– А хрен его знает, кто я – русский или не русский, – отмахнулся Сиротин. – Я детдомовский, подкидыш без роду-племени. Может, я норманн или немец какой… А еще запомните все! Как ты не воюй и какой ты не умелец, а конец у всех вояк один. Если вовремя не свалишь, найдет тебя твоя пуля. Война – не компьютерная игра, и трех жизней на ней, на войне, не бывает. Наливай!
Прав, как всегда, оказался капитан Сиротин. Не свалил вовремя, да и не собирался сваливать – потому-то и воин от Бога. В последнем рейде – последнем и для него, и для Дока – нашла Сиротина его, предназначенная только ему, единственная в своей убийственной неповторимости пуля. Вошла сзади, под левую лопатку, прямо в сердце. Вошла, когда капитан последним, как положено настоящему капитану, залезал в "вертушку".
Док принял тело, уже бездыханное, отяжелевшее, на руки; втащил Сиротина в вертолет, склонился над учителем. И в этот момент принял другую пулю. Пулю-дуру, которая, к счастью, не была его единственной и неповторимой. Прошла навылет через верхушку правого легкого. Ничего – спасли в гарнизонном госпитале. Потом комиссовали. В тот момент думал, что "свалил". Но нет, если бы свалил, то не стоял бы теперь в чернобыльском тоннеле перед жутким громилой, исполненным по отношению к Доку самыми грязными, убийственными намерениями.
Док сделал три шага вперед, прищурился.
– Колись, рыжик, сколько тебе заплатили за убийство сталкера?
– Нисколько, я сам вызвался.
Он не врал, и Док в этом не сомневался. Но предложение, выходит, было – эдакий клич замочить сталкера-отморозка.
– Значит, для тебя убийство человека – спорт. Хорошая жизненная позиция. И Господа Бога ты, как я понимаю, на х… послал.
Рыжий пожал плечами и презрительно выдавил сквозь зубы:
– Много говоришь. Хотя… меня предупредили, что ты любишь поговорить.
– Да, а тебя не предупредили, что говорю я всегда по делу и дело умею делать?
– Так делай.
Да, с душевным равновесием у парня все было в полном порядке. Такую психику не прошибешь ни душевным разговором, ни брутальным оскорблением. Оставалось чистое искусство – искусство боя. Боя на ограниченном стенами тоннеля пространстве. Драки насмерть, очень далекой от киношных образцов Голливуда и Гонконга. Дуэли, где судьба поединка решается при первом же контакте. Где, как и в фехтовании, атака в три темпа – вершина мастерства, в четыре – фантастика. Где все решается в половину, в четверть темпа. Где одно касание – или фатальная рана, или смерть.
Док расслабленно скрестил руки на груди, принял излюбленную стойку и, упруго покачавшись, выставил вперед левую ногу. Обе ноги и опорные, и толчковые одновременно. Ноги в этом поединке будут решать все – не атакой и ударом, а защитой. Реакция, блок, движения корпуса, головы, рук – все архиважно. Но только ноги могут вынести тело хозяина из-под рокового удара, и в поединке, где партер исключен, боец остается бойцом, пока ноги держат. Волк жив, пока ноги носят…
Сотвори бой! И бой начался. Пока его творил рыжий – ленивыми, грациозными, но мощными лоу-киками. Док отмахивался так же лениво и грациозно – вращательными движениями в колене. Смысл – сбить калечащую прямоту удара ноги противника легким отводящим боковым касанием колена. Разведка легким боем, но рыжему она надоела нескоро. Руки пока в ход не пускали. Док не подпускал рыжего на дистанцию удара рукой, а тот не особо стремился на эту дистанцию выйти. Но бесконечно так не могло продолжаться.
– Может, подеремся? – предложил Док и подарил рыжему ослепительную улыбку во все свои двадцать семь оставшихся во рту зубов.
– Подеремся, – хмыкнул рыжий и на последнем слоге "-ся" сделал классический подход-прыжок в стиле Майка Тайсона. Сотые доли секунды – и мгновенный боковой с правой. Док перестал бы уважать себя и своего сен-сея Стиротина, если бы не был готов к подобному. Но в те же сотые секунды он подсознательно, чисто автоматически удивился чересчур широкому размаху руки противника. Тело Дока жило сейчас своей жизнью. Управляла им не кора головного мозга, а мозжечок – образование, доставшееся человеку в наследство от динозавров. То образование, из которого исходят инстинкты, интуиция, "шестое чувство".
Док успел нырнуть под размах руки и выйти за спину противника. Это в рукопашной схватке победа. Победа!!! Все остальное Док творил уже не "на автомате", а совершенно осознанно, с почти садистским удовольствием. Короткий, жестко акцентированный тычок подошвой берцев в коленный сгиб правой ноги рыжего – и рыжий на коленях. Затем основанием открытой левой ладони толчок в затылок, в первый шейный позвонок, с приданием нужного направления. Нужное направление – стена тоннеля. И рыжий влепился высоким лбом в стену, секунд на пять потеряв ориентацию и ощущение реальной жизни. Док спокойно отошел назад на несколько шагов. "Укус кобры" – так подобный удар именовался в "кэмпо" – самой древней науке китайских единоборств. Может, потому "кэмпо" и стал основой ударной техники дзю-дзюцу. Древняя и надежная. А как все четко и образно – "Укус кобры!"
Док глянул на химеру. Та серой глыбой стояла позади и беспристрастно пялила свои желтые глазищи. Рыжий с трудом поднялся на ноги. Невидящим бессмысленным взглядом уставился в пространство. Сознание возвращалось к нему медленно, очень медленно. "Укус кобры" смертелен. Но, на свое счастье, он этого не понимал. Док дождался, пока в глазах противника появились проблески мысли и осознания действительности. Действительности, увы, трагичной для рыжего. Не удержавшись от прощального и чисто киношного "Сеенара!", Док нанес последний удар.
Он почти никогда не прибегал к этому удару – слишком тот рискован. В быстротечной и жесткой схватке он просто не проходит. Мало того, малейший огрех в выполнении грозит неотвратимым наказанием. Йоко-гири. Классический йоко-гири в голову. Ценность такой классики только в одном – после подобного попадания поединок заканчивается. Но теперь Док на выдохе со своим коронным "ц…" ударил ногой в нос рыжего. Смерть мгновенная. Носовые кости крушат череп, вколачиваясь прямо в мозг.
Док устало опустил руки и сокрушенно покачал головой. Сколько раз ему приходилось убивать, сколько раз… Но осознание того, что совершил смертный грех, приходит только позже, гораздо позже, иногда даже через десятки лет. Позже… Единственное оправдание – ему пришлось защищать свою собственную, единственную и неповторимую жизнь. Но то – слабое оправдание.
Глава 10
Первыми рвать периметр пошли зомби. Стадо зомби в четыреста-пятьсот голов – усиленный батальон военного времени. Управляемые волей контролеров, они шли грамотно, растянувшись медленной цепью по фронту в триста метров. На участке, где, по данным разведки Зоны, концентрация заградительных сооружений и огневых средств была минимальной. Лениво постреливая куда попало, зомби тем не менее уверенно продвигались вперед. Они почти добрались до первой линии обороны, когда противник, подтянув ближайшие резервы, усилил огонь. Танки еще не подошли, и артиллерия не подтянулась. Но автоматно-пулеметный огонь стал интенсивным, и этого вполне хватило бы, чтобы расстрелять цепь. Хватило бы… Однако армейские подразделения имели дело с необычным противником. За спинами зомби, в темноте, не просвеченной редкими на этом участке прожекторами, затаился целый сонм бюреров. Потому в обратку защитники периметра получили настоящий смерч. Смерч из камней, сучков, комков земли. Все, что попадало под руку бюрерам, вернее, под их телекинетический разум, летело в сторону окопов и двух бетонных дотов. Вести прицельную стрельбу в подобных условиях невозможно, поэтому первая линия обороны была прорвана на удивление легко и без особых потерь. Колючие заграждения зомби преодолевали, как и полагается мертвецам, – просто перелезали, оставляя на ржавых шипах ошметки своего гнилого мяса. А бюреры легко просачивались между рядами колючей проволоки.
Первая линия обороны – просто цепь наблюдательных блокпостов. За ней – вторая линия. Перед второй линией, на протяжении полукилометра, минные заграждения. Затем связка укрепленных дотов с определенными пристрелянными секторами обстрела. Орудийные батареи в капонирах. Сплошной ряд прожекторов. Все готово к активной обороне. И "вертушки" на подходе. Полкилометра земли, которая в мгновение ока станет выжженной.
Док пока наблюдал войну в бинокль. Из бетонированного окопа на высотке, которая некогда была центром обороны второй линии. Была. Теперь здесь после очередного расширения Зоны мертвое нейтральное пространство. Химера обосновалась рядом – наблюдала, комментировала. Ему, Чуду, и бинокль, и прибор ночного видения без надобности.
Армия Зоны изменила тактику. Док предполагал, что по минам двинутся зомби, телами своими прокладывая проходы. Ничего подобного – по минным полям резво поскакали группы снорков. За ними, только более широкими прыжками, почти паря над землей, ринулись кровососы. Следом за кровососами черными тенями крались бюреры. Как исчадия Зоны определяют тротил в земле, Док не знал. Но ни один снорк, кровосос или бюрер не подорвался на мине.
Между тем на оборонительном рубеже происходило нечто странное. Вместо того чтобы обрушить на противника лавину огня всеми средствами, защитники явно сдавали и слабели. Замолчали пулеметы, перестали молотить орудия. Один за другим вдруг погасли прожектора. Осветительные ракеты больше не взвивались в ночное небо.
– Интересно, что там происходит? – буркнул Док под нос.
– А там работают мои подружки… или друзья, – охотно пояснила химера.
– В смысле?
– В смысле химеры. Нас, химер, там сейчас целых три.
Док только покачал головой. Он вполне мог представить, какая бойня идет на втором рубеже обороны, но даже не хотел об этом думать.
В небе повисли два звена "вертушек". Их прожекторы выхватили из темноты лишь голое, изрытое воронками пространство. Целей они не высветили. "Вертушки" отвалили назад и начали барражировать над позициями.
– Будем выдвигаться? – спросил Док.
– Нет. Сейчас вся огневая мощь с третьей линии будет перенесена на свои же сооружения второй линии. Как это у вас, у людей: "Вызываю огонь на себя". Если там есть, кому вызвать… Нам, поверь, лучше переждать здесь.
Конечно же, химера, как всегда, была права. Знала, зараза, все наперед знала. На то и Чудо. И полюбоваться было на что. Подобного фейерверка Док ни разу в жизни не видел. Над головой невидимыми призраками просвистели "сушки" – и началось. Земля вздыбилась цунами. Бетонные обломки дотов, окопов, бревна, человеческие ошметки взметнулись на гребень этой страшной волны. Еще два звена "акул" присоединились к первым звеньям и начали методично и жестоко обрабатывать каждый квадратный метр поверхности. Три залпа "Града-4". Не менее тридцати гаубиц молотили по одному и тому же месту. Земля, разорванная, щедро политая металлом, полыхала адским пламенем, стонала, содрогалась в бессильной своей ненависти. "Сушки" повторили заход. Напоследок вертолеты обработали из подкрыльевых пилонов участок напалмом-М – и огневая потеха закончилась.
Всего-то пятнадцать минут работы, и в результате – выжженная, мертвая земля. На ней еще много лет не будет ничего живого. Ни растеньица, ни червя, ни суслика в норушке. Ничего. А Зона… Зона отвоевала у человека еще кус пространства.
– И как там теперь твои подружки или друзья? – не без злорадства поинтересовался Док.
– Не знаю… Наверное, погибли. Это не важно. Сейчас подойдут свежие силы. Напалм прогорит – и мы двинемся вслед за ними.
И точно – вскоре из темноты стали выдвигаться новые полчища зомби, бюреров, снорков, кровососов. Даже несколько псевдогигантов двигались нестройными, разрозненными колоннами адского воинства Зоны. Да, контролеры могли наладить процесс и руководили им четко, жестко и со знанием дела. Главное, их сила возрастала с каждым выбросом. Если еще несколько лет назад каждый контролер мог управляться только на своей, весьма ограниченной сотней квадратных метров территории, то теперь они, соединив усилия, владели почти всей Зоной. И вот Зона шла в атаку на третью, последнюю линию обороны.
Да, война стала совсем иной. Док уже ощутил это на собственной шкуре. Пока в Зоне воевал международный контингент НАТО, все было по-другому. Немножко воевали, немножко интриговали, много зарабатывали. Но когда Зона всерьез показала зубы и границы ее начали стремительно расширяться, американцы, англичане, немцы и прочий второстепенный поддерживающий контингент исчез. Украинцы остались один на один с проблемой. Поначалу и они, в силу своего менталитета, с чисто хохляцкой непосредственностью, легкомысленностью и ленцой относились к проблеме, но когда инфернальные порождения Зоны стали жрать детей и ровнять с землей хаты, ситуация изменилась кардинально. Мужчины взялись за оружие и дрались насмерть, вцепившись в родную землю зубами. Когда же к ним, по той же нужде, присоединились белорусы и россияне, война повелась по-взрослому – без пощады и без компромиссов. Воевали не пацаны-"срочники" и не зажравшиеся наемники, а рукастые, головастые матерые мужики. Мужики, которым не нужен ежедневный душ, навороченный сортир, бордель со шлюхами и вкусная высококалорийная жратва. Было бы водки в достатке, а все остальное можно пережить.
Заводы, конечно, не работали в ритме Второй мировой, но каждый танк, орудие, автомат, вертолет "для Зоны" собирался любовно, почти вручную, как "феррари" или "мазератти". И за рычагами и штурвалами совершенной военной техники сидели зрелые и злые славянские профи. Сейчас мужики "закрывали прорыв", а потому дрались особенно жестко и самоотверженно. "Вертушки" висели над головой и работали с филигранной точностью. Орудия и минометы без устали лупили по каждому квадратному метру. И пошли наконец танки, сосредоточенные на третьей, последней линии. А за ними густой цепью повалила пехота – хмельная, лютая и страшная в экстазе своей боевой ненависти.
До бетонированного окопа Док добежать не успел – слишком плотным был пулеметный огонь. Залег в крохотной воронке от минометной мины. Рядом еле втиснулось серое марево химеры. А танки уже шли в традиционном шахматном порядке. Рев моторов нарастал. Док осторожно высунул голову – "Оплот-3" всего метров за триста по курсу. Идет медленно, тщательно утюжа каждый окопчик и каждую ямку. "Оплот-3" – реально серьезный танк, впрочем, других здесь и не было. Приземистый, плоский, подвижный. Трехслойная броня, пушка 123мм, два спаренных крупнокалиберных пулемета, ракетный комплекс на башне – универсальный, хоть "земля-земля", хоть "земля-воздух". Все виды активной и пассивной защиты. А еще экранирование от пси-воздействия. Никакой контролер или химера экран не пробьют.
Отнюдь не конец – за спиной Дока болтался "Шмель-4", тоже реально серьезный гранатомет. Лазерное наведение, компьютерная корректировка в любой плоскости – попадание стопроцентное. Граната по желанию стрелка – осколочная, бронебойно-коммулятивная. Но даже она лобовую броню "Оплота-3" не прошибет. Два варианта, и первый – выцелить гусеницу. Но! Спереди она почти полностью закрыта бронированным листом с лепестковым амортизатором. Граната, конечно, пробьет и прожжет лист, но до гусеницы может не добраться. Вариант второй, более надежный – прямое попадание в лобовую броню, в точку, за которой находится механик-водитель. Останется жив, но контузия, а значит, хоть и временная, но полная потеря боеспособности.
Док медленно снял гранатомет. Танк не торопился, ну… и ему торопиться некуда. Граната в стволе противотанковая. Противопехотная не нужна – достаточно химеры.
"Ладно. Танк я завалю, – мыслил Док спокойно и прагматично, как всегда в бою, – но все равно дела хреновые. Хреновые дальше некуда! За танком идет пехота, и по вспышке выстрела меня сразу вычислят и прихлопнут, хоть из того же "Шмеля". Сколько раз за последний месяц мне приходилось прощаться со своей никчемной и никому не нужной жизнью?"
Ложь, все бред и ложь! Лики любимых женщин, детей, прожитая жизнь, сжатая в рекламный ролик, свет в конце тоннеля – все ложь!!! В такой момент, предсмертный миг, существует лишь черная дыра ствола. Ствола, что уставился тебе прямо в лоб. Пуля хороша, если пущена с дальнего расстояния. Ее не видно и не слышно – она умница, если влетела прямо в голову или в сердце. И дура, если угодила в живот или в грудь.
Сейчас для Дока существовал только черный зрачок танкового ствола. Пяти стволов – одного пушечного и четырех пулеметных. Танкисту легче – он не видел гранатометной трубы, что высунулась из минной воронки. Он не заглядывал в глаза смерти, но сталкер сейчас вел со смертью прямой визуальный диалог.
И вдруг – обжигающе ясно: "Дурак… дурак… ведь на шее у тебя болтается "звезда". "Звезда!" Значит, пуля, осколок, снаряд, нож, штык – любой металл не доберется до твоей шкуры. Абсолютная защита. Вот свойство человеческой психологии: знаешь, но забываешь. А еще… до конца не веришь, потому и забываешь, особенно если привык полагаться только на свою башку, свои руки. Свое умение и… везение.
"А вот подружке моей или… другу, Чуду, похоже, кранты – на нем "звезды" нет. Она, химера, тварь, хоть и инфернальная, но живая, из крови и плоти. Знаю, оперировал лично. Оно, конечно, побарахтается и жизнь свою чернобыльскую дешево не отдаст. А все же жизнь ее сейчас в моих руках. И подеремся, еще как подеремся со "звездой" на шее! А забить меня можно только черенками от лопаты или "дзе"! Ха-ха-ха!"
Нет, с такими защитой и прикрытием он мог сотворить бой, причем достойный бой! Но смысл!.. Главная проблема состояла в том, чтобы прорваться за кордон незамеченным. Призраком, невидимкой! Чтобы ни одна собака не догадалась, кто и зачем прорвался в человеческий Мир. Для осуществления этой цели уже положены сотни жизней. Человеческих жизней – тех славянских солдат, что насмерть стояли на кордоне. И… тех чернобыльских тварей – снорков, кровососов, бюреров, псевдогигантов, зомби, что шли на прорыв. А по сути, каждый защищал свой клочок земли и право на свою, только ему понятную и близкую, жизнь.
Док щелчком большого пальца откинул экран прицела, втиснул кнопку активации, навел красную точку лазера на цель, зафиксировал мишень. Побежали по экрану привычные надписи информации: "До цели двести тридцать метров. Скорость движения цели – пятнадцать км в час. Плоскость – фронтальная. Заряд – бронебойно-коммулятивный. Система готова к уничтожению цели. Уничтожить цель?"
Пуск! Сильный удар в кисть руки, короткий толчок в плечо, ослепительная вспышка за спиной – ракета с характерным визгом ушла. Доля секунды – и лобовая броня танка озарилась ярким оранжевым фейерверком. Танк замешкался на мгновение и стал юзом сползать в сторону. Все правильно рассчитал Док. Управление "Оплотом-3", как в современном джипе: автоматическая коробка передач, педаль газа, педаль тормоза, штурвал. Ничего больше. Просто, элегантно и удобно. Оглушенный водила выпустил из рук штурвал или крутанул в сторону, навалился в беспамятстве ногой на газ – и танк начал выписывать по полю фигуры, круша и давя все, что попадалось под гусеницы. Чужих, своих – всех подряд.