Оставаться рядом с лагерем, хоть и в качестве победителей нам не захотелось. Даже не распаковав добычи, а только обломив попавшие в НАЗ стрелы, чтоб те не задевали за ветки, мы пошли прочь от него.
Мы уходили, а туземцы за нашими спинами радовались жизни - орали, бегали, раскладывали костры. Кто-то самый усердный брякал в колокол. Мы смотрели на эту бодрую суету, преодолевая подъем.
Сообщать туземцам о своем решении уйти подальше от них мы не стали и поэтому в лагере продолжали ловить меня.
Судя по временами долетавшему до нас радостному реву, у них это иногда получалось.
Пока я бродил по лагерю Чен высмотрел холм, и теперь мы лезли вверх через кусты и гнилые стволы, подальше от недружелюбных хозяев. Облака над нами раздернуло ветром, дав возможность увидеть, что нас тут окружает. Лес вокруг стоял заброшенный, без тропинок. Вообще это место в сравнении с теми лесами, по которым мне в последнее время приходилось хаживать, казалось угрюмым и неухоженным. Полосы кустов, опоясывающие холм перемежались полосами густой травы, похожей на перепутанные рыбачьи сети, что я видел когда-то на морском курорте в Пайву-У и маленькими, в четыре-шесть деревьев рощицами. Смотреть на все это приходилось во все глаза - лес оставался лесом, местом жительства неприятных тварей вроде змей и пауков, которые при сложившихся обстоятельствах не могли не быть ядовитыми.
Мы, поднялись ближе к вершине и остановились за деревьями, чтоб не терять из виду лагерь. Глядя на него, Чен покачал головой.
- Вон как все некстати… Мало нам стандартных неприятностей…
Я его понял. Под стандартными неприятностями следовало понимать неприятности, связанные с нашей работой по грузу, то есть с ракетчиками, которым отчего-то занадобилось исследовательское оборудование. А нестандартные - всё остальное, но в первую очередь драчливые туземцы, прибывшие сюда с теми же что и у нас целями. Только мы знали чего можно ждать от ракетчиков, а эти… Если ничего не изменится, местным еще придется неприятно удивиться злобе пришельцев и их кровожадности.
Чен повернулся ко мне и улыбнулся.
- Одно хорошо - ясно, что эфир они не контролируют.
Я вспомнил, как он окликнул меня по рации.
- Как ты решился?
Китаец негромко рассмеялся.
- Ты не видел лагеря сверху. Муравейник с иллюминацией. Я посчитал, что если ракетчики вернутся, то это больше пойдет на пользу тебе, чем им.
Он раскрыл ранец и переоделся. Под это дело мы перекусили концентратами, время от времени поглядывая на суету под ногами….
* * *
… Эркмасс сидел за столом и, постукивая пальцами по столешнице, смотрел то на куски крыльев, что в поднявшейся суматохе разбросали по всему шатру, то на разрезанную невидимкой стену. Ветер колыхал куски ткани. Они болтались туда-сюда словно и сами участвовали в суете, что шумела в лагере. Шум, залетавший в прореху, подстегивал, будоражил кровь. Хотелось вместе со всеми побежать за врагом, поймать, но… Его место было сейчас именно тут. Именно сюда приведут его, если поймают. Отсюда хорошо слышались, как время от времени в разных концах лагеря вспыхивали радостные крики, но время шло и никто не возвращался.
Тогда Кори понял, что удача сегодня не на его стороне. Если это не удалось нескольким сотням пехотинцев, то и самому ему незачем влезать в это дело.
Так он и сидел, прислушиваясь к воплям, пока не различил приближающиеся шаги. Еще до того, как они заглушили все остальное, эркмасс понял, что это идет неудача. Он угадал.
Без радостных криков, без песен и плясок в палатку вошли командиры и внесли на плаще тело Эвина Лоэра. Эркмасс привстал и проформы ради (вряд ли покойника несли бы с такой осторожностью) спросил.
- Живой?
- Живой.
Кто-то наклонил факел и эркмасс наклонился над плащом. Его недавний спаситель теперь сам лежал, держась рукой за голову. Из-под пальцев сочилась кровь. Мельком глянул на лекаря. Тот успокоительно покачал головой, мол ничего страшного.
- Кто это тебя?
- Он.
Эвин поманил эркмасса пальцем. Кори наклонился. Держась за разбитую голову, Эвин зашептал. Слова он не произносил, а с трудом выталкивал из себя.
- Он может становиться невидимым сам, но не может делать невидимыми вещи.
Он откинулся на постель и закрыл глаза.
Эркмасс не стал теребить раненого вопросами. Всё должно будет проясниться само собой. Ничего ведь еще не кончилось - в лагере продолжалась охота на невидимку. Время от времени то тут, то там радостно взрёвывало и каждый раз и эркмасс, и немного оклемавшийся Эвин прислушивались, но…
Но никто после этого не вбегал в палатку и не вел с собой демона.
- Не поймают его, - сказал Эвин. - Уж больно драться ловок.
Он потрогал голову. Рана подсохла, и кровь на ставшей сухой и жесткой повязке перестала пачкать пальцы.
- Как это он мне со спины зашел, что я не почуял?
Прислушиваясь к очередной порции криков, Кори, сидевший за раскладным столом, невпопад ответил.
- Ничего. И наши не промах.
На столе перед ним стояли кувшины, лежала краюха хлеба. От этого в палатке теперь пахло не только речной сыростью, но и вином и съестным. Эвин почувствовал голод и попробовал подняться. Получилось. Под ногами мерзко заскрипели остатки демонических крыльев.
Он с отвращением отбросил кусок неразгаданной загадки.
- Да кто спорит? Только ведь такого, сам понимаешь, чтоб поймать, сперва увидеть надо, а у нас не то что латники, а и Братья его не видят.
Спросив взглядом разрешения, он налил вина в кружку, подхватил хлеб. Не зная еще, как относится эркмасс к Братьям по Вере, сказал со всей деликатностью.
- Нет у них, что ли, нужной благодати… Или, наоборот, что-то лишнее.
Эркмасс выругался. Слова задели за живое.
- Да что Братья? Ничего удивительного - греховодник на греховоднике.
Эвин осторожно отодвинул кувшин подальше от края. Уж больно огорченным гляделся хозяин Саара, а в кувшине каспедийское, да поболее половины кувшина. Жаль будет, если разобьет… Он поставил свой кубок, тронул рукавом губы.
- Не поймаем мы никого сегодня. Нужно завтра. Днем.
Эркмасс это и сам понимал. Взгляд его упал на крылья.
- Думаешь, он вернется?
В голосеслышалось даже не сомнение, а уверенность в том, что все будет иначе. И дураку было ясно - не нужны демону крылья. Тот, кто к ним приходил, взял всё, что хотел. А хотел бы взять что-нибудь еще, так вернулся бы и взял. И никто ему не помешал бы! Эвин покачал головой. Он и сам думал точно так же.
- Не думаю. Что ему тут делать? Он что хотел - взял. Но поймать-то его все равно нужно…
- Да. Самолюбие подстегивает…
Подданный Пальского князя улыбнулся. Кожа потянулась, и щеку кольнуло болью, но Эркмасс оскалился в ответ.
- Вот и поймаем. Тень не меч - в ножны не спрячешь…
* * *
… То, что на наши радиопереговоры ракетчики не отреагировали, могло оказаться и счастливой случайностью. Не могли же они и в самом деле контролировать весь эфир, наверняка не имелось у них такой необходимости, а вот аварийные частоты….
В конце концов, не напрасно же они сбили аварийный буй?
Похоже, я сказал это вслух и Чен встрепенулся.
- А вот мы сейчас это и проверим с пользой для дела. Достань-ка "птичник".
Наверное, выражение, что появилось на моём лице и заставило его улыбнуться. До чего обидно, когда на сложные вопросы кто-то другой, а не ты, даёт такие простые ответы, что стыдно становится! И я ведь знал, что в наших пожитках есть и такая техника. Знал, но даже не подумал об этом! В каждом НАЗе имелось несколько "воробьев".
Чен опустил лицевой щиток, и я последовал его примеру.
Мир вокруг стал прозрачным, но смотреть то, что находится вокруг нас, мы не собирались - опасность таилась не рядом, в недавно покинутом нами лагере, а далеко. Там, где из земли торчали остатки "Солнечной короны", там, где ракетчики, возможно прямо сейчас, отмывали испачканные по локоть в крови руки.
Он проверил "воробья" и удовлетворенно кивнул. На мелкую технику наша вынужденная посадка никак не повлияла. То, что мы меж собой называли "воробьем" официально носило название Мобильный информационный центр. Летающая камера могла передавать звук и картинку на расстоянии до 40 километров. Этого нам вполне хватало.
Резкое движение рукой и, едва слышно засвистев, "воробей" ушел в небо. В секунду он скрылся из виду, потерявшись на фоне звезд.
Расчет был прост. Если ракетчики всерьез контролируют эфир, то они засекут передачу с "воробья" и как-то отреагируют. Вот это "как-то" меня и интересовало больше всего. Что мы выдадим себя, я не боялся - в том, что мы остались живы, сомнений у недругов быть не должно. А опасаться следовало одного - очередной ракеты, пущенной по пеленгу. Но это-то пусть. "Воробей" начнет передачу, только поднявшись повыше.
Мы рассчитывали получить и еще один плюс от "воробьиного" порхания.
Что такое неприятности, связанные с недостатком информации мы с Ченом отлично представляли. Именно поэтому нам требовалось получить хоть какую-то карту, хотя бы даже примитивный план окрестностей.
Да, конечно остатки транспорта, будь ночь посветлее, мы отлично увидели бы и отсюда, но вот все остальное загораживали деревья. Что таилось за ними, не знал никто, кроме тех, кто разъезжал по лесу с пулемётами, а нам ведь предстояло туда идти. Лично мне очень не хотелось, чтоб все, что скрывал от нас лес, выяснилось бы в самый последний момент и стало бы для нас неприятной неожиданностью.
- Ну…
- Погоди.
"Воробей" поднялся довольно высоко.
Друг-китаец коснулся планшета, включая у информационного модуля режим активной локации, и аппарат дал феерическую картинку поверхности. Темнота, что висела над землей, нашего посланца совершенно не касалась. Умная техника сканировала поверхность во всех диапазонах: от оптического до инфракрасного и посылала картинку на наши планшеты.
Лес за рекой перестал быть черным монолитом. Он наполнился яркими пятнами отраженных сигналов. Самым ярким пятном, конечно, был корпус корабля, но и вокруг него лежало немало всякого интересного.
- Металл…
- Несомненно. Знать бы что это. Давай-ка поближе…. - я тряхнул шефа за рукав. - Пусть над лесом полетает… Вон там видишь как блестит многообещающе?
- Погоди. Сейчас.
Чен не торопился. Своё любопытство он, похоже, задушил и эмоциям, как и полагается хорошему начальнику, не поддавался. А может быть просто терпелка у него была больше моей.
Минут пять "воробей", поднимался все выше и выше, давая панораму реки и леса. Планшеты в наших руках стали похожи на самые настоящие карты, на которой уместились и река и лес и даже какие-то развалины позади нас.
- Ну, хоть что-то, - наконец довольно сказал коллега. Он пальцем потыкал в планшет, обозначая места, где "воробей" засек скопления металла. - Груз-то как разнесло… Я полагаю это все из него повылетало…
- Груз? Вряд ли… Что он вез? Лабораторное оборудование?
- Вроде бы…
- Ну вот… А тут такие куски металла. Это, скорее всего, куски корпуса.
- Не знаю, не знаю…
- Ну, вот и узнаем… Давай теперь вперед. За реку. Вблизи поглядим нельзя ли там чем поживиться…
Чен не возражал. Картинка на экране сдвинулась. "Воробей" не спеша двинулся вперед, к лесу, где, как водится, и таилось все самое интересное.
Я добавил увеличение. Теперь под нами плыл лагерь. Огней там стало меньше, да и туземцы успокоились. Никто не бегал, не метался из края в край, не бряцал оружием.
- Перебесились.
- Скорее умаялись и отложили всё на завтра…
- Не все. Вон смотри!
Полтора десятка невооруженных людей чуть в стороне от лагеря то ли прыгали в такт, то ли плясали. Причем даже мне, постороннему человеку, видно было, что плясали явно для души - никого за ним не наблюдал, да и в темноте, что лежала на земле, толком рассмотреть их из лагеря никто не мог.
Да и смотреть-то на них тоска брала. От такой пляски на душе становилось неуютно. Плясали людишки не просто так, а заунывно, нагоняя грусть.
- Самодеятельность… - пробормотал я. - Любители балета…
Я смотрел на плясунов, а они быстро уплывали за обрез планшета и вдруг… пропали. Планшет потемнел, и его залила та же темнота, что заливала мир вокруг нас. Я посмотрел на Ченов монитор, но и там картинка исчезла…
- Сигнал отсутствует, - сообщил информатор. - Сигнал отсутствует…
Не случилось ни вспышки в небе, не грохота. Просто в один момент наши планшеты погасли и - все. Нам этого оказалось достаточно….
Сегодняшнее общение с ракетчиками не прошло даром. Наверное, мы оба подсознательно ждали чего-то такого.
Переглянувшись и, не сказав друг другу ни слова, мы бросились вниз, испытывая одно на двоих простое желание - чтоб между нами и лесом как можно быстрее оказалась земляная толщина холма. Ломая ветки и не глядя под ноги, мы рванули оттуда, спинами чувствуя, как кто-то из здешних мерзавцев не спеша подкручивает верньеры, держа наши спины в перекрестье прицела…
Страх гнал нас метров двести, и остановились мы только тогда, когда уткнулись в непроходимую стену из колючих кустов на другой стороне холма. Чен врезался в них первым, отпрянул, заорал в голос и упал на землю. Я, сообразив, что дальше хода нет, рухнул рядом и прикрыл голову руками.
Ужас нахлынул и подмял под себя. Он накатился словно волна, заслонив собой всё - звуки, запахи, мысли. Тело сжалось, ожидая приближающегося свиста и взрыва…. Но мгновения бежали, и ничего не происходило.
Ничего.
Еще минут десять мы лежали, не решаясь подняться. Нахлынувший страх потихоньку куда-то пропадал. Напряжение уходило. Я с удовольствием выругался, разомкнул руки, сцепленные на затылке, и посмотрел на Чена. Из-за того, что я смотрел на него сквозь заросли травы, он выглядел порезанным на несколько неаккуратных кусков.
Китаец перевернулся на спину и с усилием выдохнул из себя.
- Сволочи…. Какие сволочи!
Гроздь белых цветов над ним колыхнулась, словно согласилась с нами и обдала медовым ароматом. Подниматься никто не торопился. Самое главное на сегодня мы выяснили: активное наблюдение за эфиром ракетчики все-таки ведут, но мы их почему-то не интересуем…. Гуманизм в них взыграл, что ли? Человеческая солидарность? От этой мысли откуда-то из глубины сознания появилась злость.
Поняв, что ракетчики себя проявлять сейчас никак не собираются, мы осторожно вернулись туда, где мы бросили наши НАЗы.
Тут все оставалось по-прежнему - небо, лагерь, лес и река. Не было только геройски погибшего "воробья".
Если все то, что недавно произошло у реки, я бы еще мог посчитать ничьей, то то, что произошло только что пахло явным поражением. Вкус этого слова оказался настолько мерзким, что я замешкался подбирая другое, менее мерзкое.
Неважно что. Ругаться уже не хотелось - всякая ругань от слабости, но хоть слово… Раздражение щипало язык, словно газированная вода, только в голове было звеняще пусто.
- Да-а-а-а-а, - нашелся мой китайский друг, обуреваемый примерно теми же чувствами. - Не любят паразиты гласности… Обидно даже…
Ощущение, что нас вместо того, что окончательно прихлопнуть только легонько щелкнули пальцами по любопытному носу, не проходило. Понятно, что пожелай наши скромные таинственные враги избавится от нас, то только что мы дали им отличнейшую возможность сделать это. Отличнейшую! Лучше и не придумать! Два дурака на горе. Могли бы обойтись одной ракетой на двоих.
А они не пожелали…
Кто бы другой может быть, и обрадовался бы этому, но не я. Ракетчики уже показали, куда готовы зайти ради сохранения тайны, но при этом логика поведения наших врагов оставалась непонятной - то палят во что ни попадя, то трясутся над каждой ракетой. Это означало, что удар мог последовать когда угодно - через секунду, через минуту, через час, через неделю…
И все же почему не сейчас?
Ощущение унизительного удивления скребло не только мою душу. Чен стоял рядом и тряс головой.
- Уложил? - спросил я.
- Что?
- Ты головой трясешь, словно мозаику там укладываешь…
Чен отбросил волосы назад и принялся задумчиво кусать ноготь - имелась у него такая привычка.
- Нет. Не складывается, - наконец сказал он. - Есть во всем этом несообразность.
- Какая?
- Временной лаг. Он ведь минут пять передавал картинку, а?
Чтоб быть точным я включил планшет и прокрутил запись.
- Четыре минуты с секундами…