Четыре десятка на обслуге – это много? Ничуть. А патроны с продовольствием, а раненые, а полевая кухня? Горячая пища три раза в день великая вещь. Это дело чуть ли не единственное скопированное у фадзийской армии. В Шиоле до такого не додумались.
За счет изготовления еды во время марша, а не после него, скорость передвижения увеличивалась в два раза. Уж кто это придумал заимствовать неизвестно, слухи упорно говорили про Шаманова, но ему вообще приписывали все. Динас не настолько наивный, чтобы не догадываться о невозможности проследить за всякой ерундой и каждый дырой в горах.
Тем не менее, кто бы не принял решение, а наклепали их огромное количество. В каждой роте имеется. Очень полезная вещь. Даже важнее крупнокалиберного пулемета. Он зараза тяжелый, а никаких особых целей для него пока не имелось. Хорошо еще не его дело. Пусть рота тяжелого вооружения старается. Или все-таки им лучше? Не на спине носят.
На колесах везут КПВ и бомбометы со снарядами. На каждый метатель два ездовых, две повозки. На одной повозке бомбомет следует, а на второй боеприпасы. Сами артиллеристы шествуют практически налегке. ППВ и гранаты с пистолетами. А то ручной пулемет хоть и называется легким, а попробуй потаскать на такие расстояния 12 кило веса.
Хорошо еще лично он станок на три килограмма легче (всего 9 вес) волокет. Серьезное облегчение если перемножить на пройденные лиги. А коробки с патронам у других в дополнение к своим вещам. Он не просто подносчик – второй номер. Кругом сплошные двойки.
А еще в обозе портной, сапожник, оружейник. Опять же кто это придумал неизвестно, но рота была полностью самостоятельным подразделением. У шиольцев такое на уровне батальона, а здесь и снабжение свое и люди знакомые. Отлично работало. Как пехотинец, ты ничего не можешь иметь при себе. Даже кусок хлеба некуда положить. Зато еще не было случая, чтобы остались без еды на привале или кому-то что-то не досталось. Другое дело, когда вещи новой просто не существует в роте и батальоне. Зашивай штаны сам, как умеешь.
Жрать хотелось жутко. Вроде и не кушали пару часов на обед суп и на второе гороховую кашу с мясом. Показалось что это была конина, но вслух свои мысли не высказал. Какая разница. Набить брюхо удалось и ладно. Все в момент от переходов с потом и силами уходит. Раньше он и не подозревал про возможность спать прямо на ходу. Выяснилось и сам запросто способен и другие ничуть не отстают. Тут главное не продолжать топать дальше после команды "стоп", а то забредешь неведомо куда.
– Куда это твой приятель в очередной раз направился? – неожиданно заинтересовался Бочкарев, его первый номер пулемета, показывая на обочину. Там артиллерист Борсов с еще одним соратником бодро топали к телефонным столбам.
В их роте Бочкарев был считай самый старый, почти тридцатник и не с севера, как большинство остальных. Да и говорил с заметным акцентом. Туканец, были убеждены все. Собственно никто не запрещал делиться личными данными или рассказами о прошлом или семье. Просто все понимали, насколько это может оказаться опасным. Подводить своих под СПС мало кто желал. Вот и помалкивали.
Да не очень-то скроешь, коли месяцами бок о бок трешься и живешь рядом. Один проговорится, второй что-то брякнет, а третий вообще лично знаком с еще одним из соседней роты с детства. Если настоящие фамилии неизвестны несложно разобраться, откуда пришли и кем были до появления в Волотерской бригаде.
А с Бочкаревым они так и не поняли ничего. Не военный – это точно. Иначе не ходил бы в общем строю. Кем был до восстания непонятно. И Тукан чистая догадка. Мужик неплохой и не хлипкий, нытья от него не слышно, хоть и в возрасте. Чего еще однополчанам требуется.
– А! – объяснил стоящий тут же Горбунов, – слушать будут разговоры по проводам. Или подключатся к сети. Вона, видишь телефонный аппарат и эти два шеста? Даже на столб лезть ленятся. Закинут проволоку и подсоединятся. Так можно с любым номером говорить. Ближайший город точно.
Его познания обо всем и страстное желание всех просветить иногда всерьез раздражали, но сейчас это оказалось к месту. Самому любопытно.
– Кормик на электротехническом учился до восстания, – подтвердил Динас.
– Куда катится мир, – горестно-издевательски воскликнул Бочкарев. – Шлепают по грязи и никто не удивляется таинственным делам. Подумаешь, собираются подключиться к телефонной линии. Пропала интрига.
– В смысле? – не понял вечно наивный Горбунов. Его даже подкалывать не имело интереса. Всегда верил во все сказанное. Энциклопедические познания вовсе не отучили от наивности. Книги и жизненный опыт вещи очень разные. Теория и практика общения вещь заметно разная.
– Лет десять назад обычный электрик смотрелся и действовал почти на манер дворянина. В дом какого-нибудь фема чтобы проверить проводку или починить сущую мелочь прибывали в конном экипаже, одетые в сюртук и цилиндр. На руках обязательно перчатки, а инструменты сзади несет мальчишка-помощник. Высшая каста! На них смотрели снизу вверх даже богачи.
Фемы – это так называются дворяне в Империи, понял Динас. Не туканец.
– Откуда ты знаешь? – разинув рот, удивился Горбунов.
– А я как раз и был таким мальчишкой, – буркнул Бочкарев. – У вас может давно пробки перегорели и ничего не удивляет, даже вон летящий самолет, а в мое время электричество было нечто вроде магии и пароход с паровозом я впервые увидел уже достаточно взрослым.
– Действительно, – глядя из-под ладони на приближающийся со стороны солнца аэроплан, согласился Динас, – сюда летит.
Многие уже заметили приближающуюся машину и с любопытством следили за ней. Видели ее вблизи пока не часто и далеко не каждый. В отличии от паровоза. Всем интересно. Летит такая фиговина связанная тросами и стрекочет. Как не падает и в воздухе держится не понять. Давно ходили разговоры о том, что Шаманов завел посыльный аэроплан, но воспринималось это с известным скептицизмом. Слишком ненадежнее дело. Да и стоит дорого. Телеграф с телефоном удобнее. А радио быстрее.
Капитан Брижен глянул вниз на толпящихся людей и зло усмехнулся. Разведка вещь хорошая, теперь генерал будет точно знать о подходе мятежников. Основная задача выполнена. Осталась дополнительная.
Он не зря прихватил с собой кучу гранат "Яйцо". Доставить максимум неприятностей врагу поставивших армию в абсолютно дурацкое положение в глазах общества. Невозможно пройти в форме, чтобы не стали смеяться и не показывали пальцем. Добро бы на Патре. На Шиоле та же история. Он сам попросился сюда. И испытание машины собственной конструкции в реальной боевой обстановке, и возможность проявить себя. Нет, он сумеет показать всем…
Нога нажала на педаль, разворачивая самолет. Слегка сбросить высоту для удобства прицеливания и для гарантии от преждевременного взрыва еще в воздухе. Четыре секунды – это немного. Правая рука работает, управляя рулем высоты. Нет так круто. Вот. Подходяще. Детонаторы вставлены заранее. Осталось сорвать предохранительное кольцо и вниз. Получайте!
Он шел вдоль дороги и методично швырял вниз гранаты. Палить из пистолета было бы глупо. С пулеметом крайне неудобно. Трясет и растяжки мешают. Да и стрелять требуется вниз, нормально не прицелишься. А кинуть бомбы самое то. Осколки летят локтей на тридцать, иногда и до сотни.
Можно в одиночку разогнать батальон, довольно глядя на воцарившийся внизу хаос, подумал капитан. В следующий раз надо проверить нет ли чего более увесистого для швыряния. С далеким радиусом поражения. И взрывчатки внутрь побольше. До отказу! Замечательное применение для авиации в военных целях.
Раненая лошадь с безумными глазами и хлещущей из бока крови пронеслась мимо, волоча за собой повозку. Динас едва успел убраться с ее дороги. Неподвижно лежащему на боку лицом в строну от него парню, не то убитому, не то раненому так не повезло. Колесо проехало по его ногам с жутким хрустом. Он даже не вскрикнул. Похоже человека уже ничего не волновало. Где-то там, в небесах уже встречается лично с Единым.
Роты больше не было. Имелась куча народа, торопливо, на манер тараканов, разбегающаяся в разные стороны. Сверху вдарили тапком и обстрелянные бойцы, потеряв соображение, принялись поспешно забиваться в щели. Хорошо еще вроде карабины с перепуга не побросали. Что значит намертво вбитый ротным рефлекс!
– Чего стоишь и глазами лупаешь? – заорал Бочкарев. – Помогай!
Он установил пулемет на сошки и с отвращением грубо выругался. Стрелять по висящему в десятках локтей над головой никакой возможности. С рук тоже бесполезно, слишком тяжело и отдача, никакого прицела не выйдет.
Самолет с издевательским тарахтением развернулся и пошел назад, продолжая раскидываться гранатами.
– Туда, – показал Динас, тыкая рукой в перевернутую телегу неподалеку.
Они рванули вместе, Бочкарев упер пулемет в лежащую боком повозку и приготовился. Динас держал ленту, готовый подавать патроны. Сейчас, сейчас. Пулемет ударил длинной очередью, сжигая патронную ленту. Самолет спокойно дошел до них, причем было даже видно голову в огромных очках и черном кожаном шлеме. Пилот высунулся наружу и погрозил кулаком. Потом развернулся и самолет не особо торопясь направился в сторону моря. Бочкарев выпустил остатки патронов ему вслед и раздраженно сплюнул.
– Я попал, – плачущим голосом сказал первый номер, – не мог не попасть.
– Точно, – подтвердил Динас. – Я видел, он дернулся и не стал искушать судьбу. Ушел.
– Я попал! – зло повторил Бочкарев.
– Да он же фанерный и крылья тканью обшиты. Пули просто прошли насквозь. Тут надо угодить или в двигатель, или в пилота. А все остальное не поможет.
– КПВ требуется этого гада сбивать.
– Да им и телега не подойдет. Тяжелый зараза и угол совсем другой требуется. Специальный станок.
– Зато сразу куски полетят! Обидно-ж. Я попал!
* * *
– Мне всю жизнь не везет, – говорил Бочкарев через три часа с горечью в свежевскопанном окопчике.
Теперь они сидели на холмах вдоль дороги и старательно рыли в промышленном количестве землю. По армейскому уставу на рытье окопов должно быть истрачено времени: на окоп для стрельбы лежа – 2 часа, на окоп для стрельбы с колена – 4 часа и на окоп "стоя" – 8 часов. Приказ был срочно. Поэтому сейчас создавали не нормальную траншею, а нечто вроде ячеек без возможности скрытого сообщения. Это было нехорошо, всегда полезнее чувствовать локоть однополчанина, внушает уверенность. Просто некогда. Командиры торопят. Останется возможность, позднее пророют ход и к соседям.
Саперная лопатка на поясе имелась у каждого, а из обоза принесли и более серьезный инструмент. Ротный ходил и проверял, но и без него все копали без лени. Необходимость прятаться после произошедшего в очередной раз пояснять не требовалось.
Вгрызались в землю и даже на однополчан старались не смотреть. Уж очень неприятно все это было. Герои-волонтеры разбежались по всему полю в количестве трех с лишним сотен от одного единственного аэроплана. Кое-кто и оружие побросал с перепугу. Неприятно. И что их особо не ругали, весь батальон повел себя ничуть не лучше, нисколько не утешало. Потери минимальные, а стыду полные штаны.
– Мне лет шесть было, когда мы уехали, – рассказывал Бочкарев. – Поначалу очень тяжко родителям пришлось. Язык им особо не давался, а без понимания всегда сложно. Нам, а нас пятеро, две девки и три парня, проще получилось. Дети легче языки ловят. На улице со сверстниками пообщаешься и невольно нахватаешься. Да в Муато белым всегда легче. Какой не есть, а уже не абориген. Лина, правда умерла, подцепила что-то от местных нехорошее. Там это запросто. Вчера здоровый, сегодня почувствовал себя плохо, завтра умер. Черный континент, одно слово.
Неудивительно, подумал Динас, что никто не мог понять, что за странный акцент. Он даже не в Империи проживал, а в колонии. Чего их туда понесло, Бог весть. Климат отвратный. Не первое столетие под Империей, а не приживаются там северяне. От малярии дохли очень долго, пока болота осушать не принялись всерьез. Да разве полностью от джунглей избавиться можно? Вот и живут. Верхняя прослойка белые, потом разнообразные помеси, а в самом низу черные. Говорят сразу видно кто хозяева. Каждый белый "мфумо" – господин. У любого имперца по парочке слуг из туземцев.
Наши-то почти всех туземцев на юге континента перебили, когда захватывали землю. Сопротивлялись аборигены всерьез. Одни лубонго сохранились, но они были данники негуса и не вполне черные. Враг моего врага почти союзник, хотя и не друг. И климат не сильно от нашего отличается. А в имперских колониях совсем другие условия. И привилегии переселенцам, и льготы, и освобождение от налогов на несколько лет, а все одно не едут туда. Смертность от болезней слишком высокая и жарища. А вот если вырасти там с детства… Наверное в таких местах действительно приезжим недурно живется.
– Землю получить можно почти любого размера, – невольно подтвердил Бочкарев. – Никто над душой не стоит и особо даже налогов не требует. Только не будешь же начинать с пустыми руками. Инструмент требуется, скотина всякая. Да и что проще давно разобрали. Ты сначала джунгли сведи, потом стройся. Вот мои и подумали перво-наперво подработать, обзавестись всем необходимым, а потом уже кусок земли взять поширше.
Он как-то грустно засмеялся.
– Мой папаша так и мечтает до сих пор своим поместьем обзавестись. Да куда они денутся от свой лавки? Все ведь с потом и трудом досталось. Начинали с голыми карманами. Сейчас даже по тамошним меркам неплохо устроились. Это ж я так говорю – лавка. А у нас один из лучших в городе магазинов. Вся Китима в курсе куда за покупками идти.
По нашим понятиям стало быть совсем недурно живут, пришел к выводу Динас. Он так и не вспомнил Китима – это город или вся округа, но живет в столице колонии тысяч триста, не считая негров. Если не преувеличивает и все знают их, далеко продвинулись. А и привирает слегка, тоже нехило. Уточнять не стал. Пусть говорит, перебьешь, опять замкнется. А сидеть молча совершенно не хотелось. Не то настроение.
– Как постарше стал начал работать на лесопилке. Не хотел торговцем. Ну не умею я и не хочу жульничать. Все по-честному должно быть. А начальник смены скотина все цеплялся. И хозяину наушничал. Половина вроде и правда, зато вторая сплошная лжа. И в целом я вечно виноватый. Не выдержал, плюнул и ушел. И решил я податься к Китанге. Заодно и на мир посмотреть.
Вот про Китангу Динас помнил. Жемчужина Империи и прочие бла-бла в учебнике географии. Аж видна зависть шиольская. Благоприятный климат: страна лежит на горном плато и здесь не так жарко. Постоянная температура от 22 до 28 градусов. Прекрасная природа: высокотравная саванна, лишь на горах Авензори на востоке и Эллгерун на западе уступающая место альпийским лугам. Богатый животный мир – слоны, носороги, бегемоты, буйволы, большое разнообразие антилоп, множество рыб в реках и озерах, живописные птиц.
Мне можно ставить высшую отметку за знания, постановил без смущения. Знать бы еще зачем на нашей скотоводческой ферме подобные познания. Или сегодня в горах и окопах.
Не-а, я никуда не уеду. Здесь огромный шанс получает простой человек. Сословного общества нет, а после победы избавимся и от шиольцев. А бывшим волонтерам уж точно дорога наверх. И в Академию наверняка без экзаменов. Пусть только попробуют вякать или отказать! Мы себя еще покажем, – он воткнул с облегчением лопату в землю и уселся, вытянув ноги.
Нормально. Позиция по всем правилам оборудована. Все кругом простреливается и по траншее теперь можно переместиться, меняя позицию. Пора отдохнуть.
– А правда, что озеро странное? – спросил для затравки. – Нам что-то невразумительное объясняли про невозможную в природе воду.
– Ну, – раздумчиво признал Бочкарев, – вода как вода. Но действительно спорят не первое столетие о причинах создавших такое чудо. По науке проточные озера – пресные, непроточные – соленые. А там нечто странное. Нижняя, придонная часть озера солоноватая, а верхняя – пресная. Внизу спокойно проживают морские рыбы, а в верхней – пресноводные.
– А глубина?
– По разному. Где двадцать, а где и три локтя. Площадь огромная, особенно когда начинаются дожди поднимается поверхность прямо на глазах. Еще и вширь идет. Там испокон веков на сваях строятся. Такие здоровые столбы и на них избушки. А иногда целый настил на всю деревню. Можно жить и на землю не спускаться. И горы вокруг. Красота! Я даже не подозревал, насколько мне их не хватало. Совсем ведь мальцом был когда уехали и вырос у моря на побережье. А тут будто домой вернулся.
Вот тут мы впереди планеты всей, мысленно согласился Динас. Куда не пойдешь и куда не повернешься, обязательно упрешься в горы. Говорят у нас они еще не высокие. Куда там до иных пиков прославленных. А мне и так сойдет. Раз на вершинах снег лежит, значит достаточно. Внизу он бывает редко и хвала Единому. Мерзнуть гораздо хуже, чем жариться. Но вот невозможность путешествовать нормальными дорогами всерьез раздражает. Будто специально поделили остров пополам посредине. Перевалов раз два и обчелся, а железная дорога имеет всего три ветки с востока на запад. Пересекать горы тяжело и неудобно.
– Я уже ученый был, да и скопил кой чего. Открыл собственную лесопилку. Нанял несколько человек, принялся доски выделывать. Ничего особенного, но дело неожиданно хорошо пошло. Вторая, третья, а потом и пятая лесопилка появились. Я уж думал мне пришла настоящая удача. Только неожиданно зашевелился основной конкурент. Вполне могли бы жить и дальше, я ему всерьез не мешал. Ну отхватил пару подрядов, так честно, а он без работы не остался. Не тот человек оказался. Предложил подать свое дело за сущий мизер. Я отказался. И тогда одна за другой сгорели три лесопилки. И ничего не докажешь. Страховку я получил, но она и половину не покрыла. И пришлось продать. Правда не ему, а еще одному местному, но все равно за ерундовую сумму. Другие и вовсе боялись. Вся ж округа в курсе что случилось. И власти тоже не слепые. Да глаза закрыли.
– Так почему приехал сюда, а не там остался? Пусть в другом районе? – спросил Динас, после длительной паузы. Бочкарев курил и молчал.
– А убил я его, – как о само собой разумеющемся, пояснил его вечно молчаливый и добродушный первый номер. – Просто пришел и застрелил. На глазах у кучи свидетелей. Мне после этого и места там не было. Не на каторгу ж идти? Это не преступление, – объяснил с глубокой убежденностью, – а наведение справедливости.
Вот так и узнаешь о вроде бы хорошо знакомых людях массу удивительного, ошеломленно подумал Динас, не зная как реагировать на неожиданное признание. Сказано небрежно и вроде бы совершено не мучает его совесть. За дело – это так, но ведь не стрелял тот в окошко. Ну спали ему в ответ чего. Почему сразу убивать?
– Думал на Патре приживусь. Угодил как мышь в ловушку. За сыром полезла, по носу и схлопотала. Как раз к моему приезду военное положение ввели. Не так слово сказал – в полицию. Бить меня вздумали, – с изумлением в голосе сказал, – слышь, за агента какого приняли. Ну я и врезал в ответ. И в Крепость. А там уже так вышло. Побег со всеми, горы. И другой дороги теперь нет. Я что воевать хотел? Я хотел судьбу переломить и нормально жить. Просто и без затей. Руки, голова имеются, почему не попробовать сначала. Невезуха. Кругом невезуха!
– Близнецов, – сказал командир взвода, появляясь без приглашения, – быстро вон туда, он показал направо, – поможешь выкопать окоп для артиллерийского корректировщика. Давай, давай, быстренько пошел.