- Кого ты проконтролируешь? Если не сработает? Ты собрался схватиться с этими? Проживешь секунд пять, и то много. Так, время! Марш на борт, пора отваливать!
Под брюхами "Кассиопей" копошилась тэзээмка, возле кормы разворачивали топливные штанги заправщиков, а с борта "Хинете" уже запросили взлет. Транспортер, рыча натруженным механизмом, вывел флуггер в шлюз, катапульта пнула его в пространство.
Нибелунг верил полученной подготовке, опыту, но более всего - интуиции, потому прожил целых десять лет.
В его карьере было чем гордиться. Например, он в одиночку ликвидировал пару умников (какие-то очень ценные ученые - муж с женой), которые инсценировали свою смерть, а сами бежали в Конкордию. Нибелунг перевел их статус-кво к фактическому состоянию прямо на улице Хосрова - клонской столицы. Ножом.
Банально? Банально. Но попробовали бы вы оттуда эвакуироваться после акции!
Были моменты страшные. Нибелунг предпочитал не вспоминать схватку с эзошами на одном безымянном планетоиде, когда их группа недосчиталась четырнадцати человек! Вест там, кстати, тоже был и выжил.
Один эпизод казался совершенно отвратительным, его Готфрид не любил и постарался запечатать в самой дальней кладовке памяти. Тогда им приказали зачистить базу на Бартель Два. Целая рота из его родной дивизии "Скорцени" не смогла выполнить задание, нарушила режим секретности и ее накрыли с орбиты главным калибром линкора. А они дочищали. Своих коллег. Братьев.
Так что с интуицией у Нибелунга был полный порядок. И сейчас она буквально вопила.
Ему очень, очень не нравился поезд тэзээмки. Конкретнее - персонал. Совсем точно - один инженер, который уже минут пять выстукивал что-то на планшете, подключив его к внешнему разъему пусковых контейнеров.
Вот и камарад Вест семафорит: проверь! Опасность!
Он не спеша, вразвалочку, прошел сквозь суету техперсонала, похлопал инженера по плечу и дружелюбно спросил:
- Амиго! Чего ты так долго? Может, помочь?
"Амиго" обернулся.
Медленно. Совсем не так, как полагается человеку, которого внезапно хлопают по плечу.
Глаза уже смотрят на Нибелунга, а пальцы продолжают плясать над клавиатурой.
Глаза.
Зрачки неподвижные. Расширенные…
- …А то ты так страшно вкалываешь, прямо жалко тебя! Давай пособлю, я же монтажник второй категории! А ракеты эти - так мне же с ними лететь!
- Не. Надо. Я. Справлюсь. Осталось. Не. Долго, - ответил инженер.
Весь этот разговор только выигрывал время. Нибелунг оценил самого парня - одурманен суровой дозой наркотиков, не иначе. А теперь он вглядывался в монитор, анализируя, что именно вбивает в их ракеты специалист.
Он достаточно разбирался в программировании, чтобы понять: никакого отношения к штатной работе боеголовки или двигателей данная последовательность символов не имеет!
А к чему?
Это не имело никакого значения.
Парень прошелся по двум ПУ из трех. Что он в них ввел? Сколько секунд до завершения последней программы?
Режим полномочий Нибелунга включал в себя лицензию на убийство.
Он вытянул из набедренного шва шестидюймовую нить. Прозрачная, как стекло, толщиной в миллиметр. Его пальцы сдавили ампулу в основании нити. Электроразряд инициировал связи в кристаллической решетке конвикорда, и шнур на пять секунд превратился в невидимое шило алмазной твердости.
Острие вошло в сердце инженера, даже не заметив преграды одежды, кожи и мышц. Пронзив аорту, шнур разлетелся мельчайшими и острейшими осколками, которые растворятся в крови без следа.
Спец даже не охнул. Просто тело сделалось тяжелым и стало оседать на палубу. Нибелунг аккуратно подхватил его под мышки и усадил на бортик тэзээмки - умаялся человек, пусть отдохнет.
Одобрительный взгляд Веста. А больше никто ничего не заметил, потому что во вторую "Кассиопею" в это время заводили топливную штангу, а она никак не заводилась.
- Ну мать же вашу! - разорялся пилот. - Почему я в атмосфере на лету умудряюсь заправиться, а вы на ровной палубе нет?!
- Попробуй! - отвечали ему.
До уставшего инженера ли?!
- Ребята, - сказал Нибелунг, подходя к кучке людей с нашивками инженерной службы. - Ребята, там вашему нехорошо. Сел и сидит. Вы бы глянули, а то нам улетать пора, да и парня надо проверить.
Техники недовольно зашевелились, прервав созерцание чужой работы.
- Ну и?
- Что "ну и"? Я говорю, ваш камрад, вроде как поплохело ему, сел на тэзээмку и молчит. Так вы бы разобрались. Это ж ваш камрад, - обстоятельно разъяснил герр Штольц, автоматически кривляясь и бутафоря "под деревенщину".
- Ты не перегрелся? А то уже который час в шлеме! - ответил некто участливый, после чего "ребята" хором отвернулись.
- Ау! Я не понял!
Дальше все заговорили разом:
- Что ты не понял?
- Вон Хесус, стоит, работает.
- Шатает его, правда.
- Так его с обеда шатает, как потрещал после курилки с тем эрмандадовцем, так с тех пор сам не свой. Устал, наверное.
Голос Веста в рации:
- Тревога!
Он резко обернулся, рука легла на кобуру.
Этого не могло быть. Инженер с разорванной сердечной мышцей стоял у тэзээмки и упрямо вбивал код.
Нибелунг не думал. Обездвижить и пусть наука разбирается. Не думал и Вест.
Две тропфен-пули угодили в колени Хесуса. В стороны брызнули осколки костей, мяса и много крови. Очень много крови.
- А-а-а-а! - По палубе шарахнул многоголосый крик, но там не было одного голоса - инженер Хесус молчал.
Молчал, стоя на обрубках ног, и продолжал печатать.
- Валим его! - выдохнул Нибелунг.
Ствол остановился на уровне чернявой головы в пилотке, палец выбрал слабину спускового крючка…
Пальцы того, что раньше было Хесусом Квартероном, ввели последние цифры и переместились к кнопке "ввод"…
Бинарная смесь смешалась в каморе "Тульского Шандыбина", проскочила искра…
Пистолет взорвался выстрелом!
Но его никто не услышал, потому что мизинец утопил "ввод". Оглушительный в замкнутом пространстве выстрел пропал во взрыве сокрушительного могущества.
Шесть тяжелых ракет "Мартель" детонировали разом! Им вторили полные баки и люксогеновый танк X-передатчика.
Все произошло слишком быстро, слишком быстро даже для феноменальной реакции агента Нибелунга. Он не успел подумать "Это конец", не успел зажмурить глаза, ничего не успел.
Просто какая-то часть души, функционирование которой не связано с мозгом, злорадно констатировала: "Шиш тебе вместо демобилизации!"
Мечты герра Штольца о мюнхенском домике, мечты сеньора Квартерона о красивой жизни, равно как и мечты десятков людей мгновенно испарились в нестерпимом жару. По палубе прокатилась многократно отраженная ударная волна, расшвыривая тяжеленные флуггеры, как картонки, не говоря о хрупких и беззащитных человеческих фигурах.
Аутодафе состоялось.
Глава 5
ЧУЖИЕ МОГИЛЫ
Декабрь 2621 г.
Авианесущий рейдер "Левиафан"
Планета Береника, система Альцион
…До каких пор это может продолжаться?! Именно этот вопрос должны задать себе все неравнодушные товарищи, все, кому небезразлично моральное состояние, а значит, и боеготовность нашего флотского осназа! До каких пор бойцы особого назначения будут использовать собственные спецнавыки, а также романтический ореол, овевающий их черные береты, в подобных неблаговидных целях?! Позавчера товарищеским судом слушалось дело сержанта 92-й отдельной роты осназа. Сержант Свиньин в точном соответствии с фамилией учинил пьяный дебош на дискотеке города N с целью завладеть вниманием одной из молодых посетительниц оной дискотеки. В результате трое граждан поступили в травмопункт, а указанная посетительница теперь ждет ребенка!
Газета "Небесная гвардия", раздел "Доска позора"
Набег на Беренику вспоминать одновременно страшно и неинтересно, хоть и имел он последствия труднооценимые.
Именно так: страшно и неинтересно. Обычно эти кони в упряжке не ходят - или страшно, или неинтересно.
Да только не в тот раз.
Мы освоили пилотаж чоругских флуггеров в первом приближении, а на орбите в доках крепости "Керчь" отремонтировали "Левиафан" в приближении втором. Товарищ Иванов, конечно, секретничал по спецслужбистской традиции, но только идиот не догадывался, куда мы направим бушприт нашей каравеллы.
Собственно, после общения с братом Небраской вариант оставался ровно один: Береника, система Альцион. То самое место, где потерпел крушение корабль француза и где тот видел множество аппаратов аэрокосмической агрессии весьма выразительного облика.
Раз там может быть гнездовье чужих, там точно будем мы, вооруженные всем нашим любопытством. А как иначе? Ведь чужие не просто агрессивны - они в состоянии инициировать взрыв сверхновой, а значит, обречены на пристальное внимание со стороны органов.
Нет, ну подумать только, я, Андрей Румянцев, теперь сам - органы! Поверить не могу!
Итак, чтобы не лить воду: неинтересно, поскольку я почти ничего не видел (да и слышал мало - одни недолгие панические вопли в эфире). Страшно, в общем, по той же причине - когда ничего не знаешь, страшно бывает до поноса. Тем более кое-что я о чужаках знал. И этого "кое-чего" было достаточно для приведения организма в состояние трепетной бдительности.
Еще раз: итак, в середине декабря, когда матчасть была в строю, товарищи пилоты были в строю и товарищи осназа были там же, нас всех собрал шеф и открыл страшную тайну: мы выступаем. И тут же раскололся, в каком направлении.
Дело было на нашем секретном складе. За время брифинга ВПП космодрома очистили от лишних глаз, мы выкатили туда машины, да и стартовали без лишних слов. За нами потянулись "Кирасиры" с осназом.
Очень непривычная была орбита. Оч-чень!
Орбита населенной планеты - оживленное место. Особенно если это центральная планета колониального сектора - как Грозный. Здесь всегда густо засижено спутниками, суетятся планетолеты с катерами, из атмосферы взлетают могучие корабли первого ранга и обильно роится всякая мелочь.
Вся эта летучая братия сверкает дюзами: мелкие светофоры маневровых и настоящие вулканические жерла, когда маршевые выходят на разгонный режим.
В результате орбиты Земли или, скажем, Марса, где пашет дюжина межзвездных космодромов и чертова куча взлеток планетарного калибра, похожи на реки огня с целой системой притоков - чем дальше, тем реже и тоньше.
Наша орбита была совсем иной.
Режим секретности освобождал не просто стартовый коридор - целое, блин, стартовое полушарие!
Представляю, как матерились гражданские, для которых были захлопнуты окна пролета почти на час!
Ну да ничего. Планета с мощнейшей военной инфраструктурой - должны были привыкнуть. В дальнейшем взлетать с планеты планировалось на борту рейдера, чтобы не светить наши невоспроизводимые чудо-машины, да и гражданских жаль, если честно. Свои же люди, родные, в конечном итоге ради них стараемся!
Я помню, как вылез из флуггера на палубу. Знакомая, до дрожи знакомая палуба "Левиафана"! Над воротами капитальной переборки, ограничивавшей полетный отсек, виднелась стертая до брони краска. Участок метров в десять.
- Это что за беспорядок?! - Ревенко ткнул палец по пеленгу прорехи.
- Это ты вон у Андрюши попытай, - заметил Клим. - Он на сем корыте летал, сказывали.
- "Летал"… - передразнил Разуваев. - Летает, Клим, фанера, мы - ходим!
- Тут была надпись "Огонь исцеляет" на латыни, - сказал я. - Игнис, кажется, санат.
- Не надо, не надо, амиго! Можно подумать, ты этот "санат" в эфире не слышал сто и один раз! - Это, понятно, Сантуш. Кто еще в нашем насквозь славянском коллективе будет величать товарища "амиго"? - Или забыл?
- Тысячу и один раз, - машинально поправил я. - Такое забудешь! Скажи лучше, Комачо…
Пауза, чтобы он смог по-идиотски схохмить.
- Комачо, - схохмил он.
- …Думал ли ты, что придется ходить вот по этой палубе, вот под этим подволоком, как дома? А?
- Нет, амиго Андрей! Максимум о чем мечталось, так о том, чтобы увидеть, как его торпедами расковыряют! А теперь вроде как свое…
- Это оттого, что на саблю взято! - рассудил Настасьин. - А что за обычай такой? Что за "Огонь исцеляет"?
- Это пираты любили для бодрости в эфир орать. Вроде как боевой клич. Ну и чтобы жертва знала, кто прилетел. - Сантуш пустился в воспоминания. - Про огонь - общий девиз, а еще были индивидуальные. Много разных. Чарли Небраска кричал: "На ножи!" Фред Пикок, Андрей его не застал: "Ад переполнен!" А Фэйри Вильсон: "Зацелую до смерти!" Ну и всякое еще было, всего не помню.
- Вот же богомерзость! - сказал Клим. - Всех, всех упокоили, слава Создателю!
- Не, не всех. Небраска теперь сидит, как и Блад, - под следствием. Надеюсь, обоих шлепнут.
- А Фэйри что за баба? - спросил Разуваев и облизнулся.
- А Фэйри мертва! - отрезал я, пока народ не начал вспоминать, а я не дал кому-нибудь в рожу.
После чего разговор сам собой свернулся в сингулярность, так как техперсонал извлек наши тушки из скафандров.
По трансляции прозвучал голос пилота-навигатора:
- Экипаж, внимание! Выход на разгонный трек через пять минут! Приказываю: всем занять места согласно расписанию! - Потом голос откашлялся и по-человечески предупредил: - Я серьезно, тут дейнекс-камера на ладан… если во время разгона накроется силовой эмулятор, всех храбрых намажет на переборки! Потом закрасим, чтобы не отшкрябывать!.. По местам, короче!
"Веселый!" - одобрительно подумал я.
После чего мы все расселись в креслах-компенсаторах, а "Левиафан" как следует поднатужился и нырнул в X-матрицу.
Альцион.
Чтобы нырнуть туда, изношенным и не самым совершенным движкам LM-225 пришлось пять раз погружать корабль в подпространственный кисель. Потому что Альцион далеко.
Далеко - не то слово!
Если представить владения Великорасы в сильно упрощенном виде, получится колоссальная буква Y, где нижняя планка - Объединенные Нации, правая - Конкордия, точка в середине между ними - Большой Муром, а левая - это Тремезианский пояс и небольшой известный нам кусок Чоругского Домината. От середины нашей планки, где расположена Земля, до Тремезии - две тысячи парсеков. Еще две тысячи - до чоругов.
И вот за ними, за территорией, которую братья-раки почитают сферой своих интересов, за границей даже условного их контроля, лежит система Альцион. Совсем пустая и совсем ничья, потому что хрен достанешь.
Каюсь, я не знал, что это за звезда и где. Вся ЭОН спасовала, кроме эрудированной Саши Браун-Железновой, которая имела под кудряшками "много кое-что", по выражению Сени Разуваева.
Туда бы прыгать на рейдере Главдальразведки… Их мама верфь и папа военфлот рожают именно для таких случаев!
Но нельзя.
Потому что мы не существуем. Рейдер пиратский, ворованный. Флуггеры чоругские - одна сплошная неучтенка. А нас нет и быть не должно: ни документов, ни уникальных сигнатур, ни позывных в эфире - ничего.
Описывать наш рейд от моего лица - тоска смертная. Хоть я и могу заполнить полноценный авторский лист рассказом об эволюциях на высоких орбитах, а также какие меня в это время терзали эмоции, не думаю, что тебе, мой верный читатель, будет интересно.
Да, выгрузились в космос на орбите Береники.
Да, "Левиафан" поднял "Асмодеи", те вошли в атмосферу, врубили могучие СР-сканеры и обнаружили компактное скопление… некоего материала на поверхности Береники. Первое и третье звенья ушли вместе с "Кирасирами" осназа к планете, а мы, второе звено, остались караулить, усевшись почти на рубеж магнитосферы.
Болтовне в эфире поступила дробь, и это зело верно. Ведь то, что мы не умеем перехватывать гравимодуляции чоругских раций, вовсе не означает, что искомые чужаки тоже такие тупенькие.
Начались тоска и разложение.
Осназ на планете работает тяжело и опасно. Переговоры по узконаправленным каналам - хрен засечешь. Нам общаться запрещено. Ску-у-ука!
Недаром я говорил, что военный пилот - профессия терпеливых! В тот раз терпеть пришлось больше восьми часов, даже бояться надоело. Пока наконец события не начали разгоняться.
Ожила связь:
- Здесь Иванов. К месту осуществления поисковых работ на полной скорости приближается групповая цель. Это определенно наши старые знакомые. Приказываю свернуть патрулирование! Маршрут 5 по автопилоту, следуем в точку эвакуации! Обеспечить барраж до прибытия основных сил!
- Что осназ, что ребята? - спросил Комачо, пока было можно.
- Осназ сворачивается, ЭОН прикрывает. Всё, полетели! - Иванов, как всегда, бесподобно отрывист, но стопроцентно содержателен.
Конечно, мы полетели! Пока Сантуш трепался, мои пальцы сами включили маршевые и нашли маршрут.
"Ёпт!" - только и смог подумать я.
Парабола почти втыкалась в планету. Точка рандеву с рейдером назначена в семидесяти кэмэ над поверхностью! Прямо над куцей местной стратосферой! Это даже не опорная орбита. Это мы, считай, упали!
Пятый маршрут был разработан для скоростного, самого экстренного драпа. Когда времени нет, когда осназ едва успевает сняться с планеты, когда враг покусывает пятки. Для полного форс-мажора, в который, по слабой человеческой природе, никто не верил и к которому никто не готовился всерьез.
Как водится, подоспевший жареный петух клюнул в самое интересное место.
Вот тут и случилась самая страшная часть моей личной саги. Нас догоняли (кто именно, мы не видели), а мы не могли убежать, потому что ждали флуггеры осназа.
Дождались. Практически обдристались со страху, пока два "Кирасира" заруливали на финишер. Какие же, мать их, они оказались неспешные! А еще "десантно-штурмовые"!
Наконец, все забрались в брюхо рейдера, и тот слинял из мрачной системы. Я даже не понял, мы успешно скатались или как? Товарищ Иванов молчал, а осназ разгружался в другой секции ангара - не подглядишь, не спросишь. Пилоты же ничего не видели. Много насмотришь с орбиты?!
Самое интересное в тот раз произошло на планете, на ее поверхности и под нею. И мы скоро туда попадем, дайте срок, мои внимательные читатели.
Между первым и вторым X-переходами двигатели проходили стадию релаксации (люксоген-детонаторы остужались, 5400 Кельвинов - не шутка!), техники тестировали дьюары на предмет микротрещин, а спин-стержни на предмет микродеформаций.
У экипажа, у нас то есть, тоже случилась релаксация. Извольте видеть: в ангаре есть выгородка с рядами противоперегрузочных кресел. На случай экстренного разгона, когда летный персонал не успевает добежать до своих штатных мест, а валить надо срочно и никакой уверенности в работе силового эмулятора. Наш случай.
"Левиафан" выпал из X-матрицы, а мы со стонами посыпались из кресел. Выгородка сильнее всего напоминала пассажирский салон флуггера, которой мог попасть в аварию, но не попал. И конструктивно, и, так сказать, онтологически: пассажиры счастливы, но перенервничали настолько, что похлопать умелым пилотам сил уже не осталось.
- Отчего ж меня так каждый раз колбасит, а?! - воскликнул незнакомый боец осназа и показательно застонал. - Каждый выход из X-матрицы как маленькое похмелье!