Вероятно, они и выиграли войну.
Хендрикс снова закурил. Удручающий пейзаж. Ничего, только пепел и руины. Ему вдруг показалось, что он один, один во всем мире. Справа от него возвышались развалины города - остовы зданий, разрушенные стены, горы хлама. Хендрикс бросил погасшую спичку и прибавил шагу. Внезапно он остановился и, вскинув карабин, замер. Прошла минута.
Откуда-то из-под обломков здания появилась неясная фигура и медленно, то и дело останавливаясь, направилась к Хендриксу.
Майор прицелился.
- Стой!
Мальчик остановился. Хендрикс опустил карабин. Ребенок маленького роста, лет восьми - правда, теперь возраст определить очень трудно: дети, пережившие этот кошмар, перестали расти - стоял молча и внимательно рассматривал майора. На нем были короткие штанишки и измазанный грязью выцветший голубой свитер. Длинные каштановые волосы спутанными прядями падали на лицо, закрывая глаза. В руках он что-то держал.
- Что это у тебя? - грозно спросил Хендрикс.
Малыш вытянул руки. Это была игрушка - маленький плюшевый медвежонок. Огромные безжизненные глаза ребенка смотрели на Хендрикса.
Майор успокоился.
- Мне не нужна твоя игрушка, малыш. Не бойся.
Мальчик снова крепко прижал к груди медвежонка.
- Где ты живешь? - спросил Хендрикс.
- Там.
- В развалинах?
- Да.
- Под землей?
- Да.
- Сколько вас там?
- Сколько нас?
- Да. Сколько вас? Есть там кто-нибудь еще?
Мальчик молчал.
Хендрикс нахмурился.
- Но ты же не один, правда?
Мальчик кивнул.
- Как же вы живете?
- Там есть еда.
- Какая еда?
- Разная.
Хендрикс внимательно посмотрел на него.
- Сколько же тебе лет, малыш?
- Тринадцать.
Это невозможно. Хотя… Мальчик очень худой, маленького роста и, вероятно, стерилен. Последствия длительного радиационного облучения. Ничего удивительного, что он такой крошечный. Майор присел на корточки и посмотрел ребенку в глаза. Большие глаза, большие и темные, но пустые.
- Ты слепой? - спросил Хендрикс.
- Нет. Я немного вижу.
- Как тебе удается ускользать от "когтей"?
- "Когтей"?
- Ну, такие круглые штуковины. Они прячутся в пепле и быстро бегают.
- Не понимаю.
Возможно, здесь "когтей" не было. Довольно большие пространства свободны от них. Они собираются главным образом вокруг бункеров и выходов из тоннелей, то есть там, где есть люди. Их такими создали. Они чувствуют тепло, тепло живых существ.
- Тебе повезло, - вставая, сказал Хендрикс. - Ну? Куда же ты направляешься? Опять туда?
- Можно я пойду с вами?
- Со мной? - переспросил Хендрикс, сложив на груди руки. - Мне много надо пройти. Много миль. И я должен спешить. - Он взглянул на часы. - Мне надо попасть туда до темноты.
- Но мне так хочется пойти с вами.
Хендрикс начал копаться в ранце.
- Зачем тебе это? Не стоит. Вот, возьми лучше. - Он вытащил несколько банок консервов и протянул их мальчику. - Бери и беги обратно. О’кей?
Мальчик ничего не ответил.
- Послушай. Через день-два я буду возвращаться, и, если ты будешь здесь, ты сможешь пойти со мной. Договорились?
- Мне хотелось бы сейчас пойти с вами.
- Это долгий путь.
- Я справлюсь.
Хендриксу было о чем подумать. Двое идущих - очень приметны. И потом идти придется гораздо медленней. Но что, если он вынужден будет возвращаться другим путем? Что, если мальчик действительно совсем один?..
- Хорошо. Идем, малыш.
Майор зашагал вперед. Ребенок не отставал, шел молча, прижимая к груди медвежонка.
- Как тебя зовут? - немного погодя спросил Хендрикс.
- Дэвид Эдвард Дэрринг.
- Дэвид? Что… что случилось с твоими родителями?
- Умерли.
- Как?
- Взрывом убило.
- Когда это произошло?
- Шесть лет назад.
Услышав это, Хендрикс даже приостановился.
- И все шесть лет ты совсем один?
- Нет. Здесь были еще люди, но потом они ушли.
- И с тех пор ты один?
- Да.
Хендрикс посмотрел на мальчика. Странный какой-то ребенок, говорит очень мало. Замкнутый. Но они такие и есть, дети, которым удалось выжить. Спокойные. Безразличные. Война превратила их в фаталистов. Они ничему не удивляются. Они принимают все как есть. Они уже ни морально, ни физически не ждут чего-либо обыкновенного, естественного. Обычаи, привычки, воспитание… Для них этого не существует. Все ушло, остался лишь страшный горький опыт.
- Ты успеваешь за мной? - спросил Хендрикс.
- Да.
- Как ты увидел меня?
- Я ждал.
- Ждал? - удивился майор. - Чего же?
- Поймать что-нибудь.
- Что значит "что-нибудь"?
- Что-нибудь, что можно съесть.
- О! - Хендрикс сжал губы. Тринадцатилетний мальчишка, питающийся крысами, сусликами, полусгнившими консервами. Один в какой-нибудь зловонной норе, под развалинами города. Радиация, "когти", русские ракеты, заполонившие небо…
- Куда мы идем? - неожиданно поинтересовался Дэвид.
- К русским.
- Русские?
- Да, враги. Мы идем к людям, которые начали войну. Они первые сбросили бомбы. Они первые начали.
Малыш кивнул.
- Я - американец, - зачем-то сказал Хендрикс.
Малыш молчал. Так они и шли, ребенок и взрослый: Хендрикс - чуть впереди, Дэвид, прижимая к груди грязного плюшевого медвежонка, старался не отставать от него.
Около четырех часов дня они остановились, чтобы подкрепиться. В нише, образованной бетонными глыбами, майор развел костер. Он надергал травы и набрал немного сухих веток. Позиции русских уже недалеко. Здесь когда-то была плодородная долина - сотни акров фруктовых деревьев и виноградников. Сейчас ничего не осталось, только обуглившиеся пни и горы, цепью вытянувшиеся до самого горизонта. И еще пепел, гонимый ветром и покрывающий толстым ровным слоем черную траву, уцелевшие стены и то, что раньше было дорогой.
Хендрикс приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.
- Держи. - Он протянул банку и кусок хлеба Дэвиду.
Малыш сидел на корточках у самого огня, словно желая согреть худые белые коленки. Он посмотрел на еду и, качая головой, вернул все майору.
- Нет.
- Нет? Ты не хочешь есть?
- Нет.
Хендрикс пожал плечами. Может, мальчик - мутант и привык к особой пище. Хотя, это не важно. Он же, наверное, питается чем-то, когда голоден. Да, он очень странный. Но в этом мире уже все стало таким. Сама жизнь уже не та, что была прежде, и ту жизнь уже не вернуть. Рано или поздно человечеству придется понять это.
- Как хочешь, - ответил Хендрикс и, запивая кофе, съел весь хлеб и тушенку.
Ел он не спеша, тщательно пережевывая пищу. Покончив с едой, он встал и затоптал костер.
Дэвид поднялся вслед за Хендриксом, не сводя с него безжизненных глаз.
- Идем дальше, малыш.
- Я готов.
Они снова двинулись в путь. Хендрикс держал наготове карабин. Русские должны быть где-то рядом. Они должны ждать гонца, гонца с ответом на их предложение, но они очень хитры. От них всегда можно ожидать какой-нибудь гадости. Хендрикс внимательно оглядывался по сторонам. Только мусор, пепел и обугленные деревья. Бетонные стены. Но где-то здесь должен быть бункер русских. Глубоко под землей. С торчащим наружу перископом и парой стволов крупнокалиберных пулеметов. Может, есть еще и антенна.
- Мы скоро придем? - спросил Дэвид.
- Да. Устал?
- Нет.
- Что тогда?
Ребенок не ответил. Он осторожно следовал за Хендриксом. Ноги и башмаки посерели от пепла и пыли. Тонким серым налетом покрыто его изможденное лицо. Землистое лицо. Это обычный цвет лица у детей, живущих в погребах, сточных канавах и подземных убежищах.
Майор, замедлив шаг, внимательно осматривал в бинокль местность. Не здесь ли они поджидают его, пристально следя за каждым его шагом? По спине пробежали мурашки. Может быть, они уже приготовились стрелять и так же, как его люди, всегда готовы уничтожить врага.
Хендрикс остановился, вытирая с лица пот.
- Черт! - Все это заставляло его нервничать. Но ведь его должны ждать. И это меняло ситуацию.
Он снова зашагал, крепко сжимая в руках карабин. Дэвид шел следом. Хендрикс беспокойно озирался. В любую секунду это может случиться. Прицельный выстрел из подземного бункера и вспышка белого огня.
Он поднял руку и начал описывать ею круги.
Все тихо. Справа лежала гряда холмов, увенчанных на вершинах стволами мертвых деревьев. То тут, то там торчащие из пепла рваные куски арматуры, хилые побеги дикого винограда и бесконечная черная трава. Хендрикс рассматривал вершины холмов. Может быть, там? Он медленно направился к гряде. Дэвид молча следовал за ним. Будь он командиром у русских - обязательно бы выставил наверху дозорного. Хотя, конечно, если бы это был его командный пункт, вся бы местность здесь, для полной гарантии, кишела "когтями".
Он остановился.
- Мы пришли? - спросил Дэвид.
- Почти.
- Почему мы тогда остановились?
- Не хочется рисковать.
Хендрикс медленно двинулся вперед. Они были теперь у самого подножия холма. С его вершины они видны как на ладони. Беспокойство майора усилилось. Если Иван наверху, то у них нет шансов. Он снова помахал рукой. Русские же должны ждать ответа. Если только это не западня.
- Держись ко мне поближе, малыш. - Майор повернулся к Дэвиду. - Не отставай.
- К вам?
- Рядом со мной. Мы уже пришли и сейчас не можем рисковать. Давай, малыш.
- Я буду осторожен. - Он так и шел за Хендриксом в нескольких шагах, по-прежнему сжимая в объятиях плюшевого медведя.
- Ладно, - сказал Хендрикс и вновь поднял бинокль. Внезапно он насторожился: что-то шевельнулось. Неужели показалось? Он внимательно осматривал гряду. Все тихо. Мертво. Никаких признаков жизни. Только стволы деревьев и пепел. И еще крысы. Большие серые крысы, спасшиеся от "когтей". Мутанты, строящие свои убежища из слюны и пепла. Получалось нечто сродни гипсу. Адаптация.
Он снова устремился вперед.
На вершине холма появилась высокая фигура в развевающемся на ветру серо-зеленом плаще. Русский. За ним - еще один. Оба подняли ружья и прицелились.
Хендрикс замер. Он открыл рот. Солдаты опустились на колени, пытаясь рассмотреть поверхность склона. К ним присоединилась третья фигура, маленькая и в таком же серо-зеленом плаще. Женщина. Она стояла чуть позади.
Наконец Хендриксу удалось выйти из оцепенения, и он заорал:
- Стойте! Стойте! - Он отчаянно размахивал руками. - Я от…
Два выстрела прозвучали почти одновременно. За спиной майор услышал едва различимый хлопок. Неожиданно, сбивая с ног, на него обрушилась тепловая волна. Песок царапал лицо, забивая глаза и нос. Кашляя, он привстал на колени. Все-таки - ловушка. Все кончено. И стоило в такую даль идти. Его пристрелят как суслика. Солдаты и женщина спускались к нему, медленно съезжая по толстому слою пепла. Хендрикс не двигался. В висках бешено стучала кровь. Неуклюже, морщась от боли, он поднял карабин и прицелился. Казалось, карабин весит тысячу тонн - он едва удерживал его. Лицо и щеки горели. В воздухе - запах гари. Едкое кислое зловоние.
- Не стреляй! - приближаясь к Хендриксу, крикнул по-английски, с сильным акцентом, солдат.
Они окружили его.
- Брось оружие, янки.
Майор был потрясен. Все произошло так быстро. Они поймали его и убили мальчика. Он повернул голову. От Дэвида почти ничего не осталось.
Русские с любопытством рассматривали его. Хендрикс сидел, утирая текущую из носа кровь, и смахивал с одежды пепел. Он долго тряс головой, пытаясь прийти в себя.
- Зачем? - пробормотал он. - Это же ребенок. Ребенка-то зачем?
- Зачем? - Один из солдат грубо схватил майора и поднял. - Смотри!
Хендрикс закрыл глаза.
- Нет, смотри! - Солдат подтолкнул его вперед. - Смотри! Только поторопись. У нас мало времени, янки!
Хендрикс взглянул на останки Дэвида и вздрогнул.
- Видишь? Теперь ты понимаешь?
Из исковерканного трупа Дэвида выкатилось маленькое колесико. Кругом валялись какие-то металлические шестеренки, проводки, реле. Русский пнул эту кучу ногой. Оттуда посыпались пружинки, колесики, металлические стержни. Вывалилась полуобугленная пластмассовая плата. Хендрикс, трясясь, наклонился. Верхнюю часть головы, видно, снесло выстрелом - был отчетливо виден сложный искусственный мозг. Провода, реле, крошечные трубки и переключатели, тысяча блестящих винтиков…
- Робот, - придерживая Хендрикса, сказал солдат. - Мы наблюдали за вами. Так они действуют. Увязываются за тобой и не отстают. И если они попадают в бункер, то это конец.
Хендрикс ничего не понимал.
- Но…
- Пошли. Мы не можем оставаться здесь. Это опасно. Их тут сотни.
Его потащили наверх. Женщина первой взобралась на вершину и теперь дожидалась остальных.
- Мне нужен командный пункт, - бормотал Хендрикс. - Я пришел, чтобы вести переговоры.
- Нет больше командного пункта. Они уничтожили его. Сейчас поймешь. - Они достигли вершины. - Мы - это все, что осталось. Три человека. Остальные погибли в бункере.
- Сюда. Вниз. - Женщина открыла люк, отодвинув серую тяжелую крышку. - Давайте.
Майор начал спускаться. Солдаты - за ним.
- Хорошо, что мы заметили тебя, - прохрипел один из них. - А то все могло бы плохо кончиться.
Женщина установила крышку люка на место и присоединилась к ним.
- Дай мне сигарету, - попросила она Хендрикса. - Я уже и не помню, когда последний раз курила американские сигареты.
Хендрикс протянул пачку. Все закурили. В углу крошечной комнаты мерцала лампа. Низкий, укрепленный балками потолок. Все четверо сидели за маленьким деревянным столом. На одном конце стола стояли грязные миски. Сквозь порванную занавеску была видна вторая комната. Хендрикс видел край пальто, несколько одеял, одежду, висящую на крючке.
- Вот здесь мы и были, - произнес сидящий рядом с майором солдат. Он снял каску и пригладил белокурые волосы. - Капрал Руди Максер. Поляк. Призван в Советскую армию два года назад. - Он протянул Хендриксу руку.
Хендрикс, слегка поколебавшись, все же пожал протянутую ему руку.
- Клаус Эпштейн. - Второй солдат пожал ему руку. Это был маленький смуглый человек. Он нервно теребил ухо. - Австриец. Призван бог знает когда. Не помню. Нас здесь трое: Руди, я и Тассо. - Он указал на женщину. - Так нам удалось спастись. Остальные были в бункере.
- И… им удалось проникнуть туда?
Эпштейн закурил.
- Сначала забрался один, такой же, как тот, что увязался за тобой. Потом другие.
Хендрикс насторожился.
- Такой же? Так они что, разные?
- Малыш Дэвид. Дэвид, держащий плюшевого медвежонка. Это третья модель. Пожалуй, она наиболее эффективна.
- А другие?
Австриец вытащил из кармана перевязанную веревкой пачку фотографий.
- На. Смотри сам.
Хендрикс принялся медленно развязывать веревку.
- Теперь ты понимаешь, почему мы хотели начать переговоры, - раздался голос Руди Максера. - Я имею в виду наше командование. Мы узнали об этом неделю назад. Нам стало известно, что ваши "когти" начали самостоятельно создавать новые образцы и модели роботов. Они становились все более опасными. Там, на подземных заводах, вы предоставили им свободу. Вы позволили им создавать самих себя. В том, что случилось, только ваша вина.
Хендрикс рассматривал фотографии. Сделанные в спешке, они были нерезкими. На первых был Дэвид: Дэвид, бредущий по дороге, Дэвид и еще один Дэвид, три Дэвида. Все совершенно одинаковые. У каждого - потрепанный плюшевый мишка.
Все очень трогательные.
- Взгляни на другие, - сказала Тассо.
На фотографиях, сделанных с большого расстояния, был высокий раненый солдат, сидящий на обочине дороги, с перевязанной рукой, одноногий, с грубым костылем на коленях. Были также снимки с двумя ранеными солдатами, совершенно одинаковыми, стоящими бок о бок.
- Первая модель. Раненый солдат. - Клаус протянул руку и взял фотографии. - "Когти" создавались вами для охоты на людей. Для обнаружения их. Сейчас они идут дальше. Они забираются в наши бункера и тоннели. И пока они были просто машинами, металлическими шарами с клешнями и когтями, их можно было легко распознать и уничтожить. По одному их виду становилось ясно, что это роботы-убийцы. Стоило их только увидеть…
- Первая модель уничтожила почти полностью нашу северную группировку, - присоединился к разговору Руди. - Мы слишком поздно поняли. Они приходили, эти раненые солдаты, стучались и просили впустить их. И мы открывали люки. Как только они оказывались внутри - все было кончено. А мы продолжали высматривать машины…
- Тогда мы думали, что существуют лишь эти роботы, - сказал Клаус. - Никто и не подозревал, что есть другие. Когда мы направляли парламентера, было известно только об одной модели. Первой. Раненый солдат. Мы думали, что это все.
- Ваши укрепления пали…
- Да, перед третьей моделью. Дэвид и его медвежонок. Эти действуют еще эффективнее, - горько усмехнулся Клаус. - Солдаты жалеют детей. Они пускают их в бункер и пытаются накормить… Мы дорого заплатили за свою жалость. По крайней мере те, кто был в бункере.
- Нам троим просто повезло, - раздался голос Руди. - Когда это случилось, мы с Клаусом были в гостях у Тассо. Это ее убежище. - Он обвел вокруг рукой. - Этот маленький подвал. Мы закончили здесь и уже поднимались по лестнице. С гребня мы увидели то, что происходило около бункера. Там еще продолжалось сражение. Кругом кишели Дэвиды. Сотни Дэвидов. Клаус их тогда и сфотографировал.
Клаус собрал в пачку и перевязал фотографии.
- И так везде? - спросил Хендрикс.
- Да.
- А как насчет нас? - Он коснулся браслета. - Могут они?..
- Ваши браслеты им не помеха. Им все равно. Русские, американцы, поляки, немцы. Им безразлично. Они делают то, чему научены. Они - исполнители. Они выслеживают жизнь.
- Они реагируют на тепло, - произнес Клаус. - Вы создали их такими. Поначалу их можно было сдержать радиационными браслетами. Сейчас это невозможно. У новых моделей - свинцовые оболочки.
- Какие еще существуют модели, кроме этих двух? - спросил Хендрикс.
- Мы не знаем. - Клаус указал на стену. На ней висели две металлические пластины с рваными острыми краями. Хендрикс поднялся, чтобы рассмотреть их. Они были сильно покорежены и покрыты вмятинами.
- Вон та, слева, - кусок раненого солдата, - сказал Руди. - Нам удалось подстрелить одного. Он направлялся к нашему старому бункеру. Мы уничтожили его так же, как твоего Дэвида.
На пластине стояло клеймо "1-М". Хендрикс дотронулся до второй пластинки.
- Эта - из Дэвида?
- Да.
На пластинке значилось "3-М".
Клаус, стоя за широкой спиной Хендрикса, произнес:
- Видишь? Должна быть еще одна модель. Возможно, что от нее отказались. Возможно, она неудачна. Но вторая модель должна быть, раз есть первая и третья.
- Вам повезло, - сказал Руди. - Дэвид так долго шел за вами и не тронул. Наверное, думал, что вы приведете его в бункер.