– Мне нужны доллары. Пятьдесят тысяч долларов. Еще по мелочевке – консервы, галеты, шоколад. Все в обмен на два "конденсатора". Это нормальный обмен, ты знаешь.
Крысятник досадливо поморщился, словно от зубной боли, вздохнул глубоко и шумно.
– Док, ты же знаешь Закон. Ты его нарушил. И никто в Зоне – ни один торговец, ни один сталкер – не примет у тебя даже самый редкий и дорогой артефакт. И не продаст ни одного патрона или банки консервов. Закон есть Закон, и все должны ему подчиняться. У тебя все?
– Нет, не все. – Док сделал еще одну глубокую затяжку, отбросил недокуренную сигарету. – Теперь послушай меня. Да, я знаю Закон! Только кто его установил? А? Судьи-то кто? Не важно… Теперь у меня свой Закон. Я его установил… и для себя, и для других. И эти другие будут ему подчиняться.
Крысятник рассмеялся совершенно искренне, но резко оборвал смех и снова досадливо поморщился:
– А ведь я уважал тебя, Док. Все ребята тебя уважали. Да… Гриша сказал мне, что у тебя не все в порядке с головой. Теперь я сам это вижу, и, поверь, мне больно. Да! Больно и обидно. Но что я могу сделать? Скажи спасибо, что хоть ПДА тебе не вырубили. Да и то это заслуга Юрася, его прихоть и…
– А я сказал: все будут подчиняться моему Закону! – резко оборвал торговца Док. – И я не шучу!
– Да кто ты такой!? Господь Бог?! – заорал всерьез разозлившийся Крысятник и люто брызнул слюной. – Да ты, чтобы не сдохнуть, можешь рассчитывать только на чудо.
– Именно на чудо я и рассчитываю.
Док развернулся к торговцу спиной, воздел руки и, театрально хлопнув в ладоши, выкрикнул:
– Чудо!
Крысятник, хороший бизнесмен, коммерсант, ростовщик и психолог, никогда не занимался сталкерским ремеслом. Да и опытный сталкер вряд ли сумел бы разглядеть призрачные серые блики, которые то появлялись, то исчезали на стене полуразрушенной пятиэтажки, находившейся метрах в ста от ворот. Теперь там буквально из ничего во всем своем ужасном, но совершенном великолепии материализовалось трехметровое тело химеры. И химера выглядела отнюдь не добродушной. Наоборот, весьма разъяренной. А справа от нее, еще метрах в ста, напротив запасной калитки, четко вырисовывались очертания другой химеры – точной копии первой и не менее свирепой. Сразу накатила мощнейшая волна пси-воздействия. И хотя волна прошла мимо Дока и накрыла Крысятника и сторожевых на вышке, леденящая дрожь охватила и тело Дока, так что волосы встали дыбом. Стараясь унять адский озноб, Док вновь полез в карман за сигаретами и искоса посмотрел на окаменевшего и посеревшего Крысятника. Казалось, на лице торговца живыми остались только глаза, до самых краев наполнившиеся смертельным ужасом. И тут химера зарычала! Да, этот звук действительно можно было назвать рыком.
Глава из давно забытого институтского учебника биофизики вдруг всплыла в голове Дока. "Инфразвуковые колебания частотой десять-двенадцать герц вызывают у человека состояние острого психоза. Колебания частотой шесть-семь герц – рефлекторную остановку сердечной деятельности".
"Нет, Чудо, только не это", – мысленно простонал Док. Он еще заметил, как по ширинке штанов Крысятника расплывается черное пятно. Затем черная полоска прочертила сверху донизу правую штанину и тонкой струйкой вылилась на новенький армейский ботинок. Торговец обмочился самым непристойным образом.
– Чудо! Хватит! – натужно выдохнул Док, и волна пси-воздействия сразу схлынула. Обе химеры растаяли в воздухе, оставив после себя лишь эфемерные серые блики. Док выдержал паузу, достойную самого великого артиста. И то, Крысятнику, чтобы прийти в себя и обрести способность продолжать разговор, требовалось изрядное время. Наконец он снова обрел дар речи, хотя его речь сейчас трудно было назвать членораздельной.
– А… ва… ва… ты… ы… при… и… ручил хи… и… хи… меру?
– Целую стаю химер, – пожав плечами, беззаботно ответил Док и внутренне злорадно хихикнул. – Так вот, мои пять минут уже истекли. Но я подожду еще десять минут. И через десять минут ты, лично ты, вынесешь мне пятьдесят тысяч долларов, двадцать банок мясных консервов и галеты. А еще килограмм шоколада – люблю сладкое. И получишь в обмен два конденсатора. Если нет, то я уйду. Я – слабый человек, и мне нужно есть, пить и спать. Но химеры останутся. Они будут сидеть здесь хоть месяц, хоть год. Сколько нужно. И любого, кто пожелает войти в твою крысиную нору или выйти из нее, сразу можете снимать со сталкерского учета и заносить в ранг покойников. Ну как, нравится тебе мой Закон? Теперь иди и поменяй штаны – от тебя воняет.
Док демонстративно глянул на циферблат часов и отвернулся.
Когда через десять минут он отвалил от бывшего здания райкома, рюкзак, набитый битком, приятной тяжестью давил на плечи, а в нагрудном кармане угнездилась тугая пачка американских банкнот. Док неторопливо отмерил метров триста, свернул за угол понурой, обреченной на медленное саморазрушение девятиэтажки и ускорил шаг. Не оглядываясь, осведомился:
– Чудо, что это было?
– Где? Что? – немедленно ответила вопросом на вопрос химера.
– Ну… вторая химера. Откуда она взялась?
– Это телепатический обман, иллюзия. Вторая химера существует только в твоем мозгу и в мозгах всех, кто на меня смотрит. Стоит отвернуться – и призрак исчезнет.
– Понятно. И много подобных копий ты можешь одновременно нарисовать в мозгу человека?
– Сколько угодно.
– Неплохо, – усмехнулся Док.
Воистину телепатические возможности его новоявленного друга или подружки приближались к безграничным. Они отмахали еще с полкилометра, ловко лавируя между немногочисленными в этом районе аномалиями, и оказались на пустыре, на восточной окраине города. Справа тянулся ряд старых полуразрушенных гаражей. Слева – чахлая полоса лесопосадки. Впереди виднелось здание трансформаторной будки, такое же серое, грустное и безнадежное, как и все строения в Зоне.
"Стой!" – подала отчетливую команду химера. Док и сам, без этой команды, ощутил нарастающую тревогу. Нечто назревало – неопределенное пока и опасное. Опытный сталкер чувствовал это "нечто" каждой клеточкой своего тела. А вот и оно, "нечто"!
Из-за трансформаторной будки свирепо и, как показалось Доку, злорадно скалясь, скакнул громадный чернобыльский пес. Особей подобных размеров Доку еще не приходилось встречать. Буро-коричневая грязная тварь, сплошь покрытая коростой и гноящимися ранами, торжествующе завыла, и на ее призывный зов из гаражных подвалов, щелей, нор, из каждой дыры полезли не менее свирепые и отвратительные твари. Стая слепых собак – с полсотни клыкастых безглазых голов. Док и не знал, что они могут собираться в таком количестве и в одном месте. Если бы его не прикрывала химера, Док бы помолился и приготовился принять мученическую смерть. Верную и неотвратимую. Но при нынешнем раскладе можно и подраться.
Док быстро сбросил тяжелый рюкзак с плеч, расстегнул подсумок на поясе со спаренными изоляционной лентой запасными обоймами, передернул затвор автомата. Еще за спиной у него болтался реактивный штурмовой гранатомет новейшей конструкции – из "подарочного" набора химеры. Док снял его, тиснул красную кнопку на корпусе, и тотчас на месте прицела с легким электрическим шипением развернулся и засветился голубым сиянием небольшой экран-монитор, а под ним – крохотная панель с клавиатурой управления. Гранатомет приведен в полную боевую готовность. Напоследок сталкер нащупал вакидзаси за голенищем сапога и с удовольствием ощутил тепло рукояти старинного японского оружия, щедро согретой кровью врагов, и леденящий холод клинка. "Все, к бою готов", – резюмировал Док и ехидно произнес:
– А как же обещанная контролером защита и курортный режим?
– Чернобыльские псы и слепые собаки не подчиняются контролерам. – Безмолвный ответ химеры, в человеческом понимании, прозвучал угрюмо. – И еще… собаки всегда атакуют химеру. Всегда!
– Это потому, что ты – кошка, – удовлетворенно хмыкнул Док.
– Я – Чудо! – гордо заявила химера и припала к земле, на свой лад готовясь к бою.
– У них есть шансы?
– Не знаю.
Собаки между тем неторопливо сжимали вокруг них плотное кольцо. Торопиться им было некуда, как некуда было деваться и их предполагаемой добыче.
– Ну, падлы, понесла…ась! – выкрикнул Док и полоснул короткой очередью по ближайшей твари. Автомат забился в его умелых и крепких руках, раз за разом выплескивая из ствола смертоносные струи металла, выбивая из смрадных уродливых тел собак ошметки шерсти, клочья серого мяса, студень зеленоватых мозгов и фонтаны желтой лимфы. Потеха началась. Бросив мгновенный взгляд назад, через плечо, Док краем глаза подметил, как на химеру ринулись сразу с десяток собак. И, как только наиболее рьяная из них уже, казалось, вцепилась в тело ненавистного противника, Чудо без малейшего усилия взвилась вертикально вверх, метров на десять. Затем химера рухнула прямо на головы собак. Четыре одновременных удара всеми четырьмя лапами, двадцатью когтями-кинжалами, один удар челюстями – и тут же послышались хруст костей, треск раздираемой в клочья материи, визг и вой. Пять тел забились в предсмертных конвульсиях. Еще прыжок с места, и химера снова взвилась горизонтально вверх, чтобы приземлиться прямо в месиво тел. И пошло: прыжок – удар, а затем – визг, вой, рык, предсмертный хрип. Прыжок – удар.
Перед одним из очередных акробатических трюков одна из собак изловчилась и умудрилась вцепиться мертвой хваткой в заднюю лапу химеры. Чудо, как и прежде, без видимых усилий взвилась вверх вместе с собакой. Один удар в полете свободной лапой – и тело собаки, кувыркаясь, отлетело в сторону.
Док отщелкнул пустой рожок, мгновенным отработанным движением воткнул новый. Странно, но собаки, атаковавшие его, разомкнули плотный строй, отхлынули в стороны и все свое внимание сосредоточили на химере.
"Хорошо", – отметил Док и повел стволом в сторону трансформаторной будки. Присев на задние лапы, чернобыльский пес, казалось, спокойно наблюдал со своего пункта за развитием битвы. Но как только оказался на мушке прицела и как только Док выбрал свободный ход курка, он так же спокойно, но быстро юркнул за угол.
– Подожди, сука, сейчас я тебя завалю, – прошипел сквозь зубы сталкер и выкрикнул через плечо: – Чудо, никого ко мне не подпускай! Мне нужна минута! Минута!
Он подхватил с земли гранатомет, активизировал лазерный прицел и сканер. Навел их на угол будки. Зафиксировал цель, зеленым пятном замерцавшую на экране монитора. Сразу же высветились строки информации: "Удаление до цели – 106 м. Цель за заграждением. Высота заграждения – 4 м. Глубина заграждения – 5 м. Уничтожить цель?"
Док вдавил кнопку на клавиатуре: "Да".
"Задайте высоту разрыва боеприпаса", – тотчас вопросила умная машинка.
"0, 5 м", – ввел цифры Док.
"Рекомендуемый угол наведения – 75–80".
Док почти вертикально задрал трубу гранатомета, дождался очередной информации: "Рекомендованный угол выдержан. Произвести пуск?"
"Да".
Отдача была не такой уж сильной, но весьма ощутимой. Реактивная граната, волоча за собой дымный хвост, с шипением взвилась вверх, описала крутую дугу, упала за будку, и тотчас прозвучал взрыв. Взрыв такой силы, что бетонную коробку смяло, словно спичечный коробок.
– Обалдеть! – прокомментировал Док.
Напряжение боя сразу спало. Собаки, тоскливо и обиженно подвывая, стали медленно отползать к своим логовам. На поле осталось десятка три изуродованных трупов. Химера проводила их победным рыком, отчего волосы на голове Дока вздыбились, потянулась всем телом и удовлетворенно выгнула спину.
– Потрись мне о ногу, – хмыкнул Док.
– Зачем?
– Так кошки всегда делают.
– Я не кошка. Я – Чудо.
Док снял шлем, вытер рукавом пот со лба, устало опустился прямо на рюкзак, потянулся за сигаретами – он честно заслужил передышку. Химера изучала поле боя пристальным взглядом.
– Будешь жрать? – безразлично поинтересовался Док.
– Я не ем… собачатины.
– И откуда ты знаешь слово "собачатина"? – удивился Док.
– Я не знаю этого слова, просто оно появилось в твоем мозгу, и я его… прочитала.
– Ладно, куда дальше?
Глава 7
Бункер резервного командного пункта ПВО и его подземелья издавна пользовались в Зоне дурной славой. Неизвестно почему, но именно там происходили наиболее кровавые разборки между группировками, сталкерами и обитателями Зоны, между бандитскими кланами и военными. Короче, проклятое место. А в подземельях, по слухам, до сих пор работали секретные лаборатории, и именно там, "где-то там", находился главный сталкерский компьютер Зоны. Мозг любого сталкера, неусыпно работающий под надзором Юрика – Юрия Михайловича. Док никогда в глаза не видел Юрия Михайловича и понятия не имел, где именно располагается компьютерный центр Зоны. Да и никогда не стремился узнать, ибо одно из главных правил Зоны гласило: знай только то, что тебе полагается знать. Излишние знания укорачивают жизнь.
Бронированная, полуметровой толщины дверь бункера была наполовину распахнута. Заходи, мол, не бойся. Только в последние годы желающих воспользоваться гостеприимством бункера и его подземных лабиринтов что-то не находилось. Даже во время выброса. Просто потому, что оттуда не возвращались. Дока даже передернуло, когда он вспомнил некоторые из сталкерских легенд, посвященных проклятому месту. Он оглянулся и поймал сочувствующий взгляд химеры. Именно сочувствующий!
"Думаешь, я боюсь? – подумал Док. Он уже привык не произносить мысли вслух. – Хрен тебе".
"Конечно, боишься. Ты же человек".
В ответ Док снял с плеча автомат, передернул затвор и расстегнул подсумок. Затем уверенно шагнул в приоткрытый дверной проем.
Затхлый запах плесени, вековой пыли, еще какой-то гадости резанул ноздри даже через фильтры защитного шлема. А еще в мерзостном воздухе ощущалась явственная примесь озона. И от этого, чисто субъективно, казалось, стало легче дышать. Прямо за порогом валялся полуразложившийся труп в истлевшем камуфляже. И Док был бы искренне удивлен, если бы сразу на старте его не ожидало нечто подобное. Он невозмутимо перешагнул через останки, толчком ноги, по-ковбойски распахнул покосившуюся деревянную дверь в "дежурку". Там в разных позах и в разной степени разложения валялись еще с десяток трупов. Судя по многообразию форм, шевронов и прочих знаков отличия, упокоились здесь и "долговцы", и "монолитовцы", и просто люди без роду-племени – такие же, как Док. Почему-то вспомнилась фраза из фильма конца девяностых: "Откуда здесь столько мертвых людей?"
Цементный пол, густо усеянный стреляными гильзами, звенел, шелестел и скрипел под ногами. Док, не задерживаясь, быстро пересек помещение "дежурки", пнул еще одну дверь и остановился перед крутой винтовой лестницей, которая уходила вниз и терялась где-то в мрачных недрах подземелья. Он повернулся, взглянул вопросительно на химеру.
– Да, спускайся смело.
– Ага, смело, – иронично хмыкнул Док. – Ступени насквозь проржавели. Навернусь – костей не соберешь.
– Не навернешься.
Док только люто засопел, но ослушаться не посмел. Осторожно и неуверенно шагнув на первую ступеньку, прислушался. Ничего – заскрипела, закряхтела, прогнулась, но выдержала вес его тела. Спуск занял минут десять, не меньше, но, как оказалось, они спустились только на первый ярус подземелья – в помещение центрального пункта управления.
"Жуткое место", – отметил Док, пристально оглядев громадную комнату.
Поразило его не то, что при входе в центральный пункт управления автоматически зажегся свет. Этим в Зоне никого не удивишь. Электрической энергии Зоны хватало, чтобы осветить и согреть весь земной шарик. Даже разбитые лампочки горели, приборы включались, а двигатели насквозь проржавевших машин заводились и начинали работать. Взять хотя бы вот тот осциллограф в углу: нажми кнопку – и он начнет вычерчивать на экране зеленые параболы. Нет. Изумляло и пугало другое – все оборудование, приборы, скудные предметы меблировки были обтянуты многослойной паутиной.
"Вот откуда здесь, на двадцатиметровой глубине, пауки? – недоуменно размышлял Док, – И чем они питаются?"
"Не знаю, – откровенно ответила химера. – Нам сюда".
Она когтем ковырнула рифленый чугунный люк, находившийся прямо посередине комнаты, и тот с грохотом отлетел в сторону. Из черного круглого зева открывшегося колодца пахнуло могильной сыростью. Ржавые скобы, вбитые в гладкие осклизлые стены, уходили вниз и терялись в бездонной черноте.
"А интересно, как ты, Чудо, будешь спускаться?" – злорадно подумал Док.
Химера не ответила – просто нырнула головой вниз в провал и растворилась во мраке. Док включил "шахтерский" фонарик на шлеме и неспешно начал спускаться во владения Аида.
Подземное царство на переломе XX–XXI веков не вписывалось в мифологические сюжеты доисторической эры. Трехглавый пес Цербер не сторожил владения, не струилась медленно вечная река Лета, не дежурил круглосуточно на ее берегах лодочник Харон. Зато убегала дальше, в извечный мрак, узкая одноколейка, стыла, ржавея, на рельсах электродрезина да тускло мерцала на стене "Мадонна" – классическая аномалия подземного царства.
Традиционные цвета раннего Средневековья – серый, черный, красный – неустанно вырисовывали на стене шедевры мирового искусства. Рембрандт, Да Винчи, Рафаэль, Микеланджело… Картинка менялась каждые пять минут. Абсолютная точность, чистота линий и цветов. К "Мадонне" нельзя было приближаться ближе чем на метр. Иначе из аномалии вырывался сноп света, мгновенно разбивал тело эстетствующего зеваки на корпускулы и за долю секунды всасывал корпускулы в бетон стены.
Док аккуратно обошел аномалию по наибольшему доступному радиусу, с опаской приблизился к дрезине. Реликтовые аккумуляторы в деревянном корпусе, насквозь проржавевший электродвигатель, сморщенная, потрескавшаяся кнопка "пуск". Но Док твердо знал: вдави он эту кнопку – и двигатель загудит в рабочем режиме, дрезина повезет седока в самое пекло.
"Нет. Пойдем пешком". – Химера, как всегда, абсолютно беззвучно вынырнула откуда-то из черного зева бокового ответвления главного тоннеля и стала рядом.
– Как скажешь.
Неожиданно, однако предсказуемо под потолком тоннеля зажглась цепочка тусклых желтых огней, и, ориентируясь на эту путеводную нить Ариадны, Док смело, но неторопливо зашагал в неведомое будущее. А метрах в пятидесяти по курсу его уже поджидал ощерившийся крысиный волк просто-таки невероятных размеров. Док даже замешкался с автоматной очередью, с изумлением изучая этого воистину властелина подземного царства. Но крыса, разглядев за спиной сталкера химеру, хрипло пискнула и резво юркнула в какую-то нору.
– Здесь, в подземельях, все подчиняются приказам контролеров, – пояснила химера. – Кроме крыс. Однако крысы панически боятся меня.
– Потому что ты – кошка, – в свою очередь пояснил Док.
– Я – Чудо. Теперь я пойду впереди.
– Без проблем.