим!
Мы наизусть вызубрили сказанья,
Мы знаем, что не победим!
Не бойся, не бойся - разгоним-ка скуку
И кровь Йормундганда прольём,
Когда Хеймдалль протрубит в свою дудку…
…Мы все без сомненья умрём… (1.)
1. Стихи В.Иванцова.
Он не стал петь дальше, усмехнулся и подмигнул. Колька спросил:
- Что так грустно?
- Такова теория северного мужества, - ответил Славка, пощипывая струны. - Знаешь такую?
- Конечно… Но с чего вдруг?
- Да так, - Славка снова щипнул струну. - Просто подумалось, когда смотрел на те твои рисунки, где этот старый англичанин… Ты знаешь, как его зовут на самом деле? - Колька пожал плечами. - Если бы это не было такой нелепостью - я бы сказал, что это Альберт Франц. Граф Камбрии (1.). Только сильно постаревший.
1. Графство Камбрия - государственное образование, существовавшее на территории Британских Островов до 5 г. Серых Войн. Влилось в состав воссозданной Британской Империи.
- Да ерунда, он же без вести пропал, - недоверчиво ответил Колька. - Когда рассорился с их первым императором…
Славка кивнул:
- Ну да, в общем-то… В том-то и дело, что пропал… Но да, ты, конечно, прав, скорей всего. Помнишь, мы бегали на этот фильм? (1.)
1. Имеется в виду фильм производства Англо-Саксонской Империи "Теория северного мужества" (18 г. Реконкисты). Очень тяжёлая, несмотря на светлый конец, лента, повествующая о том, как небольшая группа людей старается сохранить остатки цивилизации в условиях ядерной войны, глобального катаклизма и связанных с этим массовых эпидемий, голода и одичания, ежесекундно балансируя на грани исчезновения или такого же одичания. Граф Камбрии Альберт Франц является центральным действующим лицом фильма.
- Конечно, - вздохнул Колька. А Славка протянул ему гитару и попросил тихо:
- Спой что-нибудь ты, а?
Колька молча взял инструмент. Устроился удобней, посмотрел на оставшиеся недоразобранными два десятка набросков, лежавших на столе. Славка молча ждал, опершись локтем о колено и устроив подбородок на кулаке.
- Свята земля, не свята - иль в пиру, иль в бою…
На ней не найти ни Эдема - ни даже Сезама…
Но Маленький Принц покидает планетку свою,
Как, будь он большим, покидал бы свой каменный замок…
Он держит в руках окончанья священных границ,
Стоит, каменея в потоках стремительной жижи,
И небо над ним опускается ниже и ниже,
И чёрные тени ложатся у впалых глазниц…
- Колька отчётливо набрал воздуха в грудь, и, ритмично покачивая головой, помогая себе короткими резкими аккордами, продолжал:
- В слепой крови, прокушена губа.
Ему б давно сказать - мол "не играю!",
Но… солнышко не светит самураю
За гранью полосатого столба.
Обрывками приставшая к спине,
Душа его по краешку прошита
Нервущимися нитями бушидо -
И этого достаточно. Вполне…
В ночи Гиперборея не видна…
Стрихнином растворяется в стакане
Печаль твоя, последний могиканин…
Так вырви же решётку из окна!
Из сердца заколдованных трясин,
Где мутная вода под подбородок,
Летучий dream болотного народа
К подножию рассвета донеси!
А в час, когда полночная звезда
Взойдёт на полог млечного алькова -
Налей себе чего-нибудь такого,
Чтоб не остановиться никогда…
- А потом ты уснёшь - и, быть может, увидишь ещё,
- неожиданно поддержал Славка, выпрямившись - Колька поощрительно кивнул ему, и они пели дальше вместе:
- Как медленно солнце встаёт, разгибая колени,
И Маленький Принц покидает свои укрепленья,
Горячим стволом согревая сырое плечо.Взойдёт над миром полная Луна -
Прекрасна, но - увы! - непостоянна…
Забудьте обещанья, донна Анна.
Не стойте у открытого окна. (1.)
1. Стихи Олега Медведева.
- Хорошо, - сказал Славка, замолчав. - Я её помню… Ты её пел на своём выпускном, а по радио из вашего интерната транслировали… - Колька кивнул с улыбкой. - Ну что, доразберём рисунки?
Колька бросил взгляд на часы и мысленно обругал себя.
- Я… мне… я сегодня вечером приглашён в один дом, - уклончиво сказал он. Подумал, что Славка может решить, что он, Колька, просто хочет избавиться от надоевшего гостя… вдобавок - услышал, насколько это не похоже на него самого, такие слова - и поправился: - Меня пригласили к Харзиным. На ужин. Мне хотелось бы посмотреть, всё ли у меня… в общем - готов ли я.
Славка не выразил никакого неудовольствия или хотя бы удивления. Только сожалеюще посмотрел на рисунки на столе и попросил Кольку - он бережно убирал гитару на место:
- Ты без меня не разбирай, ладно? Я хочу их до конца посмотреть.
- Обещаю, - ответил Колька.
У него было хорошо на душе.
3.
Выяснилась страшная вещь. Как обычно это бывает со страшными вещами - выяснилась она в последний момент.
Выяснилось, что костюм беспощадно мал.
То есть, не просто - мал, а совершенно. Последний раз Колька надевал его год назад, незадолго перед отъездом. И сам удивился тому, что так вырос и раздался в плечах. В сердцах он уже собирался вообще плюнуть на всё, но подумал об Элли… и подсел к телефону - выяснять, какой костюм и где можно найти.
Занятие оказалось неожиданно времяпожирающим. Но в результате за два часа до визита Колька оказался обладателем синей двубортной пары, сшитой в Минске из тонкой шерсти. Костюм стоил дорого, и он неожиданно понял, что всю последнюю неделю активно тратит деньги - а они из ниоткуда не появляются и надо пойти в банк и снять накопившуюся за год пенсию за отца и мать… а неизвестно, действительна ли ещё доверенность сестры. Впрочем - потом, это всё потом, а пока… Примерив костюм, он остался доволен, аккуратно повесил его на дверцу шкафа и прилёг читать книжку из серии "Солнечное Человечество" - о меркурианском Плоскогорье Огненных Змей, где вёл разведку один из немногих кумиров юноши - англосакс Дэвид Нортон. Для лучшего усвоения материала он пошарил в радиэфире и удачно нашёл одну из записей Линдерса (1.) - музыка этого композитора отлично ложилась на тему книги.
1. Джеффри Даган Линдерс (13 г. Серых Войн - 4. Г. Экспансии) - англосаксонский композитор, офицер космофлота, исследователь лун Сатурна и Юпитера.
Однако, сосредоточиться против обыкновения не получалось никак. Он думал то об Элли, то о Славке и отвлёкся от этих мыслей, лишь когда понял, что слабо понимает, что читает, а по радио вместо музыки сообщают об аварии на энергостанции недалеко от Медео.
Колька выругался. В аварию он не верил, какая там авария - на станции недавней постройки? Знаем мы эти аварии… Выключив радио, он прошёлся по комнате из угла в угол - и начал одеваться. В конце концов, это не его дело. Толпа народу при должностях есть, не хватало ещё ему нервы себе трепать из-за того, в чём он ну никак и ничем не может помочь!
Вскоре, даже насвистывая, он вышел на улицу и почти побежал к остановке трамвая - не на мотоцикле же ехать, в самом деле?
* * *
Ему открыла сама Элли. И почему-то, фыркнув, спрятала лицо в ладонях.
- Что такое? - удивился Колька. Удивился и смутился необычно для себя. Он и так был напряжён до предела (идти в дом, где ты, не будучи даже просто знаком ни с кем толком, всех поднял ночью!), а уж такая реакция навела его на мысль, что Элли пошутила. Кстати, она сама была одета в широкие шорты-юбку, всё ту же майку и сандалии - и у Кольки появилось уже совершенно определённое подозрение…
- Кто там? Этот мальчик? - послышался из глубин дома женский голос - очень приятный, кстати. Полковника Харзина Кольке случалось видеть, его жену - нет, ни разу… но голос и правда производил хорошее впечатление… Элли втащила Кольку внутрь и, крикнув:
- Да, мам, это он! - снова подавилась смехом…
Всё ещё не вполне понимая, что к чему, Колька наклонил голову, здороваясь с появившимся под руку с женой полковником - женщина оказалась очень похожа на свою дочь, но просто-таки величественна, иного слова не подберёшь. Колька не удивился бы, окажись перед ним рука, протянутая для поцелуя. Но Харзина, мягко улыбнувшись, сказала лишь:
- Проходите, добро пожаловать, молодой человек. Стол уже накрыт.
- Ма-ла-дой-чи-ла-вех… - шепнула Элли, уносясь в столовую следом за матерью; обернувшись в дверях, она присела и, потупив глазки, приподняла одну штанину шортов, как подол бального платья. Колька смутился окончательно - и только теперь обратил внимание, что полковник - в домашнем халате. В его серых глазах подрагивали смешинки.
- Сочувствую, - сказал он наконец, протягивая руку. - Моя дочь сказала тебе, что на обед нужно явиться в костюме?
- Д-да, - кивнул Колька, пожимая машинально крепкую сухую ладонь. И почувствовал, что холодеет. - Вы хотите сказать, что…
- …она вся в свою мать. Когда мы познакомились двадцать лет назад в Африке, - ладонь Харзина легла на плечо юноши, - она дала мне адрес. Это оказался адрес полевой псарни. Я был несколько удивлён.
- Терпеть не могу костюмов, - признался Колька. - Потратил кучу времени на примерку…
- Терпеть не можешь? - полковник критически окинул его взглядом. - Очень может быть. Но я видел массу людей из окружения Императора, на которых заказные костюмы сидели куда хуже. Ну, пойдём, пойдём, я, если честно, голоден…
… - Значит, явка обязательна в костюмах? - тихо спросил Колька, усаживаясь напротив Элли. Та тихонько засмеялась, потом посерьёзнела и сказала:
- Ты меня прости. Я ничего плохого…
- Ерунда, - откликнулся Колька. - Мой старый костюм мне всё равно мал, оказывается.
- Да ты не думай, тебе идёт, - заверила Элли.
- Твой отец считает так же, - невозмутимо заключил юноша…
…Обед был явно не парадным, когда на столе что-то стоит для приличия, а основное - деловое общение. Помимо английского ростбифа и непременного к нему картофельного пюре и лёгкого куриного бульона - на столе стояла огромная миска с дымящимися белыми тестяными комочками, от которых пахло мясом. Вокруг этой миски выстроились боевым квадратом тарелки с томатным соусом, майонезом, уксусом и горчицей.
- Этих слизняков пугаться не надо, - предупредила Элли, расстилая на коленях салфетку. - Это папин шедевр.
- Элли, - её мать легонько постучала по краю тарелки плоской стороной ножа. - Но вы и правда можете есть это совершенно без опаски, - обнадёжила она слегка улыбающегося Кольку. - Это в самом деле готовил мой муж. Это…
- Пельмени, - улыбнулся уже открыто Колька. - Извините. Я их много раз ел.
- Наконец-то соратник, - удовлетворённо заметил полковник, перегрузивший себе на тарелку кусок ростбифа в полкило, не меньше. - С чем предпочитаешь?
- С горчицей. Я за Балхашем, на правом берегу, их часто ел.
- О? Там, кажется, совсем ещё дикие края, - заметила жена полковника. А Харзин с интересом спросил:
- Ты был в правобережных лесах?
- Да, приходилось. Я, в сущности, не так давно вернулся, - Колька умел есть и говорить одновременно, не давясь, не чавкая и не роняя кусков.
- Ну и что ты можешь сказать об отношении тамошних людей к Империи? - интерес полковника был совершенно явственным и искренним. Колька тут же ответил:
- В прибрежных поселениях - отличное. Дальше в леса - нарастает недоверие к вам. Вплоть до фантастических рассказов-страшилок об имперцах, которые на самом деле мутанты, мечтающие до конца уничтожить всех людей.
- Дикость какая-то, - покачала головой женщина. Колька вежливо возразил:
- Нет, они вовсе не дикари в обычном понимании этого слова. Кроме того, я заметил, что неприязнь к Империи практически везде разжигают люди достаточно образованные, а невежество и прочее - лишь питательная среда для них. Невежественные люди и в самом деле выдумывают сказку об имперцах-вампирах, и не больше. Первое же близкое знакомство с имперцем убеждает их, что он не больше вампир, чем они сами. А вот когда им потихоньку кто-то начинает рассказывать, что "имперцы все леса сведут, понастроят заводов и комбинатов, опять вода и воздух будут отравленные, а у себя дома они в чистоте станут жить" - и потом появляются ваши люди и начинают, например, за здорово живёшь рубить просеку под струнник - эта выдумка намного опасней.