- Знаешь, Олег, ты тут панику нагнетаешь; а не будет ничего…
- Точно знаешь?
- Точно. Будет…
- Будет как сейчас, или чуть-чуть хуже. Но вообще "песца" не будет! - сообщил от машины Владик.
Олег пока сидел, задумчиво глядя на потухающий костер. Все было ясно; не хотелось вступать в какую-то конфронтацию и портить хороший вечер. Чисто из желания "расставить все точки", он спросил:
- Старик, а откуда ты знаешь?…
- Нууу…
- Вот у меня критерий, кому можно доверять в серьезных, "прогнозных" вопросах: первое - это люди, которые в теме, и с репутацией. И, самое главное, не имеют интереса врать, то есть не кормятся от существующих властных структур. Их хлеб - это их репутация, точность и сбываемость их прогнозов, оттого их суждения можно учитывать…
- Да таких и нет, поди…
- Почему же, есть. И не все "с руки едят". Много людей вполне самостоятельных, независимых. И если он не ошибался в прошлом - то высока вероятность что и в этот раз он не сильно промахнется, так? Я их тебе сейчас перечислять не буду, ты просто поверь - такие люди есть. Еще, другой класс людей, - это которые… которые пока никто и звать их никак, и репутации за ними пока не стоит. Но они также "в теме", и свои расклады по ситуации, свои выкладки и умозаключения они публикуют для общего сведения, - с ними можно спорить, доказывать им их неправильную интерпретацию фактов и так далее, - но коли разбираемые факты имеют место быть, и логика рассуждений, идущая от этих фактов неоспорима, - то тут также, как минимум, можно прислушиваться. Согласен?
Молчание было ответом. Олег опять остро понял, что весь этот разговор никому не нужен. Люди собрались отдохнуть, попить водки, ну еще немножко поныть о трудностях - а ты их грузишь… Можно спорить, что они толком и не вникают в его слова; что для них это, то, что он считает очень важным, - не более чем треп после ужина, такой же, как обсуждение футбольного матча или последнего нашумевшего фильма. Но привычка все доводить до логического конца заставляла закончить.
- Ну и третья разновидность людей, к суждениям которых можно с определенными оговорками прислушиваться, - это всякие ясновидящие и прорицатели. Среди них девяносто процентов шарлатанов или неадекватов, но, тем не менее, если суждения о будущем какого-либо "прорицателя" сильно и постоянно выходят за статистические возможности среднего человека, - это стоит тоже учитывать. На всякий случай.
- И чо? - донеслось от машины, - Чо говорят прорицатели?
- Не знаю, не интересовался. Владик, ты сам можешь копнуть эту братию. Я их привел чисто для полноты картины. Меня интересуют только первые две категории аналитиков. Так вот, что я сказать хотел. Когда эти люди что-то прогнозируют - они отталкиваются от фактов, от массива фактов, от событий, оценивают вероятность тех или иных последствий, - а не берут свои суждения с потолка. Когда же ты говоришь, что "небоись, ниче не будет!", - это именно что "с потолка", согласись. Ты просто не можешь судить о вероятностях, у тебя нет данных, и навыков аналитики…
- Олег, да ладно… - вмешался молчавший до сих пор Игорь, - Если вчера и год назад было так, то почему оно завтра изменится? Что, солнце завтра не взойдет?… Брось ты…
- Игорь, знаешь, оттого, что какое-то время все было "так", совсем не значит что именно "так" будет всегда. Ты ведь учил в институте философию. И закон перехода количества в качество никто не отменял! Вот представь - на огне кастрюля с водой. Вода греется до 40 градусов… потом до 50… до 80… Равномерно так греется, довольно уже давно. И что? Значит ли, что она так же будет греться ид 110 градусов… до 130?… Нет ведь. На 100 градусах закипит. Это такой физический пример, если что. Так ведь? А когда ты говоришь, что…
- Олеж, да я не отрицаю, - Игорю, видно, тоже надоел этот разговор, и упертость Олега, - Только нафига это надо - готовиться к "песцу"? Ну, будет "песец", - помрем, готовься-неготовься. Брось ты.
- Уже бросил! - Олег натянуто улыбнулся и встал, - Ты думаешь, что будет так: тебе объявят "Дорогие граждане, наступил "песец"? Сливайте воду - приехали"? Не-е-е-ет, "песец", - он не обязательно одномоментный. И от того, кто и как его предвидел - многое может измениться… Впрочем, ладно. Утомил я вас… Не хочется - не берите в голову…
- Олеж! - окликнул опять от машины Владик, - У меня участок земли есть, в 20 соток, и даже с домом. Довольно далеко, правда. Если что, - мы туда, выживать! Картошку посадим… И ты с нами - вместе веселее! Идет?…
- Ага, щас только валенки одену, - в тон ему ответил Олег, - Только о веселье я и забочусь, ага. Ты когда последний раз картошку сажал? Впрочем, плюнь… Мужики! К озеру кто-нибудь ночью пойдет, нет? Я тоже думаю, - что там ночью делать. Я на дорожку тогда сигналку поставлю, от посторонних…
Убиравшая продукты со стола Лена, проходя мимо, наклонилась и шепнула ему:
- Заминируй еще! Совсем, что ли, с ума съехал? Не позорься! - но Олег пропустил ее обидное замечание мимо ушей.
- А что за сигналка? - поинтересовался Тимур.
- Да "сигнал охотника", немного доработанный. Без ракеты, чисто с капсюлем, чтоб хлопнуло. Оно понятно, от города далеко, но… В городе-то ж сами знаете что уже творится?…
- Ой, Олег, тебе обязательно на ночь ужасы рассказывать? - послышался из темноты голос Иры, - Я теперь ночью спать не буду!
- Так это ж хорошо! - нашелся Игорь, - Заодно и посторожишь!
Все засмеялись.
Потихоньку все раздвигались по палаткам и машинам. Тимур с Тамарой о чем-то вполголоса препирались в их палатке, которую хозяйственный Тимур превратил в настоящую спальню - с надувным матрацем и простынями - одеялами. Волковы угомонились в своей большой, на два помещения с тамбуром, роскошной палатке. К ним же устроилась на ночлег Лена. Владик со своей Леной о чем-то шушукались в машине, разложив сидения и включив на небольшую громкость радио. Олег с сыном устроились в своей двухместной палатке, бывалой, с которой год назад ходили в поход - сплав по местным речкам. Застегнув сетку от комаров, Олег завозился, устраиваясь на пенках-подстилаках, накрытых расправленным спальным мешком.
- Па-ап… Нафига ты это им все зарядил? Ты что, не видел, что им это неинтересно?
- Видел… Но это ж, в определенном смысле, мой долг - хотя бы попытаться предупредить, пробудить… Ну, не удалось. Ну, значит судьба у них такой. Я сделал что мог.
- Пап. Может, ты зря загоняешься по этому "песцу"? Не будет ничего…
Олег промолчал.
- Может, это у тебя от общей неустроенности? Ну, от неладов с мамой, и в бизнесе? А?
- …Как тебе сказать, сына… Думал над этим. Я мог бы начать все с нуля. На ровном месте. Знаешь, как говорится: "Падая и поднимаясь, ты растешь!" Ну, нелады… Мне не впервой. Устроится куда-нибудь в серьезную корпорацию на низовую должность - и рубиться там на карьеру. Знаешь, у меня бы пощло… У меня нет иллюзий и большинства комплексов, которыми тешится офисный люд; я вполне работоспособен и предприимчив. Думаю, я бы пробился. Лет за пять - шесть. На вполне приличную, денежную должность. Служебная машина, совещания, секретутка…
- Плохо, что ли?
- Плохо. Первое: я не люблю и не хочу на кого-то работать…
- Ну так строй свой бизнес!
- … И второе: нет этих пяти - шести лет. Нету. Это главное. А и на построение внятного своего бизнеса нужно тоже никак не меньше пяти-шести лет; причем - сейчас не прежние времена, сейчас с "одной идеи" не начнешь, деньги нужны! Деньги и время. И связи, что по сути тоже время и деньги. И если деньги еще найти можно, - то времени уже нет. Таково мое убеждение. Все слишком быстро меняется. Это мне напоминает… Знаешь, давно, ты еще тогда не родился. Девяностые годы. Бывший Союз стал трещать и разваливаться, - времена изменились. Наиболее шустрые, держащие нос по ветру, кинулись создавать кооперативы, зарабатывать. А один мой знакомый, карьерист и чиновник по призванию, рванулся в КПСС карьеру строить… КПСС - это, Серый, тогда такая партия была, от нее все зависело, она всем рулила.
- Да знаю я.
- Вот. Он воспринял что время, когда люди ломанулись в новые, пока неизвестные и опасные сферы деятельности, в бизнес, - для него самое время сделать карьеру в КПСС, ведь стали освобождаться хорошие места, партию залихорадило, и крысы оттуда побежали. А он посчитал себя самой умной крысой - когда все бегут с корабля, наоборот, бежать на корабль - и занять место рядом с капитаном!
- И как - занял?
- Это я уже не знаю. Разошлись наши пути. Да это и не важно. Корабль-то утонул. А кто там на каком посту стоял-сидел, уже и не важно. Я это к тому, что для каждого дела - свое время. Сейчас вот, на мой взгляд, не время начинать карьеру делать. Или бизнес "с нуля" подымать. Потому что любой бизнес на первых порах - это затраты, огромные затраты и риск. Совсем не время…
- А чем тогда заниматься?
- Честно? Выжидать. Слышал? - я Игорю сказал, что "один из видов безделья - это делать "не то""? Вот это как раз тот случай. Выжидать! И "смотреть по сторонам". Понимаешь, муха усердно и настойчиво бъется о стекло, тратя время и силы, - когда рядом открытая форточка. Но она ее не видит, - она слишком занята! Улавливаешь?… В 90-е тоже был своего рода "слом старой парадигмы", и торжество парадигмы новой. Но что это за "новая", - нужно было еще уяснить. И насколько это серьезно. И надолго ли. А уяснить нельзя не всматриваясь.
Сергей в полумраке от света лежащего под сводом палатки на прозрачной тканевой полочке фонарика завозился, стараясь увидеть лицо отца. Подумалось, что вот - батя-то по гороскопу Лев, но львы они, как мама говорила, только снаружи такие "цари зверей", а внутри - комплексанутые как никто, ранимые… Сказать - не сказать?…
- Пап, извини, а по-моему, ты просто отмазки лепишь, чтобы в жизни ничего не менять! Вон, у дяди Игоря все в шоколаде, а ты комплексуешь по этому поводу и выдумываешь отмазки! - бросил Сергей, и сам испугался своей дерзости. Но, в принципе, с отцом можно было говорить начистоту в такие моменты. Что до самокритики, то с этим у него было все в порядке.
- Это по-твоему. Я тебе сказал, как есть, как я думаю, а уж как ты оцениваешь… Веришь, - не завидую. Хотя бы потому, что тот же Игорь свою жизнь разменивает на тупую работу по добыванию денег, которые бездарно же спускает на говно, - вот как тот комбез, да и Лексус, если уж на то пошло…
- Комбез не говно. Он в нем на горнолыжном курорте отдыхал. Разве они не правы - зачем готовиться к песцу? Наверно, правильно, что они думают, что ничего не будет.
Олег помолчал и задумчиво ответил:
- "Готовиться…" Когда Титаник уже дал крен - тут уже не о "готовиться" надо говорить, а о том, кто в шлюпку попадет… Но зачем? Оркестр по прежнему играет, огни сияют, и шампанское по-прежнему восхитительно… Так все себя и ведут, в большинстве. А зачем учиться плавать? Или иметь аптечку в автомобиле, огнетушитель? Только потому, что "заставляют"? А почему "заставляют"? Задумайся.
С детской верой, что "если об этом не думать - то ничего и не случится!" Ты говоришь "Ничего не случится". "Они…" Они так не думают - они просто не хотят об этом думать, боятся. Они вообще не думают ни о чем - как растения. Это - отмазка. Никто не "объявит писец". Он случится сам собой. И даже умереть можно по-разному. А они просто подсознательно боятся об этом думать. И потому и на меня обижаются, - что внутри сидит червячком мысль, что может быть, я прав… А это… Это очень некомфортно для них, - если я прав. И, чтобы этого не знать, не думать об этом, они даже и доводы мои не стали спрашивать, - типа, им неинтересно. А ведь они…
Громко, отчетливо щелкнул выстрел капсюля на лесной дороге, совсем рядом, за кустами.
Олега и Игоря как подбросило.
Оба поняли, что сработала сигналка, натянутая леской в проезде на поляну, где они обосновались.
- Какая-нибудь ворона точно поперлась на сон грядущий в сторону озера, всего леса им мало! Предупреждал ведь! - раздраженно сказал Олег, соображая, стоит ли вылазить и перезарядить сигналку, или плюнуть и лечь спать. Настороженно заворчал Граф, устроившийся в ногах, и уже дремавший. Мысленно матеря тупых теток, не соображающих куда прутся и забывающих предупреждения еще раньше, чем их услышали, Олег поворочался, вжикнул молнией противокомариной сетки на входе в палатку, и высунул голову, ожидая услышать голоса женщин и смешки мужиков; но вместо этого на полянке звучали чужие мужские голоса. Совсем чужие.
РАЗГОВОР С "БРАТАНАМИ"
Костер уже практически потух, только красным светили угли. Но луна и звезды, обычно незамечаемые за огнями большого города, здесь светили неожиданно ярко, достаточно чтобы ориентироваться.
Луч фонарика из палатки Тимура пробежался по полянке, осветив четверых субъектов, по-хозяйски расхаживавших между машин и палаток. Это были явно не отдыхающие - четверо не то парней, не то мужиков, теперь уже не таясь, не опасаясь разбудить, хозяйничали в лагере. Один из них звякнул посудой на столе, и, чавкая, стал жрать шпроты, таская их из коробочки по одной прямо пальцами. Кто-то приглушенно глумливо засмеялся.
- Че, водки нет? - послышался чей-то голос, - Да подожди, че ты жрешь-то? Голодный, штоль?…
И опять глумливый смех.
- О, фонарь… Запасливые, гыыы…
- Серый, сиди в палатке, не вылезай! - приказал Олег, торопливо надевая брюки. Свет он не зажигал.
- Ага, щаз! - возмущенно и испуганно ответил Сергей, также торопливо одеваясь.
- Э, вы кто такие?… - держа в руке зажженный фанарик, из палатки выбрался Тимур.
- Тимур, Тимур, ты куда! Не ходи! Тимур! - слышались из палатки приглушенные, вполголоса стенания Тамары.
Щелкнула, приоткрываясь, дверь джипа, тут же послышалось:
- Куда, Владик, не ходи; никуда не пойдешь!.. - и хлопок вновь закрывшейся двери машины.
Один из субъектов наконец разобрался с большим светильником, висящим под тентом над столом, повернул регулятор на максимум, и поляну залил белый свет. Отчетливо стало видно вторгшихся в лагерь самозванцев - двое парней, почти мальчишек, одетых по маргинально-молодежной моде в какие-то цветные майки и рваные джинсы, с нагло-развязными манерами, глумливым хохотком, шарились по вещам, сложенным под тентом возле стола. Мужчина лет тридцати пяти, с туповатым лицом олигофрена, в мятой китайской коричневой куртке с рваным на локте рукавом, крутил в руках взятый со стола радиоприемник. Еще один, видимо, их вожак, сухой сутулый мужик неопределенного возраста, костлявые руки которого от кистей до плеч были расписаны тошнотной неопрятной зоновской татуировкой, в вязаной безрукавке поверх футболки, не участвовал в "досмотре" вещей, а сидя в походном кресле Тимура, курил, щеря пасть с синевато-стальными фиксами. Происходящее, а особенно разлившийся в воздухе аромат страха, доставляло ему явное удовольствие.
- Че сказать-то хотел, лошара?… - не вставая, обратился он к Тимуру.
- Кто такие, говорю! Что здесь шаритесь??
Татуированный вожак четко отследил, что несмотря на агрессивно-воинственный тон Тимура, тот "задает вопросы", хотя все предельно ясно, - один из парней только что вывернул, подняв за дно, сумку на землю; из нее посыпались помидоры и огурцы, выпал и рассыпался в траве пакет риса, приготовленного к завтрашнему плову. Крепкий лысоватый мужик в плавках, с фонариком в руках, явно был не в своей тарелке, и не знал, что делать дальше. И никто его не поддержал. Довольная улыбка вновь ощерила фиксы вожака:
- А ты че вылез? Тебе не по рангу тут вопросы задавать, лезь к бабе в палатку, пока она теплая!..
- Гы! Гы-гы-гы!! - зареготали подельнички мосластого вожака над прозвучавшей двусмысленностью.
- А ну… Пошли отсюда!.. - со всей возможной твердостью сказал Тимур, сжимая фонарик и оглядываясь в поисках поддержки. Поддержки не воспоследовало.
- Гы-ы-ы-ы-ы! Да ты херой! - осклабился татуированный и подмигнул. Тут же "олегофрен" с размаху ударил найденной пустой бутылкой из-под водки о край стола. Зазвенев, посыпалась на траву посуда. Качнулся фонарь, по поляне прыгнули длинные тени. Бутылка брызнула осколками, оставив в руке туповатого детины "розочку".
- Че, млядь, хамишь, што ле??
Кто- то громко ойкнул в глубине неосвещенного тамбура большой палатки; но оттуда так никто и не показался. Тамара, жена Тимура, выбралась из своей палатки, и, ежась от ночной свежести, а больше - от охватившего ее ужаса, переминалась рядом, опасаясь подойти к мужу.
- Я-то не хамлю… Это вы вот… Зачем здесь? - с предательским падением интонации и без напора продолжил Тимур, затравленно оглядываясь.
Внезапно он увидел что-то за спиной у развернувшегося к нему в кресле вожака, и уже смелее добавил:
- Вас тут не ждали… Вы пришли тут, роетесь! Обнаглели??
По мере тирады Тимура вожак все больше ощеривался в улыбке, понимая, что лох - спекся, и ищет путей отступления; но последнее его высказывание вызвало в него определенный напряг; а главное - он перехватил взгляд Тимура ему за спину.
- Е-е-е-е, че надо??… - угрожающе поднял "розочку" субъект в коричневой куртке, обращаясь к кому-то за спиной вожака. Вожак попытался рывком развернуться, но твердая рука легла ему на мосластое плечо, скомкав в горсти безрукавку, и вдавив его обратно в кресло.
- Бра-а-а-атва, бляяяя!.. Каво я вижу!! - отчетливо-нагло, на всю поляну, прозвучал голос Олега. Полностью одетый, в брюках, даже в джинсовой куртке, джуте, расстегнутой на груди, и в зашнурованных берцах, он неслышно подошел со спины к сидевшему вожаку и сейчас, вдавив его за плечо в кресло, удержал от попытки встать.
- Братан, не надо вставать, я же не кум, а ты не наседка, хы-хы-хы! - он еще раз даванул вожака за плечо в кресло, прихватив вместе с безрукавкой и плечо, стиснув так, что у мосластого вожака перекосилось лицо.
- Е-е-е… - начал было угрожайще верзила с "розочкой" в руке, выдвигаясь из-под тента; парни тоже бросили копаться в сумках с продуктами и, демонстрируя угрозу на наглых лицах, или то, что они считали, должно было испугать, встали, демонстративно сунув руки в карманы.
Дальше все пошло "как-то не так", не по накатанному сценарию под названием "запугать лохов". Легко, будто ветерком, Олега вынесло к ним, почти вплотную; оставив вожака, он мягким, кошачьим движением вдруг оказался рядом с верзилой.
- Че?!!! Сказать хотел?… - Олегов оглушительный яростный выкрик в лицо с отвратительно-блатным жестом-распальцовкой непроизвольно заставил шарахнуться верзилу, выпустив из рук "розочку". Парни также подались в стороны, не ожидав такой резкости от объявившегося на поляне персонажа.
"Розочка" тут же была раздавлена, хрустнув под берцем Олега.
Его "несло".
Теперь от него исходили флюиды жестокости и смерти, с трудом скрываемой ярости, прикрываемой фальшиво-блатной мертвенной улыбочкой; они прорывались в его мягких и точных движениях. Он сам мгновенно почувствовал себя волком, огромным ночным сильным хищником, случайно, волею судьбы, оказавшемся окруженным дворовыми деревенскими шавками. Он не желал им зла, но четко, каждым движением и звуком, давал понять, что они - шавки рядом с волком; и в случае нужды порвать их в кровь и кишки для него будет делом нескольких секунд. Глаза его горели, адреналин накачал избытком крови горящее лицо, "боевой мандраж" заставлял чуть подрагивать руки, готовые вцепиться, сломать, выкрутить, продавить.