- Ты прав, - ответил Шарроукин. - Не шахты. А хуже. В темноте Ликея легко было понять, кого надо убить. Здесь такой уверенности нет.
- Довольно, Шарроукин, - сказал Тиро. - Придержи язык.
- Брантан бы этого не позволил, - ответил Шарроукин.
- Капитана Брантана здесь нет, - огрызнулся Тиро. - Зато здесь я. На "Сизифее" - не демократия, и я не позволю тебе оспаривать мои приказы. Велунд, отправь "Железному сердцу" ответ: мы примем их на носовой посадочной палубе.
- Ты уверен, что они мертвы? - прогрохотал Игнаций Нумен, закидывая в шлюз очередной труп. - Может, для большей надежности мне стоит отрезать им головы?
Тарса не знал, шутит ли Железнорукий или нет. Логичней было бы предположить, что нет, но из-за покрытой ожогами кожи и красных оптических протезов-целеискателей узнать точно было нельзя.
Нумен был одним из немногих свидетелей гибели Ферруса Мануса, и его броню покрывали вырезанные имена павших боевых братьев. Исстван отнял у сынов Императора всякое желание улыбаться, и особенно это касалось Железного десятого. У Тарсы хотя бы теперь была надежда, что ему еще доведется увидеть Вулкана. Для нее не было реальных оснований, если не считать того, что никогда не видел самой смерти примарха.
И видение с братом-Саламандром…
Все лишь искра надежды - но она была.
- Ну? - спросил Нумен, уже доставший боевой клинок.
Тарса покачал головой.
- Уверяю тебя, брат Нумен, они абсолютно мертвы. Такой уж эффект у аутопсии. Хотя я согласен: странно, что даже после смерти их кожа сохраняет яркий бронзовый оттенок.
Нумен прочитал слова Тарсы на оптике и согласно буркнул. Он кивнул и убрал оружие. Взяв очередное тело блестящей от металла рукой, он потащил его к шлюзу.
- Скажи, апотекарий, - произнес Нумен, - Альфа-легион происходит с вулканического мира, как твой?
- Ноктюрн - горячий мир, - ответил Тарса, вставая на колени рядом с одним из мертвых легионеров, чтобы изучить его невыразительно лицо, - но причина моего цвета не в нем.
- Не в нем?
- Нет, - повторил он. - Особая фоновая радиация на Ноктюрне сильно реагирует с зиготой меланохрома в генетической структуре нашего примарха, что радикально меняет пигментацию кожи к его сыновей.
- Даже рекрутов с Терры? - спросил Нумен.
- У любого легионера-Саламандра, с Терры он или с Ноктюрна, будет кожа как у меня, - сказал Тарса, моргнул и заставил глаза засветиться алым. - И глаза у него будут гореть огнем, как у меня.
Нумен задумался.
- Ты не ответил на мой вопрос, - заметил он наконец.
- Я не могу ответить, потому что, по правде говоря, ничего не знаю о родном мире Альфа-легиона, - сказал Тарса.
- Как и я. Тебе это не кажется странным?
- Каким образом?
- Я знаю про Фенрис, Ноктюрн и Хтонию, - сказал Нумен. - Но ничего не знаю о мире, сформировавшем Двадцатый.
- Почему это важно? - спросил Тарса.
- У каждого легиона культура является частью его метода ведения войны, и знание о происхождении воина помогает с ним сражаться, - пояснил Нумен. - Я пробовал лед Фенриса, потому понимаю дикие сердца Русса и его свиты. Макрагг рассказал мне о практичных воинах примарха Жиллимана. Но Альфарий и его сыны… О них мне ничего не известно.
- Мне кажется, Альфа-легион старательно нагнетают таинственность, - заметил Тарса. - Те немногие, кого я встречал, были ужасающе непонятными. Любой их ответ порождал еще два вопроса.
- Поэтому ты попросил принести их на борт? - спросил Нумен.
- Да, - ответил Тарса, встал и вытер пальцы о броню. - Узнав, что их породило в буквальном смысле, мы, возможно, поймем, каковы мотивы Альфа-легиона.
- Думаешь, предательство было в их крови?
- Я бы не стал использовать столь эзотерическую формулировку, - ответил Тарса. - Но да, может быть, что-то в их генетической структуре предрасположило их к измене.
Нумен помотал головой.
- Не кровь прокляла Альфа-легион, а действия. Их предательство было неизбежно.
- Почему ты так считаешь?
Нумен остановился и выпрямился.
- Мы почти два века очищали звезды от врагов, но за все это время ты хотя бы раз слышал, чем занимается Двадцатый?
- В каждой войне есть тени и те, кто должен в них сражаться.
- Да, правда в этом есть, Атеш, - согласился Нумен, бросив в шлюз еще одно тело. - Но тени - обитель коварства, и я не до конца доверяю тем, кто заходит в них так далеко, что теряет из виду свет.
Нумен ударил ладонью по запирающему механизму, и усиленная дверь с грохотом опустилась, в то время как над ней вспыхнул оранжевый свет. Он повернулся и встал на колено рядом с телом, которое Тарса только что изучал.
- Этого в люк не надо? - спросил Нумен.
Тарса покачал головой.
- Думаю, его стоит отнести обратно в апотекарион.
- Зачем? Разве его кровь не скажет тебе все, что надо знать?
- Может, ничего и нет, - ответил Тарса, - но что-то в его скелете теперь кажется мне необычным.
Нумен проворчал что-то, вернулся к шлюзу, отключил систему безопасности и повернул выпускной рычаг. Вспыхнули предупреждающие иконки, и мгновение спустя кратковременный ураган вырвал содержимое шлюза в космос.
Тарса смотрел в бронированное окно на внутренней двери, как тела улетают прочь от "Сизифея". Он смотрел на них, пока не опустилась внешняя дверь. Не прозвучало ни звука, но он чувствовал вибрацию тяжелых створок.
Тарса поразмыслил над холодными словами Нумена о тех, кто сражается в тенях.
- Ты доверяешь брату Шарроукину?
Нумен ответил не сразу.
- Доверие нынче дорого, брат Тарса.
- Это не ответ.
- Это единственный ответ, который я могу дать и не солгать.
- Брат Шарроукин сражался и проливал кровь рядом с нами.
- Как я уже сказал, те, кто действую в тенях, иногда темноту начинают любить больше, чем свет, - сказал Нумен, закидывая последний труп альфа-легионера на плечо. - Он всадил пулю в голову тому ублюдку Фулгриму, поэтому я зову его братом, но он не из Десятого. Он не страдал так, как мы страдали.
- Я тоже не из Десятого, - заметил Тарса. - Пользуюсь ли я твоим доверием?
Нумен хлопнул тяжелой рукой по наплечнику Тарсы.
- Ты вышел из земли огня, брат, - сказал он, повернулся и едва ли не вывел его из тамбура. - Ты жил при свете горящих гор. Да, тебе я доверяю.
Тарса кивнул, но в памяти стоял мир, совсем не похожий на тот, что представлял себе Нумен. Его небеса были темными от пепла, над выжженными равнинами гуляли бури из золы, а жизнь существовала в тени пирокластных облаков.
Ноктюрн был миром теней, и тени эти были глубоки.
Стены посадочной палубы до сих пор покрывали шрамы после совместной атаки предателей перед Йидрисом. Следы болтов и глубокие царапины, оставшиеся от монстров, которых выпустил легион Фениксийца, напоминали, как отчаянно сражался экипаж "Сизифея", чтобы спасти свой корабль.
Кадм Тиро выбрал эту палубу за эту символичность и за размер. Капитан был облачен в массивный терминаторский доспех, с которого спадала серебристо-стальная кольчужная мантия. Шлем он держал на сгибе руки в железной латной перчатке, а комби-болтер лежал в пластинчатой кобуре, закрепленной на бедре. Велунд не мог не заметить, что переключатель стоял в положении для стрельбы.
Велунд тоже явился в полном боевом облачении, соответствующем рангу, - с кроваво-красной мантии и подвижными руками серворанца, сложенными на груди. Таматика надел белую траурную мантию в память о Септе Тоике. Кормовую посадочную палубу он разрушил, запустив прямо в "Сизифей" дефективную абордажную торпеду; у Тиро этот бравурный полет вызвал одновременно гнев и восхищение.
Вермана Сайбус стоял перед пятнадцатью ветеранами, которые были вооружены, словно приготовились отражать абордаж.
Если Шарроукин был прав, возможно, им придется.
Гвардеец Ворона среди них не стоял, но определенно был где-то рядом. Велунд осмотрел самые темные места под купольной крышей, но ничего не обнаружил. Но и не рассчитывал. Никону Шарроукина тренировали легендарные мастера тени на Шпиле Воронов. Если он не хотел, чтобы его видели, он был воистину невидим.
- Летят, - произнес Сайбус.
Велунд заглянул сквозь интегральное поле и увидел точку света, движущуюся на звездном фоне. Он следил за ее траекторией, пока она не выросла до угловатого, угрожающего профиля "Громового ястреба".
- Медузон, - произнес Тиро с осязаемым волнением.
Вся палуба испытывала это волнение, эту сильнейшую тоску, но Велунд с этими чувствами боролся. Кто-то должен был оставаться объективным, ибо вера Шарроукина в то, что они должны продолжать действовать в одиночку, имела смысл.
Одиночество давало безопасность, но Велунд знал, что Железнорукие на борту "Сизифея" медленно сходили с ума. Боль от потери Ферруса Мануса уходила внутрь. Все больше и больше членов экипажа занимались самоистязанием и использовали самые экстремальные модификации плоти.
Экипаж "Сизифея" было это нужно. Им нужно было знать, что они не идут к вымиранию по медленной спирали, отмеченной лишь краткими моментами разрушительного возмездия.
"Громовой ястреб" рос, пока не прошел сквозь интегральное поле. Велунд на мгновение ощутил движение воздуха, когда проницаемый барьер восстановился, и давление выровнялось.
От двигателей десантно-штурмового корабля валил жар, а с замерзших поверхностей отваливался лед. Велунд оценивающе осмотрел машину и с удивлением понял, что знает ее.
"Маллеус Феррум".
Последний раз он его видел на Сто пятьдесят четыре Четыре.
Фюзеляж покрывали царапины и отметины от снарядов, а железная латная перчатка на лобовом экране почернела от огня. Годы, прошедие после войны с эльдар, были жестоки.
Штурмовой трап опустился, и Железные Руки "Сизифея" одновременно затаили дыхание. Воздух корабля сконденсировался в пар, а из него вниз по рампе прохромал одинокий воин.
Изумленный Таматика вышел вперед.
- Клятва Горгона! - воскликнул он. - Септ?
- Небось, решили, что больше меня не увидите? - спросил Септ Тоик хриплым голосом.
Велунд был ошарашен. Доспехи Тоика обгорели до голого железа и покрылись копотью.
- Как?… - начал он, но прежде, чем Тоик успел ответить, из корабля вышел еще один воин. Он остановился в конце трапа и окинул взглядом стоявших перед ним бойцов.
Он казался огромным, хотя на самом деле был лишь немного выше среднего, и носил стандартный силовой доспех, большей частью черный, по покрытый серебристыми следами от многочисленных сплошных снарядов, масс-реактивных пуль и цепных клинков. Один наплечник украшал личный геральдический символ серебряного змея, свернувшегося и пожирающего собственный хвост, другой - гордый кулак X легиона. За плечом крепилась длинное змеиное копье с двумя листовидными клинками, белыми, как фарфор.
Воин поднял руки и снял шлем.
Лицо под ним представляло из себя маску из уродливых ожогов и аугментики. Один глаз был налит красным из-за травмы, на месте другого стоял мерцающий голубым протез. Он был воином, изуродованный войной и закаленный потерями. Но в налитом кровью глазе была мощь, сила духа и харизма, которые никакая неудача не могла уничтожить, и никакая потеря не могла убавить.
Это было лицо воина, испытавшего горечь поражения, но не давшего ему сломить себя. Он был Железноруким до мозга костей, и это понимали все, кто хоть раз его видел.
- Могу я взойти на борт? - спросил Шадрак Медузон.
Глава 5
Миссия / Пробуждение / Приказы
Следуя обычаю, сопровождавшему встречи двух кланов для планирования войны, они распили дзиру - горячительный напиток, который у племен Медузы служил множеству целей. Его пили, когда необходимо было забыть старые обиды, когда шла война или, когда погибал первенец.
Вермана Сайбус раздобыл пиалу, и они выпили в честь встречи с братьями. Когда опустевшая чаша сделала круг и вернулась к Кадму Тиро, они выпили еще, на этот раз за невероятное спасение Септа Тоика.
Доспехи Тоика, выброшенного из гибнущего "Зета Моргельда", пережили худшую фазу обстрела и запечатались лучше, чем саркофаг дредноута. На "Железном Сердце" уловили его спасательный маячок, а "Маллеус Феррум" подобрал его на пути к "Сизифею".
Тоик решительно отказался от визита в апотекарион, заявив, что ветеран Авернии, не способный потерпеть боль от пары лучевых ожогов, недостоин своего звания.
Для беседы они по предложению Медузона удалились в тренировочные помещения, граничившие с посадочной палубой. Он предпочел не входить в центральную часть корабля, а провести встречу с хозяином "Сизифея" в тени оружейных залов и дуэльных клеток.
- Поверь, я прекрасно знаю, как важно разделять боевые ячейки, - сказал Медузон, постучав пальцем по сморщенному ожоговому рубцу на левой щеке. - Меня научили этому военачальник Сынов Гора по имени Тибальт Марр и горящий флагман.
- Тогда почему вы здесь? - спросил Шарроукин, ждавший их в сумраке зала. - Ваше присутствие подвергает опасности всех нас.
Ашур Мезан взъярился, услышав столь неуважительные слова. Его рука скользнула к оплетенной проволокой рукояти гибмессера, который лежал в ножнах, но Медузон поднял ладонь.
- Спокойно, сержант Мезан, - произнес Медузон. - Сын Повелителя Воронов задал разумный вопрос.
Кадм Тиро разрешил Медузону взять на "Сизифей" свою почетную стражу. Первым был Ашур Мезан, командир отделения, своей напряженной манерой держаться напомнивший Тиро покрытых шрамами воинов из бойцовых ям Двенадцатого. С навершия его гибмессера - ножа для потрошения, любимого скаутами из Повелителей Ночи, - свисало кольцо нанизанных на нитку ржавых штифтов.
Второго воина Медузон представил, как Гаскона Малтака, своего советника. Тиро он сразу понравился. Его левую руку заменял наруч, переходящий в железный кистень на цепи. Больше чем на метр он от кланового лидера не отходил.
- Я не знаю тебя, ворон, - сказал Медузон. - Брат?…
Шарроукин молчал, и между двумя воинами повисла напряженная тишина, пока не ответил Тиро:
- Его зовут Никона Шарроукин из Девятнадцатого легиона, - сказал он, по неведомой причине чувствуя необходимость встать на защиту Шарроукина. - Такой же, как мы, ветеран черных песков Исствана. Но право голоса на этом корабле он пока не имеет.
Гвардеец Ворона бросил на Тиро враждебный взгляд, а Медузон между тем кивнул и продолжил:
- Скажи, брат Шарроукин. Почему, по-твоему, "Железное Сердце" оказалось достаточно близко, чтобы вступить в бой вместе с "Сизифеем"?
- Вы охотились за Альфа-Легионом, - ответил Шарроукин.
- Следовали за ним, - поправил его Медузон.
- Зачем?
- Позволь задать тебе встречный вопрос. Ты знаешь, что самое сложное в криптографии? Самое сложное - не взломать шифр, а использовать новые знания и при этом не дать врагу понять, что понимаешь их переговоры. Но иногда полученная информация дает начало миссии, ради которой можно пренебречь риском.
- И что это за миссия?
Медузон улыбнулся, но сморщенная рубцовая ткань на поврежденной щеке и возле губ превратила улыбку в гримасу мертвеца.
- Убить Альфария.
Никто ни ответил: все были слишком потрясены предложением Медузона. Убить примарха? Ужасное прошлое показало Тиро, что это было вполне возможно, но с их незначительными силами? Пусть даже под предводительством воина столь могучего, как Шадрак Медузон?
- Только мы? - спросил Тиро наконец. - Одни, без поддержки?
- Да.
- Убить Альфария? Примарха Альфария?
Медузон кивнул:
- Единственного и неповторимого.
- Откуда вам было знать, что корабли приведут вас к нему? - спросил Шарроукин. - Мы узнали о пункте назначения "Моргельда" только вр время атаки.
- Осторожней, вороненок, - произнес Медузон, наклоняясь вперед. - Ты выжил на Исстване, а потому заслуживаешь мое уважение, но не право бросаться оскорблениями. Мезан и Малтак такое не одобряют.
- Брат Шарроукин не хотел показаться непочтительным, - вмешался Тиро. - Но его вопрос справедлив.
Медузон помолчал, и Тиро заметил, что тот взглянул на Малтака, который едва заметно кивнул.
- Мои извинения, брат Шарроукин, - вздохнул Медузон. - Ты правильно делаешь, что спрашиваешь. Былые потери заставили меня с недоверием относиться к тем, чью ценность я еще не знаю.
Шарроукин кивнул, принимая извинения, а Тиро заметил, что под травмами Медузона скрывалась многолетняя усталость. Этому человеку оставался последний бросок костей, последний шанс отомстить за всех, кого потерял. Как будто придя к какому-то решению, Медузон качнул головой.
- Вы не единственные, у кого есть доступ к Криптосу, - сказал он, и опять экипаж "Сизифея" пораженно замолчал. Медузон нарушил эту тишину скрипучим звуком, который когда-то, наверное, был смехом, но теперь больше походил на мучительное эмфиземное хрипение.
- Вы правда думаете, что я стал бы лететь так далеко и рисковать столь многим ради головы кого-то менее важного, чем примарх?
- У тебя на "Железном сердце" есть Криптос? - спросил Велунд.
- Был, - ответил Медузон и хрипло вздохнул. - Четыре месяца назад его выжгло изнутри неизвестным пиронекротическим геном-самоликвидатором, который авгуры нашего железного отца пропустили. Но перед этим мы успели расшифровать высокоуровневый вокс-трафик, перехваченный ранее. Он, конечно, изобиловал загадками и жаргоном, но однозначно указывал на тайное собрание высших чинов Альфа-Легиона. Судя по всему, они направлялись к условленной точке сбора, чтобы получить приказы от своего примарха лично. "Моргельд" собирался встретиться с "Малькиантом", прежде чем отправиться на это собрание, но…
- Мы его уничтожили, - закончил за него Тиро.
- Вы его уничтожили, - согласился Медузон. - И мы упустили прекрасную возможность доставить предателям те же страдания, которые пережили мы.
- Необязательно, - вмешался Сайбус, и Тиро проклял его за длинный язык. - Сабик Велунд сумел выгрузить астронавигационный журнал "Моргельда" прежде, чем экипаж его уничтожил.
- Правда, брат Велунд? - спросил Медузон, ударив кулаком по ладони и огибая ближайшую дуэльную клетку. Его кроваво-красный глаз вспыхнул, напомнив Тиро об Атеше Тарсе. Волнение кланового капитана наполнило весь тренировочный зал.
Велунд кивнул.
- Я еще не расшифровал его полностью, но уже знаю, что следующим пунктом назначения "Зета Моргельда" была третья планета этой системы.
- Значит, цель еще на мушке, - сказал Медузон, хватаясь за усиленные стальные брусья клетки. Железо его латной перчатки скрипнуло от напряжения, когда он загнул брусья назад.
- Кадм, мы должны сражаться рядом с Медузоном и его воинами, - заявил Сайбус. - Примарх учил нас, что, сплавливая силы, мы повышаем мощь. Есть ли лучший способ ответить врагу, чем убить брата магистра войны?
Тиро понимал, что тот прав, но злость на бесцеремонность Сайбуса мешала немедленно согласиться. Без сомнения, он хотел сражаться рядом с братьями. Сердце молило об этом возмездии.
Сам Шадрак-чтоб-его-Медузон предлагал возможность утолить потребность в смертях предателей.
Медузон заметил, что он колеблется, и выпустил погнутые решетки дуэльной клетки.